Языковая периферия по типу неравномерной регрессии

Автор материала: Светлана Алексеевна Москвичева. РУДН, Филологический факультет кафедра Общего и русского языкознания.

* Рисунок взят: [Viaut Alain 2012]

Лекция 8. Язык. Нация. Национализм. Государство

1. Категория этноса. Категории этноса, народа, нации представляются крайне неоднозначными и очень по-разному трактуются в разных научных школах и направлениях. Между тем это определяющие категории при решении многих вопросов как теоретического, так и прикладного характера в ходе разработки принципов языковой политики и осуществления языкового планирования. В рамках данного курса мы оставим за кадром вопрос об определении категории этноса, скажем только, что разные научные направления относят его изучение в области социологии, антропологии, этнологии, социальной психологии и т.д. В англоязычной литературе второй половины ХХ века этническая принадлежность воспринималась как нечто крайне незначительное, как одна из составляющих социальных процессов, а его изучение, как правило, относилось (в особенности в конструктивистской и инструменталистской парадигмах) к области социологии и социальной психологии. В советской научной традиции (школа Ю.В. Бромлея) этнос трактовался как объективный феномен. Этносы это «исторически возникшая общность людей, обладающая общими, относительно устойчивыми особенностями культуры, также хорошо осведомленная о своем сходств и отличие от других подобных общностей», они появляются «в результате естественно-исторического процесса, а не как результат воли определенного народа» [Бромлей 1978: 16]. Науками, изучающими феномен этноса, были, прежде всего, этнология, этнография, этническая психология. Однако Ю.В. Бромлеем было введено понятие этно-социального организма, где этнос как объективный феномен подчинялся и зависел от таких параметров как социальное, классовое, партийное, политическое, государственное, профессиональное, религиозное и др. (см. работы Ю.В. Бромлея и его школы). Категория этно-социального организма хорошо вписывалась и являлась теоретическим фундаментом доктрины построения единой советской общности людей, где не было места национальным различиям и, как следствие, противоречиям и конфликтам. Иная трактовка этноса в работах Л.Н. Гумилева, где природные и социальные и иные факторы последовательно определены, и совместно участвуют в его формировании, и этнос как естественный, природный феномен существует в этих или иных социальных (и иных) параметрах (см. работы Л.Н. Гумилева)[22].

2. Триада племя – народность – нация. В советской научной традиции было принять различать такие понятия как ‘племя’, ‘народность’, ‘нация’ в соответствии с этапами развития общественно-экономических формаций от родового, рабовладельческого, феодального и до капиталистического способа производства. Данная триада была косвенно, через язык, определена в работе 1950 года И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» и задала трактовку данных проблем в СССР на многие годы. Несколько десятилетий «наука» доказывала, что каждый народ в своем развитии обязательно приходит через все стадии социального развития, вплоть до формирования капиталистических и социалистических наций и «наднационального» коммунистического общества. В самой же работе Сталина говорится следующее: «Что касается дальнейшего развития языков от родовых к языкам племенным, от языков племенных к языкам народностей и от языков народностей к языкам национальным, то везде на всех этапах развития язык как средство общения людей в обществе был общим и единым для общества, равно обслуживающим членов общества независимо от социального положения. … В дальнейшем, с появлением капитализма, с ликвидацией феодальной раздробленности и образованием национального рынка народности развились в нации, а языки народностей - в национальные языки. История говорит, что национальные языки являются не классовыми, а общенародными языками, общими для членов наций и едиными для нации»[23]. Социалистическому строю соответствует «новая историческая общность людей – советский народ». Понятие ‘нации’ определяется в другой работе Сталина и включает следующие параметры: общность языка, общность территории, общность экономического и психического склада, проявляющего в общности культуры[24]. Подобное понимание нации во многом имеет в качестве источника и опирается на немецкую философскую традицию (И. Кант, Г. Гегель, Г. Вунд)

3. Истоки концептов ‘нация’ и ‘государство’ в европейской традиции. В европейской научной традиции существовали два противоположных подхода к определению нации и государства. Согласно первому – государство первично и на его базе формируется нация. Вторая точка зрения, наоборот, первичной реальностью признает нацию, понимаемую как этнос-народ, которая объединяется в государство.

