Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Право на справедливое судебное разбирательство (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). 2 страница



Справедливое судебное разбирательство

Рассмотрим теперь сущность и степень защиты, предоставляемой на основании требования о "справедливом судебном разбирательстве" п. 1 ст. 6 Конвенции.

Была предложена позиция, что положения ст. 6 Конвенции относительно права на справедливое судебное разбирательство относятся исключительно к процессуальным гарантиям (см. Strasser, "The relationship between Substantive Rights and procedural Rights Guaranteed by the European Convention on Human Rights" в книге Matscher and Petzold "Protecting Human Rights: The European Dimension (Studies in Honour of Gerald J. Wiarda) Kohln: Heymann, 1988, 595, и Stavros, "The Guarantees for Accused Persons under Article 6 of the European Convention on Human Rights", Dortrecht: Nijhoff, 1993, 1). Иными словами, право на справедливое судебное разбирательство означает лишь право на проведение судебного слушания в соответствии с определенными процессуальными требованиями, такими, как, например, возможность допросить свидетелей или представить соответствующие доказательства. В действительности буквальное толкование ст. 6 Конвенции не выходит за указанные пределы. Это привело к мнению, что, если такие процессуальные требования выполнены, Европейский Суд по правам человека не может рассматривать результаты судебного разбирательства. Действительно, Европейский Суд сам установил практику невмешательства в результаты судебных разбирательств на том основании, что такое вмешательство преобразует Европейский Суд в суд "четвертой инстанции". Как следствие, мы находим следующее обоснование в постановлениях и решениях отклонения Европейским Судом жалоб, касающихся результатов судебных разбирательств: "...Европейский Суд не является судом четвертой инстанции и в целом не будет вмешиваться в судебное разбирательство на том основании, что национальный суд пришел к неправильному решению. Национальный суд рассмотрел все доказательства против заявителя и, таким образом, находится в лучшем положении для вынесения решения о допустимости доказательств" (см., например, Решение Европейского Суда о приемлемости жалобы "Андерсон против Соединенного Королевства" N 44958/98, р. 8. См. также Решение Европейского Суда о приемлемости жалобы "Джонсон против Соединенного Королевства" N 42246/98, р. 10: "Европейский Суд не должен выступать в качестве апелляционного суда, или, как иногда говорят, суда четвертой инстанции, в отношении решений, вынесенных национальными судами. Именно национальные суды должны толковать и применять соответствующие положения материального и процессуального права. Более того, национальные суды находятся в лучшем положении при оценке достоверности показаний и допустимости доказательств относительно вопросов конкретного дела").

Другой общей формулой, используемой в постановлениях Европейского Суда в отношении как оценки доказательств, так и результатов судебного разбирательства, является следующее: "Поскольку жалоба заявителя может быть понята как относящаяся к оценке доказательств и результата судебного разбирательства в национальных судах, Европейский Суд напомнил, что согласно Статье 19 Конвенции его обязанностью является обеспечение соблюдения договоренностей, достигнутых Договаривающимися Сторонами Конвенции. В частности, его функцией не является выявление ошибок фактов или права, предположительно допущенных национальными судами, если только они могли нарушить права и свободы, защищаемые Конвенцией. Более того, в то время как Статья 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она не устанавливает каких-либо правил допустимости доказательств или способа, которым они должны быть оценены, что является главными вопросами, регулируемыми национальным правом и национальными судами. В свете этих соображений Европейский Суд отметил, что заявитель воспользовался состязательным судебным разбирательством. На разных стадиях разбирательства он мог представлять свои доводы, которые он мог посчитать относящимися к делу. Фактическое и правовое обоснование решения суда первой инстанции, отклонившего его требование, подробно приведено" (Постановление Европейского Суда по делу "Гарсия Руис против Испании", 1999-1, 87; 31 EHRR 589, параграфы 28 - 29).

