Языковая политика: терминологический и концептуальный аспекты. Языковая идеология

Автор материала: Светлана Алексеевна Москвичева. РУДН, Филологический факультет кафедра Общего и русского языкознания.

Термин ‘языковая политика’ не однозначен. Во-первых, языковая политика подразумевает как практические действия, направленные на изменение структуры и функционирования языка, так и теорию, науку, изучающую данный феномен жизни общества. Во-вторых, разные ученые и научные школы в разных странах вкладывают в термин ‘языковая политика’ разные смыслы. Простой перечень терминов разных языков, входящих в семантическое поле ‘языковая политика’ или сопредельных с ним, дает пеструю картину: языковая политика, языковое строительство, языковое планирование; language policy, language politics, language engineering, language development, language modernization, cultivation; politique linguistique, planification linguistique, aménagement linguistique, normalisation и др. Однозначный перевод данных терминов с языка на язык чрезвычайно труден, поскольку за каждым из них стоят свои реалии, а логические отношения между ними могут быть интерпретированы как в терминах контрастирующей дистрибуции, так и включенной. Чуть ниже мы более подробно рассмотрим, как соотносятся языковая политика и языковое планирование.

В концептуальном плане языковую политику можно рассмотреть на трех уровнях: уровень языковой идеологии, уровень разработки решений и законов, стратегий и планирования мероприятий, уровень принятия решений и законов [Labrie 1996: 828].

1. Языковая идеология определяет направления языковой политики, она тесно связана с политической позицией и предпочтениями того или иного общественного класса или иных групп (этносов, наций, элит) находящихся у власти или стремящейся к ней. Она может быть обусловлена идеологией универсализма, национализма или фашизма. Джеймс Толфсон, рассуждая о языковой идеологии в связи с языковой политикой, говорит, что это механизм, служащий для того, чтобы язык в социальной структуре общества определял, кто может получить доступ к власти и к экономическим ресурсам.

2. На уровне стратегий языковой политики и реализации мероприятий (часто синоним собственно языковой политики), объектом которых является язык, речь идет о разработке системы стратегических и практических решений и мероприятий, направленных на регулирование языковой ситуации. Такое понимание языковой политики (language policy LA politique linguistique (fr.)) не стоит смешивать ни с языковым законодательством, ни с языковым планированием. Здесь речь идет не только о придании и закреплении того или иного статуса языка, но об «управлении» языковой ситуацией в целом: мероприятия по укреплению позиций официального языка, отношение к нетитульным, неофициальным языкам, вопросы преподавания языков, в том числе и иностранных, языковая политика в области культуры и др. Принципы языковой политики обусловлены уровнем языковой идеологии.

3. Уровень законодательных актов и решений. «Говоря о наиболее конкретном уровне, нужно начать с ‘языковой политики’ как принятых специфических решениях, которые в рамках современных демократий могут иметь характер конституционных, правительственных, законодательных, административных, юридических актов» [Labrie 1996: 828]. Типология языковой политики в этом аспекте строится из простого изучения и сравнения различных статей актов и законов, касающихся данного вопроса. Она дает ответ на вопрос о статусе того или иного языка по сравнению с другими, используемыми в некоторой ситуации. На английский язык данный вид языковой политики переводится как language politics (ang.),, на французский - UNE politique linguisque (des politiques linguistiques). В качестве примера можно привести любой свод законов о языке.

У разных ученых и школ эти понятия могут по-разному группироваться и входить/не входить в объем понятия ‘языковой политики’.

5. Языковая политика и языковое планирование. Говоря о языковой политике, следует помнить, что ключевое слово в данном словосочетании все же политика. Следовательно, для понимания ее сущности, нужно ответить на вопросы: кто проводит данный тип политики, зачем, в чьих интересах, в каких условиях и какими средствами? Языковая политика это ответ на конфликт в обществе, это ряд мер, направленных на стабилизацию обстановки и (если языковая политика не направлена на эскалацию конфликта с целью уничтожения системы и замены ее на другую) к приведению системы в состояние равновесия. Языковая политика описывается на оси динамики поскольку это процесс. Чаще всего она исходит не из инструментальной функции языка (язык как средство коммуникации), а из символической функции (язык как средство национального объединения, сепаратизма, этнической идентификации, эмоциональной привязанности). С точки зрения структуры нет языков «примитивных» и «совершенных», есть языки функционально развитые и неразвитые, поэтому языковое строительство направлено на функциональную сторону языка.

