Особенности конституционно-правовой ответственности субъектов РФ 3 страница

Согласно п. 2.1 ст. 9 Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органах государственной власти субъектов РФ», введенной Федеральным законом от 18.06.2007 года № 101-ФЗ, «высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации (руководитель высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) вправе принять решение о досрочном прекращении полномочий законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации в случае, если вступившим в силу решением соответствующего суда установлено, что избранный в правомочном составе законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации в течение трех месяцев подряд не проводил заседание.

При этом в обоих случаях роспуск законодательного органа не связан с фактом правонарушения, так как отказ законодательного органа согласовать кандидатуру главы субъекта является правом органа власти выразить свое отношение к представленной кандидатуре. В этом случае налицо неправомерное и непропорциональное давление со стороны Президента РФ на представительный орган власти субъекта, которого де-факто обязывают согласиться с кандидатурой, предложенной главой государства под угрозой роспуска. В другом случае роспуск может быть вызван фактом, когда бойкот заседаний объявлен из-за острой политической борьбы между фракциями в парламенте, или же болезнью определенного количества депутатов. В любом случае отсутствует противоправность основания применения санкции, имеется лишь невозможность при данном составе представительного органа обеспечить стабильность и непрерывность государственного процесса и нормальное функционирование государственного аппарата.

Нельзя согласиться с фактом существования такого рода санкций в федеральном законодательстве. Это аналог санкций, существующих в такой нестабильной федерации, как Индия, при этом индийские правоведы подчеркивают, что в силу неопределенности оснований применения санкций к субъектам федерации и наличия исключительных президентских прерогатив в установлении факта нарушений эти принудительные меры применяются федеральным правительством для борьбы с оппозиционными партиями в целях формирования стабильных правительств в штатах в условиях невозможности обеспечить эффективное управление[572].

Несмотря на очередное изменение конструкции ответственности высшего законодательного органа субъекта РФ, определенные недостатки, требующие законодательных корректив, могут быть названы. Необходимо, на наш взгляд, существенно сократить сроки для принятия промежуточных (вынесение предупреждения) и окончательных решений о применении карательных санкций. Так, срок, предусмотренный в Конституции РФ для законодательного органа субъекта РФ, должен, по нашему мнению, составлять не более двух месяцев с момента вступления в законную силу судебного решения. Кроме того, следует унифицировать основания для роспуска, применяемые в случаях использования этой меры ответственности по инициативе высшего должностного лица субъекта РФ и по решению Президента РФ. Непонятно, почему для роспуска законодательного органа по инициативе высшего должностного лица требуется одно судебное решение, а для роспуска по решению главы государства — два, причем при этом необходимо установить наличие дополнительных обстоятельств, свидетельствующих о неисполнении решения суда (нарушение прав и свобод граждан, создание «препятствий» для реализации полномочий федеральных органов).

Следует согласиться с точкой зрения М. М. Курманова, который указывает на необходимость совершенствования законодательных норм, закрепляющих процедуру роспуска законодательного органа субъекта РФ и предлагает раскрыть содержание термина «препятствия для реализации полномочий федеральных органов государственной власти, органов местного самоуправления», а также определить, с вступлением в силу какого решения суда начинает исчисляться годичный срок давности для привлечения к ответственности законодательного органа субъекта РФ[573].

«Право досрочного роспуска законодательного (представительного) органа субъекта Федерации, − как совершенно справедливо отмечает Б. А. Осипян, − должно быть достаточно обоснованно в более усложненной законодательной процедуре. Такое право не может быть полностью дано одному человеку в лице Президента РФ, поскольку любому человеку свойственно заблуждаться. Разумеется, Президент РФ вправе своим указом предупредить законодательный орган субъекта Федерации о необходимости исправления региональным законодателем вынесенных им неправомерных и неконституционных актов. Однако для этого прежде всего должно быть наличие предварительного заключения Конституционного Суда РФ или конституционных или уставных судов соответствующих субъектов Федерации. Без такого обязательного заключения (а не просто решения какого-либо иного суда) никто не может исполнительными решениями ликвидировать выборные органы законодательной власти, поскольку это является не только нарушением конституционного принципа разделения властей, но может стать и серьезной угрозой подрыва основ российской государственности и ее федеративного устройства»[574].

