Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 2. Предпринимательская деятельность в средние века (XIV - XVII). 13 страница



Обычно купцы рано начинали учить своих сыновей на прак­тике, во время торговли. В своем челобитье в Сенат в 1719 году посадские люди Каргополя, Великого Устюга, Воло­гды, Калуги и др. в ответ на указ об учреждении цифирных школ писали, что "дети-де их от десяти до пятнадцати лет обучаются купечеству и вступают в торговые промыслы, и си­дят в рядах за товарами". С 14-летнего возраста участвовал в торгах своего отца, дмитровского купца первой гильдии, Иван Толченое. Сначала под надзором приказчиков, а потом само­стоятельно он закупал хлеб в Орле, нанимал барки и работных людей, сопровождал их до Петербурга и торговал хлебом в сто­лице. Выполняя различные поручения отца, находясь в посто­янных разъездах, уже в 15-летнем возрасте он проводил вне дома более полугода.

На практике молодые купцы овладевали навыками раз­личных форм торговли, учились выяснять конъюнктуру рынка, цену товара, условия торговли на разных рынках, постигали механизм кредитных сделок, учились брать подряды, нанимать транспортных работников, рассчитывать издержки и прибыль и многому другому, с чем сталкивались в процессе торговой дея­тельности. Трудности в закреплении опыта были связаны с не­устойчивостью торговых капиталов и фамилий. В этих условиях особое значение приобретали личные деловые качества купца, его способности, ум, энергия, сноровка.

До XVIII века государственного обучения в России не было. Не было и широко практиковавшегося в ряде стран Западной Европы, в том числе в Англии, обычая обучать купеческих де­тей в известных купеческих конторах, которые являлись шко­лой коммерции. Московские ученики купцов были обычными подручными работниками, а торговому делу не учились.

В 1721 году указом Петра 1 было велено послать в Италию и Испанию для обучения купечеству 12 человек. Поиск подходя­щих кандидатов в Москве столкнулся с немалыми трудностями и затянулся на несколько лет, ввиду нежелания и прямого со­противления московских купцов. Возникли и проблемы с опла­той этой поездки. Иностранные купцы отказывались прини­мать русских на обучение, видя в них будущих конкурентов, не желая терять выгоды от торгового посредничества. Неудачи не остудили пыл Петра, и с 1723 года он повелел постоянно дер­жать для обучения 15 детей за границей. Но купцы укрывали детей, за что арестовывали их имущество и их самих. Иногда богатые купцы перекладывали эту повинность на "мало­мочных", присылали вообще неспособных к обучению: "...понеже по смотру оные явились в летах немалых и выбраны из самой подлости, подобно якобы из крестьян, которые ко обучению безнадежны". Со стороны государства в этом деле было не только насилие, но и страшная волокита. В 1725 году из 43 человек, планируемых Главным магистратом для посылки за границу, в Ригу и Ревель, удалось собрать 12, и тех долго не посылали за границу из-за отсутствия средств, так, что они прожили свои деньги и просились домой. Потом этих детей распустили, так как они не обучены были арифметике и не­мецкому, а без этого за границу посылать не было смысла. Ста­ли собирать новых, но дело не двигалось. Казна не хотела тра­тить на это деньги, а хотела, чтоб оплатили богатые купцы.

Почему же отказывались обучать своих детей за границей купцы? Прежде всего торговля с Европой весь XVIII век осуще­ствлялась через посредников, что устраивало связанное с казной и ограниченное в действиях купечество. Для внутренней торгов­ли иностранных знаний не было нужно, а свою торговлю нужно было начинать рано. Сдерживали русских купцов и религиозно-нравственные мотивы и последствия общения с иностранцами.

Во второй четверти XVIII века обучение за границей тоже не удалось, хотя частным образом купцы делали это. Известно, что купец из Архангельска Иван Баженин (1733 - 1768 гг.) обучался в Голландии. Во второй половине XVIII века, в 1764 году, в 208 городов были разосланы предложения обучаться за грани­цей за свой счет. Но желающих были единицы, и то с оговор­ками. В основном ссылались на "малолюдство и совершенное неимущество". И это не было преувеличением. Для купечества XVIII века характерно отсутствие торговых капиталов, которые все находились в обороте. В 50-х годах XVIII века всего купцов по России было 1,5 % населения, из них 7 % - первой гильдии, а большинство - третьей. Были города, в которых торговли во­обще не было, а было землепашество (Звенигород, Воротынск, Кайгород).

