Использование в адвокатской практике судебных прецедентов Европейского суда. 1 страница

ЗАЩИТА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОГО

НАУЧНО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА:

ПРАКТИКА ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА <*>

М.В. ШУГУРОВ

--------------------------------

<*> Shugurov M.V. Protection of human rights in conditions of contemporary scientific-technology progress: practice of the European court of human rights.

Шугуров Марк Владимирович, профессор Саратовской государственной академии права, доктор философских наук.

Соблюдение и реализация прав человека в процессе использования научно-технологического прогресса на сегодняшний день являются одной из кардинальных проблем. В статье рассматриваются способы соблюдения прав и прецеденты Европейского суда по правам человека, которые непосредственно влияют на формирование и развитие европейского правового пространства.

Ключевые слова: права человека, научно-технологический прогресс, биомедицина, Европейский суд по правам человека.

Observation and realization of human rights in the process of use of scientific-technology progress at present is one of the most important problems. The article considers the methods of observation of rights and precedents of the European Court of human rights which directly influence formation and development of the European legal sphere.

Key words: human rights, scientific-technology progress, biomedicine, European court of human rights.

Одной из кардинальных проблем сегодняшнего дня выступает поддержание соблюдения и реализации прав человека в процессе использования достижений научно-технологического прогресса, последствия которого для прав человека являются неоднозначными и подвергаются самому тщательному исследованию <1>. С одной стороны, именно НТП создает мощные предпосылки для дальнейшего развития человека, полного и эффективного осуществления его прав и свобод. С другой - возникает целая серия угроз и издержек, затрагивающих не только условия существования человека, но и саму его сущность, заключающуюся в достоинстве каждой человеческой личности.

--------------------------------

<1> The Impact of Technology on Human Rights Global Case - Studies. United Nation University, 1993.

Новые достижения, особенно в области биомедицины, повлияли на дискуссии о правах человека, в которых отмечается, что от новых научно-технологических достижений, активно интегрирующихся в структуры социума, исходит опасность подрыва системы и структуры прав человека. Как отмечает C. Weeramantry, в результате технологического прогресса оказались затронутыми многие права человека, что требует "рассмотрения некоторых наиболее важных прав человека в отношении к технологиям, которые могут обесценить их" <2>. Одновременно с этим он признает, что использование достижений науки и техники никогда раньше не подвергалось такому тщательному исследованию со стороны суда, как в наше время.

--------------------------------

<2> Weeramantry C.G. Justice Without Frontiers: Protecting Human Rights in the Age of Technology. Hague, 1998. P. 98.

В контексте трансграничного научно-технологического прогресса повышается значимость права, призванного к закреплению идеалов человеческого достоинства и регулированию научно-технологического и общественного развития в направлении достижения блага человека. Свою конкретизацию данная тенденция находит в деятельности судебных органов, призванных защищать нарушенные права человека; актуализируется вопрос о доступе к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды, использования достижений биомедицины и т.д., в качестве фундаментальной гарантии использования научно-технологических достижений на благо человека. По этим основаниям решения судебных органов можно рассматривать как важнейший элемент контроля и регулирования распространения и использования технологий, поддержания режима их безопасного использования.

Огромную роль не только в защите, но и в дальнейшем развитии международного и национального права прав человека играет Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Его прецеденты развивают представления о правах человека и одновременно закрепляют стандарты их обеспечения и защиты. Деятельность ЕСПЧ в условиях интенсификации научно-технологического развития следует понимать во всем единстве правового поля Совета Европы (С.Е.), представленного значительным количеством актов разной юридической силы, затрагивающих разные аспекты признания и соблюдения прав человека в условиях использования новейших технологий в целях развития. При этом надо исходить из того, что решения ЕСПЧ "все более глубоко и непосредственно влияют на формирование и развитие европейского правового пространства" <3>. Специальные конвенции Совета Европы, предоставляя дополнительные гарантии правам, предусмотренным ЕКПЧ и развиваемым/выводимым ЕСПЧ, исходят из презумпции важности технологического развития для обеспечения реализации прав человека. Тесная связь между научно-технологическим прогрессом и правами человека прослеживается в Конвенции СЕ о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных 1981 г., которая нацелена на согласование уважения частной жизни и свободного потока информации между народами. И наконец, центральное значение для философии СЕ в сфере прав согласования прав человека и научно-технологического прогресса имеет Конвенция о правах человека и биомедицине 1997 г., которая "провозглашает принципы, которые гарантируют, что человек важнее технологий" <4>. Статья 2 Конвенции закрепляет, что "интересы и благо человеческого существа должны иметь преимущества перед интересами исключительно общества и науки".