Из этого обоснования становится ясно, что Европейский Суд не желает вмешиваться в выводы национальных судов или он с большим нежеланием делает это. Такое отношение Европейского Суда ограничивается жалобами по статье 6 Конвенции, иными словами, жалобами на предполагаемую несправедливость судебных разбирательств. В таких делах любое вмешательство Европейского Суда в выводы национальных судов неизбежно приведет к выводу, что решение национального суда было несправедливым. Отсюда и нежелание Европейского Суда по правам человека пересматривать такие выводы. Дополнительной причиной такого нежелания является стремление Европейского Суда избежать критики в адрес национальных судов относительно толкования их собственного права и процедур.

Но остается вопрос о том, сводятся ли гарантии справедливого судебного разбирательства, закрепленные Конвенцией, к процессуальным гарантиям или они также включают в себя гарантии материальных прав относительно результатов судебного разбирательства, т.е. самого "разрешения спора".

Мое личное мнение состоит в том, что право на справедливое судебное разбирательство также предполагает право на справедливый результат или справедливое судебное решение. Я хотел бы напомнить то, что я указал в моем недавнем особом мнении к Постановлению по делу "Гектан против Франции" (см. Постановление Европейского Суда от 2 июля 2002 г.), которое касается жалобы на лишение свободы на срок два года, установленный законом без наличия у суда полномочий по "приспосабливанию" приговора к конкретным фактам дела: "Я полагаю, что право на справедливое судебное разбирательство не ограничивается процессуальными гарантиями, но распространяется также на окончательное судебное разрешение самого дела. Действительно, было бы абсурдно, если бы Конвенция обеспечивала надлежащее осуществление процессуальных действий при споре о праве или предъявлении уголовного обвинения и в то же время оставляла лицо, обратившееся в суд, или обвиняемого незащищенным относительно результата разрешения дела. Такой подход позволяет справедливому судебному разбирательству закончиться с явно необоснованным или несправедливым результатом".

Также можно вспомнить и о Постановлении Европейского Суда по делу "Голдер против Соединенного Королевства" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Голдер против Соединенного Королевства", Серия А, N 18 (1975); 1 EHRR 524), в котором Европейский Суд установил, что право на справедливое судебное разбирательство предполагает защиту права на обращение в суд. Европейский Суд отметил: "...было бы бессмысленно предположить, что пункт 1 Статьи 6, детально описывая гарантии, предоставленные участникам гражданского процесса, не гарантирует им, прежде всего, то единственное право, которое придает смысл вышеупомянутым гарантиям, - право на доступ к судье. Гарантии справедливого и публичного судебного разбирательства в разумные сроки теряют всякий смысл в случае отсутствия самого разбирательства". Утверждалось, что также было бы немыслимо, чтобы "пункт 1 Статьи 6 Конвенции подробно описывал процессуальные гарантии, предоставляемые сторонам при рассмотрении иска", и не предоставлял бы защиты в отношении несправедливых постановлений. "Справедливое, публичное и скорое судебное разбирательство не имеют никакой ценности", если они приводят к явно несправедливым результатам.

Насколько я знаю, Европейский Суд не пересматривал какие-либо выводы национальных судов ввиду их несправедливости, за исключением одного дела "Дюлоран против Франции" (33 EHRR 1093 (2002), см. дело "Фуке против Франции" (1996-1, 18; 22 EHRR 279) (разрешенное Европейским Судом), в котором Европейская комиссия признала нарушение права на справедливое судебное разбирательство, поскольку Кассационный суд Франции неправомерно опирался на вывод о том, что заявители допустили ошибки в своих обращениях), рассмотренного в марте 2000 г., в котором вывод Кассационного суда Франции, оставившего неразрешенным одно из требований заявителя, был расценен как явно неправильный. Это решение, несомненно, является шагом в правильном направлении. Тем не менее данное дело является исключением и критикуется как преступившее пределы компетенции Европейского Суда - как вмешательство в судебную компетенцию национальных судов. Это дело четко и бесспорно не установило общего принципа, что решения национальных судов сами по себе могут составлять нарушение права на справедливое судебное разбирательство.