Те же купцы, кто вел заграничные торги, сами приобщали к обучению своих сыновей, не дожидаясь указки правительства. Такие, как тульский купец Иван Пастухов, который "для опыту компанией) коммерции" в 1764 году отправил сына в Среди­земное море; или петербургский купец Егор Волков, сын кото­рого "для обучения языков и купеческого поведения" находил­ся в Данциге.

Другим направлением в области коммерческого образования было издание и распространение среди купцов коммерческой литературы. В 40-х годах секретарь Академии наук С. Волчков перевел с французского языка широко известный в Западной Европе труд Жака Савари де Брюлона "Лексикон о коммер­ции". Он напечатан в сокращении тиражом 1200 экземпляров. Через год вышел в свет тиражом в 400 экземпляров другой труд Савари - "Совершенный купец". Но систематический выпуск такой литературы начинается только в 60-е годы. Помимо ин­формации о торговле, большинство книг содержало мно­гочисленные примеры решения могущих возникнуть в процессе обращения товаров задач; образцы конторских книг и записей в них в приходной и расходной частях бюджета были прямо на­целены на обучение купцов различным приемам торгового ис­кусства. Чтобы заинтересовать купцов, основное содержание книг, как правило, выносилось в их название, которое приоб­ретало характер краткой аннотации. Труды распространялись очень медленно. Из 1200 экземпляров "Экстракта Савариева лексикона о коммерции" за 5 лет удалось продать 173 эк­земпляра, насильственным путем еще 139 экземпляров. При­чина неудачи в том, что труд Савари - объемная работа о миро­вой торговле, расширяющая кругозор. После выпуска в 60-х годах практичных изданий о коммерции их стали покупать охотнее. Например, популярными среди купцов были "прей­скуранты" о товарах и ценах на них. Кроме того, во второй по­ловине XVIII века стали доступнее для массового покупателя цены на книги.

Неудачи коммерческих изданий были и в том, что там были описаны способы "правильной" торговли, а в российской коммерции логика была своя: "мы и без бухгалтерии торговать и барыши с изъяном различать умеем". Целые века торговые лю­ди вели записи "по-своему": это несистематизированный пе­речень торговых сделок купца, затрудняющий возможность проникнуть в тайны купеческого ремесла; записи трудно сопос­тавить, они не равноценны по обстоятельствам, в них опущены некоторые существенные детали движения капитала. Отсутст­вие четких правил записей снижало их юридическую силу при конфликтах. Лишь в 1800 году Устав о банкротах предписал всем иметь книги определенного образца.

В последней трети XVIII века пришло осознание необходи­мости в сведениях по торговле. В 1764 году купцы из Архан­гельска указали на недостатки в знании коммерческого искус­ства, а именно: арифметики и особенно дробных чисел, иностранных монет и весов, бухгалтерии, "штиля" писем, гео­графии, иностранных языков, российских и иностранных прав, "до купечества принадлежащих".

В 1770 году разрабатывается проект Купеческой школы в Петербурге. Организацию Коммерческого училища взял на себя Прокофий Демидов, который выделил 205 тысяч рублей при условии открытия училища в Москве. В 1772 году императрица утвердила план Коммерческого воспитательного училища. Оно было рассчитано на 3 года, как дающее общеобразовательные и специальные знания в торговле, воспитание эстетических поня­тий, а также набожности, учтивости и благопристойности. В нем преподавали больше иностранцы, за более высокую плату.

Вся затея с училищем была в духе "просвещенного деспо­тизма", а расплачиваться за нее, то есть содержать училище, предлагали купцам. Но даже в составе учеников преобладали разночинцы, а купцов было не более 1/3. Мешали успехам коммерческого образования и училища, в частности, не "се­рость и косность" купцов и не "непонимание", а принципы, лежащие в основе образования. Образование было почти изо­лировано от купеческой среды, это не делало его необходимым. Образование не учитывало интересы купцов, а задумывалось как подготовка оплота монархии.

