Идентичность во внешней политике США

Во внешней политике национальная идентичность США проявляется в универсализме и абсолютизме национальных ценностей, ощущении исключительности и избранности, моральном абсолютизме и манихейском видении мира, тенденции к экспансии и имперских стремлениях, политике продвижения демократии, использовании силы и односторонности действий во внешней политике. Рассмотрим эти проявления.

Универсализм и абсолютизм национальных ценностей. Поскольку свобода человека происходит от Бога, то и распространяется она на всех людей вне зависимости от национальной принадлежности. Исключения отрицали бы саму теорию. Американский эксперимент не мог ограничиться национальной территорией. США созданы с одной четко сформулированной целью: отстоять идею свободы внутри страны и вне ее. Бенджамин Франклин говорил: «Установление свобод в Америке не только принесет счастье этому народу, но и будет способствовать уменьшению страданий людей, которые в других частях мира стонут от деспотизма». Несмотря на то, что английская метрополия считала колонистов людьми второго сорта, а слово «американцы» произносилось с пренебрежительным оттенком, сами они быстро увидели себя носителями высших ценностей. Американцы видят свою нацию, как несущую миру свет свободы и просвещения, и в этом для них ее роль. Джон Адамс писал Томасу Джефферсону в 1813 году: «Наша непорочная, добродетельная, ориентированная на общественный интерес федеративная республика продлиться навсегда, будет править планетой и создаст идеального человека». Томас Джеферсон писал в 1801 году: «Как бы наши сегодняшние интересы ни удерживали нас в наших пределах, невозможно не видеть в будущем того, как наше быстрое увеличение расширит наши интересы далеко за эти пределы. Северный, если не оба континента, на которых люди будут говорить на одном языке, править такими же методами и такими же законами». Национальная идея американской нации всегда состояла в продвижении свободы и демократии в мире. Изменялись лишь методы ее реализации: от пассивного служения образцом до форсированного наложения свободы на другие нации. Убежденность привела к абсолютизму, который угрожает самой свободе в Америке. Современные американцы слепо верят, что каждый человек является потенциальным американцем, а национальные и культурные особенности других стран – несчастная, но поправимая случайность.

Американцы стараются избегать термина «империя» применительно к своей стране. Империя стремится к подчинению других народов, Америка же несет им свободу. Никогда США не называли колониями контролируемые ими территории. Такого слова просто нет в либерально-демократическом сознании.

Между самовосприятием американцев и видением Америки другими народами существует глубокая пропасть. Большинство американцев искренне не отдают себе отчета в том, что внешняя политика США воспринимается как агрессивная, односторонняя, экспансионистская, а сами США – как угроза и опасность, а не гарант мира. Тогда как американцы считают, что они спасли от тирании и дали свободу другому народу, они с удивлением слышат, что этот народ не желает их видеть на своей земле и ненавидит Америку.

Ощущение исключительности и избранности. Американцы убеждены, что Америке нет необходимости присоединяться к международным договорам и подчиняться международному законодательству. Америка, по убеждению американцев, не может нарушить международные демократические принципы, будучи их основательницей и движущей силой. Герман Мелвилл, автор «Моби Дика», писал: «Мы, американцы, избранный народ, Израиль нашего времени; мы несем свободу миру. Бог предопределил, и человечество ожидает от нас великих свершений, и великие свершения мы несем в своей душе. Мы – пионеры в этом мире; авангард, отправленный вперед в неизведанное, чтобы проложить дорогу в Новый мир, который будет нашим».

Образом исключительности и избранности стала метафора «города на холме», введенная проповедником и первым губернатором колонии Массачусетс Джоном Уинтропом в 1630 году: «Ибо мы должны понимать, что мы будем как город на холме. Взгляды всех народов будут направлены на нас». Американцы видят историю как одну прямую линию и самих себя стоящими на ее конце как пример для всего человечества.

Моральный абсолютизм и манихейское видение мира. США регулярно сотрясают скандалы о разоблачении коррумпированных чиновников, нарушениях на выборах, превышениях власти – что говорит о различиях между американскими идеалами и реальностью. Пуританская этика не имеет оттенков – в ней есть только черное и белое. Государства и их правители сортируются на два вида – приверженцев Добра и приверженцев Зла. Добро должно вознаграждаться, Зло – наказываться. Добро – это Америка, Зло – все, что ей противостоит. Дж. Буш-младший сказал после терактов 11 сентября 2001 года: «Либо с нами, либо против нас». В результате, наряду с высокой гуманностью, Америка столь же жестока к врагам. Эта двойственная, но в американском сознании совершенно логичная и непротиворечивая практика регулярно провоцирует обвинения в политике «двойных стандартов». Подобные обвинения проходят мимо американского сознания, совершенно его не задевая, так как для американцев очевидно, что с друзьями надо обращаться добрыми демократическими методами, а в отношении врагов должны применяться другие средства.

