Глава первая. Клоака и ее неожиданности

В этой самой парижской клоаке и очутился Жан Вальжан. Еще одна черта между Парижем и морем. Там человек может исчезнутьбесследно, словно пловец в океанских глубинах. Переход был ошеломляющим. В самом центре города Жан Вальжан скрылся изгорода и в мгновение ока, лишь приподняв и захлопнув крышку, перешел отдневного света к непроглядному мраку, от полудня к полуночи, от шума ктишине, от вихря и грома к покою гробницы и, благодаря еще более чудесномуповороту судьбы, чем на улице Полонсо, - от неминуемой гибели к полнойбезопасности. Вдруг провалиться в подземелье, исчезнуть в каменном тайнике Парижа,сменить улицу, где повсюду рыскала смерть, на склеп, где теплилась жизнь, -это была необыкновенная минута. Некоторое время он стоял, словно оглушенный,и с изумлением прислушивался. Под его ногами внезапно разверзласьспасительная западня. Небесное милосердие укрыло его, так сказать, обманнымпутем. Благословенная ловушка, уготованная провидением! Между тем раненый оставался недвижим, и Жан Вальжан не знал, живого илимертвеца унес он с собой в эту могилу. Первым его ощущением была полная слепота. Он вдруг перестал видеть. Емупоказалось также, что он сразу оглох. Он ничего не слышал. Яростный смерчпобоища, бушевавший в нескольких футах над его головой, доносился до негосквозь отделявшую его толщу земли глухо и неясно, как смутный гул. Он ощущалпод ногами твердую почву - вот и все, но этого было достаточно. Он протянулодну руку, затем другую, с обеих сторон наткнулся на стену и понял, чтонаходится в узком коридоре, он поскользнулся и понял, что каменный пол залитводой. Он осторожно ступил вперед одной ногой, опасаясь какого-нибудьпровала, колодца, бездонной ямы, и убедился, что каменный настил тянетсядальше. На него пахнуло зловонием, и он догадался, где он. Через несколько секунд слепота прошла. Сквозь отдушину смотровогоколодца, куда он спустился, проникало немного света, и его глаза скоропривыкли к этим сумеркам. Он начинал различать кое-что вокруг. Подземныйход, где он похоронил себя, - никаким словом не обрисуешь лучше егоположения, - был замурован позади и оказался одним из тупиков, называемых напрофессиональном языке "тупиковой веткой". Впереди ему преграждала путьдругая стена - стена ночного мрака. Луч, падавший из отдушины, угасал вдесяти-двенадцати шагах от Жана Вальжана, озаряя тусклым белесоватым светомвсего лишь несколько метров мокрой стены водостока. Дальше стояла сплошнаятьма; вступить в нее казалось страшным, чудилось, что она поглотит васнавеки. Однако пробиться сквозь эту стену мрака было возможно и даженеобходимо. Мало того, надо было спешить. Жану Вальжану пришло в голову, чтоесли он заметил решетку под булыжниками, ее могли заметить и солдаты и чтовсе зависело от случайности. Солдаты тоже могут спуститься в колодец иобыскать его. Нельзя терять ни минуты. Опустив было Мариуса наземь, он сноваподнял его, взвалил себе на плечи и пустился в путь. Он смело шагнул втемноту. На самом деле они были совсем не так близки к спасению, как думал ЖанВальжан. Их подстерегали опасности другого рода и, быть может, не меньшие.Вместо пылающего вихря битвы - пещера, полная миазмов и ловушек, вместохаоса - клоака. Из одного круга ада Жан Вальжан попал в другой. Пройдя полсотни шагов, он принужден был остановиться. Перед ним возниквопрос. Подземный коридор упирался в другой, пересекавший его поперек.Отсюда расходились два пути. Который же избрать? Свернуть налево илинаправо? Как разобраться в черном лабиринте? У этого лабиринта, как мыотметили выше, была одна путеводная нить - его естественный уклон. Следоватьуклону, значило спускаться к реке. Жан Вальжан понял это сразу. Он решил, что находится, вероятно, в водостоке Центрального рынка, что,выбрав левый путь и следуя под уклон, он может меньше чем в четверть часадобраться до одного из отверстий, выходящих к Сене между мостами Менял иНовым, иными словами, он рискует очутиться среди бела дня в самоммноголюдном районе Парижа. Возможно также, что этот путь приведет его ксмотровому колодцу на каком-нибудь перекрестке. Он представил себе испугпрохожих при виде двух окровавленных людей, выходящих прямо из земли у нихпод ногами. Прибегут полицейские, вооруженная стража из ближайшейкараульной. И их схватят прежде, чем они успеют выбраться на поверхность.