--------------------------------

<3> Бессарабов В.Г. Европейский суд по правам человека. М., 2004. С. 3.

<4> Бенуа-Ромер Ф., Клебес Х. Право Совета Европы. На пути к общеевропейскому правовому пространству. М., 2007. С. 126.

Практику ЕСПЧ, в ходе которой вырабатываются правовые позиции Суда, характеризует привнесение в современное научно-технологическое развитие фундаментальных ограничителей, что позволяет осуществить баланс между интересами научно-технологического развития и интересами человека. В этом плане значительный интерес представляет Постановление ЕСПЧ (Большая палата) от 4 декабря 2008 г. по делу "S. and Marper v. UK" (Ар. N 30562/04, Ар. N 30566/04). В соответствии с Законом Великобритании "О полиции и доказательствах по уголовным делам" (РАСЕ) 1984 г. отпечатки пальцев и образцы ДНК, полученные у лиц, подозреваемых в преступлении, могут храниться неограниченное время даже в том случае, если лицо оправдано и если с него сняты все обвинения. Заявители не были осуждены, а первый из них был оправдан. Однако полиция отказалась уничтожить отпечатки их пальцев и образцы ДНК. В итоге указанные материалы продолжали храниться без согласия заявителей. При этом главным образом образцы ДНК по своей природе являются носителями не только ключевой информации о самих заявителях, но и об их родственниках. Хранение отпечатков пальцев и образцов ДНК, на которое не было дано согласие, было оценено заявителями как вмешательство в личную жизнь, право на которую предусмотрено ст. 8 ЕКПЧ.

В контексте нашей статьи большой интерес представляют выводы Суда по данному делу, изложенные в п. "d" раздела "Вопросы права". Суд констатировал, что хранение данных должно быть соразмерно в отношении целей сбора и поэтому должно быть ограничено во времени. "Гарантии, предусмотренные ст. 8 Конвенции, оказались бы неприемлемо ослаблены, если бы использование современных научных технологий в системе уголовной юстиции допускалось любой ценой и без тщательного соотношения их потенциальных преимуществ с важными интересами личной жизни. Любое государство, являющееся первопроходцем в развитии научной технологии, несет особую ответственность за установление их справедливого равновесия". Помимо этого, Суд констатировал отсутствие четких правовых оснований для хранения, что, по сути, означает несоблюдение общеправового принципа формальной определенности права. Таким образом, было признано отсутствие баланса между публичными и личными интересами при хранении указанных данных и подтверждено нарушение ст. 8 ЕКПЧ, выразившееся во вмешательстве в право заявителей на уважение личной жизни.

Данное дело показало, что ЕСПЧ в своих позициях отстаивает необходимый/справедливый баланс между использованием достижений научных технологий в уголовной юстиции и интересами личности, связанными с ее достоинством и неотчуждаемыми правами. Данная позиция нашла свое подтверждение и в решении от 10 марта 2009 г. по делу "Быков против России" (Арр. N 4378/02). Суд признал нарушение права заявителя на свободу и безопасность в соответствии со ст. 8 Конвенции: использование подслушивающей техники ("жучков"). Не были приняты достаточные меры безопасности против возможных конфликтов. Спецоперация с применением технических средств не проводилась в соответствии с законом, тогда как именно закон предоставляет основания для установления указанного баланса, создавая предпосылки для вмешательства, которое может быть признано необходимым и допустимым в демократическом обществе.

В подтверждение высказанных положений можно привести выработанную ЕСПЧ практику рассмотрения и разрешения дел, связанных с нарушением прав человека в процессе прослушивания телефонных переговоров, аудио- и видеонаблюдения за гражданами и их жилищем. Возможность подобных действий предоставляет развитие науки и техники, которые, по всей видимости, со временем приведут к созданию еще более эффективных технологий прослушивания и наблюдения. Однако весь вопрос в том, насколько законно использование данных средств и насколько допустимо их применение в контексте всеобщего признания права человека на частную жизнь (ст. 8 ЕКПЧ). Внедрение и использование современных научно-технологических достижений не только способны улучшить качество жизни людей, но и повысить эффективность судопроизводства, обеспечить своевременное рассмотрение и разрешение различных дел, а также получить надежные доказательства. Однако все это предполагает новые правовые рамки. По авторитетному мнению М. де Сальвиа, "демократические общества сегодня сталкиваются с высокотехнологичными видами шпионажа и терроризма... Однако государства не вправе принимать любые меры, которые они посчитают соответствующими, во имя борьбы против шпионажа и терроризма" <5>. В этом, как и в других случаях по уголовным делам, должны существовать надежные гарантии против злоупотреблений.

