Глава 2. Предпринимательская деятельность в средние века (XIV - XVII). 16 страница

Длительное описание экономического, социального и нравст­венного состояния России в первой половине XIX века необхо­димо по нескольким причинам. Прежде всего следует предста­вить себе обстоятельства, в результате которых и в XIX веке слово "предпринимательство" не могло использоваться в России по прямому назначению: оно означало не совсем то, что обычно понимают под экономической активностью заинтересованного и свободного в своих действиях человека, предпринимателя. Для российских предпринимателей это было именно приспособление к реальностям жизни, на которое они тратили свою "пред­приимчивость", поэтому так важен общественный фон этой дея­тельности. С другой стороны, социальная жизнь и нравы являют­ся следствием недостаточной развитости естественной предпри­имчивости достигающего свои цели человека.

Но все же процесс развития предприимчивости в России пошел, иначе нельзя было бы объяснить взлет активности в конце XIX века, после создания относительно нормальных ус­ловий ее развития. Начинался процесс предпринимательства в России и в предреформенное время, как всегда, с торговли и деятельности торговцев-купцов, крестьян, а также и других сло­ев населения. Именно торговля становилась связующим зве­ном, причиной и следствием развития промышленности, товаризации сельского хозяйства, роста городского населения. Обо­рот внутренней торговли в начале XIX века оценивался от 500 до 900 млн. рублей. Важная роль торговца-купца - это рус­ская особенность, которая обусловлена большим пространством и редкостью населения. Характерным для России стало и мед­ленное развитие путей сообщения, хотя некоторые изменения в предреформенные годы произошли и здесь. Улучшились сухо­путные и водные пути, появился паровой транспорт. К концу первой четверти XIX века в России действует система судоход­ных каналов: Волга соединялась с Прибалтийским бассейном и Северной Двиной, Днепр с западными реками - Вислой, За­падной Двиной, Неманом. Во втором десятилетии возникло пароходное сообщение, к 1861 г. в России насчитывалось свы­ше 300 паровых судов. В 1834 году крепостные изобретатели отец и сын Черепановы построили на Нижнетагильском заводе Демидовых первый паровоз. В 1838 г. была открыта железная дорога между Петербургом и Царским Селом, протяженностью 25 километров. Возникли железные дороги: Москва - Петербург и Москва - Нижний Новгород. Общая протяженность желез­ных дорог к 1861г. была 1,5 тыс. верст, в то время как в Англии - 15 тысяч, в Германии - 10 тысяч верст. В судоходст­ве преобладали суда с конной тягой или бурлаками. В результа­те волжский хлеб доставлялся в Петербургский порт только на второй год после уборки урожая. Большая часть внутренних перевозок проводилась гужевым способом на основе подводной повинности крепостных и государственных крестьян. Купцы и крестьяне сами организовывали свои перевозки.

Медленное развитие путей сообщения приводило к тому, что торговля внутри страны в ряде районов продолжала носить ярмарочный характер. Но удельный вес ярмарок во внутренней торговле падает, так как растет постоянная - лавочная и мага­зинная торговля. Ярмарки дольше играют свою роль в земле­дельческих районах, а также на окраинах - в Сибири, Закавка­зье, так как они более характерны для феодального хозяйства, а стационарная торговля - для капитализма.

В 20-х годах в России функционировало свыше 4 тысяч яр­марок, к 30-м годам - 1705. Из них 64 ярмарки были с приво­зом товаром более 1 млн. рублей. Макарьевская (Нижего­родская) ярмарка была главным пунктом обмена товаров между Европейской Россией и Сибирью. В 1817 г., после пожара, Ма­карьевская ярмарка возобновилась в Нижнем Новгороде. В первый год ее открытия было продано товаров больше чем на 20 млн. рублей, оборот ее в 1860 г. достиг 105 млн. рублей. Ирбитская ярмарка связывала Сибирь, Среднюю Азию и Россию, крупными были Коренная ярмарка в Курске, Крещенская в Харькове, Сретенская в Киеве. Сами ярмарки становятся более продолжительными, в товарном ассортименте повышается роль промышленных изделий, а некоторые из них перерастают в постоянные рынки. В Москве ярмарок не было, но товарообо­рот в конце 40-х гг. был выше 60 млн. руб. В XIX веке очень вырос хлебный рынок, хлебная торговля становится постоян­ной и ее ведут крупные купцы, скупавшие через своих агентов хлеб на местных рынках и у товаропроизводителей. Несмотря на усилия российских государей по промышленному развитию России, в торговле главное значение имели сельскохозяйствен­ные продукты - хлеб, сахарная свекла, кожи, а промышленные товары в основном массового потребления - ткани, галантерея, металлические изделия. Широкое распространение в XIX веке получают коробейники и "ходебщики", разносившие по дерев­ням промышленные товары, закупленные в городах на ярмарках.