5.1. Роль лингвистики в языковой политике. Вообще, социальные, экономические или политические аспекты ситуации оказываются, как правило, важнее собственно лингвистических. Несмотря на это, роль лингвиста и лингвистики чрезвычайно высока в процессе разработки концепции и принятия решений в области языковой политики. Только лингвист способен адекватно описать сущность языка, а объектом языковой политики является именно язык, и от правильного понимания, что это такое, зависит соответствие воплощаемых решений природе объекта или же, наоборот, противоречие ей, что рано или поздно приведет к конфликту. Иногда приходилось читать статьи на эту тему, написанные, например, юристами, где в качестве аксиомы полагалось, что юриспруденция и языкознание суть науки нормативные. Ничего не могу сказать по поводу юриспруденции, но только очень небольшая и, в сущности, периферийная часть лингвистики, например, в разделе культуры речи является наукой нормативной. Языковая политика относится к междисциплинарным исследованиям и должна строиться с учетом достижений многих наук, ни одна из которых по отдельности не способна дать адекватное решение проблемы.

5.2. Языковое планирование. Корпусное и статусное планирование. Языковая политика самым тесным образом связана с понятием языкового планирования. Как уже было сказано, под языковой политикой понимается совокупность сознательно принимаемых государством решений в области взаимоотношений языка и общества (языков, имеющих хождение на территории того или иного государства в отношении к их носителям и к социальным структурам). Языковое планирование это реализация языковой политики. Это эксплицитные и систематические усилия, направленные на осуществление принятых решений с опорой на государственные и общественные институты. Х. Клосс в работе 1969 года впервые выделил два основополагающих типа языкового планирования. Оно может быть направлено на изменение структуры и системы языка как такового, и тогда речь идет о корпусном планировании, и на изменение социально-культурного статуса и функций языка, такой тип планирования получил название статусного планирования.

Рисунок 8*

1. ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА

Символические функции Практические функции

2. ЯЗЫКОВОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ

Корпусное планирование Статусное планирование

Воздействие на структуру языка: Воздействие на социальный и

юридический статус языка и его функции:

- орфография - выбор официального языка

- лексика - управление многоязычием

- кодификация идиома - функциональное распределение языков

*Схема с небольшими изменениями взята из [Bayon 2005: 176]

Языковое планирование предполагает вмешательство в естественное существование идиома с целью изменения его функциональных свойств. Это вмешательство эксплицитно, ориентированно на достижение определенного результата, определенного ясно поставленными целями и задачами, систематично, предполагает выбор из ряда возможного, имеет институциональный характер (См. [Bayon 2005: 178]).

Резюмируя сказанное, приведем таблицу, показывающую соотношение языковой политики и языкового планирования. Таблица построена на двух критериях Х. Клосса (статусное и корпусное планирование) и на разграничении, введенном Е. Хаугеном формы (собственно языковая политика) и функций. Таблица была впервые опубликована в [Haugen 1972: 673 - 687].

Таблица 5*

	Форма (языковая политика)	Функции (социально-культурный аспект языка)
Общество Планирование статуса	1. Выбор нормы (принятие решений): а) Определение проблемы б) Разработка задач	3. Внедрение решений а) воздействие на существующий порядок (внедрение) б) оценка результатов
Язык Планирование корпуса	2. Кодификация нормы (стандартизация) а) орфография б) синтаксис в) лексика	4. Модернизация языка а) модернизация терминологии б) развитие функциональных стилей языка

*Нами таблица воспроизводится по изданию [Bayon 2005: 185].

