Габитус и социальное неравенство в теории П.Бурдье

Центром теоретических и практических исследований Пьера Бурдье, вокруг которого строилась его концепция, было понятие социальной структуры. Структура общества, поведение человека и его диспозиции взаимосвязаны и обусловливают друг друга; именно это подчеркивается в понимании Бурдье сущности габитуса: «Будучи продуктом инкорпорации объективной необходимости, габитус – необходимость, ставшая добродетелью, – производит стратегии, которые оказываются объективно подогнанными к ситуации, несмотря на то, что не являются ни продуктом сознательного устремления к целям, явным образом основанным на адекватном знании объективных условий, ни продуктом механической детерминации какими-то причинами. Действие, движимое „чувством игры“, имеет все проявления рационального действия, которое мог бы нарисовать беспристрастный наблюдатель, имеющий всю необходимую информацию и способный рационально ею оперировать. И, тем не менее, не разум лежит в его основании»[91].

Иными словами, понятие габитуса отражает те реалии, которые лежат не только во внедискурсивной, но и во внерефлексивной сфере, за пределами всякого возможного осознания. Это то, что можно назвать своеобразным социологическим «слепым пятном», которое обеспечивает социальному актору способность действовать в обществе, достигая желательных для него результатов, но не поддается никакому осмыслению в рамках той социальной структуры, в которую актор именно благодаря габитусу столь успешно и органично встроен. «Габитус есть история, „ставшая природой“, и тем самым отрицаемая в качестве таковой: диспозиции, составляющие габитус, по большей части неосознанны.» Как память, производимая историей, воспроизводя социальные отношения в псевдоприродах, каковыми и являются габитусы – габитус «является бессознательным в том смысле, что его генезис включает в себя амнезию этого генезиса. Габитус является бессознательным и в том смысле, что вне сознания оказываются инкорпорированные ценности, ставшие телом, – вследствие транссубстанциональности, которую производит потаенная убедительность скрытого педагогического воздействия, способного внушить целую космологию, этику, метафизику, политику с помощью столь незначительных предписаний, как, например, ‚держись прямо’»[92].

В теоретической социологии до сих пор дискуссионным вопросом является вопрос о том, что же является первичным в процессе формирования социума – индивид или общество. Бурдье, пытаясь снять его, указывает, что общество и индивид взаимозависимы и не могут осмысленно рассматриваться в отрыве друг от друга. Модель социального пространства может строиться по прагматическим принципам. «Можно исходить из индивида (точки) и определять пространство (общество) как совокупность всех возможных точек, а можно признавать наличие пространства (общества) и рассматривать различные точки (индивидов), существующие в этом пространстве: получаемые при этом результаты будут инвариантными»[93].

При этом нельзя не отметить, что социальная структура и социальное неравенство являются феноменами не просто тесно связанными, но абсолютно неразрывными. При рассмотрении социальной системы всегда возникает вопрос о том, во-первых, каковы те предельные, «атомарные» социальные элементы, которые мы рассматриваем в нашей теории, а во-вторых, каковы отношения между этими элементами в социальном пространстве: кто из них выше, кто – ниже и какими закономерностями определяется их взаимное расположение и передвижение относительно той концептуальной сетки, которую любая теория набрасывает на реальность.

В концепции Бурдье теснейшим образом связаны понятия социального неравенства, обусловленного неравенством различных видов капитала (экономический, символический, социальный), и габитуса как результата и одновременно инструмента социализации индивида. Габитус – это, собственно, система поведенческих диспозиций, детерминированная всем предшествующим социальным опытом индивида, т.е. опытом коммуникации, как интерсубъективной, так и межгрупповой и даже интеркультурной, и интерпретации получаемых извне сообщений. Иными словами, габитус необходимо включает в себя «информационный» опыт – систему установок, которые обусловливают механизмы и стратегии дешифровки сообщений, зависящие в том числе и от своеобразной культурной прагматики, определяемой, в свою очередь, спецификой тех культурных, коммуникативных полей, в которые включен индивид и которые дают возможность одно и то же сообщение интерпретировать часто совершенно различным образом в зависимости от того, кем, как, когда и при каких обстоятельствах некоторое сообщение отправлено.

