Использование в адвокатской практике судебных прецедентов Европейского суда. 3 страница

--------------------------------

<21> Donelly J. Universal Human Rights in Theory and Practice. Ithaca: Cornelly University Press, 1989. P. 2.

<22> См.: Kjeldsen C.E.H. Legal and Function Universality // Hastrup K.(ed) Human Rights on Common Grounds: The Quest for Universality. Kluwer Law International. Printed in Great Britain. 2001. P. 42 - 43.

Комментарии общего порядка Комитета по правам человека ООН, различные резолюции, декларации, постановления и решения международных судебных органов и иные документы, которые формально не являются нормативными актами, содержат толкование прав человека, критерии их применимости, перечень обязательств государств. Вопрос об обязательности этих норм и их общепризнанности в теории международного права и теории прав человека, как следует из приведенной выше полемики, остается открытым. Большинство зарубежных юристов, работающих в сфере защиты прав человека, сходятся в том, что нормы мягкого права признаются государствами и международными организациями обязательными, когда речь идет о наиболее очевидных и грубых нарушениях прав человека, таких как массовые исчезновения людей, длительное произвольное лишение свободы, систематическая расовая дискриминация <23>.

--------------------------------

<23> См.: Schachter O. International Law in Theory and Practice. 1991. P. 85.

К этому еще следует добавить, что обязательность норм определяется не только статусом документов, в котором нормы, гарантирующие права человека, закреплены, но также и наступлением международно-правовой ответственности в случае нарушения предусмотренных гарантий <24>. В силу контрольных полномочий международных органов защиты прав человека, государство может быть привлечено к международно-правовой ответственности за нарушение норм, закрепленных в документах мягкого права. Так, Комитет по правам человека ООН, рассматривая ситуацию с обеспечением прав человека в конкретном случае и стране, выносит решение на основании общих подходов, сформулированных в своих общих комментариях. Таким образом, нормы мягкого права если не de jure, то de facto становятся обязательными. Постановления Европейского суда являются прецедентами, т.е. все последующие постановления будут приниматься с учетом тех правовых позиций, которые уже были высказаны Европейским судом. Прецеденты Европейского суда не просто создают правовые нормы, они формулируют определенные правовые принципы, в соответствии с которыми будут рассматриваться аналогичные дела в будущем, и в совокупности формируют правовую практику <25>.

--------------------------------

<24> См.: Гаврилов В.В. Указ. соч.

<25> См.: Марченко М.Н. Юридическая природа и характер решений Европейского суда по правам человека // Государство и право. 2006. N 2. С. 12.

Существование международно-правовых актов мягкого права способствует унификации представлений о гарантиях защиты прав человека во всем мире. Посредством норм мягкого права теоретические представления о правах человека и способах обеспечения их реализации становятся рекомендательными нормами, а в определенных случаях обязательными к исполнению, поскольку нарушение норм мягкого права может повлечь привлечение к международно-правовой ответственности. Нормы мягкого права являются связующим звеном между политическими заявлениями и резолюциями и нормативным закреплением гарантий прав человека. Для российской правовой системы большое значение имеют как международные договоры, участником которых является Российская Федерация, так и нормы мягкого права, которые истолковывают эти договоры.

Признание норм международных договоров, общепризнанных принципов и норм международного права источником российского права, а также признание за гражданами права на обращение в международные инстанции за защитой своих прав означает признание юрисдикции международных органов осуществлять правоприменительную деятельность в отношении России как участника международного сообщества на основании норм международных договоров по правам человека и актов их толкования.

Деятельность адвоката по представлению интересов граждан в международных органах по защите прав человека должна строиться с учетом всей совокупности существующих норм по защите прав человека, включая как общие принципы международного права нормы международных договоров по защите прав человека, а также норм мягкого права, зафиксированных в различных документах международных организаций, а также в судебных и квазисудебных решениях международно-правовых органов по защите прав человека.

ПРЕЦЕДЕНТЫ ТОЛКОВАНИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА

ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА <1>

Е.А. ЕРШОВА, В.В. ЕРШОВ

--------------------------------

<1> Российское правосудие. 2007. N 7. С. 12 - 25.

Ершова Е.А. - заведующая кафедрой трудового права РАП, канд. юрид. наук, доцент.

