Определение и генезис понятия

Автор материала: Светлана Алексеевна Москвичева. РУДН, Филологический факультет кафедра Общего и русского языкознания.

В современной лингвистики термин диглоссия является неоднозначным, что приводит к определенным неудобствам и путанице при его использовании. Различное понимание диглоссии обусловлено двумя группами факторов: во-первых, онтологически разными реалиями, к которым применяется данный термин, во-вторых, термин используется в методологически и аксиологически разных теориях. Каковы бы ни были причины, но полисемия термина мешает его адекватному функционированию в современном научном дискурсе. Попробуем очертить основные смыслы, вкладываемые в понятие диглоссии.

Диглоссия была и остается прежде всего феноменом социальным. Это ситуация, при которой два (или больше[14]) идиома или варианта одного идиома функционируют в одном обществе, обслуживая различные функциональные сферы коммуникации. Функционирование двух идиом приводит к закреплению разного статуса и престижа за каждой из них, что, в свою очередь, выводит на институциональные проблемы языка, т.е. на вопросы языковой политики и планирования. С другой стороны диглоссия связана с билингвизмом, т.е. индивидом, уровнем конкретного носителя языка, и здесь она соприкасается с проблемами психолингвистики. В истории науки интерес к ситуации диглоссии появляется после исследования проблем индивидуального билингвизма и обусловлен вниманием к социальным феноменам языковых контактов. Первыми, кто обратился к осознанию ситуации диглоссии еще во второй половине XIX века были не лингвистиы, а различные политические деятели и учителя, люди, непосредственно сталкивающие с многоязычием в своей работе.

Говоря о билингвизме, нужно отметить, что наука конца XIX первой трети ХХ в. рассматривала билингвизм на индивидуальном уровне как отрицательное явление. Считалось, что билингвизм мешает полноценному усвоению языка, отрицательно влияет на когнитивные способности индивида, мешает формированию идентичности (историю вопроса см. [Epstein 1915, Darcy 1953, Peal/Lambert 1962, Hakuta/Diaz 1985]). В дальнейшем ученые отказались от подобной точки зрения и опровергли ее. Но в начале середине ХХ века эти выводы обусловили жесткое отношение к билингвизму со стороны государства (и отнюдь не только в СССР). Языковая политика и планирование в частности в вопросах школьного образования предусматривала нежелательность и по возможности исключение билингвизма.

Впервые термин диглоссия был использование в 1885 году Эммануилом Роидисом (Emmanuil Roidis) для описания языковой ситуации в Греции и двух сосуществующих вариантов греческого языка катаревуса (литературный вариант) и демотики (разговорный вариант), первый из которых преимущественно использовался в письменной сфере, а второй – в устной. Далее термин ‘диглоссия’ используется в работах Жана Психари (Jean Psichari/Jannis Psicharis) [Psichari 1928], также разрабатывающего проблему языковой ситуации в Греции, но в его определение диглоcсии входило понимание данной ситуации как конфликтной. Очень много и плодотворно проблемами диглоссии (не используя термина) занимались советские ученые в 20 – 30 гг. ХХ века в ходе решения вопросов, связанных с языковым строительством.

2. Разработка вопроса в США. Кратко остановимся на определении этого феномена в работах Чарльза Фергюсона. Впервые Ч. Фергюсон затронул вопрос о ситуации диглоссии в 1959 году [Ferguson 1959]. При анализе данной проблемы он опирался на четыре социолингвистические ситуации: функциональное распределение вариантов арабского языка, греческого языка, немецкого языка в Швейцарии и французского и креола на Гаити. Все четыре ситуации относятся к употреблению именно вариантов одного языка (или генетически очень близких языков), а не разных языков (ситуации сосуществования на одной территории типологически или генетически различных языков не рассматривались в качестве диглоссных), что ограничивало употребление термина. Фергюсон предложил выделять высокие варианты и низкие варианты языка: higt variety (HV) и low variety (LV) одного или близкородственных языков. Данные варианты предназначены для выполнения различных функций в обществе: HV обслуживают формальную сферу общения с высоким социальным престижем, они структурно более сложны, кодифицированы, овладение ими происходит, как правило, в рамках школьного обучения. Изучение LV происходит спонтанно. По мнению Ч.Фергюсона подобная ситуация вполне стабильна, спокойно воспринимается носителями языка и не чревата конфликтом до того момента как:

1. Уровень грамотности в обществе возрастает и становится значительным;

2. Коммуникация внутри общества усиливается;

3. В обществе возникает желание иметь единый стандартный язык.

