Особенности конституционно-правовой ответственности субъектов РФ 1 страница

В силу наличия специфической предпосылки (суверенитет РФ)[522] и характера мер ответственности, используемых Федерацией (одним уровнем государственной власти) применительно к субъекту Федерации (второму уровню государственной власти) можно определить ряд особенностей санкций указанной разновидности конституционно-правовой ответственности.

1. Санкции в федеративных отношениях в большинстве своем лишены имущественного содержания. Однако высказывается и иная точка зрения на природу конституционно-правовых санкций, согласно которой меры имущественного характера могут быть названы в числе форм конституционной ответственности. В частности, В. А. Виноградов утверждает, что в России уже существуют конституционные санкции финансового характера[523] (например, лишение трансфертов, перечисляемых из Федерального фонда финансовой поддержки субъектов, в случае неподписания субъектами Федеративного договора или подписания его с оговорками)[524], а в настоящее время такие санкции предусмотрены п. 3 ст. 26⁹ Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (введение временной финансовой администрации, изъятие субвенций).

В литературе были сконструированы и предложены к внедрению в законодательство РФ несколько мер ответственности, которые их авторы именовали конституционными. В качестве мер бюджетно-финансового воздействия предлагались такие, как требование о переводе всех активов и счетов субъекта РФ в определенные федеральным правительством финансовые учреждения в случае осуществления субъектом РФ внешних заимствований, а также при выпуске субъектом РФ внутренних территориальных займов, не обеспеченных реальной возможностью осуществления по ним выплат за счет собственных ресурсов[525]; уменьшение доли налоговых и иных отчислений, отказ от компенсации расходов, отзыв квот и лицензий[526]; временное изъятие имущества, которое используется в ущерб интересам Федерации, из ведения субъекта РФ и перевод его в федеральное управление; приостановление перевода финансовых средств субъекту РФ из федерального бюджета или федеральных государственных фондов; приостановление банковских операций по счетам субъекта РФ; закрытие финансовых счетов субъекта РФ в банках[527].

Рассматривать меры бюджетного воздействия (санкции финансового характера) в качестве мер конституционно-правовой ответственности представляется неправомерным по следующим причинам. Во-первых, финансовые санкции по своему предметному назначению определяют изъятие средств в сфере бюджетных (финансовых) отношений, регулируемых нормами самостоятельной отрасли права. Во-вторых, процессуальные основы применения таких санкций подпадают под действие специальных правил, устанавливаемых БК РФ, Федеральным законом о бюджете или иными актами, которые не могут быть отнесены к источникам конституционного права. В-третьих, некоторые из имеющихся в законодательстве санкций (например, введение временной финансовой администрации) действительно не являются по своей природе исключительно финансовыми, скорее, они имеют смешанную правовую природу, причем их конституционно-правовая составляющая нацелена на обеспечение сохранения стабильности конституционного механизма осуществления власти в субъекте РФ со стороны федеральных властей. Однако, несмотря на сказанное, следует заметить, что определенные нарушения норм бюджетного права (специально выделенные в законах, устанавливающих меры ответственности субъектов РФ) могут служить основанием для применения мер ответственности, имеющих сходство с бюджетными санкциями (например, временное изъятие и осуществление федеральными органами отдельных полномочий органов исполнительной власти субъекта).

2. Меры конституционно-правовой ответственности субъектов РФ закреплены в ограниченном числе источников конституционного права: в Конституции РФ, федеральных законах, составляющих основу правового регулирования федеративных отношений («О Конституционном Суде Российской Федерации», «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», «О чрезвычайном положении»).

3. К числу отличительных черт конституционно-правовой ответственности субъектов РФ можно отнести особый субъектный состав. Иными словами, инстанциями применения (субъектами, обладающими полномочиями по использованию мер ответственности) и субъектами ответственности (лицами, которые несут бремя воздействия мер ответственности) выступают в Российской Федерации пока лишь органы государственной власти и должностные лица субъектов РФ, хотя нельзя исключить и возможность ответственности субъекта как территориального образования (например, в виде лишения его статуса субъекта).