--------------------------------

<5> Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения. М., 2002. С. 130.

Достаточно показательным в этом плане является Постановление ЕСПЧ от 27 ноября 2007 г. по делу "Дзагария против Италии" (Zagaria v. Italy) (App. N 58295/00). В 1998 г. в Италии был введен закон, предусматривающий дистанционное участие подсудимых в судебных заседания посредством установления видеосвязи между местом содержания под стражей и залом суда, где проводится разбирательство. Причиной обращения в Суд стало вскрытие факта прослушивания и записи надзирателем разговора заявителя со своим адвокатом. Суд подчеркнул, что данное вмешательство не было абсолютно необходимым, вследствие чего было признано нарушение ст. 6. Таким образом, уголовная юстиция стремится идти в ногу с техническим прогрессом, однако это требует установления вполне законных оснований вмешательства, обеспечивающих его необходимость в демократическом обществе.

ЕСПЧ распространяет свою юрисдикцию на споры о правах, содержание которых прямо связано с достижениями наукоемких технологий в сфере биомедицины. В своем Постановлении от 7 марта 2006 г. по делу "Н. Эванс против Соединенного Королевства" (Evans v. UK) (App. N 6339/05) Суд, рассмотрев спор о праве пересадки замороженных эмбрионов, постановил, что право женщины на создание семьи не может превалировать над правом ее бывшего друга распоряжаться эмбрионами. Достаточно интересный прецедент был создан при разрешении спора об установлении отцовства на основе анализа ДНК. В Постановлении от 7 мая 2009 г. по делу "А. Калачева против России" (Kalacheva v. Russia) (App. N 3451/05) Суд подчеркнул, что национальные судебные органы должны проявлять активность при установлении в судебном порядке отцовства ребенка, рожденного вне брака, давая распоряжение о проведении повторной экспертизы образцов ДНК в целях установления отцовства в том случае, если первая экспертиза была признана недействительной. В данном деле ЕСПЧ исходил из права ребенка знать о своем происхождении, т.е. о своих биологических родителях.

Решая дела, прямо или косвенно связанные с использованием достижений биомедицины, ЕСПЧ стремится к реализации баланса принципа прав человека и принципа верховенства права: решения принимаются исходя из стандартов права и демократических ценностей, что означает включение научно-технологического прогресса через реализацию правозащитных приоритетов в контекст демократического общества с его стандартами признания и защиты прав человека. Поэтому в деле "Л. Берк против Соединенного Королевства" (Burk v. UK) (Арр. N 19807/06) Суд в своем решении от 7 июля 2006 г. поддержал позицию Высокого суда Англии, отклонившего принятое судебное решение о гарантиях продолжения медицинского ухода за заявителем в случае наступления терминальной стадии развития его болезни, не найдя причин для сомнений в реальном существовании угрозы преждевременного отказа от медицинского ухода. Было указано на то, что английское законодательство выступает в поддержку продления жизни, где это возможно. Нарушения ст. ст. 2, 3, 8, и 14 ЕКПЧ выявлено не было <6>. Большой резонанс вызвало решение ЕСПЧ от 29 апреля 2002 г. по делу "Дайан Притти против Великобритании" (Pretty v. UK) (App. N 2346/02). В данном решении Суд выразил свою правовую позицию в отношении к эвтаназии. В п. 40 решения сказано, что из ст. 2 Конвенции не следует право на смерть ни от руки третьего лица, ни при содействии публичной власти". Поэтому Суд не усмотрел вмешательства в осуществление заявительницей права, предусмотренного ст. 2 Конвенции. В очевидной форме было констатировано, что право на жизнь не может создавать такого права на самоопределение, которое предполагало бы выбор права человека на смерть, а не на жизнь.

--------------------------------

<6> URL: http://www.1cor.com/1315f-m-1155.