Ершов В.В. - ректор РАП, докт. юрид. наук, профессор, заслуженный юрист РФ.

Многие специалисты в настоящее время справедливо подчеркивают: XXI век характеризуется процессом глобализации <1>. В этой связи с объективной неизбежностью как в теоретическом, так и в практическом плане становятся более актуальными проблемы источников международного и европейского права, а также их соотношение с национальными источниками права, влияние на правотворческий и правоприменительный процесс в России. Весьма показательно, что 9 ноября 2006 года Комитет по правовым и судебным вопросам Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации провел Круглый стол на характерную тему "Соотношение правоприменительной практики международных и российских судов". На заседании Круглого стола с докладами выступили Председатель Комитета С.В. Вавилов, секретарь Пленума Верховного Суда РФ, судья Верховного Суда РФ В.В. Демидов, Уполномоченный Российской Федерации при Европейском суде по правам человека П.А. Лаптев и директор Института европейского права МГИМО М.Л. Энтин.

--------------------------------

<1> См., например: Зимненко Б.Л. Международное право и правовая система Российской Федерации. М., 2006; Европейская интеграция и развитие цивилистического процесса в России / Под ред. Р.Ф. Каллистратовой и М.А. Фокиной. М., 2006; Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации. М., 2006; Ершов В.В., Ершова Е.А. Современные проблемы международного права // Российское правосудие. 2006. N 2. С. 17 - 28.

Российская Федерация ратифицировала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод Федеральным законом от 30 марта 1998 года N 54-ФЗ с изменениями, внесенными в нее Протоколами N 3 от 6 мая 1963 года, N 5 от 20 января 1966 года и N 8 от 19 марта 1985 года, дополнениями, содержащимися в Протоколе N 2 от 6 мая 1963 года, а также Протоколы к ней N 1 от 20 марта 1952 года, N 4 от 16 сентября 1963 года, N 7 от 22 ноября 1984 года, N 9 от 6 ноября 1990 года, N 10 от 25 марта 1992 года, N 11 от 11 мая 1994 года, подписанные Министром иностранных дел Российской Федерации от имени Российской Федерации 28 февраля 1996 года в Страсбурге <1>. Российская Федерация ратифицировала Конвенцию с учетом ее изменений, основанных на Протоколе N 11, и Протоколы к ней N 1, 4, 7. Конвенция и Протоколы к ней N 1, 4 вступили в силу для Российской Федерации с 5 мая 1998 года, а Протокол N 7 - с 1 августа 1998 года. Российская Федерация подписала, но не ратифицировала Протокол N 6, касающийся отмены смертной казни в мирное время, и Протоколы N 12 и 14. В соответствии со ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров Россия после подписания Протокола N 6 ввела мораторий на смертную казнь.

--------------------------------

<1> Российская газета. 1998. 6 апреля.

Важнейшее теоретическое и практическое значение имеет ст. 1 Федерального закона "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней": "Российская Федерация в соответствии со ст. 46 Конвенции признает ipso facto (в силу самого факта) и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации" <1>. Отсюда можно сделать важный вывод: постановление Европейского суда, принятое против России, является обязательным для правотворческих, исполнительных и судебных органов государственной власти, а также для органов местного самоуправления.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 14. Ст. 1514.

В этой связи важнейшее теоретическое и практическое значение имеют вопросы соотношения международного, европейского и национального права, а также правовой природы постановлений Европейского суда по правам человека. Думаю, прав И.И. Лукашук, отметивший, что проблема взаимодействия правовых систем не привлекала к себе должного внимания специалистов <1>.

--------------------------------

<1> Лукашук И.И. Глобализация, государство, право, XXI век. М.: Спарк, 2000. С. 35.

Один из ведущих специалистов в области общей теории права С.С. Алексеев пришел к выводу: "...сближение - лишь внешнее проявление более глубоких процессов, преобразующих мир права, которые могут быть названы правовой конвергенцией" <1>. С.С. Алексеев понимает правовую конвергенцию как развитие правовых систем в одном направлении, вследствие чего происходит взаимное обогащение права в различных пределах и в конечном счете - своеобразная интеграция в праве, при которой соединяются в единые правовые образования, в целостные юридические конструкции преимущества и достижения различных сфер права, разных систем <2>. В результате правовой конвергенции, справедливо делает вывод С.С. Алексеев, образуется "право цивилизованных народов" <3>. Существенный вклад в исследование вопросов взаимодействия международного и национального права внесли А.А. Рубанов, И.И. Лукашук, Б.Л. Зимненко и др.