Особенностью XVIII века в России, по сравнению с преды­дущим периодом, было появление научных экономических тру­дов не только в виде фрагментарных заметок, но и в виде стройных учений. Они имели в XVIII веке еще более опосредо­ванное отношение к практическому предпринимательству, но идеи ранних экономистов, с одной стороны, отражали эконо­мические взгляды эпохи, а с другой - проникали постепеннов коммерческие круги. Самыми яркими представителями рос­сийской экономической мысли XVIII века были И. Т. По­сошков, М. Ломоносов, а также некоторые другие.

Иван Тихонович Посошков (1652 - 1726 гг.) стоял у исто­ков политической экономии в России, создав оригинальное по тому времени учение о богатстве, предпринял попытку создания экономической программы обновления страны с использованием определенных традиций мировой культуры. Самая известная его работа - "Книга о скудости и богатстве", законченная в 1724 году и опубликованная в 1842 году. Посошковское богатство начинается не с денег, ас производства материальных благ, которые должны производить государст­венные предприятия. Посошков предложил вариант много­этапной крестьянской реформы, которая должна ликвидиро­вать крепостничество.

По сословию Посошков числился крестьянином, поэтому был лишен многих привилегий в дворянской империи. Когда он занимался коммерцией, его положение было неустойчивым, но при этом он приобретал коммерческий опыт. Иван Тихоно­вич порицал то, что чиновничества очень много и что оно бо­гаче купцов и имеет больше возможностей и привилегий. Мо­тив книги "О скудости и богатстве": все, что в пределах Российской империи "неисправно, подлежит изменению, ис­правлению, регламентации, вплоть до размеров повинностей помещичьих крестьян". Очень важна для Посошкова поли­тическая воля правителя, поскольку "царь яко Бог, еже возхощет, в области своей может сотворить". В книге проводится идея переборки дома - России ("всея гнилости из нея не очистити") и образ царя-плотника, Посошков предлагал созвать представителей от всех сословий, но последнее слово оставить за царем. Он критиковал "демократизм западноевропейских монархий", "короли их не могут по своей воле что сотворити, но самовластны у них подданные их, а паче купеческие люди". И в то же время Посошков считал, что при бедном народе не может быть богатства царственного. После сбора всех налогов народ должен оставаться богатым. Экономист считал, что бо­гатство должно быть умеренным, чтобы даром ничего не трати­ли, при этом он ссылался на "Домострой" Сильвестра.

Посошков был сторонником государственной монополии на цены, ему не нравился рост цен в начале XVII века. Он считал неприемлемым принцип хозяйствования дворян: "крестьянину не давай обрости, но стриги его яко овцу до гола", обращал внимание на то, что огромные пространства земли в России дают слишком мало для страны.

Но в целом Посошков был идеологом купеческого сословия и крестьянства, которые создают богатства для себя и страны. Б. Б. Кафенгауз считал его представителем "среднего купечества, охваченного... в беспокойную эпоху лихорадочной предпринима­тельской деятельностью и строительством мануфактур".

Другой великий деятель XVIII века формировал свои идеи в 40 - 60 гг. - это М. В.Ломоносов (1711-1765). В немного­численных работах Ломоносова несомненно присутствует пре­емственность идей и мыслей Посошкова. Главная его книга по экономике - "О сохранении и размножении российского наро­да", всего 20 страниц. Литература, посвященная этой работе, в десятки раз превосходит ее объем. Ломоносов считал, что для богатства России нужен рост населения. Все меры, которые он предлагал, требовали активных действий центральной власти: запретить, указать, учредить, следить... Главным для него был государственный интерес, но объективно идеи направлены на облегчение участи народа.

Другой просветитель, автор экономических идей - В. Н. Та­тищев (1686 - 1750). Главная его работа: "Представление о ку­печестве и ремеслах", в которой он развивает идеи эпохи Петра I, идеи "просвещенного монархизма".

Еще одним видным экономистом был П. И. Рычков (1712 -1777) - купец, друг Татищева. Главную задачу Рычков видел в просвещении: создании русского экономического словаря. Он писал статьи по истории торговли и о русской внешней торгов­ле, ратовал за введение среди русских купцов итальянской бух­галтерии. Рычков был одним из активнейших членов Вольного экономического общества, делал для него сообщения.