Верно, что в решениях по жалобам на то, что решения национальных судов нарушают право на справедливое судебное разбирательство, делается ссылка на отсутствие "произвольности" этих решений как на фактор, который следует учитывать, делая вывод о том, что отсутствовало нарушение данного права. Однако утверждалось, что хотя в данном деле и прослеживаются признаки попытки минимального - хотя и поверхностного - контроля над справедливостью этих решений, которые являются далеко не удовлетворительными, оно подтверждает практику уклонения от производства пересмотра по существу справедливости разрешения дел национальными судами.

Любые неправильные выводы или решения национальных судов, даже если они не являются "произвольными", - это одновременно несправедливые выводы, которые в связи с этим могут быть пересмотрены Европейским Судом на основании жалобы о нарушении права на справедливое судебное разбирательство. При рассмотрении жалоб на нарушения других прав, закрепленных Конвенцией, таких, как запрет пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, Европейский Суд неизменно не соглашался с соответствующими выводами национальных судов. Например, в деле "Рибич против Австрии" (Серия А, N 336 (1995); 21 EHRR 573) Европейский Суд не согласился с выводом австрийских судов о том, что травмы заявителя, причиненные заявителю во время нахождения под стражей в полиции, были получены в результате падения и удара о дверь автомобиля. В противовес решению Верховного суда Австрии Европейский Суд признал, что такое объяснение, данное полицией, не является убедительным. Европейский Суд придерживался того мнения, что заявитель подвергался жестокому обращению, что является бесчеловечным и унижающим достоинство обращением. Можно привести множество ситуаций, которые, по моему мнению, подтверждают тот взгляд, что Европейский Суд действует в качестве суда четвертой инстанции в отношении вопросов о том, имели ли место нарушения прав человека, гарантируемые Конвенцией. Как заявляют, такая компетенция запросто может включать в себя возможность пересмотра Европейским Судом решений национальных судов по делам, по которым подана жалоба на то, что такие решения составляют нарушение права на справедливое судебное разбирательство, поскольку они сами по себе являются явно неправильными, независимо от того, касается ли дело какого-либо другого права, охваченного защитой Конвенции, или нет.

Допустимость и оценка доказательств

Такой же подход следует применять к вопросу о том, устанавливает ли право на "справедливое судебное разбирательство" определенные стандарты относительно допустимости и оценки доказательств. Европейский Суд должен обладать компетенцией по пересмотру правил допустимости доказательств и того, как они должны быть оценены. Как уже указывалось, прецедентное право Европейского Суда признало противоположное мнение, согласно которому это является "основными вопросами регулирования национального права и национальных судов". В действительности Европейский Суд не вмешивается в правила о допустимости доказательств. Я не согласен с этой позицией.

В континентальных правовых системах судья в целом обладает полномочием по своему усмотрению определять, какие доказательства являются относящимися к рассматриваемому им делу. В действительности не существует строгих правил относительно доказательств по сравнению с правилами, существующими в системе общего права, как, например, в Англии и Уэльсе и на Кипре. В этих двух системах "общего права" велось множество дискуссий относительно пересмотра их правил о доказательствах. Одно из этих правил относится к исключению показаний, основанных на слухах. Отмена этого правила стало особо острым вопросом. Данное правило появилось в конце XVIII - начале XIX века. Как указал лорд-судья Оулд, в то время "в ходе судебных разбирательств карты так ложились против обвиняемых, что судьи считали необходимым сгладить противоречия" (см. Auld, "Review of the Criminal Courts of England and Wales") (London: Stationery Office, 2001, 556). Целью этого правила было ограждение непрофессионалов, которые составляли суд присяжных, от доказательств, которые могли быть признаны недостоверными, поскольку они не были рассмотрены в ходе перекрестного допроса. Однако такое правило могло привести во многих делах к несправедливым и нежелательным результатам ввиду исключения достоверных доказательств, свидетельствующих в пользу частных процессуальных сторон, включая лиц, обвиняемых в совершении преступления.