В XIX веке изменился состав участников торговли. Торговля все больше теряет сословный характер, перестает быть функци­ей гильдейского купечества, хотя последнее еще играло на рынке ведущую роль. В 1842 году были отменены законы, за­прещавшие промышленникам вести розничную торговлю, и последние стали открывать собственные магазины. В результате торговый капитал терял монополию на рынке и превращался в агента промышленного капитала. Это начало третьей стадии в развитии предпринимательства (во второй доминирует торгов­ля), которой мы безуспешно пытались потом достичь, минуя две предыдущие. Выросло и значение "торгующего крестьянст­ва", которое не только господствовало на местном рынке, но все больше проникало на крупные ярмарки и в городскую торговлю, тесня своей активностью, а не привилегиями гильдейских куп­цов. Положение самого купечества было недостаточно ус­тойчивым и переменчивым, да и составляли купцы в 1811 году всего 201,2 тыс. человек - 7,4 % городского населения.

Еще в последние годы правления Павла I наметилась тен­денция расширения прав купечества. В 1800 г. после встречи с Павлом купцы представили проект создания Главного предста­вительства российских промыслов с очень широкими функ­циями, в состав которого должны были войти вместе с прези­дентами Коммерц-коллегии, Мануфактур-коллегии и Берг-коллегии еше 19 представителей купечества. Этот проект ут­вержден не был, но Павел реорганизовал Коммерц-коллегию, включив в нее 13 выборных купцов.

Александр I, как уже отмечалось, вернул Коллегию к прежне­му составу, то есть без купцов, поставив "впредь подобные выбо­ры прекратить". Александр не хотел допустить уравнения прав дворянства и купечества. Но в д&чьнейшем царь предпринимает ряд шагов, направленных на упрочение положения купечества. В 1807 г. был выпущен манифест "О дарованных купечеству но­вых выгодах, отличиях, преимуществах и новых способах к рас­пространению и усилению торговых предприятий". По нему сле­дует добиваться преобладания русского купечества во внешней торговле России, он разрешал организовывать для этой цели "товарищества". Дворянам рекомендовано входить в состав това­риществ и записаться в гильдии. Был также ряд ограничений для иностранных купцов. В манифесте декларировалась "монаршая любовь" к купцам, чьими трудами даруется изобилие и богатство. В 1809 году последовали указы о ссудах купцам и мещанам, ос­новывающим суконные фабрики и владеющих ими. В 1812 году царские особы присутствовали на освящении нового здания Биржи в Петербурге на стрелке Васильевского острова. За обедом Александр I провозгласил тост "за процветание торговли и за петербургское купечество". В 1810-19 гг. министр внутренних дел О. П. Козодавлев развивал протекционистские меры по от­ношению торговли и промышленности. Купцы считали его "ближайшим заступником". Документы, вышедшие из среды образованного купечества, свидетельствуют о высокой оценке самими купцами своей деятельности, социальных и эконо­мических функций. Таковы "Рассуждения" московского купца О. Л. Свешникова, письмо на "высочайшее имя" М. М. Самой­лова - купца из Вереи и др. Авторы гордятся своей принадлежно­стью к сословию, "умножающему могущество государства", и скорбят о его бесправии.

Наибольшее беспокойство среди купцов вызывало засилье иностранцев во внешней торговле России, вследствие недостатка у русских купцов свободных капиталов, доступного кредита, воз­можности получать деньги под невысокие проценты. Купечество встречало ряд ограничений торговли внутри страны: сложность процедуры заключения торговых договоров, зависимость купцов от "общества" системой поручительства, необходимостью объяв­лять состояние своих коммерческих дел. Паспортная система затрудняла систему передвижения, наблюдался рост налогов с купцов, "общественные сборы" и другие повинности.