Первый подход был сформирован французской традицией и восходит к идеям о суверенном народе, создающем свое суверенное государство, сформулированным Ж.-Ж. Руссо и Е. Сиейсом (Е. Sieyès), нашедшем воплощение в ходе Революции 1789 года. С этой точки зрения нация представляет собой продукт демократической идеологии, ее формирование напрямую зависит от степени гражданской сформированности общества, это единая воля единого народа жить в едином государстве и управлять им. Однако как и каким образом подобная ‘нация’ соотносится с реальными народами, населяющими реальные территории, и как эти народы определяются по отношению к другим народам, умалчивается. Ничего не говорится и о процессе создания нации и степени его демократичности. Исходя из вышесказанного, можно заключить, что нация, понимаемая субъективно и абстрактно скорее производна от государства. В любом случае, момент рождения государства и нации совпадают. Идеи французской революции нашли воплощение и в революции русской с ее приматом государства как высшей ценности, хотя, безусловно, и немецкая философия сыграла огромную роль в формировании национальной политики советского государства. В области национальной политики шло построение единого советского народа (в переводе в другую терминологическую систему ‘советской нации’), на принципах, в итоге, схожих, как это не парадоксально, с конструктивистскими парадигмами «запада».

Идеи французских философов времен революции не были забыты ни в XIX, ни в ХХ веках и нашли продолжение и развитие во многих более поздних концепциях, в частности в работах Эрнста Ренана: «Нация это чисто умозрительный принцип», «Это воля жить вместе», «это каждодневный плебисцит»[25].

Наиболее завершенное выражение они получили в конструктивистской парадигме, в частности, в работах Бенедикта Андерсена. «Сторонники конструктивизма считают, что нации представляют собой искусственные образования, целенаправленно сконструированные, созданные интеллектуальными элитами (учеными, писателями, политиками, идеологами) на основе национального проекта — идеологии национализма, которая может выражаться не только в политических манифестах, но и в литературных произведениях, научных трудах и т. д. Согласно конструктивистам национализм не пробуждает нацию, которая до тех пор остается вещью-в-себе, а создает новую нацию там, где ее не было. Географическими границами национального проекта при этом являются актуальные политические границы государства, а этнические различия населения, участвующего в строительстве такой нации вообще не имеют значения» [Википедия: Нация]. Что же, возможно это и так. И тогда государство-менеджер прекратит свое существование, как только у него закончатся ресурсы на оплату оказанных услуг. Жалеть о нем не стоит, образуется такое же другое. Возникают несколько вопросов: куда денется человеческий субстрат, по-другому называемый народом, почему в условиях жесточайших кризисов и испытаний страны-государства выживают, почему возникают реконкисты и партизанские движения, не все ли равно в каком «национальном проекте» участвовать?

Во второй половине ХХ века вектор “государство – нация как волеизъявление” сохраняется в работах многих европейских авторов, однако параллельно активно идет поиск и объективных критериев для определения нации, среди которых лидирующая позиция принадлежит языку (Ролан Бретон, Роббер Лафон, Ги Эро и др.).

Немецкая традиция опирается, прежде всего, на работы Гердера, Гумбольдта, Фихте, Грима и др. и идет от поиска объективных критериев в определении нации, и в первую очередь от языковых критериев (см. категории духа народа и языка народа). «Все, кто говорят на одном языке уже связаны друг с другом самой природой; … они понимают друг друга и способны на еще большее понимание; они принадлежат друг другу и естественным образом составляют единое и неделимое целое»[26]. Таким образом, прежде всего язык определяет нацию, ее территорию и границы. Ни одна из концепций перечисленных авторов не является националистической, ни в одной не говорится о превосходстве немецкой расы. О превосходстве флексии и флективных языков – да (см. работы А. Шлейхера). О совершенстве или несовершенстве флексии можно спорить, но флексия это еще не этнос. Беда пришла, когда критерий языка, как показателя единства нации, был заменен на расовую «чистоту». В настоящее время, пройдя через трагический опыт ХХ века, Германия отказалась от подобного понимания соотношения нации и государства и в целом приняла французскую концепцию. Таким образом, перестала существовать, в частности, теоретическая база германского ирредентизма.