С ним солидарен Р. М. Дзидзоев, который считает, что «изменение режима роспуска представительного органа государственной власти субъекта РФ не выглядит юридически обоснованным. Предыдущий механизм, когда представительный орган распускался федеральным законом, ни разу не испытывался, поэтому констатировать его неэффективность, которая могла бы оправдать его изменение, невозможно. Роспуск представительного органа государственной власти субъекта РФ федеральным законом, то есть, по существу, парламентом РФ, более соответствует значению этого органа, который осуществляет высшее представительство на территории субъекта Федерации. Законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта РФ и Президент РФ относятся к разным ветвям власти, они не находятся в отношении субординации, которая бы оправдывала роспуск законодательного органа субъекта РФ Президентом. Заметим, что в тех странах, где допускается роспуск легислатуры субъекта, он осуществляется с участием федерального парламента»[575]. Это вполне логично, ибо, замыкая право реализации на принятие всех мер федеральной конституционно-правовой ответственности только на Президенте РФ, законодатель тем самым, по существу, освобождает Государственную Думу и Совет Федерации от ответственности за деятельность высших органов государственной власти субъектов РФ.

Следует поддержать позицию А. А. Сергеева, который считает, что «фактически существующие сегодня правовые механизмы досрочного прекращения полномочий выборных органов и выборных лиц государственной власти субъектов РФ… совершенно неработоспособны на практике. Большинство из них появилось в федеральном законодательстве в 2000 году в рамках концепции так называемого укрепления вертикали власти и ни разу не сработало на практике» (думается, не сработает никогда)»[576]. При этом их введение в систему российского законодательства преследовало скорее идеологические и психологические цели, нежели угрозу реального применения их в конституционной практике. Но если мы действительно ставим цель нормативного оформления мер конституционно-правовой ответственности субъектов Федерации в лице его органов власти не в качестве политических санкций, применяемых в целях усиления и даже сакрализации прерогатив Президента РФ как «гаранта Конституции», выведенного за рамки системы разделения властей, а как последствия конституционного деликта, то нужно сделать процедуру более дееспособной.

По нашему мнению, действующий Закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» не только внутренне противоречив и неэффективен, но и не отвечает целям закрепления данного правового акта в тексте Конституции РФ. Указанный нормативный акт по своему предметному назначению призван определять основные принципы функционирования органов власти субъектов РФ и взаимодействия с федеральными органами, а отнюдь не детально регулировать их деятельность со стороны Федерации.

Представляется, что необходимо в ближайшее время разработать и принять федеральный закон «О конституционно-правовой ответственности субъектов Российской Федерации», в котором следует закрепить меры ответственности в отношении субъекта РФ, его органов и должностных лиц. Причем основанием для роспуска законодательного органа субъекта должны быть факты принятия противоречащих Конституции нормативных актов и неисполнения решения федерального суда. И в процедуре должен участвовать федеральный парламент (например, это может быть одна палата – Государственная Дума, принимающая решение о роспуске не в форме закона, а посредством принятия специального постановления). Также в процедуре признания актов, принятых законодательными органами, обязательно участие Конституционного Суда РФ (а не каких-либо иных судов). Кроме того, представляется обоснованным предложение об исключении мер «политической» ответственности, применяемых в отношении представительных органов субъектов РФ по инициативе Президента РФ.

Что касается Закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», то он должен регулировать лишь общие принципы и порядок применения конституционных санкций, применяемых исполнительными и законодательными органами государственной власти (взаимную ответственность органов государственной власти субъектов РФ).

Представляется возможным закрепить в конституционном законодательстве Российской Федерации и такую меру, как приостановление работы законодательного органа субъекта РФ Президентом РФ по согласованию с Советом Федерации до вынесения судом судебного решения (в частности, если эти органы или должностные лица будут принимать новые нормативные правовые акты, не соответствующие Конституции РФ, препятствовать исполнению федеральных законов, иных актов федеральных органов государственной власти, предпринимать иные антиконституционные действия).

Близкую по правовым последствиям конституционную санкцию в отношении парламента субъекта предлагает оформить в федеральном законодательстве и А. А. Жученко. С его точки зрения, Государственная Дума должна получить право принимать решение о временном ограничении прав законодательного органа субъекта Федерации и перераспределении в свою пользу полномочий по изменению и принятию конституции (устава) субъекта[577].

Временное осуществление федеральными органами государственной власти отдельных полномочий органов государственной власти субъекта РФ. Нельзя обойти вниманием и самую «свежую» новеллу среди мер ответственности субъекта РФ. В Федеральном законе от 11 декабря 2004 года № 159-ФЗ[578] закреплен сравнительно новый для российского права институт изъятия или перераспределения полномочий субъекта РФ в пользу Федерации — временное осуществление федеральными органами государственной власти отдельных полномочий органов государственной власти субъекта РФ.