Лучше уж углубиться в дебри лабиринта, довериться темноте, а в остальномположиться на волю провидения. Он начал подниматься вверх, направо. Как только он повернул за угол галереи, слабый отдаленный свет изотдушины исчез, над ним опустилась завеса тьмы, и он опять ослеп. Это немешало ему продвигаться вперед так быстро, как только он мог. Руки Мариусабыли перекинуты вперед, по обеим сторонам его шеи, а ноги висели за спиной.Одной рукой он сжимал руки юноши, а другой ощупывал стену. Щека Мариусакасалась его щеки и прилипала к ней, так как была вся в крови. Ончувствовал, как текли по нему и пропитывали его одежду теплые струйки крови,бежавшие из ран Мариуса. Однако влажная теплота у самого уха, которой веялоот уст раненого, указывала, что Мариус дышит и, следовательно, еще жив.Коридор, куда свернул Жан Вальжан, был шире предыдущего. Идти становилосьдовольно тяжело. Оставшаяся от вчерашнего ливня вода образовала ручеек,бежавший посреди водостока, так что Жан Вальжан принужден был держатьсястены, чтобы не ступать по воде. Угрюмо брел он вперед. Он походил на тепорожденные ночью существа, что движутся ощупью, затерянные в подземныхшахтах мрака. Между тем мало-помалу, потому ли, что из дальних отдушин пробивался вГустую мглу слабый мерцающий свет, потому ли, что глаза Жана Вальжанапривыкли к темноте, зрение отчасти вернулось к нему, и он начал смутноразличать то стену, которую задевал плечом, то свод, под которым проходил.Зрачок расширяется в темноте и в конце концов видит в ней свет подобно тому,как душа вырастает в страданиях и познает в них бога. Выбирать дорогу становилось все труднее. Направление сточных труб какбы отражает направление улиц, над ними расположенных. Париж того временинасчитывал две тысячи двести улиц. Попробуйте представить себе под нимитемную чащу переплетенных ветвей, называемую клоакой. Существовавшая в тегоды сеть водостоков, если вытянуть ее в длину, достигла бы одиннадцатимиль. Мы уже говорили, что благодаря подземным работам последнеготридцатилетия теперь эта сеть - не менее шестидесяти миль длиной. Жан Вальжан ошибся в самом начале. Он думал, что находится под улицейСен-Дени, но, к сожалению, это было не так. Под улицей Сен-Дени залегаетдревний каменный водосток времен Людовика XIII, который ведет прямо кканалу-коллектору, называемому Главной клоакой, с единственным поворотомнаправо, на уровне прежнего Двора чудес, и единственным разветвлением подулицей Сен-Мартен, где пересекаются крест-накрест четыре линии стоков. Чтоже касается трубы Малой Бродяжной, со входным отверстием возле кабачка"Коринф", то она никогда не сообщалась с подземельем улицы Сен-Дени, авпадала в клоаку Монмартра; там-то и очутился Жан Вальжан. Здесь было оченьлегко заблудиться: клоака Монмартра - одно из самых сложных переплетенийстарой сети. По счастью, Жан Вальжан прошел стороной водостоки рынков,напоминавшие своими очертаниями на плане целый лес перепутанных корабельныхснастей; однако ему предстояло еще немало опасностей, немало уличныхперекрестков, - ведь под землей те же улицы, - выраставших перед ним во мглевопросительным знаком. Во-первых, налево лежала обширная клоака Платриер,настоящая китайская головоломка, простирающая свою хаотическую путаницустоков в виде букв Т и Z под Почтовым управлением и под ротондой Хлебногорынка до самой Сены, где она заканчивается в форме буквы Y. Во-вторых,направо - изогнутый туннель Часовой улицы с тремя тупиками, похожими накогти. В-третьих, опять-таки налево, - ответвление под улицей Майль,которое, почти сразу расходясь какой-то развилиной, спускаясь зигзагами,впадает в большое подземелье-отстойник под Лувром, изрезанное иразветвленное во всех направлениях. Наконец, за последним поворотом направо- глухой тупик улицы Постников, не считая мелких закоулков, то и делопопадающихся на пути к окружному каналу, который один только и мог привестиего к выходу в какое-либо отдаленное и, стало быть, безопасное место. Если бы Жан Вальжан имел хоть малейшее понятие обо