В Пояснительной записке Правовой комиссии по Англии и Уэльсу (Law Commission Consultation Paper N 138) приведены следующие примеры дел, в которых правило об исключении показаний, основанных на слухах, отклонило доказательства, которые должны были показать, что обвиняемый не совершал преступление, в котором он обвинялся. В деле "Корона против Спаркса" ((1964) АС 964) данное правило помешало белому человеку, который был обвинен в нападении на девочку, которой было три года и которую не вызвали в качестве свидетеля, привести показание о том, что она первоначально описывала нападавшего человека как "цветного". В деле "Корона против Томсона" ((1912) 7 Cr. Арр R 276) лицу было предъявлено обвинение в склонении к аборту. Линия защиты состояла в утверждении, что женщина сама намеревалась произвести незаконное действие, но обвиняемому не позволили привести в свою защиту показания, согласно которым она говорила другим людям, что не только желала произвести аборт, но и в действительности сделала его.

Если обвиняемому не позволили привести в свою защиту доказательства, подтверждающие его невиновность, на основании правила об исключении показаний, основанных на слухах, у него есть возможность подать жалобу, имеющую большие шансы на успех, о том, что это нарушает его право на "справедливое судебное разбирательство". Верно, что Европейская комиссия установила, что правило об исключении показаний, основанных на слухах, является законным и обоснованным, имеющим целью обеспечение предоставления достоверных доказательств суду присяжных, который может оценивать их достоверность и поведение свидетелей и избежать ссылок на показания, которые не могут быть проверены в ходе перекрестного допроса (Решение Европейской комиссии по делу "Бластланд против Соединенного Королевства", жалоба N 12045/86, 52 DR 273 (1987)). Заявитель, осужденный за грабеж и убийство, жаловался на исключение показаний, основанных на слухах, состоящих из заявлений, сделанных третьей стороной в полиции и при других лицах, указывающих на то, что преступление совершило другое лицо. Европейская комиссия посчитала, что исключение показаний, основанных на слухах, не было несправедливым в данных обстоятельствах. Однако представляется, что заявитель имел возможность вызвать третью сторону в качестве свидетеля защиты. Заявитель также имел право оспорить правило об исключении показаний, основанных на слухах. Согласно пояснению по данному делу, содержащемуся в Пояснительной записке Правовой комиссии по Англии и Уэльсу, р. 73: "Данное соображение имело достаточно большой вес при рассмотрении дела Европейской комиссией, и если такой возможности не существовало, представляется, что ответ был бы другим".