--------------------------------

<1> Алексеев С.С. Право на пороге нового тысячелетия: некоторые тенденции мирового правового развития - надежда и драма современной эпохи. М., 2000. С. 225.

<2> Алексеев С.С. Право на пороге нового тысячелетия: некоторые тенденции мирового правового развития - надежда и драма современной эпохи. М., 2000. С. 225.

<3> Там же.

Вместе с тем в общей теории права и на практике осталось достаточно много и дискуссионных вопросов. Так, согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ "общепризнанные принципы и норма международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора".

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод является международным договором, принятым и открытым для подписания 4 ноября 1950 года и вступившим в силу для 10 государств - членов Совета Европы 3 сентября 1953 года. С тех пор прошло много лет, во многом изменились политические, экономические и социальные отношения. Отсюда возник важнейший теоретический вопрос о возможности "развития" "устаревшей" Конвенции Европейским судом по правам человека.

Наиболее радикально настроенные научные и практические работники рассматривают постановления Европейского суда по правам человека в качестве судебного прецедента - самостоятельного источника права. Так, Д.В. Зверев, на мой взгляд, без необходимых и достаточных правовых аргументов пришел к выводу, что "в российскую правовую систему инкорпорирован новый источник права - прецеденты Европейского суда по правам человека" <1>. За признание и законодательное закрепление судебного прецедента как источника права выступает и ряд ведущих российских ученых: С.С. Алексеев, М.В. Баглай, В.М. Жуйков, В.В. Лазарев, М.Н. Марченко, А.В. Наумов, В.Н. Синюков, Б.Н. Топорнин, В.А. Туманов и др. Например, С.С. Алексеев считает: "Надо полагать, настала пора вообще изменить наше видение правосудия. Интерпретацию его назначения как одного лишь "применителя права". Опыт развитых демократических стран, причем не только англо-американской группы, свидетельствует, что высокий уровень правового развития достигается в обществе тогда, когда суд, опираясь на Конституцию, закон, на общепризнанные права человека, также и творит право. Поэтому придание решениям высших судебных инстанций страны функций судебного прецедента представляется делом назревшим, вполне оправданным" <2>.

--------------------------------

<1> Зверев Д.В. Новые источники гражданского процессуального права в свете Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод // Европейская интеграция и развитие цивилистического процесса в России. М., 2006. С. 22.

<2> Алексеев С.С. Теория права. М., 1994. С. 219.

Аргументируя свою позицию, названные и другие сторонники данной точки зрения в основном традиционно ссылаются на практику Европейского суда по правам человека, Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Весьма показателен вывод, сделанный П.А. Гуком: "...в романо-германской правовой системе судебная практика (прецедент) хотя и занимает вторичное место после закона, тем не менее выполняет присущие только ей функции прецедента как источника права. Этому способствует развитая судебная система в лице высших судебных органов, которые вырабатывают и создают судебную практику благодаря высшей квалификации судей и официальности судебных сборников" <1>.

--------------------------------

<1> Гук П.А. Судебный прецедент как источник права. Пенза, 2003. С. 35.

Слово "прецедент" в юридическом энциклопедическом словаре (от лат. praecedens, род. падеж praecedentis - предшествующий) толкуется как поведение в определенной ситуации, рассматривающееся как образец при аналогичных обстоятельствах. Судебный прецедент - решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той или низшей инстанции при решении аналогичных дел либо служащее примерным образцом толкования закона, не имеющим обязательной силы <1>. В толковом словаре русского языка оценочное понятие "прецедент" определяется как "случай, служащий примером или оправданием для последующих случаев этого же рода" <2>, "решение суда или иного органа государственной власти, ставшее образом для разрешения сходных вопросов на последующее время" <3>.

--------------------------------

<1> Юридический энциклопедический словарь. М., 1984. С. 296.

<2> Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 586.

<3> Толковый словарь русского языка / Под ред. Д.И. Ушакова. Т. 3. М., 2000. С. 758.