всем этом, он сразудогадался бы, проведя рукой по стене, что он отнюдь не в подземной галерееулицы Сен-Дени. Вместо старого, тесаного камня, вместо древней архитектуры,сохранившей даже в клоаке горделивое величие, с полом и стенами крепчайшейпродольной кладки из гранита, цементированного известковым раствором, ценойв восемьсот ливров за одну туазу, он нащупал бы современную дешевку,экономный строительный материал буржуа, короче говоря, "труху", то естьноздреватый известняк на гидравлическом растворе, на бетонном основании,ценой всего двести франков за метр. Но Жан Вальжан ничего этого не знал. Он шел прямо вперед, с тревогой в душе, ничего не видя, ничего не зная,положившись на случай, иначе говоря, вверив свою судьбу провидению. Мало-помалу им овладевал ужас. Нависший над ним мрак проникал ему вдушу. Он брел наугад среди неведомого. Сеть клоаки вероломна, она полнаголовокружительных переплетений. Горе тому, кто попал в эту преисподнююПарижа. Жану Вальжану приходилось отыскивать и даже изобретать дорогу, невидя ее. В этой неизвестности каждый шаг, на который он отваживался, могстать его последним шагом. Как ему выбраться отсюда? Найдет ли он выход иуспеет ли найти его вовремя? Позволит ли эта гигантская подземная губка, всяв каменных ячейках, проникнуть в себя и пробиться наружу? Не подстерегает лиего во тьме какая-нибудь неожиданность, какое-нибудь непреодолимоепрепятствие? Неужели Мариусу грозит смерть от потери крови, а ему от голода?Неужели им обоим суждено погибнуть здесь, и от них останутся только дваскелета где-нибудь в закоулке, среди вечной ночи? Кто знает! Он задавал себеэти вопросы и не находил ответа. Утроба Парижа - бездонная пропасть. Подобнодревнему пророку, он находился во чреве чудовища. И вдруг его поразила одна странность. Шагая напрямик, все вперед ивперед, он внезапно почувствовал, что больше не поднимается; течением ручьяего било по ногам сзади, вместо того чтобы заливать носки его башмаков.Теперь водосток спускался под гору. Почему? Неужели он выйдет сейчас кберегам Сены? Это грозило большой опасностью, но возвращаться назад было ещеопаснее. Он продолжал идти вперед. Однако путь его вел совсем не к Сене. С двускатного буграправобережного Парижа сточные воды сбрасываются по обоим его уклонам - вСену и в Главную клоаку. Гребень этого бугра, служащего водоразделом,изгибается самым прихотливым образом. Высшая точка, откуда разбегаютсяводостоки, находится в клоаке Сент-Авуа, за улицей Мишель-ле-Конт, в клоакеЛувра, около бульваров, и в клоаке Монмартра, возле Центрального рынка. Этувысшую точку гребня и миновал Жан Вальжан. Он спускался теперь к окружномуканалу; сам того не подозревая, он был на правильном пути. Достигнув поворота, он всякий раз ощупывал углы, и если обнаруживал,что новый проход уже прежнего коридора, он не сворачивал туда, а продолжалидти прямо, справедливо полагая, что каждый узкий ход неминуемо заведет егов тупик и только отдалит от цели, то есть от выхода на свет. Таким образом,ему четыре раза удалось избежать западни, расставленной для него во тьме ввиде четырех перечисленных нами лабиринтов. И вдруг он почувствовал, что уже миновал кварталы Парижа, где всезамерло от страха перед восстанием, где баррикады преградили уличноедвижение, и что он вступает под улицы обычного, живого Парижа. Над егоголовой раздавался немолчный гул, как бы отдаленные раскаты грома. Этокатились колеса экипажей. По его расчету, он шел уже около получаса, но даже и не думал оботдыхе; он только переменил руку, которой поддерживал Мариуса. Мрак всесгущался, но именно это и успокаивало его. Внезапно прямо перед ним легла его тень. Она вырисовывалась на каменныхплитах пола; слабый, едва различимый багровый отблеск, слегка окрасившийкамень у него под ногами и своды над головой, дрожал справа и слева поосклизлым стенам туннеля. Он в изумлении обернулся. Позади него, в конце коридора, на огромном, как ему казалось,расстоянии, пронизывая густую мглу, пылала зловещая звезда, точноустремленный на него глаз. Это было полицейское око - мрачное светило подземных трущоб. За этой звездой колыхались восемь или десять черных теней, длинных,зыбких, угрожающих.