4. Современные концепции ‘нации’ [27] и ‘государства’

Опираясь на предшествующий исторический и научный опыт трактовки данных понятий концепт ‘ нация’ можно представить трояким образом: а) нация как объективная категория «нация-этнос» или «этнос» («nation ethnique» «ethnie»); б) нация в субъективном аспекте «нация по волеизъявлению» («nation de volonté»); в) нация в связи с государством «государство-нация» («stato-nation»). Точно таким же образом можно рассмотреть концепт ‘ национальность ’: а) национальность в объективном смысле (принадлежность к конкретному этносу); б) национальность в субъективном смысле (ощущение принадлежности к той или иной нации и желание оставаться или стать гражданином страны, которую воспринимаешь как «свою»); в) национальность в смысле государственной принадлежности.

4.1. Понимание нации [28] как этноса восходит, как это было сказано выше, к немецкой философии XVIII века. В основу концепта кладутся объективные критерии, объединяющие и создающие нацию, объективные в том смысле, что возникновение и существование нации зависит не от воли составляющих ее людей, а определяется языковыми и культурными парадигмами, в которые они входят. Понимаемая таким образом нация не зависит от концепта ‘государство’, более того существуют нации без государства, полностью расположенные на территории одного, или проживающие на территории разных государств[29]. Основным критерием нации – этноса является язык. Язык являлся основным критерием нации и в работах И.В. Сталина (и всей советской школы), однако там критерий общности языка дополнялся общностью исторической судьбы, территории, экономического уклада, характера. Хайнц Клосс ввел понятие нации – этноида (ethnoïde Nationen) [Kloss 1969: 85], которое базируется на иных, нежели язык, этнических критериях: раса, религия, география, история. Исходя из определения Х. Клосса сербы и хорваты, носители одного языка, будут по отношению друг к другу нациями этноидами, разделенные разной исторической судьбой и разной религией. Однако большая часть исследователей, работающих в этом направлении, в основу нации и ее единства все-таки кладет критерий единства языка. Это во многом связано с общими эпистемологическими установками европейской (в меньшей степени немецкой научной школы): картезианский принцип построения классификаций на четко сформулированном, желательно едином основании, со строгим, не противоречивым разбиением на классы. В наибольшей степени таким требованиям отвечает критерий языка (раса, культура, религия, история хуже поддаются структурированию). Еще одним плюсом использования лингвистических критериев является возможность географического и картографического представления отдельных наций. Насколько данный критерий точен и достаточен, представляем судить читателю [Héraud 1996: 157].

4.2. Проблемы нации по волеизъявлению были обсуждены выше. Повторим только, что данное понимание нации базируется на принципах демократии и восходит ко времени и идеалам Французской Революции, предполагающим, что большинство нации достаточно развито и готово искренне принять и разделить принципы демократии.

4.3. Идея стато-нации (stato-nation) отлична от понятий ‘нация-государство’ (État-nation) и ‘национальное государство’ (État national). Стато-нация с точки зрения человеческого субстрата представляет собой общность людей, являющихся гражданами данного суверенного государства, с точки зрения территориального признака – это территория, на которую распространяется власть данного государства. Таким образом, концепт стато-нации относится к области юриспруденции, во многом сходен с понятием ‘гражданство’. Критика данного понятия, как со стороны сторонников нации-энтоса, так и нации как волеизъявления, в основном исходит из того, что государственные образования – это во многом случайные продукты истории и международного права. Критика становится особенно жесткой, если в концепции стато-нации начинается использование лингвистических критериев ее единства, что, конечно же, по меньшей мере, странно, если в языке видят нечто иное, чем простое средство коммуникации на данной территории. [Héraud 1996: 158].

Из тройственного понимания нации вытекает три возможных перспективы сочленения понятий нация и государство.