Были в России и другие экономисты. Д. А. Голицын (1743 -1803), аристократ и дипломат, в своем сочинении "О духе эко­номистов" (1793) предстает как сторонник личной свободы и частной собственности. "Свобода распоряжения избытками,

или, иначе, богатством, является действующей причиной пло­дородия полей, разработки недр, появления изобретений, от­крытий и всего того, что может сделать нацию цветущей".

Идею взаимосвязи сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности активно развивает известный русский эконо­мист и писатель М. Д. Чулков (1743 - 1793), автор знаменитого многотомного "Исторического описания российской коммер­ции", где он утверждал, что "самый большой союз имеют ма­нуфактуры и фабрики с деревенской экономиею".

Против крепостничества выступал А. Я. Поленов (1736 -1816) - экономист и юрист. Он писал: "От владеющего собст­венным имением крестьянства все государство будет чув­ствовать великое облегчение, доходы его несравненно возрас­тут", "лишенный собственности земледелец наперед знает, что от своих трудов никоей пользы, кроме опасности истязания и насильствия, не получит".

Интересны экономические взгляды людей, которые пыта­лись насилием изменить существующий строй, - имеются в виду идеи пугачевского выступления (1773 - 1775). По идее пу­гачевского движения, все богатства передавались народу, кото­рый с этих пор не будут угнетать помещики и государство. Для этого требуется физически истребить дворян, губернаторов и чиновников. После этого гарантировалась "тишина и спокойст­вие жизни". Крестьяне сохраняли монархию, как гарантию свободного хлебопашества. Но попытки после побед пугачевцев организовать реальную жизнь не имели успеха. Реальную жизнь нельзя было переделать насилием и утопиями. Поэтому все закончилось грабежами и разбоем.

Были в России и представители европейского направления экономической мысли XVIII века, которых называли уче­никами Адама Смита (1723- 1790) - это С. Е. Десницкий и И. А. Третьяков. Учение А. Смита было очень популярным в конце XVIII века в Европе. Это был чрезвычайно образованный человек, и прославился он работой "Исследования о природе и причинах богатства народов" (1776 г.). Адам Смит считал, что "для того, чтобы поднять государство с самой низкой ступени варварства до высшей ступени благосостояния, нужны лишь мир, легкие налоги и терпимость в управлении: все остальное сделает естественный ход вещей". Он считал, что труд, капитал и земля - абсолютно равные источники дохода, который по­лучается в виде заработной платы, прибыли и ренты. Эти спо­собы получения богатства совершенно равнозначны и обяза­тельны для общества. Смит выступает абсолютным защитником частной собственности: "Человек, не имеющий права приобре­сти решительно никакой собственности, может быть заинтере­сован только в том, чтобы есть возможно больше и работать возможно меньше". Капитал у Смита не средство эксплуатации или наживы, а источник, питающий благосостояние общества. Резко отзывался Адам Смит о роли государства в создании об­щественного богатства: "Весь или почти весь государственный доход в большинстве стран расходуется на содержание непроиз­водительных элементов. К последним следует отнести всех тех, кто составляет многочисленный и блестящий двор, обширную церковную организацию, большие армии и флоты... Эти эле­менты, поскольку они сами ничего не производят, содержатся за счет продукта труда других людей". "Чем больше государст­венная сфера потребления, тем меньше остается для поддержа­ния производительных работников". И, самое главное, было то, что Адам Смит не придумывал идеального человека. Он принял его таким, какой он есть: довольно эгоистичным, имеющим в виду прежде всего "собственную выгоду, а отнюдь не выгоды общества". Он сумел сохранить уважение к этому человеку и сделал удивительное открытие, которое, собственно, и составляет суть учения Адама Смита: когда человек "принимает во внима­ние свою собственную выгоду, это естественно, или точнее, не­избежно приводит его к предпочтению того занятия, которое наиболее выгодно обществу". При этом "обычно он и не имеет в виду содействовать общественной пользе и не сознает, насколько он содействует ей". Но "он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения". Эти идеи проникали и в Россию. В 1761 году С. Е. Десницкий и И. А. Тре­тьяков были посланы в Глазговский университет в Шотландии и стали впоследствии первыми русскими экономистами европей­ского уровня. Они слушали лекции Адама Смита. Как и другие русские последователи Смита, они принимали учение шотландца не во всех его аспектах, а скорее вдохновлялись его духом и су­ществом. Они сознательно и бессознательно изменяли и приспо­сабливали это учение к условиям России.