Идеи Ч. Фергюсона были развиты Дж. Гамперцем, предложившим считать ситуацией диглоссии использование разных регистров, функциональных разновидностей, диалектов одного языка в обществе, которое не считается билингвальным. Дальнейший серьезный вклад в разработку проблемы был сделан Дж. Фишманом [Fishman 1967]. Вклад Дж. Фишмана в первую очередь заключается в том, что он, во-первых, предложил считать диглоссными ситуации употребления любых (а не обязательно родственных) двух языков на одной территории, что существенно расширило сферу применения термина. Во-вторых, Фишман развел понятие билингвизма, закрепив его за сферой индивида и психолингвистики и диглоссии, определив ее как социальный феномен и область социолингвистики. Схожим образом, но с институциональных позиций, разрабатывал данную проблематику Вильям Стюард [Stewart 1962]. В рамках данного направления были предложены методы анализа самых сложных социолингвистических ситуаций, но использование исключительно дескриптивных методов лишило его объяснительной силы. В частности не затрагивались вопросы о причинах изменения языковых ситуаций, проблемы доминирующего языка и др.

Если Ч. Фергюсон, Дж. Фишман, Дж. Гамперц не рассматривали ситуацию диглоссии как негативную, то Е. Хауген определял ее как «шизоглоссию» (schizoglossia) и говорил о «болезни языка» (linguistic malady) [Haugen 1962]. В качестве решения для выхода из ситуации диглоссии предлагалась взвешенная и продуманная языковая политика и планирование [Wexler 1971]. К проблеме диглоссии, понимаемой как негативная ситуация коммуникации, примыкает полемика, развернувшаяся приблизительно в те же годы, о «дефиците» или «различиях» (deficit / difference). Если диглоссию трактовать в терминах дефицита, то носители LV (низкого варианта) находятся в ущербном, по отношению к носителя HV (высокого варианта) положении. При трактовке в терминах различия – это просто иное видение мира, которое может быть ничуть не менее сложным и развитым, чем у носителей HV. В рамках первой концепции (дефицита) работал Базил Бернштайн, второй – Ульям Лабов.

3. Проблема диглоссии в работах Хайнца Клосса. Х. Клосс первый из исследователей обратился к анализу собственно речевой деятельности (langage). Им были введены понятия внутренней (in-diglossia) и внешней (out-diglossia) диглоссии в зависимости от критерия генетической родственности/неродственности языков. Далее вслед за Фишманом Х. Клосс говорит, что, с одной стороны, существует дифференцированное функционирование языков в обществе, а с другой стороны, внутреннее отношение к языкам или вариантам языка в сознании его носителей. Клосс задается вопросом, а насколько продуктивно выделение диглоссии без билингвизма, предложенное Фишманом. Для Клосса важны отношения между языками или их вариантами в том виде, как они представлены в сознании носителей. В трактовке данной проблемы Хайнц Клосс идет от индивида к обществу, а не наоборот, он рассматривает их в количественном и качественном аспектах, что делает модель динамической и способной прогнозировать будущее. В этой перспективе им выделяются следующие возможные ситуации: все члены общества одинаково хорошо владею вариантом LV и HV, или же все говорят на LV и только часть на HV. В данных конфигурациях Клоссом различаются ситуации, при которых LV и HV относятся к генетически разным языкам или к одному и тому же. В последнем случае переход от низкого варианта к высокому может ощущаться как более простой, а сами языки в качестве единого континуума [Kloss 1966, 1976].