Тенденция к экспансии и имперские стремления. Имперская логика в Америке была заложена ее национальной идентичностью задолго до того, как страна обрела имперский статус. Еще Джеймс Монро, пятый президент США (1817 – 1825гг.), не видел препятствий для расширения на Запад. Доктрина Монро, провозглашенная в 1823 году, постулировала, что европейские государства более не имеют права вмешиваться в дела наций американских континентов, иначе США сочтут это как угрозу своим национальным интересам. Тем самым доктрина объявила Западное полушарие зоной интересов США и отгородила себя от Европы. Тогда европейцы, и Россия в частности, восприняли это заявление скептически. По словам российского посла в Вашингтоне барона де Тюля, американцы слишком заняты своим обогащением, чтобы бросить дела и отправится воевать, даже если бы у них для этого было достаточно влияния – а его у них не было.

Но к началу ХХ века расклад сил стал меняться. Теодор Рузвельт ощутил, что вес США позволял более решительные действия в мировых делах. В 1904 году он добавил поправку к доктрине Монро: США не только имеют право блокировать европейские интересы в западном полушарии, но также могут захватить и «привести в порядок» любое государство западного полушария, которое может быть заподозрено в «хронических нарушениях или нецивилизованном поведении по отношению к соседним странам, ослабляющих их способность сопротивляться агрессорам из другого полушария. Сегодня глобализация привела к тому, что «соседними странами» Америка может называть государства на другой стороне планеты. Означенные положения являются убеждениями многих американцев, и они распространяются по миру без приказа сверху. Скорее руководству США приходится подстраиваться под этот мощный поток, чтобы удержаться у власти. Во времена холодной войны противники агрессивной политики против Советского Союза обвинялись в пособничестве коммунистам и были вынуждены уходить со своих постов.

Политика продвижения демократии. Активное продвижение Америкой демократии началось не с «цветными революциями» в Грузии и Украине даже не во времена холодной войны. Россия поначалу также не имела отношения к вопросу. Все началось в начале XIX века в Латинской Америке и Греции.

В 1815 году поддержка латиноамериканского движения за независимость стала очень популярной в США. При активном содействии США Латинская Америка к 1825 году полностью освободилась от Испании.

Борьба Греции за независимость от Турции представляла собой первый прототип ситуации, имеющей все необходимые критерии для американского вмешательства:

· Декларация независимости Греции, провозглашенная в 1821 году, была написана на основе Декларации независимости Джефферсона.

· Греция, «колыбель демократии», защищалась от Оттоманской империи, воплощения восточного деспотизма.

· Греки-христиане противостояли туркам-мусульманам.

· Сработал «эффект CNN»: по всей Европе и Америке разошелся слух о варварстве турок: они якобы повесили православного патриарха Константинополя в его святых одеждах в Пасхальное воскресенье, протащили его тело по улицам города и бросили в Босфор.

Поддержка греческой войны за независимость, окончившейся победой в 1829 году, охватила все США. В городах шел сбор денег. Греческая тема собирала больше внимания, чем собственные президентские выборы. Так начинался крестовый поход США за демократию.

Незыблемая устойчивость и стабильность американской политики распространения демократии в мире обуславливается тем, что она отвечает одновременно всем основным стремлениям национального сознания. Идеалистические устремления – несение свободы и счастья народам мира, убежденность в собственной исключительности, добродетельности. Распространяя демократию, Америка убеждена, что исполняет волю Бога на Земле. Этот санкционированный Богом порыв дает разрешение на все действия, необходимые для исполнения высокой цели, и заранее снимает грехи за сопутствующий ущерб.

Одних идеалистических устремлений было бы недостаточно для распространения демократии США. Но на помощь приходят столь же интенсивные материальные интересы.

Распространяя демократию, США расширяют сферу влияния. Демократия создает понятные условия для американского бизнеса: открытая экономика и неприкосновенность частной собственности дает США рынки труда и сбыта – существенные ресурсы роста американских компаний, которые в самой Америке уже давно исчерпаны.

Так политика распространения демократии одновременно позволяет исполнять историческую миссию, укреплять государственные интересы и расширять экономические возможности для граждан, что составляет идеальный рецепт для внешней политики США.