5.3. Инструменты оценки этапов языкового планирования. Хорошиминструментом оценки этапов языкового планирования, включая вопросы компетенции языковой политики, может служить адаптированная Н. Лабри социополитическая модель Ж. Бержерона[46]. Данная модель предлагает рассматривать функционирование государства на трех уровнях:

1) Суперфункциональном (Конституция и государственный суверенитет);

2) Функциональном (функции управления, в том числе государственные, исполинительные, законодательные, судебные, административные и др.);

3) Инфрафункциональном (гражданские, общественные организации, группы давления, активисты различных движений).

Этапы языкового планирования можно рассмотреть на данных уровнях, что даст следующую таблицу:

Таблица 6*

Схема анализа процесса принятия решений в ходе языкового планирования

	Исследование проблемы	Формулирование целей и задач политики	Принятие решений	Внедрение принятых решений	Оценка результатов
А.Суперфункциональный	А1	А2	А3	А4	А5
Функциональный B. Правительствен. C. Законодательный D. Административ. E. Правовой	B1 C1 D1	B2 C2 D2	B3 C3 D3	B4 C4 D4	B5 C5 D5
F. Инфрафункциональный	F1	F2	F3	F4	F5

*Таблица взята из [Labrie 1996: 832].

Например, «правительство Канады учредило Комиссию по исследованию билингвизма и бикультурализма (1963 – 1970 годы), работа которой завершилась формулированием задач политики правительства по отношению к официальным языкам (В2). В ходе работы данной комиссии был проведен ряд исследований работы правительственных органов (В1) и различных специальных институтов, разрабатывающих данные проблемы (F1). Правительство Канады разработало Закон об официальных языках 1969 года (С3), который был внедрен различными правительственными организмами, как то Совместная комиссия по официальным языкам (С4), Секретариат Совета по национальному достоянию (В4), Комиссариат по официальным языкам (D4). В 1982 Хартия Канады по правам и свободам в статьях 16 и 20 закрепила официальный статус языков на конституциональном уровне (А3). С тех пор, учитывая изменения, внесенные в закон 1969 года уполномоченными и ответственными органами и организмами (В5, С5, D5) и общественными группами активистов (F5), правительство приняло Закон о статусе и использовании официальных языков Канады 1988 года (С3)» [Labrie 1996: 831-832].

Этапы языковой политики и планирования

Как было сказано выше языковая политика это процесс, следовательно, в нем могу быть выделены различные фазы. Дж. Рубин [J. Rubin, 1971] выделяет четыре этапа:

А) Изучение ситуации;

Б) Формулирование задач;

В) Внедрение принятых решений;

Г) Оценка результатов.

В работе 1993 года Норманн Лабри [Labrie 1993] предлагает пять составляющих языковой политики:

А) Изучение ситуации и формулирование проблемы;

Б) Формулирование задач и выработка решений;

В) Принятие решений и изменение законодательной базы;

Г) Внедрение принятых решение на основе обновленной законодательной базы;

Д) Оценка результатов внедрения.

Н.Б. Вахтин и Е.В. Головко [Вахтин, Головко 2004: 162 - 175] выделяют следующие этапы языкового планирования:

А) Проведение социологических исследований;

Б) Определение целей и конкретных шагов языкового планирования, которое предполагает отбор языка, определение позиции по отношению к языкам меньшинств (поддерживать или подавлять, использовать в управлении и образовании или нет), при необходимости стандартизацию и кодификацию языка;

В) Модернизация языка (в первую очередь развитие словаря).

На языковое планирование, в частности на выбор языка, могут оказывать влияние самые разные факторы: социально-демографические, географические, собственно лингвистические, социально-психологические, политические.

5.5. Типы языковой политики. В зависимости от понимания языковой политики, включения в нее или отдельного рассмотрения таких феноменов как языковая регуляция, языковое планирование и др. предлагаются самые различные типологии языковой политики. У разных авторов набор характеристик будет неодинаковым.