В последнее время в доктрине и в правозащитном сообществе широко обсуждается проблема правовой природы и защиты соматических прав, которые наряду с репродуктивными правами относятся к четвертому поколению прав человека. Вопрос о признании лица, принадлежащего к другому полу при одновременном изменении в акте записей гражданского состояния, стал предметом рассмотрения Суда по делу "Б. против Франции" (B. v. France) (App. N 13343/87). Жалоба заявительницы Б. основывалась на новых научных, правовых и социальных фактах. По своему хромосомному полу заявительница была мужчиной, но по соматическому - женщиной. Б. отстаивала право на осуществление своего права считаться женщиной. В своем решении от 25 марта 1992 г. (57/1990/248/319) Суд установил, что отказ французских властей в удовлетворении просьбы Б. является нарушением ст. 8 ЕКПЧ. Решение было мотивировано достаточно обширным экскурсом в научные достижения, касающиеся использования половых гормонов, пластической хирургии и протезирования (п. 46 (а)). Суд указал, что операции по смене хромосомного пола достаточно опасны и не могут рассматриваться как вполне повседневное явление.

Помимо ст. 8 научно-технологическое развитие имеет самое непосредственное отношение к реализации прав, предусмотренных ст. 10 ЕКПЧ, - права на свободу слова и информации. В своей практике по целому ряду дел ЕСПЧ исходит из того, что научно-технологический прогресс, создающий новые способы распространения информации, направлен на содействие эффективному использованию лицами данного права. Обращает на себя внимание решение от 24 ноября 1993 г. по делу "Информационсферайн Лентиа и другие против Австрии" (Informationsverein Lepta and other v. Austria) (App. N 13914/88, 15041/89, 15717/89, 15779/89, 17297/90). Предпосылкой обращения в ЕСПЧ целого ряда австрийских компаний стал отказ Австрийской радиовещательной корпорацией выдать лицензию на создание радиовещательных и телевизионных предприятий местного значения. Суд пришел к выводу, что оспариваемое ограничение (ст. 10 ЕКПЧ) равносильно вмешательству в осуществление заявителями свободы распространять идеи и информацию.

В п. 39 решения по данному делу говорится о том, что "в результате технического прогресса, достигнутого за последние десятилетия, эти ограничения не могут быть оправданы соображениями имеющихся частот и каналов. Имеющиеся ограничения во многом утратили свой смысл в связи с увеличением числа иностранных передач, рассчитанных на австрийскую аудиторию". Суд еще раз подчеркнул роль аудиовизуальной деятельности в современном обществе, обеспечивающих доступ к информации. Разумеется, государственные органы обладают правом лицензирования подобного рода компаний, что предусмотрено ст. 10. Однако свобода усмотрения государственных органов не может приводить к ущемлению плюрализма и свободы творчества.

В ряде случаев НТП приводит к ухудшению экологической среды, вызываемому основанными на соответствующих технологиях вредными производствами, и к техногенным авариям. В практике ЕСПЧ имеется ряд рассмотренных дел, подпадающих под категорию "охрана окружающей среды", коррелирующую с проблемой обеспечения неприкосновенности физического состояния личности. ЕКПЧ не предусматривает право на благоприятную окружающую среду, но согласно позициям ЕСПЧ данное право составляет собой элемент содержания прав, предусмотренных ст. 8 ЕКПЧ. При рассмотрении данной категории дел Суд исходит из того, имело ли место нарушение необходимого баланса между общественными интересами экономического содержания и частными интересами конкретного лица. Но поскольку общественные экономические интересы связаны с развитием производства, транспорта и т.д. на основе использования науки и технологий, то вполне можно сделать вывод о том, что указанному балансу коррелирует справедливый баланс между использованием преимуществ современных технологий и интересами частного лица.

В решении по делу "Лопез Остра против Испании" (Lopez Ostra v. Spain) (App. N 16798) от 9 декабря 1994 г. Суд признал, что вредные испарения с недалеко располагавшихся заводов по переработке жидких и твердых отходов кожевенных заводов стали причиной ухудшения здоровья заявительницы. Это означало вмешательство властей в ее личную жизнь, поскольку власти не сумели добиться полного баланса между общественными интересами и интересами частного лица. Данная позиция воспроизведена в Постановлении ЕСПЧ от 9 июня 2005 г. по делу "Фадеева против России" (Fadeyeva v. Russia) (Арр. N 55723). Было установлено, что реальная опасность не угрожала жизни заявительницы вследствие близости ее местожительства металлургическому заводу "Северсталь" в г. Череповце, но государство-ответчик не сумело достичь справедливого равновесия между интересами общества и эффективным пользованием заявительницей своими правами на уважение жилища и частной жизни.