Было бы полезно указать также на различия между допустимостью доказательств и ссылкой на них в выводах. Статья 6 Конвенции не регулирует допустимость доказательств. Это является задачей национального права. Даже прямое требование статьи 6 Конвенции относительно права обвиняемого ознакомиться с доказательствами против него не является правилом о недопустимости доказательств. Невыполнение этого требования может представлять собой несправедливое судебное разбирательство, и Европейский Суд во многих делах пришел к такому выводу. Но нельзя по смыслу Конвенции исключать доказательства на том основании, что они не удовлетворяют требованиям статьи 6 Конвенции (см. Contra Osbone, "Hearsay and the European Court of Human Rights" (1993) Crim L.R. 255). Могут ли такие доказательства приниматься во внимание судом в конечном счете - это другой вопрос. Такой подход является достаточно значимым касательно доказательств, представляемых обвинением, в отношении которых обвиняемый не имеет возможности провести перекрестный допрос. Особое внимание необходимо при разрешении вопроса о том, можно ли ссылаться в конечном итоге на такие доказательства и в какой степени. Хотя прецедентное право Европейского Суда по этому поводу в определенной степени противоречиво и неясно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Унтерпертингер против Австрии", Серия А, N 110 (1986); 13 EHRR 175; Постановление Европейского Суда по делу "Костовски против Нидерландов", Серия А, N 166 (1989); 12 EHRR 434; Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии", Серия А, N 203 (1991); 15 EHRR 597; Постановление Европейского Суда по делу "Исгро против Италии", Серия А, N 194-A (1991); Постановление Европейского Суда по делу "Доорсон против Нидерландов" 1996-П 447; 22 EHRR 330), представляется, что при определенных обстоятельствах такие доказательства в качестве исключения могут приниматься во внимание при вынесении приговора обвиняемому. Типичным примером является дело, в котором показания свидетелей обвинения воспроизведены в доказательствах, и на них ссылается суд, когда отсутствие самих свидетелей произошло по причинам, которые суд счел приемлемыми (например, необходимость защиты информатора), а эти показания были не единственными доказательствами против обвиняемого (см. Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии"). Однако справедливости ради следует отметить, что вопрос о ссылке на показания сторон, которые сами не подтвердили их в суде в ходе гражданских или уголовных разбирательств, рассматривался Европейским Судом до настоящего времени лишь в связи с показаниями, данными лицами в целях использования в качестве доказательств в судебных разбирательствах против обвиняемых. Насколько я знаю, Европейский Суд не рассматривал в этом контексте показания третьих лиц, повторенные свидетелями в суде в делах, в которых такие показания не были даны третьими лицами, чтобы они были использованы в качестве доказательств. В подобных обстоятельствах можно утверждать, что требование об исследовании "показаний, данных против" обвиняемого, неприменимо в отношении третьих лиц, поскольку, строго говоря, они не должны рассматриваться в качестве "показаний, данных против" обвиняемого, и такими свидетелями являются только лица, которые дают показания в соответствующем судебном разбирательстве и включают в свои показания или заявления показания, основанные на слухах, по данному делу. Рассмотрение таких показаний с целью проверки точности их версии событий и их достоверности может также включать в себя такую часть их показаний, которые, будучи допущенными судом, в конечном итоге могут быть не приняты во внимание как ненадежные или имеющие незначительный вес (см. предложения реформирования правила об исключении показаний, основанных на слухах, Лорда-судьи Оулда, р. 560).

В Англии и Уэльсе правило об исключении показаний, основанных на слухах, полностью не применяется в гражданских делах, и в настоящее время прилагаются усилия, чтобы запретить его применение в большей части уголовных дел. На Кипре данное правило продолжает действовать как применительно к гражданским делам, так и уголовным.

Как указал лорд-судья Оулд, "правила о доказательствах должны скорее облегчить установление истины, чем воспрепятствовать ему...". В установлении истины неотъемлемой является справедливость в отношении обвиняемого или частного лица - участника процесса и их защиты от неправомерных решений. "Правило может быть применено несправедливо как в отношении обвиняемого, так и обвинения". Поэтому Европейский Суд должен быть в состоянии рассматривать правила о доказательствах, примененные в конкретных делах, переданных на его рассмотрение, а также пересматривать оценку доказательств в соответствии с жалобой на несправедливое судебное разбирательство.

Допустимость незаконно полученных доказательств

Говоря о доказательствах, рассмотрим вопрос о допустимости незаконно полученных доказательств, который описан, в частности, в книге Харриса, О'Бойла и Уорбрика (см. The Law of the European Convention on Human Rights (London: Butterworths, 1995), p. 210). На основании существовавшего на момент написания книги прецедентного права, т.е. на 1995 год, указывалось, что Европейский Суд установил, что использование доказательств, полученных незаконно согласно национальному законодательству, само по себе не является нарушением права на справедливое судебное разбирательство. В связи с этим авторы приводят в качестве прецедента так называемое "Швейцарское дело" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шенк против Швейцарии", Серия А, N 140 (1988); 13 EHRR 242), в котором незаконно полученная пленка, на которой была запись, обличающая обвиняемого, была принята в качестве доказательства. Согласно той же книге такой подход Европейского Суда был по причине того факта, что защита могла оспорить использование и подлинность пленки и что имелись другие доказательства, подтверждавшие правильность осуждения. Авторы выразили мнение, что "Европейский Суд пришел бы к иному выводу, если бы пленка была единственным или основным обличающим доказательством или имелись бы сомнения относительно подлинности пленки и вопрос об этом был бы поднят защитой". Из того, как авторы пытались толковать данное дело, я могу разглядеть их определенные ожидания того, что к вопросу о незаконно полученных доказательствах в будущем Европейским Судом может быть применен другой подход. Такие же ожидания и взгляды можно встретить и в других работах. Например, в книге Ван Дийка и Ван Хоофа (Theory and Practice of the European Convention on Human Rights, The Hague: Kluwer, 1998, p. 436) под общим названием The Right to a Fair Trial сказано следующее: "Что касается допустимости доказательств согласно национальному праву, конвенционные органы руководствуются, в первую очередь, мнением национальных судов. Однако если последние занимают такую позицию, что они могут использовать доказательства, даже если они получены незаконно, при формировании своего мнения, совершенно необходимо рассмотрение конвенционными органами того, как используются такие доказательства, чтобы принцип "справедливого судебного разбирательства" не был нарушен".