В целом реформы Петра и его царственных последователей в XVIII веке, вне зависимости от оценки и результатов этих реформ - безусловно явление в истории России. В действиях Петра проявилась вечная утопия русских правителей - силою, власти создать просвещенное, гражданское общество, которое; однако, беспрекословно подчинялось бы этой власти. Такими насильственными методами, даже преследующими благородные цели, можно изменить только поверхностные элементы общественной жизни - политическую, военную, и то относительно Сущностные элементы - экономические, культурные традиции - невозможно изменить, не учитывая объективных законов. Насилие и попытки переделать "идеально" эти отношения лишь уродуют их, но не изменяют их естественной тенденции развития. Но, самое главное, пытаясь обойти препятствия, ак­тивные представители общества тратят силы на бессмысленную борьбу, теряют личные жизненные силы, а страна, вместо про-? движения вперед, теряет историческое время. Единственный выход, зарекомендовавший себя во всех странах, это освобож­дение предпринимательской энергии людей и в широком, и в специальном смысле, которое первоначально выглядит как ха­ос, анархия и трудно переживается россиянами, привыкшими к более жесткому управлению. Но именно этот "хаос" в конце концов, при регулирующей (только!) деятельности государства, приведет к складыванию естественных отношений в обществе, сочетанию интересов личности и общества, а не подстраиванию под утопические идеи. Этот путь не означает счастья и всеоб­щего благоденствия для всех без исключения, но он включает механизмы мобильности развития общества через развитие предприимчивости и активности его граждан.


Глава 4. Предпринимательство в эпоху генезиса капитализма (нач. XIX в. - 1861 г.)

В российском предпринимательстве дореформенного перио­да (конец XVIII в. - 60-е гг. XIX в.) были заложены и сохрани­лись противоречия предыдущего века, связанного с реформами Петра и вступлением России в ряд европейских держав. Вместе с тем противоречивость всех сторон российской жизни, в том числе и экономической, даже усилилась. Это связано с желани­ем российских монархов и высших слоев общества сделать из России свободное, цивилизованное государство, но также и с нежеланием или неспособностью изменить что-либо по суще­ству в основаниях Российского государства. Это время связано с царствованием трех императоров - Павла I, Александра I и Ни­колая I, деятельность которых при внешней непохожести была обусловлена попытками более или менее активно разрешить конфликт желаемого и действительного или хотя бы приукрасить фасад саморазрушающегося и подтачиваемого самыми разными силами здания российского абсолютизма и крепостничества.

Российское предпринимательство в различных своих прояв­лениях и деятельности его носителей сделало существенный шаг в своем развитии в дореформенное время, обрело новые формы, в который раз доказывая неодолимость этого процесса. Но, как и в предыдущие века, его развитие не стало свободным, а происхо­дило в контексте общественного и экономического развития до­реформенной России. В течение всего этого периода Россия ос­тается абсолютной монархией с характерной неограниченной властью самодержавия, опиравшегося на дворян. Именно в начале XIX в. старая система исчерпывала себя и находилась в стадии саморазрушения, но на вид была еще крепкой и, самое главное, имела социальные силы, готовые ее защищать. Этого фактора практически была лишена новая, капиталистическая система, поэтому на фоне крепостничества и самодержавия она носила затяжной, как бы хронический характер, в ее развитии и поддержке участвовали силы, объективно в прогрессивном разви­тии не заинтересованные: монархи, дворяне и, с другой стороны, класс в строгом смысле не предпринимательский, а только слу­жащий основанием этого процесса - крестьянство.