В XIX веке продолжается хронический для России процесс первоначального накопления капиталов - для большинства предпринимателей он действительно только начинался - и на этой основе формируется российская буржуазия. Она сохраняла сословную организацию, но в самом сословии купцов на смену привилегированному гильдейскому купечеству выдвигается промышленная и торговая буржуазия, связанная не с казной, а с внутренним рынком. Купечество непрерывно пополняется за счет крестьянской верхушки, даже более того, из среды "тор­гующих крестьян" вышли многие крупные промышленники и торговцы: текстильные фабриканты Морозовы, Прохоровы, Гучковы, табачный фабрикант, сахарозаводчики Яхненко и Симиренко, хлеботорговец и судовладелец Бугримов и другие. В Москве третья часть крупных купеческих фамилий, выдвинув­шихся за сто лет, предшествовавших реформе, вышла из богатых крестьян. Из этого факта вытекает, по крайней мере, следующее: русский крестьянин от природы так же предприимчив и трудо­любив, как и в любой другой стране, если для этого существуют хоть малейшие условия. А в том, что эти люди активны и трудо­любивы, не может быть никакого сомнения, так как на этом пу­ти надо преодолеть много препятствий. Кроме того, свобода предпринимательства выгодна именно низам, так как знать и без этого все имеет, а представители народа могут выйти "в люди" только через торговлю и промышленность, как в средние века через приобщение к духовенству, монашеству.

В этом смысле очень показательно торговое земледелие кре­стьян центрально-промышленных губерний в первой половине XIX века.1 В это время для крестьян центрально-промышленных губерний (Московской, Владимирской, Костромской, Ярослав­ской, Тверской, Калужской, Нижегородской) было характерным разведение на продажу технических культур и огородничество, мелкое сельскохозяйственное, крестьянское предпринимательст­во. Для Московской губернии самым распространенным были хмелеводство, луководство, огородничество. Оставшиеся незасе­янными угодья крестьяне отдавали в наймы, покупая на вы­рученные деньги хлеб, которого они не производили. Богоро-дицкий уезд был одним из промышленно развитых. Основная масса крестьян работала в промышленности: хлопчатобумаж­ной, шелкоткацкой, фарфоро-фаянсовой. Но практически все не прерывали связи с сельским хозяйством, что очень долго будет характерным для России. Здешние крестьяне специализи­ровались на хмелеводстве. Хмель сбывали через скупщиков - посредников в крупные города. Хмельные плантации не переде­лялись, поэтому самостоятельное торговое хмелеводство на своей земле дало толчок развитию агротехники хмеля. В Гуслицкой волости известным хмелеводом-экспериментатором был В. К. Гу­сев, который в выведении новых сортов хмеля достиг лучших результатов, чем известные французские и бельгийские агрономы.

Центром луководства был Верейский уезд Вышегородской волости (вотчина Шуваловых). Член Вольного экономического общества А. Людоговский, предпринявший в начале 60-х годов XIX века исследование Верейского луководства, указывал, что еще в начале XIX века местные луководы снабжали своей про­дукцией Москву, отчасти Петербург. Здесь выделились богатые луководы-предприниматели, которые вели свое хозяйство на покупной и арендованной земле. Они же скупали лук и у более мелких производителей и перепродавали его крупными пар­тиями в Москве.

В московских подгородных селениях широкое развитие по­лучило торговое сотрудничество. По свидетельству С. Чернова, автора "Статистического описания Московской губернии", из­данного в 1812 году, уже тогда около Москвы "целые поля бы­ли обращены под огороды". Выращенные крестьянами овощи "в великом множестве" отвозились на продажу в Москву. "Значительные огороды находились и в черте города Москвы", кроме самых только заселенных частей города, Тверской и Яуз­ской, во всех прочих есть огороды". Крестьяне, содержавшие свое огородное хозяйство на арендованной земле, платили арен­ды от 300 до 600 рублей серебром в год. По этим данным можно судить о значительных размерах их доходов. Богатые предприни­матели-огородники владели капиталами в десятки и сотни тысяч рублей. Местные помещики также получали существенный доход от сдачи земли огородникам. Платили они с прибыли и налоги казне. Богатые крестьяне-огородники сдавали землю в субаренду более мелким огородникам, нанимали рабочих.

