Проблема возможности сознательного воздействия на язык в советской лингвистики 20 –годов

Автор материала: Светлана Алексеевна Москвичева. РУДН, Филологический факультет кафедра Общего и русского языкознания.

Для данной проблематики чрезвычайно показательно следующее высказывание В.Н. Волошинова «Законы языкового становления суть социальные законы. … Становление языка как всякое историческое становление может ощущаться как слепая, механистическая необходимость, но может стать и «свободной необходимостью», став осознанной и желанной необходимостью» [Волошинов 1928: 149]. В этом положении заключается возможность сознательного воздействия общества на язык, по крайней мере, на ту его часть, которая обусловлена социальными факторами, а значит и обоснование возможности проведения языковой политики и языкового строительства, а то, что слово по своей сути социально показано в статье «Слово и его социальная функция» [Волошинов 1930]. Слово это идеологический знак, который может образоваться только в социально-организованном коллективе людей, таким образом, данный знак творится индивидами в социальной среде и связан с социально-экономическими предпосылками бытия данной группы. «Человечество знает пока единственный главнейший двигатель общественной истории – классовую борьбу» [Волошинов 1930: 47], следовательно, слово, «являясь продуктом человеческой истории, не только отражает, но и преломляет все явления общественной жизни» [Там же]. В свою очередь, это означает, что слово не есть объективное отражение своего предмета или содержания, но в нем преломляются и проявляются «разные классовые отношения» [Там же]. Отсюда вытекает, что любые сдвиги в социальной сфере с необходимостью отразятся на языке. (Сравните эти идеи с работами У. Лабова 60-х годов).

Проблема принципиальной возможности языковой политики по-разному решалась в языкознании первой трети ХХ века. Понимание языка Ф. де Соссюром как явления «насквозь социального», но вместе с тем «недосягаемого не только для индивида, но и для массы говорящих» предполагало невозможность вмешательства общества в языковой процесс. Аргументы, опровергающие эту точку зрения, приведены в статье Л.П. Якубинского [Якубинский 1931]. Критика позиции Ф. де Соссюра содержится в статьях Н.М. Волошинова [Волошинов 1928, 1930].

Е.Д. Поливанов, определяя «квалификационные требования», предъявляемые современному лингвисту, прямо говорит о лингвисте, в первую очередь, как о языковом политике и строителе. Лингвист «слагается:

1) из реального строителя (и эксперта в строительстве) современных языковых (и графических) культур, для чего требуется изучение языковой современной действительности, самодовлеющий интерес к ней — скажу более — любовь к ней;

2) из языкового политика, владеющего (хоть и в ограниченных, пусть, размерах) прогнозом языкового будущего — опять-таки в интересах утилитарного языкового строительства (одной из разновидностей «социальной инженерии» будущего);

3) из «общего лингвиста» и в частности лингвистического историолога (здесь — в «общей лингвистике» и лежит философское значение нашей науки);

4) из историка, культуры и конкретных этнических культур» [Поливанов 1931: 26].

Седьмым пунктом Программы социологической лингвистики Е.Д. Поливанова стоят вопросы прикладного социологического языкознания, в частности вопросы языковой политики. Среди тех, кто непосредственно участвовал в «языковом строительстве» нужно назвать имена Е.Д.Поливанова, Н.Ф. Яковлева, Д.В. Бубриха, Н.Н. Поппе, Л.Н. Жиркова, А.М. Сухотина, К.К. Юдахина. Политика культурного и языкового строительства состояла не только в создании и реформе алфавитов, но и в реализации различных мер в области повышения уровня грамотности, реформ орфографии, изменения норм литературного языка.