После Петра Россия существовала как бы в двух измерени­ях. С одной стороны - это многомиллионная, в основном крестьянская масса, находящаяся в крепостной, рабской зависимо­сти от помещиков или государства. В дореформенный период это весьма однородная и традиционная среда, по своему соци­альному положению и складу характера отрицательно относя­щаяся к нарушению этой традиционности (к нарушению "заветов темной старины"). Но именно в этой среде при соот­ветствующих условиях наиболее свободно развивалось пред­принимательство, так как его мелкий и мельчайший характер явно не нарушал сложившихся отношений: так же торговали и в Московской, и в Киевской Руси.

С другой стороны, Россия со времен Петра представлена все расширяющимся, но немногочисленным слоем европеизиро­ванных верхов России: это аристократия, дворянство, чиновничество, а также верхушка предпринимателей-промыш­ленников, тесно связанная с самодержавием, такого же рода купцы, нарождающаяся интеллигенция. Эту группу отличает искусственный и насильственный характер формирования (учитывая сильную иерархическую зависимость даже самой верхушки), отрыв от реальной российской почвы, т. к. их эко­номическое положение определяется не естественными, а ис­кусственными экономическими процессами, ориентация на европейские образцы и желание перенести их на русскую почву сверху, без участия самого народа. "Третье сословие" в боль­шинстве своем в дореформенное время поглощалось этими слоями российского общества и воспринимало традиции среды и образа жизни. Поэтому процесс "капитализации" России, генезиса новых отношений был как бы лишен движущей силы, не имел источника саморазвития, а насаждался через реформы сверху, порождая безнадежные настроения и у реформаторов, и у реформируемых.

При Павле I Россию преследуют серьезные внешнеполи­тические неудачи, такие, как реакция на взрывное расширение империи при Екатерине II, а также изнуряет ожесточенная борьба за власть внутри страны. Ссора императора с дворянст­вом оставила ему всего четыре года на реформы. Он предпри­нимает неоднократные резкие повороты политического и эко­номического курса, но от этого положение в стране не меняется, по крайней мере в лучшую сторону. За четыре года Павел I роздал из государственного владения в частное 600 тысяч душ новым фаворитам, тогда как его мать за 34 года "всего" 850 тысяч крестьян. "Екатерининские" дворяне были обойдены и недовольны. Кроме того, крестьяне получили неко­торые послабления, это ограничивало самые дикие проявления крепостничества и как бы ущемляло дворян. В какой-то степе­ни нарушил безусловное право дворян указ Павла о возможно­сти заводчиков из купцов покупать к фабрикам и заводам кре­стьян с землею и без земли. В целом время Павла - это продолжение крепостной политики Екатерины II, хотя чисто внешне его правление оценивается как полоса отхода назад, период контрреформ. Но это упрощенный взгляд на павловское четырехлетие. Скорее всего, он пытался сделать Россию адек­ватной самой себе, уменьшил социальную демагогию, и это внешне выглядело как консерватизм в преобразованиях.

Новый император Александр I воцаряется после насильст­венной смерти отца. Он горит желанием изменить существую­щие порядки. Собственно, Павел и был устранен как помеха движения России к свободе. Русское общество ("верхи" в основном), пережив тирана, вздохнуло с облегчением, в ука­зах и проектах нового царя настойчиво повторялось одно и то же слово - "свобода". И тем не менее время правления Алек­сандра I стало, по меткому выражению иеториков, "временем упущенных возможностей". На неудачах реформ сказались и трагические противоречия судьбы самого государя, так много значащие в самодержавной России, и отмеченная противо­речивость российского общества.