Главными торговыми культурами у ростовских огородни­ков были зеленый горошек, лук и лекарственные травы (до 85 наименований). Зеленый горошек был предметом импорта в Германию, Голландию и Англию, лекарственными травами ростовцы снабжали все аптеки России. Предпринимательское огородничество ростовских крестьян было связано с многими крупными городами - Москвой, Петербургом, Ярославлем, Нижним Новгородом, Казанью, Выборгом и с заграницей -Польшей, Пруссией, Веной, ростовские огородники заводили там свои дела.

В 40-50 гг. XIX века в Ярославской губернии торговой культурой стал картофель. Быстро развивалась техническая пе­реработка картофеля в крахмал и патоку.,

В Центрально-промышленном районе торговыми были льноводство, коноплеводство, пенька, немало было специали­зирующихся на чем-то одном селений.

В I половине XIX века сформировались отдельные очаги и центры торгового животноводства. В Ярославской губернии разводили улучшенные породы скота: ярославские коровы, ро­мановские овцы, брейтовские (с. Брейтово) свиньи. Имевшие там вотчины Мусины-Пушкины, как показывают документы их вотчинного архива, в 20 - 50 гг. ежегодно продавали в Петер­бурге крупные партии качественного, так называемого, чухон­ского масла и другие продукты животноводства.

Разведением рогатого скота в торговых целях занимапись в Тверской губернии. Молочный скот помещики отдавали в аренду своим крестьянам: арендная плата составляла 20 - 30 фунтов масла, 1 пуд творога от дойной коровы в год и одного теленка от двух коров. Помещики заводили и небольшие предприятия по переработке молока (маслодельни, сыроваренные заводы). Крупным очагом торгового птицеводства была вотчина Кура­киных в Ярославской губернии - 6 тысяч крестьян из двадцати селений откармливали для продажи каплунов и пулярок. Ску­пали цыплят, сажали в садки и откармливали овсяной мукой и творогом. Московско-Петербургская железная дорога (1851 г.) ускорила доставку птиц в Петербург с 12 до 2 дней, что повы­сило спрос. Предпринимательские хозяйства (семьи) покупали от 100 до 1000 цыплят.

Все эти центры предпринимательского земледелия и живот­новодства возникли еще при крепостном праве. Это объясняет тот факт, что предпринимательская деятельность долго сохра­няла свои первоначальные, примитивные черты. Крестьянам, в подавляющем большинстве, не позволяли покупать землю и недвижимость, приобретенные трудом свободные капиталы нельзя было потратить на расширение производства, заведение новых предприятий, на обустройство собственной жизни, так как "подлое" сословие не имело право жить лучше своих хозя­ев. Кроме того, сохранялся аграрный характер русских городов, что не давало возможности "специализации" сословий. Но эта деятельность, как уже подчеркивалось, демонстрировала спо­собности россиян и отодвигала призрак голода, нужды и свя­занных с ними потрясений, которые всегда преследовали эту сельскохозяйственную страну.

Как всегда, царизм был противоречив по отношению к бур­жуазии. Как представитель интересов дворянства, он тормозил капитализм, ограничивал мелких промышленников из среды торгующих крестьян и мещан. В то же время рост силы буржуа­зии и военные потребности заставляли царизм покровительст­вовать предпринимательству в разных видах. В 1828 году были созданы с участием заводчиков и купцов Мануфактурный и Коммерческий советы. Был открыт ряд университетов и специ­альных учебных заведений, в том числе Технологический ин­ститут в Петербурге, готовивший инженеров для промышлен­ности, хотя из среды промышленников и купцов было еще мало людей, подготовленных к получению высшего образова­ния. С 1825 года издается "Журнал мануфактур и торговли", а с 1829 года организуются всероссийские промышленные выстав­ки и поощряется участие русских фабрикантов в выставках за границей. Но тесно связанная с царизмом, с одной стороны, и зависимая от помещиков, с другой, русская мелкая и крупная буржуазия так и не выросла в самостоятельный класс.