Л.Б. Никольский исходил из понимания языковой политики как средства достижения определенными общественными классами своих интересов. Из различных функций языка языковая политика опирается на то, что получило название символической функции, а язык может рассматриваться как «1) символ национального, социо-культурного единства языковой общности; 2) как средство политической интеграции различных этнолингвистических общностей в пределах государства» [Никольский 1976: 117]. Основными параметрами языковой политики будут:

1. По направленности: ретроспективная (направлена на сохранение существующего положения, перспективная) и перспективная) предполагает изменение существующей функциональной нагрузки языков);

2. По классовому содержанию: демократичная (в интересах широких масс) и антидемократичная (в интересах узкой прослойки общества);

3. По этнической ориентации: интернационалистическая (предполагает юридическое равноправие всех языков, проявляет терпимость к иноязычным элементам) и националистическая (ориентируется на язык одной этнической группы, обращена против использования иноязычных элементов). (См. [Никольский 1976: 118]

В работе Э.Д. Сулейменовой выделяются внешние характеристики языковой политики (имплицитная/эксплицитная, эндоглоссная/экзоглоссная[47], перспективная/ретроспективная, централизованная/нецентрализованная) и сущностные характеристики (политика моноязычия/языковой плюрализм, интернационализация, языковой нигилизм, языковой пуризм и др.) [Сулеменова 2011: 16 - 17]. Ряд характеристик являются во многом синонимичными. Например, интернационалистическая языковая политика во многом соответствует экзоглоссному типу в другой терминологии, а националистическая – эндоглоссному.

Испанский психосоциолингвист Мигуэль Сигуан (Miguel Siguán) в 1996 году предложил шкалу оценки языковой политики и социолингвистический ситуации стран Европейского союза по динамической шкале монолингвизм/плюрилингвизм от толерантности к институциональному плюрилингвизму:

- монолингвизм →

- толерантность к языковым меньшинствам →

- языковая автономия →

- языковой федерализм →

- институциональный плюрилингвизм.

В работах А. Буае используется данная шкала в слегка измененном виде, мы ее приводим по изданию [Boyer 2001: 82]:

Рисунок 9*

Монолингвизм______А__________B___________C_________D__________E_________Плюрилингвизм

Португалия Франция Великобритания Италия Испания Финляндия Люксембург

*Рисунок приводится по изданию [Bouer 2001:82]

Лекция 13. Территориальность и языковая политика [48]

Большинство стран, существующих в современном мире многоязычно. Следовательно, возникает вопрос поиска общего языка, способного обеспечить коммуникацию в границах той или иной территории. В разные исторические эпохи проблема поиска общего языка коммуникации решалась по-разному: lingua franca(лингва франка), имперский язык, национальный язык. Последний тип языка как средства межэтнического общения получил распространение с развитием буржуазного общества, и требует своего определения через определения понятия территориальности.

Коль скоро язык используется как средство межэтнического общения, он по определению находится во взаимодействии с другими языками, распространенными на данной территории, следовательно, является объектом социолингвистики, в разделе, изучающим языковые контакты. Языковая гетерогенность территории обусловливает также определенный тип языковой политики, проводимый государством.

Как объект контактной лингвистики язык по отношению к территориальности будет определяться следующими факторами: собственно лингвистическими, географическими (в том числе географией населения), политическими, правовыми.

1. Определение понятия. Территориальность может быть определена как «правовое признание языкового сообщества, на данной территории, отграниченной политическими или внутренними административными границами, где определенные языки институционально используются на данной территории в качестве средства коммуникации в областях юрисдикции. Использование других языков в данных областях не допускается»[Labrie 1996: 210]. Областями юрисдикции в данном случае являются: администрация, юриспруденция, образование, работа. То есть оси территориальности и языка определяются исключительно в публичной области функционирования идиома.

Семантика слова «территориальность» пережила ряд существенных трансформаций. От «territorialité» восходящему к territoire ← territorium (галло-римское, сельскохозяйственная земля), к абстрактному пониманию территории (territoire) начиная с XIII века, и далее к обычному пониманию территории времен французской монархии «пространство где проживает группа людей, политическая и национальная общность людей» [Там же]. С буржуазным развитием и распространением рыночной экономики концепт территории и институционального использования языка изменились.