4. Для конституционно-правовой ответственности субъектов РФ характерно сочетание специальной судебной процедуры применения санкций с внесудебными формами (самостоятельное обращение мер ответственности определенными уполномоченными государственными органами, должностными лицами)[528].

5. К числу оснований применения мер конституционной ответственности субъектов Федерации можно отнести: а) угрозу конституционному строю и национальной безопасности, б) невыполнение (ненадлежащее выполнение) возложенных функций (обязательств), в) попытку выхода из состава Федерации (сецессия), г) нарушение общегосударственных интересов, прав и свобод человека, д) нарушение пределов компетенции[529].

Нельзя согласиться с высказанными в науке суждениями относительно выделения иных признаков (черт) конституционно-правовой ответственности субъектов РФ. В частности, к числу отличительных черт федеративной ответственности некоторые авторы относят то, что ее санкции могут применяться в отсутствие правонарушения за «неспособность обеспечить стабильность в субъекте федерации, выполнить все федеральные предписания, реализовать политический курс на укрепление государственно-правового единства страны»[530] или же субсидиарный характер такой ответственности[531]. Некоторые авторы допускают возложение федеративных санкций и без вины (ненадлежащее функционирование властных структур, если это стало следствием нехватки или отсутствия необходимых средств и сил)[532].

Помимо того, что возложение мер ответственности вне факта конституционного правонарушения противоречит положениям общеправовой доктрины юридической ответственности, сложно представить, в каком смысле субсидиарность может распространяться на ответственность субъектов перед федерацией. Этот признак федеративной модели, используемый в основном представителями политологической науки, может быть применен, по нашему мнению, лишь для возложения ответственности на федеральные органы власти в случае, если органы государственной власти субъекта РФ нарушили свои международно-правовые обязательства с иными субъектами публичного права (иностранными государствами, субъектами зарубежных федераций).

Согласно иному подходу в число признаков ответственности субъектов РФ включаются фрагментарность (нечеткость прописания в Конституции РФ и законах), применение институтов ответственности вне рамок правового поля[533]. Между тем эти признаки характеризуют не институт конституционно-правовой ответственности субъектов в целом, а скорее специфику российского опыта законодательного оформления и использования мер ответственности. Очевидно, что эти признаки не носят базисного, постоянного характера, и вряд ли их следует относить к особенностям конституционно-правовой ответственности субъектов РФ.

В зарубежных странах существуют четыре модели регулирования конституицонно-правовой ответственности субъектов федерации:

1) действует конституицонно закрепленное регулирование всех аспектов реализации конституицонно-правовой ответственности (Индия, Пакистан);

2) конституционное закрепление возможности применения федерацией в отношении ее субъектов мер конституционно-правовой ответственности без конкретизации этого положения в законодательстве (ФРГ, Аргентина);

3) фактическое отсутствие в конституции норм о конституционно-правовой ответственности субъектов федерации с их закреплением в законодательстве и прецедентном праве (США, Австралия);

4) закрепление на конституционном уровне наиболее существенных и основополагающих начал конституционно-правовой ответственности субъектов федерации (Бразилия, Нигерия)[534].

Так, с целью принудительного осуществления решений федеральных судов о десегрегации школ Президент Д. Эйзенхауэр ввел в 1957 г. войска в штат Арканзас, а Президент США Д. Кеннеди в 1962 и 1963 гг. – в штаты Миссисипи и Алабама. Вводились войска и в столицу Соединенных Штатов, Вашингтон, когда его «даун таун» (центр) был буквально подожжен взбунтовавшимися массами негритянского населения.[535]

За прошедшие годы практика применения (и неприменения) механизмов принуждения применительно к органам государственной власти субъектов РФ реально продемонстрировала актуальность использования имеющихся в российском законодательстве мер конституционно-правовой ответственности субъектов РФ и разработки новых конституционно-правовых санкций. Часть из существующих санкций неоднократно применялась на практике (приостановление действия актов органов исполнительной власти субъектов РФ Президентом РФ[536], признание Конституционным Судом РФ не соответствующими Конституции РФ законов субъектов РФ), другие санкции стали лишь своего рода угрозой, обращенной к органам власти субъектов РФ, символом, не имеющим шансов на реальное использование (например, отстранение от должности высшего должностного лица субъекта или роспуск законодательного органа власти субъекта РФ).