Исходя из зарубежной практики судов, этимологии оценочного понятия "прецедент" и имеющейся практики судов в России, П.А. Гук пришел к следующему выводу: "...судебный прецедент - это судебное решение высшего органа судебной власти по конкретному делу, вынесенное в рамках определенной юридической процедуры, содержащее правоположение, опубликованное в официальных сборниках и служащее обязательным правилом применения для аналогичных дел в будущем" <1>.

--------------------------------

<1> Гук П.А. Указ. соч. С. 65.

Судебный прецедент получил законодательное закрепление в Индии, Израиле, Италии, Швейцарии и других странах <1>. П.А. Гук предлагает дополнить Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации" "статьей 6.1. Судебное правотворчество" следующего содержания: "Постановления Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ по вопросам толкования нормативного акта, формулирования правоположений в случае отсутствия нормы права или закона являются дополнительным источником права (судебным прецедентом) и обязательны для применения судами Российской Федерации" <2>. Наконец, "признание в российской правовой системе судебного прецедента источником права позволит, - по мнению П.А. Гука, - более оперативно восполнять пробелы в нормативных правовых актах; совершенствовать и укреплять судебную защиту прав и свобод человека; выступать регулятором баланса (путем механизма сдержек и противовесов) в отношениях между исполнительной и законодательной властью; способствовать формированию правовой государственности в Российской Федерации" <3>.

--------------------------------

<1> Бойцова В.В., Бойцова Л.В. Судебный прецедент: зарубежный опыт и российские перспективы // Российский судья. 1999. N 3. С. 14 - 18.

<2> Гук П.А. Указ. соч. С. 172.

<3> Гук П.А. Указ. соч. С. 173.

В.И. Анишина и Г.А. Гаджиев также полагают, что "Федеральный закон о ратификации Конвенции решил... старый теоретический спор о том, являются ли вообще судебные акты источником права. Безусловно, решения Европейского суда по правам человека следует признавать источником права, входящим в качестве основной части вместе с нормами Конвенции и Протоколов к ней в правовую систему РФ (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). На признании этого вывода может быть построен механизм возможного влияния юриспруденции Европейского суда по правам человека на судебную практику российских судов" <1>. Вместе с тем, думаю, весьма характерной является следующая оговорка В.И. Анишиной и Г.А. Гаджиева: "Нами умышленно не используется термин "прецедентное право" Европейского суда по правам человека. Предпочтение отдано термину "юриспруденция или судебная практика Европейского суда". Безусловно, юридически некорректно идентифицировать судебную практику Европейского суда с common law. Решения вышестоящих судов в странах прецедентного права обладают гораздо большей обязательностью для национальных судов. Применительно к юрисдикции Европейского суда В.А. Туманов говорит об "относительной (в отличие от английского правила прецедента) связанности Суда при рассмотрении дел его предшествующими решениями и сложившимися правовыми позициями" <2>.

--------------------------------

<1> Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации. М.: Юристъ, 2006. С. 148 - 149.

<2> Там же. С. 149 - 150.

Хотелось бы высказать некоторые собственные соображения по рассматриваемой проблеме. Во-первых, думаем, ни один закон не может решить теоретический спор. Теоретические споры по проблемам судебного прецедента, на наш взгляд, будут продолжаться бесконечно с переменным успехом сторонников той или иной точки зрения. Во-вторых, в соответствии со ст. 125 - 127 Конституции РФ высшие суды России являются только правоприменительными органами и не обладают правотворческими полномочиями. Согласно ч. 1 ст. 120 Конституции РФ "судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону". Законодательным органом в России является только Федеральное Собрание - парламент Российской Федерации (ст. 94 Конституции РФ). "Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации (а не судебные прецеденты. - В.Е., Е.Е.) являются составной частью ее правовой системы" (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). Наконец (и главное!), "государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны" (ст. 10 Конституции РФ). Как представляется, системное толкование данных правовых норм Конституции РФ позволяет сделать вывод: для введения в России судебного прецедента как источника права недостаточно внести изменения и дополнения лишь в некоторые федеральные законы. Требуется не просто уточнение компетенции отдельных федеральных органов государственной власти, а концептуальное изменение Конституции РФ.