В начале XIX века в становлении третьего сословия играют роль два главных процесса: экономическое и социальное форми­рование самой буржуазии и борьба за буржуазно-демокра­тические преобразования прогрессивных дворян, преимущест­венно из самой верхушки общества, будущих декабристов. Сле­довательно, между двумя социальными силами - буржуазией и дворянством (декабристами) в процессе подготовки буржуазно-демократических преобразований должны были складываться какие-то связи. Декабристы хотели изменить существующие в России отношения: самодержавие, крепостничество - сверху, путем воздействия на законодательную власть, царя, написания идеальных законов, по которым можно было бы приучить жить общество. Поэтому они желали прежде всего распространения передовых идей и искали союзников в других сословиях, среди купечества, чьи требования совпадали с отдельными программ­ными требованиями декабристов. Члены Союза благоденствия предусматривали привлечение в организацию представителей всех свободных сословий в России: купцов, мещан, вольных людей, стремящихся к "общему благу": они должны были помогать друг другу. Члены отрасли Союза благоденствия "Общественное хозяйство" должны были направлять свою деятельность на подъем производительных сил страны. В эту отрасль приглашались все "общественным хозяйством и про­мышленностью занимающиеся".

В обязанности участников входило покровительство "полез­ной промышленности", надзор за внутренней и внешней тор­говлей, поддержка предприимчивых представителей купечества, они должны были "ввести строгую честность в торговлю", ока­зывать помощь потерпевшим убытки, искоренять другие зло­употребления в торговле.

Иным каналом привлечения в Союз благоденствия ку­печества должна была стать отрасль "Человеколюбие", задачей которой являлось наблюдение за больницами, сиротскими ло­мами, темницами, острогами. Предусматривалось содействие благотворительным заведениям в городах и создание новых. Именно здесь открывались возможности для сотрудничества с купечеством, так как многие благотворительные общества в России того времени включали представителей купеческого сословия.

Обращая внимание на несоответствие между вкладом ку­печества в экономику страны и его реальным положением в эпоху декабристов, А. И. Герцен замечал: "Не только народ, поставленный вне закона, не существовал, но не существова­ло... купечество, торговавшее миллионами"1. Буржуазия страда­ла от гражданского неравноправия и зависела от правительства. С одной стороны, купечество надеялось на поддержку власти, с другой - сближалось с декабристами. На недовольство ку­печества указывают и доносы: "Громкий ропот доносится с Биржи и Гостиного двора. Никогда еще не было таких стесне­ний в торговле... Настроение низших классов очень неспокой­ное". Петербургское купечество осуждает Александра I: "Он лишь разъезжает и тратит большие деньги, разоряя казну". Купцы, согласно доносу, надеялись, что только конституция спасет страну. Но эти разговоры велись только в среде образо­ванного купечества. Основная масса купечества не отличалась высокой культурой.

Декабристы чутко улавливали недовольство купцов. Пестель замечал в "Русской правде": "В нынешних постановлениях о купечестве обретаются большие несправедливости, противоречия и злоупотребления, многоразличными препонами и за­труднениями гибель торговле наносящие". А. А. Бестужев пи­шет: "Купечество, стесненное гильдиями и затрудненное в пу­тях доставки, потерпело важный урон, многие колоссальные фортуны погибли, другие расстроились. Дела с казною разори­ли множество купцов и подрядчиков, а с ними их клиентов и верителей затяжкою в уплате, учетами и неправыми прижим­ками в прибыли". П. Г. Каховский тоже отмечает это в своих рассуждениях: "Внешняя и внутренняя торговля притеснением, монополией и частными тарифами убита. Капиталисты наши обанкротились, и какая осталась торговля, то и та перешла в руки иностранцев". И, наконец, В. И. Штейнгель, член Мос­ковского общества любителей коммерческих знаний, имевший тесные связи в купеческой среде, писал: "...Коммерция наша находится в паралитическом состоянии". Обращаясь к царю из Петропавловской крепости, Штейнгель пытался убедить его в необходимости собрать сведения о "настоящем положении ку­печества, мещанства и крестьян... относительно торговли и промышленности", чтобы увидеть, "не препятствует ли что яв­но благосостоянию их, не отягощаются ли они выше всякой возможности, и не разоряются ли паче, нежели преуспевают в достоянии своем...". Эти идеи высказывались в двух записках Штейнгеля правительству: "Некоторые мысли и замечания от­носительно законных постановлений о гражданстве и ку­печестве в России" и "Патриотическое рассуждение о причинах упадка торговли" (1818 - 19 гг.). Он считал, что нужно реорга­низовать городскую жизнь на буржуазных началах. Эти записки Штейнгеля широко обсуждались на собраниях декабристов.