Вскоре после учреждения нового единого Европейского Суда на его рассмотрение было передано британское дело, которое дало ему возможность рассмотреть вопрос о допустимости доказательств, полученных с нарушениями положений Конвенции. Это было дело "Хан против Соединенного Королевства" (2000-V; 31 EHRR 1016), в котором жалоба состояла в том, что заявитель был осужден исключительно на основании материалов, полученных посредством звукозаписывающего устройства, установленного полицией в доме друга заявителя в нарушение его права на уважение его частной жизни. Большинство судей, рассматривавших это дело, пришли к выводу, что хотя доказательства против заявителя были получены в нарушение его прав на уважение его частной жизни, закрепленных статьей 8 Конвенции, их допустимость, приведшая к осуждению заявителя, не являлась вмешательством в право заявителя на справедливое судебное разбирательство. По мнению большинства, не было никакой вероятности того, что такое доказательство будет ненадежным. Большинство также приняло во внимание тот факт, что национальные суды исключили бы эти доказательства, если бы они посчитали, что их допустимость приведет к существенной несправедливости.

Я не согласен с этим решением. В моем особом мнении я высказал свою позицию, что судебное разбирательство не может быть "справедливым", если вина лица в совершении преступления установлена с помощью доказательств, полученных с нарушением прав человека, гарантируемых Конвенцией. Действительно, я не думаю, что можно говорить о "справедливом судебном разбирательстве", если оно проводится с нарушением закона (см. постановление Верховного суда Кипра по делу Police v. Geargiades (1983) 2 C.L.R. p. 33. Для сравнения положение в Новой Зеландии, где уголовные суды приняли правило об исключении prima facie доказательств, полученных вследствие нарушения Закона о билле о правах 1990 года (Bill of Rights Act): дело "Симпсон против А.-Г." (дело "Бейджент") (1994) 3 N.Z.L.R. 667, сущность этого правила указывается в деле "Корона против Те Кира" (1993) 3 N.Z.L.R. 257, 276: "Обязанность суда по обеспечению прав, закрепленных в Законе, требует предоставления надлежащего ответа, если имело место нарушение... Зачастую единственный эффективный способ, которым суд может обеспечить права человека, - это отказ от признания гарантируемых прав или придание силы тому, что из этого получилось". Для сравнения см. ирландское дело по тому же предмету, например, The People (Director of Public Prosecution) v. Kenn, (1990) 2 I.L.R.M. 569. Более квалифицированный подход был принят Тайным Советом по делу "Алли Мохаммед против государства" (Allie Mohammed v. State) (1999) 2 W.L.R. 552, в котором указывается, что "...в целом было бы неправильно допустить признание, если полиция необоснованно лишила подозреваемого его конституционных прав". Для сравнения см. "правило об исключении", используемое в США, и доктрину "плоды отравленного дерева" об исключении доказательств, полученных в результате нарушения конституционных прав: AnAnteau, Modern Constitutional Law, St. Paul: West, 1997, параграф 40.68 и далее). Более того, я не понимаю, как можно эффективно помешать полиции в дальнейшем воздерживаться от совершения неразрешенных действий, если только доказательства, полученные в результате таких действий, не будут считаться недопустимыми. Нарушение закона в целях его исполнения является само по себе противоречием и абсурдным предложением. Судья, избранная от Бельгии, Ф. Тюлькенс согласилась с такой позицией в другом деле (см. Постановление Европейского Суда по делу "P.G. и J.H. против Соединенного Королевства", 2001-IX). Однако о постановлении большинства по делу "Хан против Соединенного Королевства" упоминалось в более поздних делах. Одно из них - это дело против Кипра (см. Решение Европейского Суда по делу "Паррис против Кипра" от 4 июля 2002 г., жалоба N 56354/00). В этом деле осуждение заявителя было основано на незаконной эксгумации трупа, но жалоба была объявлена неприемлемой. Другое дело - против Соединенного Королевства (см. Постановление Европейского Суда по делу "Чокли против Соединенного Королевства" от 26 сентября 2002 г., жалоба N 63681/00). В последнем деле против заявителя имелись доказательства в виде разговора, записанного с помощью прослушивающего устройства, незаконно установленного в его доме полицией, которая незаконно проникла в дом заявителя, сделав для этого копию его ключей от дома. Ссылаясь на свое Постановление по делу "Хан против Соединенного Королевства", Европейский Суд признал, что судебное разбирательство не было несправедливым. Я надеюсь, что такая линия судебной практики будет изменена.