Александр был старшим внуком и личным воспитанником Екатерины II, и если Павла I на царство совсем не готовили, то императрица Екатерина II потратила много энергии и обнару­жила замечательный педагогический талант, желая сделать из Александра хорошего человека и идеального государя. Педагоги будущего царя были люди выдающиеся, но первое место среди них, несомненно, принадлежит швейцарцу Лагарпу. Лагарп был уроженец республики и воспитывался в идеях республиканских и демагогических; высокообразованный человек - он и в жизни обладал безукоризненными качествами. Эти нравственные его свойства действовали не менее сильно на Александра, чем те познания, которые передавал Лагарп своему ученику. Лагарп успел вложить в Александра целый ряд возвышенных идей, но не успел дать ему достаточно положительных знаний. Недоста­ток этих знаний обусловил в Александре излишнюю склон­ность к мечтательности, а, значит, и к разочарованиям при не­удачах. Ввиду ненормальных семейных условий в юном возрасте в нем рано развились скрытность и лицемерие. Очень тяжело переживал Александр четыре года правления своего от­ца, особенно после тех настроений и идиллических планов, с которыми он сжился в процессе воспитания. Причиной мистического, почти болезненного настроения Александра в конце жизни стало и убийство отца, в котором ему пришлось принять непосредственное участие. Отсюда и противоречивость в его дей­ствиях, которые мьийблюдаем на протяжении всего царствова­ния. Д, как уже отмечалось, реформы в России всегда очень сильно-зависели от правителя. Период правления Александра I в целом определяется как период реформ, но до 1861 года только готовились условия для двух самых важных преобразований в становлении гражданского общества в России: падения крепост­ного права и ограничения власти монарха. Хотя эти преобразова­ния стояли на повестке дня именно в начале XIX века.

Первый этап царствования Александра I (1801 - 1805 гг.) харак­теризуется горячим и искренним приступлением к реформам по инициативе самого юного императора. Он отменяет наиболее оди­озные указы Павла I, возвращает из ссылки 12 тысяч репрессиро­ванных. Кроме того, упраздняет Тайную экспедицию, учреждает министерства вместо устаревших коллегий, восстанавливает жало­ванные грамоты дворянству и городам, разрешает учреждение частных типографий, отменяет запрет на ввоз иностранных книг. В 1801 г. специальными указами царя были сняты все ограничения вывоза и ввоза из России товаров, отменено эмбарго, наложенное на английские суда и товары, уничтожены стеснения и огра­ничения в пропуске едущих в Россию и отъезжающих из нее.

В своих преобразованиях Александр I, как и молодой Иван Грозный, и Петр Великий, опирается не на официальные структуры, а на друзей-единомышленников. Первый среди них, М. М. Сперанский, сделавший при новом царе головокружи­тельную карьеру, сначала, правда, как исполнитель и редактор, проходит школу "практического либерализма". Ему поручается составление всех манифестов, указов, которыми так изобилова­ло "дней Александровых прекрасное начало", он деятельно участвует в освобождении России от "мрачных ужасов зимы", в ликвидации некоторых наиболее одиозных институтов и проце­дур, сохранившихся еще со времен "августейшей бабки" и отца императора: строго запрещаются пытки, пересматриваются прежние уголовные дела, священнослужители освобождаются от телесного наказания, уничтожаются виселицы, которые были поставлены в городах при Павле, и т.д. В июне 1801г. начинает действовать Негласный комитет - "мозговой центр" реформы Александра I, объединивший наиболее выдающихся его личных друзей (В. П. Кочубей, Н. И. Новосильцев, П. А. Стро­ганов и А. Чарторыйский). Этот комитет оказывал существенное влияние на весь ход государственных дел, Сперанский стал од­ним из ведущих "консультантов" данного комитета. Уже тогда мысль Сперанского оказывалась более радикальной, чем проекты "молодых друзей" императора. Но даже самые первые попытки нарушить принцип самодержавия в самый благоприятный для реформы период восшествия на престол Александра I показали, что система остается нерушимой. В проекте манифеста о правах Сената (август 1801 г.) Сперанский в отчетливой форме выразил мысли о подчиненности самодержавной власти закону. Когда через год появился манифест 8 сентября 1802 года, возвещавший права и обязанности Сената, в нем не осталось и следа от идеи ограничения монархии. В эти же годы (до 1807 г.) М. М. Сперан­ский пишет ряд работ, которые передают дух эпохи александров­ского времени: эпохи бесконечных подступов к либеральным преобразованиям и скромных, но немаловажных реформ и ново­введений; эпохи, бывшей своеобразным, неповторимым сочета­нием разнородных и разнонаправленных идей с не менее проти­воречивой практикой, бывшая соединением несоединимого; вся она - лживая, фальшивая, много наобещавшая, мало сделавшая, но, в общем, подготовившая подъем предпринимательства, подго­товившая реформы 60-х, а также расцвет русской культуры XIX в.





Дата публикования: 2014-11-03; Прочитано: 429 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.01 с)...