На деле оказывается, что демократия неотделима от водворения Америки в демократизируемой стране. Это может быть незримое присутствие в виде обязанности этой страны вести проамериканскую политику или очень осязаемое в виде наличия американских военных баз. Страна может стремиться к демократии – но не обязательно хочет при этом становится американской колонией. Такая связь демократии с Америкой несет вред самой демократии. В 1989 году Дж. Дьюи предупреждал: «Применение военной силы является верным признаком того, что мы сдаемся в борьбе за демократический стиль жизни». Теория демократического мира Майкла Дойла постулирует, что демократические цели требуют демократических средств.

Использование силы во внешней политике. Яркой чертой внешней политики США является их стремление к абсолютной безопасности и предрасположенность к применению военной силы. Военный дух Америки формировался одновременно с национальным самосознанием. Новый мир встретил поселенцев сложностями освоения дикой местности и нападениями индейцев. Успешные локальные войны на протяжении двух веков (за исключением Вьетнама) утвердили веру в свою непобедимость. Население США не знало ужасов войны на собственной территории. Высокий престиж военной службы создал в США особую касту «новых центурионов». Способствует вступлению страны в конфликты огромная кинетическая мощь вооруженных сил. Мадлен Олбрайт говорила: «Зачем иметь сильнейшую в мире армию, если ее не использовать»?

В американской истории постоянно присутствует ощущение «осажденной крепости». Понятие «врага» выполняет множество полезных функций в США:

· Усиливает авторитет государства.

· Сглаживает внутренние антагонизмы.

· Усиливает сплоченность.

· Повышает национальное единство.

· Формирует служение общему делу и гражданскую ответственность.

· Повышает экономическую производительность.

По американской традиции война ведется на упреждение и со всей имеющейся в наличии мощью. В результате военных действий потери противника на порядок превышают потери США. За годы корейской войны 1950 – 1953 гг. погибло 34 тысячи американских солдат и 1 миллион корейцев (при населении страны 9,5 миллионов человек). Война во Вьетнаме унесла жизни 58 тысяч американских солдат и 1 миллиона 300 тысяч вьетнамцев. При этом на Вьетнам сброшено в 3 раза больше бомб, чем во Вторую мировую войну. В 2003 году марш-бросок к Багдаду унес жизни 200 американцев и 20 тысяч иракцев. За четыре года войны в Ираке погибло 3 200 американцев и 650 тысяч иракцев.

Особенно преуспел в поиске врагов Америки Дж. Буш-младший. Для причисления к стану врагов Америке не нужно посягательство на ее территорию. Врагов Америки определяют угрозы ее национальным интересам, которые разбросаны по всему миру. При этом США допускают только очень низкий уровень угрозы. В 2001 году Чейни сформулировал The One Percent Doctrine: даже если вероятность угрозы составляет 1 %, при подготовке ответных мер США должны расценивать эту угрозу как несомненный факт. Американский ответ должен быть таким же, как если бы угроза уже воплотилась.

При этом американцы уверены, что они – мирная нация. США стремятся примирить войну с восприятием себя как миролюбивой нации маневрированием, провокацией или кажущейся слабостью, приглашая оппонента выстрелить первым, чтобы потом представить «напавшему» все американское могущество в его кинетической силе и моральной праведности.

Односторонность действий во внешней политике. Начиная с Декларации независимости в 1776 году, внешнеполитический путь Америки состоял в череде односторонних заявлений своих интересов без всяких консультаций и учета мнений других сторон. США просто ставили другие нации перед лицом свершившихся фактов.

Геополитическая изолированность страны в сочетании с неограниченными ресурсами на протяжении всей ее истории давала Америке невиданную для европейских государств свободу действий.

Другим важным фактором стало отсутствие опыта жизни в системе баланса сил европейского образца. Система баланса сил не могла полностью удовлетворить желания ни одного члена. Ее целью было поддерживать неудовлетворенность не ниже того уровня, который заставил кого-то ее разрушить и построить новую в свою пользу.

Баланс сил обязывает государства к скрупулезному анализу возможных результатов каждой внешнеполитической акции, сокращает возможность маневра и заставляет платить высокую цену за ошибки. Америка могла позволить себе невыверенные действия. США взяли привычку не тратить много времени на раздумья при принятии внешнеполитических решений, не планировать на отдаленную перспективу, не обременять себя попытками предугадать реакцию других сторон. По словам Г. Киссинджера, империя не заинтересована в создании международного порядка – она сама стремится стать международным порядком.