«Некоторая часть семантики понятия „габитус“ у Бурдье покрывается русским словами склад или уклад, например в сочетаниях: склад личности, помещичий уклад, крестьянский уклад, семейный уклад. Габитус, как и уклад, постепенно складывается под влиянием постоянно воспроизводимых социальных условий, и сходные условия образуют сходные габитусы. Однако уклад пассивнее, чем габитус, так как габитус не только складывается, но и складывает, генерирует и классифицирует практики, снабжая своих носителей способностью реагировать на внешние изменения, применяться к новым условиям. В этом отношении габитус напоминает порождающую грамматику Хомского… Но в отличие от порождающих структур Хомского габитус является не врожденной системой, а системой, усваиваемой в процессе семейного воспитания, образования и т. д.»[94]

Невозможно понять сущность габитуса в теории Бурдье, если рассматривать поведенческие установки в отрыве от тех культурных реалий, в которых они возникли и результатом адаптации к которым они являются. Человек не может не быть включенным в какие-либо социальные структуры, ибо только они делают его человеком. Бытие человеческое детерминировано социумом, который определяет, какими свойствами будет обладать та или иная личность. Собственно, об этом говорил еще Дж. Г. Мид, указывая на социогенную par excellence сущность человека и замечая, что не только социальные, но даже и физические объекты как именно объекты, данные человеческому сознанию, зависят от его поведения: «Наше поведение, движение и манипулирование [предметами] со всеми их стимулами и реакциями задают те рамки, внутри которых возникают объекты восприятия, так что это поведение ответственно за организацию нашего физического мира»[95]. Очевидно, что габитус по этой причине является не просто системой поведенческих диспозиций, но и своего рода «светофильтром», через который преломляется окружающий нас физический мир, так что человек непроизвольно осмысляет в категориях социального порядка не только социальные и культурные феномены, но также и явления природы, и требуется определенное и часто весьма значительное усилие, чтобы научиться видеть мир без того, чтобы интерпретировать его в понятиях социальной структуры.

Таким образом, структура общества в своих существенных чертах зависит от того, каковы личностные особенности входящих в данное общество людей, а эти особенности, в свою очередь, определяются индивидуальной историей каждого из членов общества, состоящей, в сущности, из действий, направленных на адаптацию к разнообразным социальным и природным условиям. Любой индивидуальный габитус детерминирован экзистенциально – через посредство различных действий, решений, выборов в различных ситуациях, которые совершает на протяжении своей жизни индивид и которые в дальнейшем начинают играть роль факторов, обусловливающих действия индивида в новых, еще не встречавшихся ему ранее ситуациях.

«Детерминации, связанные с особым классом условий существования, производят габитусы – системы устойчивых и переносимых диспозиций, структурированные структуры, предрасположенные функционировать как структурирующие структуры, т. е. как принципы, порождающие и организующие практики и представления, которые могут быть объективно адаптированными к их цели, однако не предполагают осознанную направленность на нее и непременное овладение необходимыми операциями по ее достижению»[96]. Габитус не результат сознательного принятия каких-либо правил игры, а действия, подчиненные ему, выражающие его и дающие исследователю возможность его реконструировать, не воспринимаются как проявление осознанного подчинения каким-либо нормам и понимаются самим носителем габитуса как действия естественные для любого человека, попавшего в данную ситуацию, в которой и проявился габитус.