Следует отметить, что права заявителей, проживающих в непосредственной близости от предприятий или инфраструктурных объектов, не являются нарушенными во всех случаях. В п. 41 решения от 21 февраля 1990 г. по делу "Пауэлл и Рейнер против Великобритании" (Powell and Rayner v. UK) (Арр. N 9310/81) Суд еще раз констатировал необходимость соблюдения справедливого равновесия между конкурирующими интересами личности и интересами общества в целом. Однако было признано, что уровень шума от аэропорта "Хитроу" является допустимым и не может рассматриваться как посягательство на окружающую среду. Правительство предприняло все меры для уменьшения шума. И, как признал Суд, не нарушило справедливого равновесия, из чего проистекает отсутствие вмешательства в осуществление права заявителей, предусмотренного ст. 8 ЕКПЧ.

Об авторитете ЕСПЧ говорит и факт обращения в связи с запуском Большого адронного коллайдера (БАК). В августе 2009 г. ЕСПЧ отклонил жалобу группы ученых во главе с проф. Росслером, специалистом в теории хаоса, которые опасались непредсказуемых последствий генерирования микрочерных дыр в БАКе. Аналогичным образом безуспешной была и попытка обращения в ЕСПЧ эколога В. Вагнера <7>. В научных кругах ЕСПЧ рассматривается и как авторитетная инстанция, способная внести свою лепту в преодоление так называемого технологического разрыва. В частности, по мнению Г. Хамидова, известного своими глобальными инновационными научно-технологическими проектами, международная система патентования и система защиты интеллектуальной собственности имеет колониальный характер и закрепляет технологический разрыв между западными странами и остальным миром. Коллектив авторов, вовлеченных в создание и реализацию указанных глобальных проектов, выступает за признание национального патента во всех странах мира и высказывает идею о том, чтобы "поднять общественное мнение в защиту прав изобретателей из развивающихся стран и обратиться в Европейский суд по правам человека в Страсбурге" <8>.

--------------------------------

<7> URL: http://www.inauka.ru/ analysis/ article85949.html.

<8> URL: http:// www.khalidov.net/ russian/ autor/ book_skn_pr_r.html.

Подводя итоги, отметим, что баланс между использованием преимуществ новейших научных технологий и интересами личности имеет широкий характер и должен проводиться во всех сферах жизни. О данном балансе говорят и источники универсального международного права прав человека (Декларация об использовании достижений науки и техники в интересах мира на благо человечества 1975 г., Всеобщая декларация ЮНЕСКО о геноме человека и правах человека 1997 г. и т.д.). Поэтому позиции Европейского суда, формулируемые в практике рассмотрения соответствующих дел, являются важнейшими ориентирами принципиального характера, которые позволяют обезопасить человека, его права и свободы от негативных тенденций использования достижений НТП при одновременном сохранении понимания необходимости дальнейшего развития и использования науки и технологии в целях дальнейшего прогресса осуществления человеческих прав.

ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЕ ОБОСНОВАНИЕ ПРИМЕНЕНИЯ В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ

РЕШЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

КАК ИСТОЧНИКА ПРАВА

М.Л. БЕЛКИН

Белкин М.Л., юрисконсульт Украинского финансово-промышленного концерна, г. Киев, Украина.

Решение Европейского суда по правам человека имеет приоритет перед внутренним законодательством. Нормы международных соглашений (конвенций) и прецедентное право ЕСПЧ согласно законодательству Украины имеют одинаковую юридическую силу.

Проблема применения в судебной практике решений Европейского суда по правам человека является актуальной для стран, ратифицировавших Конвенцию о защите прав человека и основополагающих свобод 1950 г. (далее - Конвенция), в том числе для Российской Федерации и Украины. Как отметила Венецианская комиссия "За демократию через право", при условии ограниченности государственных ресурсов намного лучше тратить финансы на проведение необходимых реформ, которые помогут предотвращать нарушения Конвенции, чем платить справедливую сатисфакцию тем лицам, которые уже страдают от таких нарушений <1>.

--------------------------------

<1> См.: Шевчук С. Судовий захист прав людини: Практика Европейського суду з прав людини у контекстi захiдноi правовоi традицii. К.: Реферат, 2006. С. 49 - 50.