Рассмотрим сначала основные меры ответственности субъектов РФ перед Федерацией, предусмотренные Законом «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»: предупреждение, отстранение от должности высшего должностного лица субъекта и роспуск законодательного органа власти, а затем охарактеризуем иные меры ответственности.

Предупреждение. Указанная мера ответственности имеет вспомогательный характер, но в то же время служит необходимой предпосылкой для применения иных видов ответственности субъектов РФ. Согласно п. 4. ст. 9 указанного Закона в случае, если соответствующим судом установлено, что законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта РФ приняты конституция (устав), закон субъекта РФ или иной нормативный правовой акт, противоречащие Конституции РФ, федеральным конституционным законам и федеральным законам, а законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта РФ в течение шести месяцев со дня вступления в силу решения суда либо в течение иного предусмотренного решением суда срока не принял в пределах своих полномочий мер по исполнению этого решения, в том числе не отменил нормативный правовой акт, признанный соответствующим судом противоречащим федеральному закону и недействующим, и после истечения данного срока судом установлено, что в результате уклонения законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ от принятия в пределах своих полномочий мер по исполнению решения суда были созданы препятствия для реализации закрепленных Конституцией РФ, федеральными конституционными законами и федеральными законами полномочий федеральных органов государственной власти, органов местного самоуправления, нарушены права и свободы человека и гражданина, права и охраняемые законом интересы юридических лиц, Президент РФ выносит предупреждение законодательному (представительному) органу государственной власти субъекта РФ. Решение Президента РФ о предупреждении законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ принимается в форме указа.

Таким образом, предупреждение служит условием применения более жесткой карательной санкции — роспуска законодательного органа, который также производится по решению Президента, но при условии невыполнения в течение трехмесячного срока предупреждения.

Президент РФ также может вынести предупреждение высшем должностному лицу субъекта РФ в случаях:

а) издания высшим должностным лицом субъекта РФ (руководителем высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) нормативного правового акта, противоречащего Конституции РФ, федеральным конституционным законам и федеральным законам, если такие противоречия установлены соответствующим судом, а высшее должностное лицо субъекта РФ (руководитель высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) в течение двух месяцев со дня вступления в силу решения суда либо в течение иного предусмотренного решением суда срока не приняло в пределах своих полномочий мер по исполнению решения суда;

б) уклонения высшего должностного лица субъекта РФ (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) в течение двух месяцев со дня издания указа Президента РФ о приостановлении действия нормативного правового акта высшего должностного лица субъекта РФ (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) либо нормативного правового акта органа исполнительной власти субъекта РФ от издания нормативного правового акта, предусматривающего отмену приостановленного нормативного правового акта, или от внесения в указанный акт изменений, если в течение этого срока высшее должностное лицо субъекта РФ (руководитель высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) не обратилось в соответствующий суд для разрешения спора.

Президент РФ может вынести предупреждение в течение шести месяцев с момента вступления решения суда в силу или со дня официального опубликования указа Президента РФ о приостановлении действия нормативного правового акта высшего должностного лица субъекта РФ (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) либо нормативного правового акта органа исполнительной власти субъекта РФ, если высшее должностное лицо субъекта РФ (руководитель высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) не обратилось в соответствующий суд для разрешения спора.

Эффективность применения этой санкции пока сложно оценить, так как она ни разу не применялась. Тем не менее нельзя не сказать о том, что длительные сроки, предусмотренные законом для выполнения предупреждения, снижают своевременность и адекватность наказания за совершенное правонарушение со стороны соответствующих органов власти и должностных лиц субъектов РФ.

Отстранение от должности (отрешение) высшего должностного лица субъекта РФ в результате выражения недоверия законодательного органа власти субъекта РФ и вследствие решения Президента РФ. Ответственность высших должностных лиц субъекта РФ (губернаторов краев, областей или президентов, председателей правительства республик) перед органами государственной власти РФ эволюционировала за последние 12 лет по некой синусоиде: от субъективного усмотрения главы государства и полного отсутствия нормативной правовой регламентации этого института в законодательстве до сложной модели привлечения к ответственности через сито нескольких государственных органов (включая судебные инстанции) и возврата к системе, в которой решение Президента РФ об ответственности главы субъекта юридически не связано с совершением последним противоправных действий.