Свою оценку купечества и его положения оставил также де­кабрист Якубович: "В первых двух гильдиях есть много людей образованных, способных и имеющих в характере и на себе печать русской народности, довольно предприимчивых, но не объединенных правительством, остаются при ничтожном круге действий, не имея капиталов, дабы составить компании, усту­пили все выгоды внешней торговли иностранцам и довольству­ются маловажными предприятиями. Третья гильдия мно­гочисленна и приносит большую пользу государству, занимаясь внутренней промышленностью, но без решительного содейст­вия правительства купечество не в силах доставлять на место требований произведенное и из первых рук получать товары с востока и юга". Декабристы однозначно подчеркивали вырос­ший культурный уровень купеческого сословия: "Россия так уже просвещена, что лавочные сидельцы читают уже газеты, а в газете пишут, что говорят в палате депутатов в Париже". И первая мысль: "Почему мы не можем рассуждать о наших пра­вах и собственности?". Наблюдения декабристов совпадали с мнением Н. М. Карамзина, который отмечал еще в 1802 году, что купцы и мещане любят читать газеты: "Самые бедные люди подписываются и самые безграмотные желают знать, что пишут из чужих земель". Конституционные проекты П. И. Пестеля и Н. Муравьева имели пункты, касавшиеся интересов купечества. Ликвидация сословий, провозглашение равенства граждан пе­ред законом, уничтожение гильдий и цехов открывали дорогу буржуазному предпринимательству. Провозглашалась свобода заниматься каждому любым родом деятельности, в том числе торговлей. Проект "Манифеста к русскому народу", подготов­ленный перед восстанием 14 декабря 1825 года Северным об­ществом, также провозглашал буржуазные свободы, уничто­жение сословий, равенство всех перед законом, право выбора любого вида деятельности, включая торговлю.

Точных сведений об участии в Союзе благоденствия пред­ставителей купечества нет. Есть лишь семейные предания о членстве в организации богатого купца Барышникова, тестя Н. Бегичева - члена Союза благоденствия и друга А. С. Грибое­дова. Но в орбиту деятельности Союза благоденствия и Север­ного общества был вовлечен, например, петербургский книго­издатель и книготорговец В. А. Плавильщиков, происходивший из старинной купеческой семьи. Он создал одну из первых в Петербурге платных общественных библиотек. В ней была ши­роко представлена просветительская литература: сочинения де­кабристов, издания Н. И. Новикова, русского просветителя, писателя, журналиста, издателя, труды ранних социалистов-утопистов. Плавильщиков участвовал также в деятельности Вольного общества, в учреждении училищ взаимного обучения (ланкастерских школ). Общество находилось под контролем Союза благоденствия для распространения просвещения и пе­редовых идей среди народа.

Другим издателем, связанным с декабристами, был С. И. Се-ливановский, происходивший из крепостных крестьян Рязан­ской губернии. В 1797 году он получил "вольную" от генерала М. Л. Измайлова и вскоре был зачислен в купцы третьей гиль­дии. В эпоху декабризма Селивановский активно сотрудничал с членами тайных обществ. Он издал "Думы" К. Ф. Рылеева и его поэму "Войнаровский". На просьбу Рылеева "приобретать членов между купечеством" в Москве Штейнгель назвал Сели-вановского, отметив, что он "образованнее других".

Декабристы были тесно связаны со средой купечества Рос­сийско-Американской компании. В декабрьские дни 1825 года дом правления Российско-американской компании стал шта­бом восстания. Восстание 14 декабря расстроило намечавшиеся связи с купцами, и сведений для обвинения представителей купечества получено не было. В дальнейшем, на каторге и ссылке, декабристы продолжали интересоваться состоянием русской промышленности, торговли, положением купечества. В 1831 году Н. А. Бестужев пишет работу: "О свободе торговли и вообще промышленности". Через Российско-Американскую компанию посылались ссыльным посылки. Декабристы вошли в контакт с наиболее образованными представителями местного купечества.

Но в целом ситуация была такова, что декабристы не видели объективной буржуазной направленности и в своем движении, и в развитии России. Они боялись, что богатое третье сословие, забрав власть в свои руки, не обеспечит свободы'всем гражда­нам. Пестель, например, пытался избегнуть в России отрица­тельных сторон господства "аристократии богатств", то есть буржуазии, и обеспечить своими действиями гарантии благо­состояния всех граждан. А большинство купцоз не видело при­ложения "конституций и деклараций" к своей повседневной практической деятельности, да и просто было для этого недос­таточно образованно. Кроме того, так как разбогатеть простому человеку было трудно, и торговый капитал - непрочный, ку­печество было не стабильной, а постоянно менявшейся соци­альной группой, из которой выбывали разорившиеся и в кото­рую рекрутировались представители всех сословий. В таких условиях определиться в своих взглядах и сформироваться как сословию было трудно.