Обоснованность судебных решений

В любом случае, я хотел бы подчеркнуть, что во многих отношениях Европейский Суд усовершенствовал право на справедливое судебное разбирательство, установив в качестве косвенных требований "справедливого разбирательства" ряд гарантий или условий, которые прямо не указаны в Конвенции. Одним из таких обязательств является обязанность судов давать обоснования своим решениям. Суды должны "указать с достаточной ясностью основания, на которых базируется их решение" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Хаджианастасиу против Греции", Серия А, N 252 (1992); 16 EHRR 219, параграф 33). Конечно, сложно предусмотреть выполнение такого обязательства во всех делах, в частности в правовых системах, где присяжные не выносят мотивированных приговоров. Однако до настоящего времени не существует Страсбургского прецедента, в котором был бы четко рассмотрен такой вопрос.

В одном австрийском деле (см. Решение Европейской комиссии по делу "Планка против Австрии" от 15 мая 1996 г., жалоба N 25852/94) суд присяжных по уголовному делу не привел обоснования своему приговору, и жалоба на несправедливость судебного разбирательства была рассмотрена лишь Европейской комиссией, но не Европейским Судом. Европейская комиссия не установила признаков несправедливости судебного разбирательства, поскольку суду присяжных председательствующий судья задавал четкие вопросы, ответы на которые послужили основой приговора присяжных и могли быть приведены по запросу обвинения или защиты. По мнению Европейской комиссии, такая специфика приговора восполнила отсутствие обоснования (в Постановлении по делу "Шарич против Дании" от 2 февраля 1999 г., жалоба N 31913/96, Европейский Суд установил следующее: "Отсутствие обоснования в решении Высокого суда произошло по той причине, что вина заявителя была установлена судом присяжных, что само по себе не может расцениваться в качестве нарушения Конвенции (см. Решение Европейской комиссии по жалобе N 15957/90 от 30 марта 1992 г., DR 72, р. 195). Принимая во внимание формулировку этого общего утверждения, особенно ее выделенную часть, и отсутствие прямой соответствующей жалобы заявителя, данное утверждение не может считаться достаточным, чтобы авторитетно закрепить принцип, согласно которому отсутствие обоснования в приговорах судов присяжных соответствует требованиям о справедливом судебном разбирательстве. Решение Европейской комиссии, на которое сделана ссылка, также не может рассматриваться как прецедент, закрепляющий данный принцип, ввиду конкретных обстоятельств дела (по сравнению с фактами по упоминавшемуся выше австрийскому делу) и обоснования Европейской комиссии).





Дата публикования: 2015-01-24; Прочитано: 1181 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.01 с)...