Впервые в новейшей российской истории Президент РФ фактически присвоил себе полномочия по привлечению к конституционно-правовой ответственности глав субъектов, когда несколько председателей исполнительных комитетов областных Советов народных депутатов РСФСР были отстранены от своих должностей за поддержку «августовского» путча, организованного ГКЧП[537]. Необходимо отметить, что в данный период нормативной законодательной основы по применению санкций против должностных лиц субъектов РФ не существовало, и фактически Президент России превысил свои полномочия, самостоятельно определив основания и процедуру отстранения от должности глав соответствующих субъектов РСФСР.

В период с 1992 по октябрь 1993 года Президент России на основании ст. 68 Закона РФ от 5 марта 1992 года «О краевом, областном Совете народных депутатов и краевой областной администрации» пользовался правом отстранять глав субъектов (кроме президентов республик, глав автономных округов, автономной области) от должностей за нарушение Конституции, законов РФ, актов, принимаемых Президентом РФ и Правительством РФ, но на основании заключения Конституционного Суда РФ.

После разгона Съезда народных депутатов и Верховного Совета РСФСР в октябре 1993 года Президент РФ Указом от 22 октября 1993 года «Об основных началах организации государственной власти в субъектах Российской Федерации»[538] признал часть норм вышеуказанного Закона, в частности, положение о наличии обязательного заключения Конституционного Суда РФ при привлечении к ответственности главы субъекта недействующими, тем самым вернув себе полную свободу при реализации процедуры ответственности в отношении высших должностных лиц субъектов.

Позднее глава государства более подробно определил основания и процедуру привлечения к ответственности глав субъектов РФ в указах от 3 октября 1994 года «О мерах по укреплению единой системы исполнительной власти в Российской Федерации»[539] и от 6 июня 1996 года «О мерах по укреплению дисциплины в системе государственной службы»[540], которыми был учрежден институт так называемой дисциплинарной ответственности главы исполнительной власти и иных должностных лиц органов исполнительной власти субъектов РФ. Основаниями такого рода ответственности названы нарушение или неисполнение федеральных законов, указов Президента РФ, вступивших в законную силу решений судов, а санкциями определены дисциплинарные взыскания, в том числе освобождение от занимаемой должности. Следует заметить, что главы республик в составе России имели своего рода иммунитет, поскольку указанные выше нормативные акты не распространяли свое действие на президентов республик. Объяснялось такое явное посягательство на конституционный принцип равноправия субъектов РФ тем, что республики имеют статус государства, а значит, имеют право претендовать на большую степень самостоятельности во взаимоотношениях с федеральным центром, нежели иные субъекты. Как известно, отдельные положения Указа Президента РФ от 3 октября 1994 года стали предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ, который признал дисциплинарную ответственность глав субъектов соответствующей Конституции РФ[541].

Мы полностью согласны с критикой позиции Конституционного Суда РФ, высказанной в особом мнении судьи Конституционного Суда В. О. Лучина, и полагаем, что право Президента РФ на привлечение к дисциплинарной ответственности глав органов исполнительной власти субъектов РФ должно быть регламентировано на конституционном уровне, так как это непосредственно затрагивает статус субъекта федеративного союза, ограничивая его без достаточных на то правовых оснований. Тем более это право ни в коей мере не может регламентироваться актами подзаконного нормотворчества.

Нельзя обойти вниманием и позицию Президента РФ, который определил ответственность глав субъектов в качестве дисциплинарной. Представляется, что теоретически неоправданно рассматривать санкции против главы субъекта РФ, которые применяются органами государственной власти Федерации как дисциплинарные.

Во-первых, в уставах многих субъектов РФ глава субъекта не был определен в качестве главы исполнительной власти. Формально Президент РФ не является главой исполнительной власти (ч. 1 ст. 80 Конституции РФ), а значит, не может рассматриваться в качестве непосредственного руководителя, обладающего правом применять дисциплинарные взыскания.