Гораздо ближе и понятнее была купцам религия именно в виде старообрядчества как основы мировоззрения купечества. Купеческая деятельность без моральных ограничителей способ­ствует обману, видимости легкого получения прибыли, нару­шению нравственных законов. Таким ограничителем- смогло стать в России старообрядчество, как в Европе протестантизм. Но протестантизм сумел доказать свое право ни существование, а раскольники в России преследовались и в XIX веке. Может быть, поэтому русские купцы не выработали принципов своей деятельности. Раскольники же, кроме внешних признаков сво­ей веры (одежда, борода, поведение), провозглашали очень по­лезные для купцов качества: нужно трудиться, уважать старших, не обманывать, быть чистоплотными. Эти принципы помогли большинству староверов стать в жизни основательными, созда­вать богатство, а не тратить его, поддерживать друг друга. Вся торговля, а потом и промышленность России была создана именно старообрядцами. Только сейчас обнаруживается это, так как многие купцы скрывали свою веру, а для соблюдения своей религии, в лесах, тайных местах имели пустыни и скиты, где обитали их монахи и монахини.

Внутренняя торговля в России в XIX веке преобладала над внешней, и здесь не сбылись мечтания Петра, прорубавшего "окно в Европу". Предпринимательская деятельность во внеш­ней торговле отличалась от внутренней: ею занималась лишь малая часть самого богатого и привилегированного купечества, которое жило в столицах или приграничных городах. Внешне­торговые купцы перенимали образ торговли иностранных куп­цов, хотя торговали в основном на своей территории.

Первые годы XIX века были периодом интенсивного разви­тия внешней торговли России. Рост денежного хозяйства в стране способствовал увеличению товарооборота. В развитии внешней торговли в значительной степени был заинтересован господствующий класс. Дворянство поставляло на внешний рынок главную массу экспортных продуктов из своих имений, оно же являлось основным потребителем импортных продук­тов. Это стимулировало интенсификацию помещичьих хо­зяйств, правда, самыми разными способами.

Внешняя торговля с 29 млн. руб. в 90-х годах XVIII века вы­росла до 58 млн. руб. в 20-х годах XIX века. Баланс внешней торговли был активный. Но главные изменения происходили не в суммарном исчислении, а в видоизменении экспорта. В конце XVIII века большое место в русском экспорте занимали готовые изделия из льна, пеньки (всего 40 %) и русского желе­за. Но в начале XIX века в связи с машинизацией в Англии полотняного производства и появлением пароходов, для кото­рых не нужны были канаты, вывоз пеньки и льна упал до 10 % и вскоре сократился до минимальных размеров. Сокращается и вывоз железа в связи с началом промышленного переворота в Англии и быстрым развитием там металлургической промыш­ленности. Экспорт российского железа упал с 3 млн. пудов в 80-х годах XVIII века до 1 млн. пудов в 20-х годах XIX века. А именно Англия имела наибольший оборот в торговле с Рос­сией в это время. Во время континентальной блокады в 1810 году конфисковывали большое количество английских товаров, но, несмотря на строгие меры, установленные во вре­мя блокады, английские товары все время проникали в Россию. Тайная торговля России с Англией велась не только на ней­тральных судах, в ней иногда принимали участие и русские ко­рабли. За Россией, ввиду ее технической отсталости, все больше и больше закрепляется роль поставщика сырых сельскохозяйст­венных продуктов. В Западную Европу в основном ввозили са­ло, лен, пеньку, кожи, меха, лес. С 40-х годов возрастает экс­порт хлеба, который перед реформой составлял около 70 млн. пудов (35 % стоимости экспорта). В импорте возросло значение промышленного сырья, особенно хлопка и красителей, а также машин. Большое значение в первые десятилетия XIX века при­обрела черноморская торговля. В 1817 году для Одессы было введено порто-франко ("свободный порт" - ввоз и вывоз без пошлин), вследствие чего Одесса стала важным складским ме­стом для иностранных товаров.