По оси ‘государство/нация-этнос’ возможно предположить существование этнически гомогенного государства. Еще раз подчеркнем, что данная концепция в подавляющем большинстве европейских работ (см. работы, например, Héraud) под этносом ни в коем случае не понимает расовый или иной субстрат, но языковое единство. В этом смысле этнически гомогенными будут любые государства, где существует сбалансированное дву- или многоязычие и где все граждане находятся в одинаковом положение и равных правах по отношению к языкам, функционирующим на данной территории. Примерами такого типа могут Люксембург (немецкий-французский-люксембургский), Мальта (английский-мальтийский), Ирландия (английский-ирландский) [Там же]. Этнически негомогенные государства (абсолютно подавляющее число в мире) предполагают неравноправные, асимметричные отношения между этническим большинством и меньшинством при более или менее очевидной конфронтации.

Отношение к этносам по оси ‘государство-нация по волеизъявлению’ строится на принципах политики жесткой унификации, глубинной ассимиляции, морального и психологического давления на меньшинства [Héraud 1996: 158][30].

Отношения государства и стато-нации строятся на принципе создания государством стато-наций исходя как из объективных, так и субъективных критериев. «Политико-административный аппарат государства находится не на службе разных этносов, составляющих государство, но на службе доминирующего этноса» [Héraud 1996: 158]. Когда говорится о том, что государство ‘объединяет’ разные нации, речь идет, в первую очередь, о стато-нации как амальгаме различных наций и вкраплений остаточных этносов. Точное определение этому процессу дал Ш. де Голль Франция была создана «огнем и мечем»[31]. Однако с течением времени стато-нация постепенно становится все более однородной, процессы ассимиляции делают свое дело. Тезис Стефана Поляковича о том, что «отождествление нации и государства есть преступление против культуры»[32] верный, но время обладает свойством стирать различия.

5. Нация и Национализм [33]

Еще одним важным концептом влияющим, а иногда и определяющим политику государства, в том числе и языковую, является национализм. Как и концепт нации, национализм обязан своим появлением Французской Революции. В конце XVIII века французский аббат Баррюэль (Barruel), осуждая издержки якобинского революционного патриотизма, ввел это понятие в научный оборот. С тех пор идея ‘национализма’ получила развитие в различных научных и философских направления, что привело к различной и неоднозначной его трактовке. Национализм может пониматься как чрезмерный патриотизм близкий к шовинизму, как требование народом права на самоопределение и независимость, как политическое движение, ставящее в качестве приоритета защиту интересов нации. Требования различных национальных политических группировок могут быть как умеренными, например, право на культурную самобытность без политического суверенитета, так и крайне радикальными.

Рауль Жирарде[34] среди основных областей приложения идей национализма называет суверенитет, единство, историческое прошлое и претензии на универсализм. Стремление к независимости и самоопределению представляет собой стержень идей национализма. Единство понимается в смысле объединения всех членов данного сообщества и подавление любого сепаратизма. Все, что связано с историей и прошлым данной группы оценивается положительно. Национализм отрицает идеи как либерализма, так и социализма, в первую очередь потому, что данные течения стремятся выйти за пределы национального государства, видя свой идеал в интернационализме. Замкнутый на собственной культуре, национализм парадоксальным образом может впасть в то же грех мессианства, свойственный социализму. Национализм интересуют исключительно собственная цивилизация и ее ценности, в крайних случаях проявления ради них он готов признать любые иррациональные концепции собственной исключительности, вплоть до мистицизма, а уверенность в абсолютном превосходстве собственных ценностей, к тому же если это ценности эзотерического порядка, приводит к желанию распространить их за свои пределы.

Доктрина национализма ищет опору, прежде всего в таких феноменах как язык, религия, этнос. Часто именно язык, вопросы его сохранения, поддержания, использования являются объектом самого пристального внимания со стоны национализма. В других случая случаях национальная идея часто опирается на фактор веры.

Взрыв национальных движений пришелся на начало ХХ века и был спровоцирован падением трех империй Российской, Оттоманской и Австро-Венгерской. Его новый виток совпал с процессом освобождения колоний, развалом СССР и всего Восточного блока, сопровождавшийся образованием национальных государств. Сейчас процесс продолжается, чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть выпуск новостей. В 1988 году из 111 вооруженных конфликтов в 99 оппозиционные группы требовали от правительств создания национальных автономий или отделения с последующим созданием суверенных государств[35]

Лекция 9. Норма. Конфликт нормы [36]