В этом заключается расхождение между Бурдье и Г.Мидом, ибо в теории последнего не акцентируется тот факт, что поведенческие диспозиции принимаются индивидом в основном бессознательно. Для Мида всякое Я есть социальное Я, ограниченное группой, содержание личности (ее диспозиции) способно измениться только тогда, когда индивид сознательно изменит свое социальное окружение, т.е способы взаимодействия с другими, коммуникативные стратегии и экспектации. Кроме того, у Мида речь идет о расширении социальных контактов личности как о средстве обогащения ее внутреннего содержания.

У Бурдье же социальные контакты совершенно не обязательно расширять, чтобы приобрести новые элементы габитуса, вполне достаточно просто изменения социального окружения, к которому, будет ли оно шире прежнего или уже, индивид должен будет приспособиться, чтобы не оказаться в состоянии социальной депривации, грозящей ему в лучшем случае неврозом, в худшем – гибелью. И самовоспроизводство габитусов видно по самым обыденным житейским практикам – брак, дружба, склонность человека вступать в брак с представителями своего круга.[97] Габитус является истинным инструментом формирования социальной структуры. Действительно, люди, обладающие различным социальным опытом, именно благодаря общности габитусов склонны вступать в коммуникацию скорее друг с другом, чем с теми, кто имеет иной опыт социальных взаимодействий, за счет чего и образуются социальные различия, служащие основой структуры общества.

Здесь Бурдье вводит еще один важный для понимания сущности как габитуса, так и принципов построения социальной структуры концепт – «различие». Человек способен идентифицировать себя не только тогда, когда причисляет себя к какой-то определенной группе в обществе или к какому-то слою, страте, но и негативным образом, утверждая свое отличие от других от тех, кто принадлежит к иным этносам, конфессиям, социальным стратам и т. п. При этом, однако, и в данном случае адаптация к своей страте происходит (в идеале) бессознательно – примерно так же, как автоматически адаптируется к ситуации, складывающейся на дороге, опытный водитель. Тем, кто эффективно, на бессознательном уровне, приспособлен к своей социальной позиции и не пытается ее изменить, нет нужды следить за своим поведением и постоянно держать в голове те правила, которыми определяется поведение членов его группы или страты. В особенности это заметно по представителям доминирующих групп, которые не только адаптированы к своему социальному положению, но и не испытывают потребности в том, чтобы его изменить.

«Им достаточно быть тем, что они есть, чтобы быть тем, чем они должны быть, т. е. естественно отличающимися от тех, кто должен тратиться на поиск различия»[98]. Те же, кто пытается изменить свою позицию в системе социальных полей, вынуждены вести себя так, как, по их мнению, должны вести себя представители того слоя, в который они стараются попасть, а поскольку приспособление к социальным требованиям осуществляется на сознательном уровне, то такой индивид, не владея неосознаваемой практической логикой социального слоя, требованиям которого он пытается соответствовать, часто вызывает лишь насмешки. Такую картину изображает, Мольер в «Мещанине во дворянстве» на примере господина Журдена, который старается вести себя как истинный дворянин, но становится посмешищем и для дворян, и для мещан. На этом примере видно, что «сознание и рефлексивность являются одновременно причиной и симптомом порока непосредственной адаптации к ситуации, которая определяет виртуоза».

Габитус помогает индивиду успешно ориентироваться в привычной социальной среде, но в ином социальном окружении, габитус вполне может оказаться для него препятствием к успешной самореализации в новом слое. Высокомобильный индивид, активно старающийся изменить свой социальный статус, тем самым обогащает и свой габитус, что повышает его способности к социальной адаптации. «Габитус – это в каком-то смысле социальные структуры нашей субъективности, формирующиеся первоначально через наши первые опыты (первичный габитус), а затем через опыт нашей взрослой жизни (вторичный габитус). Это то, каким образом социальные структуры отпечатываются в наших головах и телах посредством интериоризации внешнего»[99]. Таким образом, индивидуальный габитус тем богаче, чем разнообразнее у данного индивида опыт участия в различных социальных практиках и чем полнее и точнее он их усвоил.