В-третьих, большинство исследователей отмечают в англо-американских странах увеличение места, роли и влияния писаного права, принятого национальными или международными правотворческими органами, а не судебного прецедента. Так, Л.В. Лазарев справедливо пишет: "...и в отечественной, и в зарубежной литературе на основе анализа реальных процессов в мировом правовом пространстве отмечается сближение правовых систем в условиях глобализации мирового сообщества" <1>.

--------------------------------

<1> Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М., 2006. С. 39.

В-четвертых, с позиции теории систем и общей теории права, на наш взгляд, реальная и эффективная защита нарушенных прав и законных интересов физических и юридических лиц возможна лишь в случае конституционного закрепления и практического действия независимых, самостоятельных, "равновесных", взаимоконтролирующих и взаимодействующих законодательных, исполнительных и судебных органов государственной власти в системе органов государственной власти, в которой составляющие ее элементы не "подменяют" друг друга, не выполняют функции иного элемента, а лишь взаимодействуют. Целью деятельности системы органов государственной власти является своевременная и качественная защита нарушенных прав и законных интересов физических и юридических лиц, достижение подвижного равновесия, гомеостазиса. При таком подходе преодоление пробелов и коллизий в нормативных правовых актах производится судом в каждом конкретном споре - ad hoc посредством индивидуального судебного регулирования, а устранение пробелов и коллизий в нормативных правовых актах - правотворческими органами <1>. При таком подходе, думаю, теоретически более обоснованно определять результаты процессов, действительно происходящих в судебном правоприменении, не "судебным прецедентом" - самостоятельным источником права и не "юриспруденцией или судебной практикой Европейского суда" (такое понятие, полагаем, является слишком общим и неопределенным с точки зрения его правовой природы), а прецедентом толкования (уяснения для себя и разъяснения для других соответствующего существующего права), который может иметь как обязательный, так и необязательный характер в зависимости от компетенции выработавшего его суда.

--------------------------------

<1> Более подробно см.: Ершов В.В. Судебная власть в правовом государстве: Дис.... д-ра юрид. наук. М., 1992.

Особенно в последние годы в специальной литературе активно анализируется не только оценочное понятие "судебный прецедент", но и другое оценочное понятие "правовая позиция... суда" <1>. Понятие "правовая позиция" имеется и в ст. 73 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации": "...в случае, если большинство участвующих в заседании палаты судей склоняются к необходимости принять решение, не соответствующее правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда Российской Федерации, дело передается на рассмотрение в пленарное заседание" <2>. В то же время в самом Законе не дано аутентичное толкование оценочного понятия "правовая позиция".

--------------------------------

<1> См., например: Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации. М., 2006. С. 129 - 146; Европейская интеграция и развитие цивилистического процесса в России. М., 2006 и др.

<2> СЗ РФ. 1994. N 13. Ст. 1447.

Данное оценочное понятие применено во многих решениях и определениях Конституционного Суда РФ. Опубликовано свыше 20 научных статей, защищено несколько диссертаций, в которых анализируется данное понятие. В самом общем виде можно присоединиться к выводу В.А. Кряжкова и Л.В. Лазарева, полагающих, что правовые позиции образуют интеллектуально-юридическое содержание судебного решения <1>. Вместе с тем данное понятие оставляет открытым вопрос о юридической природе правовых позиций.

--------------------------------

<1> Кряжков В.А., Лазарев Л.В. Конституционная юстиция в Российской Федерации: Учеб. пособие. М., 1998. С. 246.

По мнению В.И. Анишиной и Г.А. Гаджиева, "в мире юридических явлений правовые позиции Конституционного Суда РФ ближе всего находятся к racio decidendi и в силу этого именно их следует считать источником права" <1>.

--------------------------------

<1> Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации. С. 171.

Более взвешенную позицию занимает Л.В. Лазарев: "...рассмотренные и иные свойства решений Конституционного Суда позволяют сделать вывод, что, не относясь в полной мере ни к одному из существенных источников права (официально признанных и формально не признанных), они одновременно вбирают в себя те или иные их черты (признаки) и приобретают тем самым новое качество, становясь самостоятельным источником права" <1>.

--------------------------------

<1> Лазарев Л.В. Указ. соч. С. 53.