Украина ратифицировала Конвенцию о защите прав человека и основных свобод 17 июля 1997 г. Согласно Закону от 17 июля 1997 г. N 475/97-ВР "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод 1950 года, Первого протокола и Протоколов N 2, 4, 7 и 11 к Конвенции" (далее - Закон N 475/97-ВР) Украина полностью признает на своей территории действие ст. 25 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод 1950 г. относительно признания компетенции Европейской комиссии по правам человека принимать от любого лица, неправительственной организации или группы лиц заявления на имя Генерального Секретаря Совета Европы о нарушении Украиной прав, изложенных в Конвенции, и ст. 46 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод 1950 г. относительно признания обязательной и без заключения специального соглашения юрисдикции Европейского суда по правам человека во всех вопросах, которые касаются толкования и применения Конвенции. Украина полностью признает на своей территории действие ст. 25 и ст. 46 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод 1950 г. относительно Протоколов N 4 и 7 к Конвенции. В этой связи актуальным является вопрос о признании решений Европейского суда по правам человека как источника права в правоприменительной деятельности.

Важнейшую функцию правоприменения в государстве осуществляют суды. Активная роль судов в сфере правоприменения усиливается также тем, что по объективным причинам законодательный процесс не всегда успевает соответствующим образом устранять недостатки и пробелы в законодательстве. Более того, закон сам признает присущее ему несовершенство. Так, в ст. 6 Гражданского кодекса Российской Федерации "Применение гражданского законодательства по аналогии" указывается, что в случаях, когда гражданские отношения прямо не урегулированы законодательством или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона). При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. Аналогичные нормы закреплены в Гражданском кодексе Украины. Так, согласно ч. 1 ст. 8 Гражданского кодекса Украины, если гражданские отношения не урегулированы настоящим Кодексом, другими актами гражданского законодательства или договором, они регулируются теми правовыми нормами этого Кодекса, других актов гражданского законодательства, которые регулируют подобные по содержанию гражданские отношения (аналогия закона).

Согласно ч. 2 ст. 8 Гражданского кодекса Украины в случае невозможности использовать аналогию закона для регулирования гражданских отношений они регулируются в соответствии с общими принципами гражданского законодательства (аналогия права).

Вместе с тем полное отрицание закона как регулятора правовых отношений невозможно, поскольку приведет к произволу и разбалансированию в обществе. Поэтому вакуум в регулировании непосредственно через закон может быть заполнен судебным прецедентом, каким являются решения Европейского суда по правам человека.

Особенно актуальной проблема применения решения Европейского суда по правам человека стоит перед государствами, присоединившимися к Конвенции, в контексте защиты прав человека и основных свобод. Европейское право представляет собой органичный сплав англо-американского и континентального типов правовых систем. Их уставная форма (Конвенция и процедурные правила работы Европейского суда по правам человека) имеют прецедентное содержание <2>.

--------------------------------

<2> См.: Скакун О.Ф. Теорiя держави i права: пiдручник / Пер. з рос. Харкiв: Консум, 2006. С. 172.

Европейский суд по правам человека признает себя связанным предыдущими прецедентами. Согласно ст. 30 Конвенции, "если дело, которое рассматривает палата, затрагивает серьезный вопрос относительно толкования Конвенции или протоколов к ней или если решение вопроса, которое она рассматривает, может привести к результату, несовместимому с решением, постановленным Судом раньше, палата может в любое время до постановления своего решения отказаться от своей юрисдикции в интересах Большой палаты, если ни одна из сторон по делу не возражает против этого". То есть сам Суд пристально следит за изменениями своего прецедентного права <3>. Как указывает бывший Председатель Конституционного суда Российской Федерации и судья Европейского суда по правам человека проф. В. Туманов <4>, при решении конкретного дела Суд, как правило, ссылается на свои предыдущие решения по этой или близкой категории дел, как и на решения по сопутствующим вопросам, которые возникали в процессе рассмотрения этого дела. Таким образом, Европейский суд по правам человека, скорее всего, решит аналогичное дело так, как он решал его раньше, и это не может не учитываться национальными судами, если они не желают получить отрицательную оценку Европейского суда по правам человека. Как отмечает В.В. Лутковская, уполномоченный (2003 - 2005 гг.) по делам соблюдения Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод в Украине <5>, учитывая опыт других стран, можно прогнозировать, что при целесообразном использовании Конвенции в практике осуществления судопроизводства уменьшится и количество обращений против нашего государства в Европейский суд по правам человека о нарушении в Украине тех прав, которые гарантируются Конвенцией. Поэтому вопрос обязательности, условий и практики применения Конвенции и решений Европейского суда по правам человека как источников права при рассмотрении дел национальными судами является актуальным.