Во-вторых, самостоятельность системы государственной власти субъектов РФ гарантирована конституционными положениями, конституирующими Россию как федеративное государство, и сведение основ статуса высших должностных лиц субъектов к статусу лиц, которые находятся на федеральной службе, недопустимо, так как это противоречит принципам формирования и функционирования органов государственной власти в Федерации (ст. 77 Конституции РФ).

В-третьих, реализация мер ответственности в отношении должностных лиц субъектов должна сопровождаться правовыми гарантиями от необоснованного, политически ангажированного принудительного воздействия. Единственной гарантией здесь может стать механизм привлечения к ответственности, которым предусмотрено участие в процедуре независимой судебной инстанции.

В-четвертых, основанием для применения дисциплинарных санкций является совершение служебных проступков (прогулы, нарушение должностных инструкций), связанных с несоблюдением норм, опосредующих процесс выполнения трудовых функций. В то же время основанием для применения мер конституционно-правовой ответственности выступают нарушения Конституции РФ и федеральных законов, которые имеют место при посягательстве на федеративные основы организации российского государства.

Период с конца 1996 по 1999 годах можно назвать временем «спящих» полномочий Президента РФ, когда он фактически не пользовался теми полномочиями, которые сам же и закрепил за собой.

В теории конституционного права неоднократно анализировались причины и условия, способствовавшие возникновению «регионов, свободных от российской законности», и предлагались меры по конституционному или законодательному оформлению мер конституционно-правовой ответственности глав субъектов РФ и иных их высших органов власти перед федеральными органами власти за нарушения Конституции и иных норм федерального права[542].

После принятия в 1999 года Закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», который определил общие принципы статуса глав субъектов и законодательных органов власти субъектов РФ, потребность в законодательной легализации института ответственности органов государственной власти субъектов РФ стала очевидной, поскольку это краеугольный камень устройства системы власти как Федерации, так и ее субъектов. К тому же отсутствие норм об ответственности в федеральном законе, регулирующем основы статуса органов власти субъектов РФ, несомненно, было существенным пробелом законодательного регулирования, превратившим федеративное устройство России по сути в конфедеративное, так как всевластие глав ряда субъектов РФ грубо попирало закрепленные в Конституции РФ федеративные принципы организации российского государства.

В 2000 г. Федеральным законом от 29 июля 2000 года № 106-ФЗ[543], внесшим изменения и дополнения в Закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», была введена ответственность высших должностных лиц всех субъектов РФ перед федеральными органами государственной власти, которая уже не была названа дисциплинарной.

Согласно ст. 29¹ указанного Закона Президент РФ в случае уклонения главы субъекта РФ от отмены изданного им нормативного акта, приостановленного Президентом РФ, или обращения в соответствующий суд либо в случае издания нормативного акта, противоречащего Конституции РФ, федеральным законам, при условии, что эти противоречия установлены в судебном решении и в течение двух месяцев решение суда оставалось неисполненным, вправе вынести письменное предупреждение высшему должностному лицу субъекта РФ. Если же в течение 30 дней с момента вынесения предупреждения глава субъекта РФ не примет мер по устранению причин, послуживших основанием для вынесения предупреждения, то Президент РФ вправе отрешить это должностное лицо от занимаемой должности.

По нашему мнению, такая схема реализации конституционно-правовой ответственности в принципе обеспечивала самостоятельность и стабильность системы государственной власти в субъектах РФ, гарантировала баланс во взаимоотношениях между Федерацией и ее субъектами, а также создавала своего рода механизм сдержек и противовесов при реализации конституционно-правовой ответственности со стороны федеральных органов государственной власти.

Очередной этап в реформировании института конституционно-правовой ответственности глав субъектов РФ связан с изменением способа избрания (назначения на должность) главы субъекта. Федеральным законом от 11 декабря 2004 года № 159-ФЗ были ликвидированы прямые выборы главы субъекта РФ и введена уникальная система, которую трудно однозначно отнести к выборам или назначению, а именно: глава субъекта РФ избирается законодательным органом субъекта из числа кандидатур, предложенных Президентом РФ (реальной альтернативности не существует, так как Президент вносит всего одну кандидатуру). Причем в случае отклонения кандидатур, которые предложил Президент РФ, законодательный орган может быть распущен Президентом. Думается, что этот выборно-назначенческий симбиоз по своим правовым последствиям все-таки нужно относить к назначению с минимальными элементами выборности. Интересно, что ранее Конституционный Суд РФ в постановлении от 18 января 1996 г. № 2-П по делу о конституционности Устава Алтайского края указал, что «избрание законодательным органом власти главы субъекта не соответствует Конституции Российской Федерации»[544].