2. Принцип территориальности в аспекте языковой политики. Принцип территориальности противопоставлен принципу приоритета личности (personnalité). «Принцип территориальности предполагает применение правовых норм в области языковой политики в зависимости от определенной территории, принцип приоритета личности означает, что языковые права зависят от статуса отдельного человека или группы людей» [McRae 1975]. «Принцип территориальности означает, что ко всем резидентам данной территории применяются одни и те же языковые правовые нормы» [Kloss 1965].Если же законодательство нацелено на защиту прав индивида, то именно ему (индивиду) придаются определенные права, действующие на всей территории [Laponce 1984а: 157]. Франсуа Грин подчеркивает, что «принцип приоритета личности лучше гарантирует защиту частных прав, а территориальности – коллективных» [Grin 1991:2]. Примером стран с территориальным принципом языковой политики могут служить Швейцария и Бельгия, с приоритетом личности – Канада. Однако не стоит резко противопоставлять данные подходы, поскольку языковая политика строиться исходя из многих факторов: географических, политических, лингвистических, психологических [Héraud 1971]. Поскольку в реальности ситуация всегда компромиссна, а действительность всегда сложнее и не укладывается ни в одну из предложенных схем, то при внедрении тех или иных положений в рамках проведения языковой политики приходится искать более или менее удовлетворяющие всех решения. На проведение жесткой линии у государства часто не хватает сил. «Коль скоро языковая политика в реальном мире многоаспектна и многогранна, применение законов о языках редко бывает чисто территориальным или строго личностным. И неважно, как это представлено в законодательстве» [McRae 1975: 46].

3. Место принципа «территориальности» в разработке основ языковой политики. В научный оборот принцип территориальности был введен, прежде всего, с целью уменьшения «напряженности между различными языковыми коллективами, путем обеспечения языковой и этнической безопасности в различных регионах, что послужило бы установлению стабильного и прочного многоязычия и снизило бы шансы межэтнической конфронтации» [Grin 1991: 4].

Однако при решении вопросов языковой политики в условиях языковых контактов понятие территориальности может быть использовано как на оси субституции, так и на оси нормализации [Krementz 1990]. В первом случае речь идет, как было сказано выше, о политике навязывания с использованием силы языка одной группой, что приводит к вытеснению языка другой группы. Во втором случае сторонники «нормального», полноценного функционирования своего языка ищут способы расширить его коммуникативную сферу. Функциональны аспекты того или иного решения в этой области зависят, в конечном счете, от целей и задач доминирующей группы: ассимиляция меньшинства и стремление установить монолингвизм или же, наоборот, сохранение этнического многоязычия.

Использование принципа территориальности всегда предполагает ситуацию билингвизма и диглоссии, иными словами – языковых контактов. Языковая политика может быть направлена как на сохранение существующей ситуации, так и на ее изменение. При проведении языковой политики, направленной на создание одноязычного общества и устранения билингвизма и диглоссии исключительные права могут быть предоставлены только одной группе населения. Возможен вариант, когда в разной пропорции и соотношении права могут быть предоставлены всем, в том числе и миноритарным языковым коллективам.

На оси территориальности необходимо учитывать два параметра билингвизма: его пространственный тип и уровень конкуренции языков на одной территории. С точки зрения пространственной организации билингвизма различают соположение, последовательное расположение (juxtaposition) языков на одной территории и наложение языков (superposition), при котором различные языки одновременно сосуществуют на одной территории [Héraud 1971, 313]. Исходя из двух территориальных конфигураций применяются различные стратегии языковой политики. Возможные типы языковой конкуренции определены в работе Жана Лапонса [Laponce 1987: 266]:

1. Языки стремятся сформировать пространственно гомогенные группы;

2. В ситуации языкового контакта языки стремятся

а) специализироваться в функциональном плане

б) стратифицироваться;

3. Специализация и стратификация языков определяется доминирующей в социальном плане группой;

4. Социальное доминирование языка зависит от

А) численности его носителей

Б) политической и социальной стратификации контактирующих языковых коллективов.