Как представляется, более обоснованной с учетом изложенных выше теоретических и правовых аргументов является позиция Н.В. Витрука, который определяет правовые позиции Конституционного Суда РФ как его обобщенные представления по конкретным конституционно-правовым проблемам. Правовые позиции Конституционного Суда РФ есть правовые выводы и представления Суда как результат интерпретации (толкования) им духа и буквы Конституции РФ и истолкования конституционного смысла (аспектов) положений отраслевых (действующих) законов и других нормативных актов в пределах его компетенции, которые снимают неопределенность в конкретных конституционно-правовых ситуациях и служат правовым основанием итоговых решений (постановлений) Суда <1>.

--------------------------------

<1> Витрук Н.В. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации: понятие, природа, юридическая сила и значение // Конституционное право: Восточноевропейское обозрение. 1999. N 3(28). С. 96.

Такая точка зрения согласуется и с мнением Конституционного Суда РФ, выработанным судом в Определении от 7 октября 1997 года: "ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ, СОДЕРЖАЩИЕ ТОЛКОВАНИЕ КОНСТИТУЦИОННЫХ НОРМ (выделено нами. - В.Е., Е.Е.) либо выявляющие конституционный смысл закона, на которых основаны выводы Конституционного Суда Российской Федерации в резолютивной части его решений, обязательны для всех государственных органов и должностных лиц. Мотивировочная часть образует неразрывное единство с резолютивной, раскрывая содержание конституционной нормы и ее сопоставление с позицией законодателя, издавшего проверяемую на конституционность норму закона" <1>. Полагаем, данный вывод Конституционного Суда РФ соответствует ч. 5 ст. 125 Конституции РФ: "Конституционный Суд Российской Федерации по запросам Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации, органов законодательной власти субъектов Российской Федерации ДАЕТ ТОЛКОВАНИЕ (выделено нами. - В.Е., Е.Е.) Конституции Российской Федерации".

--------------------------------

<1> Архив Конституционного Суда РФ. 1997.

Как представляется, приведенные выше теоретические и правовые аргументы позволяют сделать следующие выводы. Первый - "судебный прецедент" и "правовые позиции" судов не являются в России самостоятельными источниками права. Второй - правовые явления, обычно именуемые в российской специальной литературе "судебным прецедентом" и (или) "правовой позицией... суда", на наш взгляд, более точно можно определять оценочным понятием "прецедент толкования", который может быть для судов как обязательным, так и необязательным, в зависимости от компетенции выработавшего его суда.

Весьма противоречива и разнообразна оценка европейскими специалистами также и правовой природы постановлений Европейского суда по правам человека. В своих постановлениях и решениях Европейский суд по правам человека неоднократно высказывал следующее мнение: "Конвенция не является застывшим правовым актом, она ОТКРЫТА ДЛЯ ТОЛКОВАНИЯ (выделено нами. - В.Е., Е.Е.) в свете сегодняшнего дня"; "предмет и цель Конвенции как правового акта, обеспечивающего защиту прав человека, ТРЕБУЕТ, ЧТОБЫ ЕЕ НОРМЫ ТОЛКОВАЛИСЬ (выделено нами. - В.Е., Е.Е.) и применялись таким образом, чтобы сделать ее гарантии эффективными и реальными" <1>. Такой подход получил в науке понятие "эволютивное толкование".

--------------------------------

<1> Цит. по: Туманов В.А. Европейский суд по правам человека. Очерк организации и деятельности. М.: Норма, 2001. С. 90 - 91.

Бывший Председатель Европейского суда по правам человека г-н Риксдаль сказал 1 ноября 1998 года: "Европейская конвенция о правах человека должна толковаться и применяться как живой инструмент, следуя за развитием наших обществ и не обязательно согласно намерениям "отцов-основателей" в 1950 году... Но сразу же добавлю и настаиваю на том, что эволютивное толкование, следуя за развитием наших обществ, не должно стать судебным активизмом. По моему мнению, судьи призваны тщательно изучать, оценивать, принимать во внимание развитие общества, но они, в особенности международные судьи, не должны действовать в соответствии со своей собственной субъективной оценкой тенденций, которые кажутся им более предпочтительными и которые они одобряют" <1>.