Разработка вопроса в Европейских школах: Каталонская социолингвистическая школа, Школа Монпелье

Автор материала: Светлана Алексеевна Москвичева. РУДН, Филологический факультет кафедра Общего и русского языкознания.

Главным отличием разработки проблемы диглоссии в европейской лингвистике стал динамический подход и понимание ситуации диглоссии прежде всего как ситуации конфликта (См., в частности, работы [Aracil 1965], Kremnitz). Подобная трактовка проблемы во многом объясняется повышенным интересом к социолингвистическим проблемам в определенных регионах Европы, и в первую очередь в Каталонии после падения режима Франко. Под конфликтом Каталонская школа понимает нестабильную языковую ситуацию, которая может привести к диглоссии. «О существовании языкового конфликта можно говорить в том случае, если два четко дифференцированных языка сталкиваются в процессе использования, причем один является политически доминирующем (используется в официальных и публичных сферах), а второй политически доминируемый (подавляемым). … Формы конфликта могут быть скрытыми (латентными) и открытыми, в зависимости от социальных, культурных, политических условий в обществе, в котором он существует» (Congrés de Cultura Catalana 1978, I, 13)[15].

4.1. Каталанская социолингвистическая школа рассматривает проблемы диглоссии прежде всего в социальных рамках и институциональных аспектах языковой ситуации. Социальная структура общества признается в известной степени изоморфной социальному распределению языков. Ключевыми понятиями, как уже было отмечено, являются доминирующий и подавляемый языки, чье положение зависит, в конечном счете, от структуры и распределения власти в данном обществе. Существует два возможных выхода из ситуации конфликта: нормализация (nornalisation) или субституция (substitution). Под субституцией понимается вытеснение подавляемого языка доминирующим, а под нормализацией, наоборот, утверждение некогда подавляемого языка вплоть до возможно полного вытеснения некогда доминирующего языка. Речь идет, в первую очередь, о создании ситуации нормального функционирования для подавляемого языка. При этом нужно учитывать тот факт, что субституция – это подведение языковой модели меньшинства под языковую модель большинства, а нормализация, в терминах каталонской школы, связана в известной степени со сменой этнического субстрата, т.е. с теми или иными социальными потрясениями. Примерами субституции в исторической перспективе могут служить ситуации вытеснения далматского языка славянскими, уэльского – английским, а примерами нормализации вытеснение чешским или венгерским языком немецкого. Процессы и субституции и нормализации длятся на протяжении жизни целых поколений, если только речь не идет о геноциде.

Термин каталонской социолингвистики нормализация (normalisation) может быть сопоставлен в иных терминологических системах с такими понятиями как стандартизация (standartisation), языковое строительство, языковое планирование (language planning, aménagement linguistique), инструментализация (instrumentalisation). Однако ни один из этих терминов в ясной и четкой форме не подразумевает два аспекта из которых складывается нормализации, что составляет особенность нормализации, и на которых настаивает Каталонская социолингвистика. С одной стороны это нормативизация (normativisation), т.е. создание языковой нормы, образцовых форм (в Пражском лингвистическом кружке нормативизации приблизительно соответствовал термин кодификации). С другой стороны нормализация в обязательном порядке предусматривает меры по внедрению результатов нормативизации, т.е. кодифицированного варианта языка. Таким образом, нормативизация относится к области внутренней лингвистики, а внедрение его в общество – к внешней лингвистики. Нормализация это политика внедрения языка, придания ему определенного статуса, выработка механизмов для его нормального функционирования в обществе (создание письменности, кодификация, издание учебной литературы, введение преподавания в школах, развитие общественных функций и т.д). Нормализация не производно от слов норма, нормативный, а скорее от слова нормальный, в смысле нормально функционирующий, работающий.

В европейской лингвистике диглоссия описывается также в терминах реального / фиктивного статуса языка и языкового престижа. Наличие у языка официального статуса (государственный язык, официальный язык, второй официальный язык) может служить мощнейшим фактором для поднятия его престижа, часто это самый действенный и реальный способ сохранения угрожаемого языка. Нужно помнить, что официальный статус всегда оформлен юридически, т.е. в государственных правовых документах, касающихся языковой политики и планирования.

Наряду с официальным статусом существует отношение общества к тому или иному идиому, функционирующему в пределах данного социума. Репрезентация языка в сознании его носителей, наряду с его статусом формирует престиж языка. Если в обществе нет конфликта, то соотношения между репрезентацией языка и его реальным статусом не так существенны, часто латентны для его носителей, но в случае конфликта ситуация может быть очень острой и, как следствие, нестабильной. Ее развитие может пойти как по сценарию обретения подавляемым, но престижным языком официального статуса, так и по сценарию отказа от подавляемого языка. В Каталонии времен диктатуры Франко каталанский язык не имел никакого официального статуса, однако его престиж среди населения был достаточно высок, что послужило толчком к признанию каталанского наряду с испанским официальным языком Каталонии в 1978/1980 годах и сближению фактического и юридического статуса языка.