Принцип территориальности становится операциональным в рамках той или иной страны при наличии двух обязательных условий [Labrie 1996: 212]:

1. На территории данного государства должно быть минимум два языковых сообщества;

2. Политическая система данного государства должна быть устроена таким образом, чтобы члены языковых сообществ располагали на собственной территории определенной политической и административной автономией и, как следствие, собственными административными и политическими институтами, т.е. соблюдения принципов федерализма.

В этом плане «хорошими» примерами являются Бельгия, Швейцария, Канада, СССР, Испания. «Плохими» - США, Франция, на территории которых однако существуют различные меньшинства. Относясь к области юрисдикции, принцип территориальности может обрести реальное существование только как результат языковой политики, т.е. будучи закреплен актах законодательной или исполнительной власти.

В Бельгии принцип территориальности закреплен законодательно. Однако до начала шестидесятых годов действующим принципом на территории государства был принцип приоритета личности, гарантирующий бельгийским франкофонам свободное использование их родного языка на всей территории Бельгии. В 1962 -1963 годах в Бельгии законодательно определили административную границу между фламандской и валлонской зонами, применив, таким образом, принцип территориальности. С этого момента на территории государства сосуществуют две крупных монолигвальных зоны: Фландрия и Валлония. Что касается Брюсселя, то он стал билингвальной зоной, где французский и фламандский языки сосуществуют и каждый из них обладает равноценной инфраструктурой, что исключает доминирование одного языка а счет другого, впрочем, de facto позиции французского языка остаются на территории столицы более сильными. Нужно учесть, что очень жестко проведенные границы между фламандской и валлонской зонами никак не учитывают интересы языковых меньшинств на территории Бельгии, поэтому для их поддержки были разработаны дополнительные меры [Labrie 1996:213].

В применении принципа территориальности есть как достоинства, так и недостатки.

1. Ограничение в свободе использования языка и в свободе самовыражения на определенной территории. Косвенное ограничение свободного перемещения лиц и ценностей в частности информации. Вместе с тем, гарантируется защита языковых меньшинств. В противном случае они статут объектом языковой субституции.

2. Категория «территориальности» закрепляется юридически, это решение на законодательном уровне, оно не принимает во внимание индивидуальные особенности ситуации (смешанные браки, билингвизм и др.).

3. Идея территориальности опирается на европейские концепты и ценности, в частности на понятие государства-нации (État-nation) и не учитывает реалии других регионов мира, для которых мультилингвизм норма, а не исключение. Из европейских реалий вытекает идея о возможности поддержания языка только при условии наличия у него собственной территории, собственной географической ниши. Здесь кроется проблема языкового апартеида, а с другой стороны возможность манипулирования границами в ущерб малым народам. Идея территориальности должна решаться не с опорой на пространственный принцип соположения или наложения языков, а на категории доминирования/подчинения, дополнительности/взаимозависимости.

4. Языковая территория в обязательном порядке предполагает наличие языковых и административных границ. Они же, как мы видели, нестабильны и асимметричны. Причем отправной точкой являются границы политические и административные, а не языковые. Утверждение, что государственным языком Франции является французский, а государственным языком Испании – кастильяно, предполагает, что по границе эти языки соседствуют. Реальность далека от подобного утверждения. Судьба языка и его носителей остается во власти политических решений.

5. Языковая территория может стать целью политической борьбы, а ее жители только пешками, досадным недоразумением. В крайних случаях это может привести ко всякого рода эксцессам, вплоть до этнических чисток (ситуация в бывшей Югославии) или военной оккупации (Северный Кипр). Движение ирредентизма[49] (борьба за «освобождение» территории) также порождение экстремальных форм связей между языком и территорией [Coulmas 1985, Labrie 1996: 216].