Согласно п. 2 ст. 19 Закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (в ред. от 11 декабря 2004 года) законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта РФ вправе выразить недоверие высшему должностному лицу субъекта (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) в случае:

· издания им актов, противоречащих Конституции РФ, федеральным законам, конституции (уставу) и законам субъекта РФ, если такие противоречия установлены соответствующим судом, а высшее должностное лицо субъекта РФ (руководитель высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) не устранит указанные противоречия в течение месяца со дня вступления в силу судебного решения;

· установленного соответствующим судом иного грубого нарушения Конституции РФ, федеральных законов, указов Президента РФ, постановлений Правительства РФ, конституции (устава) и законов субъекта РФ, если это повлекло за собой массовое нарушение прав и свобод граждан;

· ненадлежащего исполнения высшим должностным лицом субъекта РФ (руководителем высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) своих обязанностей.

Решение законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ о недоверии высшему должностному лицу субъекта (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) принимается ²/₃ голосов от установленного числа депутатов по инициативе не менее ¹/₃ от установленного числа депутатов. В двухпалатном законодательном (представительном) органе государственной власти субъекта РФ решение о недоверии высшему должностному лицу субъекта (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) принимается ²/₃ голосов от установленного числа депутатов каждой из палат по инициативе ¹/₃ от установленного числа депутатов палаты, наделенной конституцией (уставом) субъекта РФ правом инициирования вопроса о выражении недоверия высшему должностному лицу субъекта РФ (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта).

При этом если введенная Федеральным законом от 29 июля 2000 года № 106-ФЗ процедура предусматривала, что решение законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта РФ о недоверии высшему должностному лицу субъекта (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) влечет за собой обязательную отставку последнего, то в настоящее время законодательный орган уже не является органом, принимающим окончательное решение об отстранении от должности. Решение законодательного органа направляется на рассмотрение Президента РФ для решения вопроса об отрешении высшего должностного лица субъекта (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта) от должности, и Президент РФ формально не связан с решением законодателей, т. е. вправе отказать им в отстранении от должности высшего должностного лица субъекта РФ.

Так, 31 марта 2005 года Совет народных депутатов Алтайского края выразил недоверие губернатору края М. Евдокимову по такому основанию, как ненадлежащее исполнение своих полномочий, приняв соответствующее постановление[545]. Причем в тексте постановления имелась отсылка к ранее принятому акту (постановлению краевого Совета народных депутатов от 28 февраля 2005 года № 62), которое содержало подробный перечень действий губернатора, которые привели к ухудшению социально-экономической ситуации в Алтайском крае.

Из текста этого документа явствует, что губернатору вменялось в вину совершение действий, которые вряд ли можно назвать ненадлежащим исполнением полномочий (например, в постановлении приводились статистические данные о снижении в 2004 года темпов прироста объемов промышленной продукции более чем в два раза, сокращении темпов прироста валовой продукции сельского хозяйства, сокращении поголовья скота и т. п.), оценке подвергался стиль работы губернатора (нерегулярное проведение оперативных совещаний главы администрации со своими заместителями и руководителями структурных подразделений, нерегулярное присутствие на сессиях краевого Совета народных депутатов).

Очевидно, что сложно установить виновность губернатора (даже исключая категории умысла и неосторожности и руководствуясь так называемой объективной трактовкой вины) в тех или иных социально-экономических процессах, происходящих в крае, так как здесь возможно действие множества факторов, не зависящих от воли главы субъекта (изменение экономической конъюнктуры, деятельность федерального правительства, рост (падение) потребительских ожиданий и т. д.). Оценка же «стиля работы» вообще невозможна посредством применения каких-либо юридически значимых критериев. Что же касается непосещения сессий или длительных командировок, то это не является нарушением правовых норм.