Однако в конфликтной ситуации возможно, что носитель менее престижного идиома сознательно отказывается от него и переходит на доминирующую, более престижную разновидность с тем, чтобы повысить свой социальный статус. Это так называемый тип компенсаторного поведения. В американской социальной психологии ситуация безусловного и бессознательного отказа от первичной идентичности и переход на доминирующую модель получил название self-hatred (haine de soi (fr), auto-odi (cat), автоагрессия, самонеприятие). В Каталанской школе эту идею применительно к языковым ситуациям развивал Ниниолес [Ninyoles 1969]. В немецком (австрийском) языкознании подобные мысли высказывал Г. Кремниц, во французском – Р. Лафон (Lafont). Носители подчиненного идиома низко оценивают его статус, считаю его неспособным обслуживать социально наиболее важные сферы общения, происходит процесс девалоризации языка, снижения потребности в нем. Однако те же носители часто высоко оценивают коммуникативный и особенно номинативный потенциал данного идиома в более интимных сферах общения. Во время исследования, проводимого в Карелии, нам неоднократно приходилось слышать весьма пессимистичные высказывая о функциональном потенциале карельского языка, однако те же информанты очень высоко оценивали его номинативный и экспрессивный потенциал.

Таким образом, в отличие от северо-американской социолингвистической школы, где доминирующими были статические модели общества с ярко выраженной стратификаций и принципом государство – нация, Каталанская социолингвистика рассматривает языковую ситуацию как исторический и динамический процесс в мобильных общественных системах, следовательно, само понятие диглоссии становится подвижным и меняется со сменой ситуации.

4.2. Школа Монпелье. В схожем ключе трактует проблемы диглоссии Школа Монпелье (Окситанская школа социолингвистики). Ее истоки следует искать в работах Роббера Лафона, исследовавшего, в первую очередь, проблемы функционирования диглоссии. Изначально он отталкивался от идей Фишмана, Купера, Лабова, но стержнем концепции стало, как и в Каталонской школе, рассмотрение ситуации диглосии в терминах конфликта, а, следовательно, феномен диглоссии рассматривался в динамическом ключе. Идеи Фишмана о билингвизме и диглоссии получили следующую интерпретацию. Индивидуальный билингвизм предполагает две составляющие: а) потенциальную двуязычную компетенцию и б) возможность функционального выбора говорящим одной из компетенций в условиях коммуникации, т.е. на уровне реализации. Разные речевые стратегии обусловлены личными характеристиками, темой, идеологическими и другими параметрами акта коммуникации, т.е. совокупностью норм актуализирующихся в узусе при ведущей роли внешних факторов, а не индивидуальной языковой компетенцией (билингвизмом или многоязычием). Совмещение параметров коммуникативных ситуаций и речевых стратегий приводит к осознаваемой или неосознаваемой интерференции. Проблема интерференции привлекает особое внимание ученых, поскольку основным объектом исследования для окситанской лингвистики служит зона контактов французского и окситанского, языков близкородственных, но с разным социальным престижем. Проблема конфликта в данном случае решается следующим образом: носители подчиненного идиома (в данном случае окситанского языка), как правило, не воспринимают ситуацию как конфликтную. Однако этот идиом оказывается недооцененным (dévalorisé) и переоценнем (surévaluer) одновременно. Его коммуникативный потенциал, престиж, потребность в нем оцениваются носителями отрицательно, вместе с тем его положительный образ в сознании носителей языка способствуют принятию мер по его защите, часто не имеющих реальной социальной значимости, но позитивно воспринимаемых на эмоциональном уровне (праздники с элементами этнокультуры, поэтические вечера, конкурсы и др).

В заключение хотелось бы добавить, что в европейской и американской культурах с конца XIX века проводилась политика культурной и языковой ассимиляции и вытеснения (субституции) миноритарных языков в целях социальной мобильности индивида. Идея свободы и личного успеха индивида ценой принятия доминирующих норм (не только языковых) казалась единственно правильной. Потребовалось время, чтобы подчиненные группы набрали силу и предложили свою языковую и социальную контр-модель. Здесь нужно помнить, что адекватную модель способна предложить только элита общества, т.е. социально привилегированные слои, которые не всегда готовы идти на риск все потерять во имя смены социальной парадигмы, поэтому между языковыми и социальными парадигмами редко существуют отношения параллелизма.