Законодатель предусматривает три случая, когда возможно такое временное осуществление полномочий:

1) в связи со стихийным бедствием, катастрофой или иной чрезвычайной ситуацией, когда законодательные и исполнительные органы власти субъекта РФ отсутствуют и не могут быть сформированы[579];

2) при возникновении вследствие решений, действий или бездействия органов государственной власти субъекта РФ просроченной задолженности субъекта по исполнению долговых и (или) бюджетных обязательств, превышающей 30 % собственных доходов бюджета субъекта;

3) при реализации полномочий, осуществляемых за счет предоставления субвенций из федерального бюджета, когда исполнительным органом государственной власти субъекта РФ допускается нарушение Конституции РФ, федерального закона, нормативных правовых актов Президента РФ и Правительства РФ, включая нецелевое расходование средств (п. 1 ст. 26¹⁰ Закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов субъектов Российской Федерации»).

Закон крайне скупо регламентирует механизм «изъятия» полномочий субъекта РФ. Более того, для двух оснований применения этой меры ответственности установлены различные правовые режимы их осуществления. Так, в отношении чрезвычайных ситуаций и отсутствия законодательных и исполнительных органов предусматривается исключительное правомочие Президента РФ на издание указа, с согласия Совета Федерации, о временном возложении на федеральные органы государственной власти отдельных полномочий органов государственной власти субъекта РФ. Указ должен содержать перечень полномочий, наименования федеральных органов (должностных лиц), на которых возлагаются полномочия, срок полномочий и источники финансирования. Следует отметить, что в Законе не предусмотрено установление предельного срока возложения таких полномочий.

Иной правовой режим определен для изъятия полномочий органов власти субъектов РФ в случае возникновения просроченной задолженности[580]. Он характеризуется более упрощенной процедурой: по ходатайству Правительства РФ (или органов государственной власти субъекта РФ) решением Высшего Арбитражного Суда РФ на срок до одного года в субъекте вводится временная финансовая администрация (п. 4 ст. 26¹⁰). По сути эта мера ответственности представляет собой полное изъятие всех бюджетных полномочий у исполнительных органов власти субъекта РФ.

Согласно ст. 168.3 Бюджетного кодекса РФ временная финансовая администрация, введенная в субъекте Российской Федерации (муниципальном образовании), осуществляет следующие полномочия:

- организует проведение проверки (аудита) бюджета субъекта Российской Федерации (местного бюджета) в порядке, установленном Правительством Российской Федерации (исполнительным органом государственной власти субъекта Российской Федерации);

- организует учет просроченной задолженности по исполнению долговых и (или) бюджетных обязательств субъекта Российской Федерации (муниципального образования) в порядке, предусмотренном федеральным законом;

- разрабатывает проект плана восстановления платежеспособности субъекта Российской Федерации в соответствии со ст. 168.4 настоящего Кодекса;

- разрабатывает и представляет в органы государственной власти субъекта Российской Федерации проекты нормативных правовых актов органов государственной власти субъекта Российской Федерации, предусмотренные планом восстановления платежеспособности субъекта Российской Федерации, утвержденным Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации;

- в случае, если подготовленный временной финансовой администрацией проект закона субъекта Российской Федерации о внесении изменений в закон субъекта Российской Федерации о бюджете субъекта Российской Федерации на текущий год либо проект закона субъекта Российской Федерации о бюджете субъекта Российской Федерации на очередной финансовый год не принят в течение одного месяца со дня его представления временной финансовой администрацией в законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации либо принят с внесением изменений, не согласованных с главой временной финансовой администрации, представляет в Правительство Российской Федерации соответствующие проекты бюджетов для внесения в Государственную Думу и утверждения федеральным законом. Государственная Дума рассматривает проект указанного федерального закона во внеочередном порядке в течение 15 дней со дня его внесения;

- в случае, если представленные временной финансовой администрацией проекты нормативных правовых актов исполнительных органов государственной власти субъекта Российской Федерации не приняты в течение 15 дней со дня их представления временной финансовой администрацией или приняты в редакции, не согласованной с главой временной финансовой администрации, принимает указанные проекты нормативных правовых актов;

- осуществляет контроль за исполнением плана восстановления платежеспособности субъекта Российской Федерации, утвержденного Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации, и предусмотренных им нормативных правовых актов;

- осуществляет контроль за исполнением бюджета субъекта Российской Федерации.

При этом глава временной финансовой администрации может давать согласие на осуществление либо даже самостоятельно осуществлять полномочия руководителя финансового органа власти субъекта РФ (ст. 168.3 БК РФ), причем это не полностью корреспондирует с нормами Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации». Так, согласно ст. 168.6 БК РФ глава временной финансовой администрации имеет право запретить главным распорядителям средств бюджета субъекта Российской Федерации изменять целевое назначение бюджетных средств в пределах сметы в случае нарушения бюджетного законодательства РФ главным распорядителем бюджетных средств. Глава временной финансовой администрации в случае нарушения бюджетного законодательства Российской Федерации имеет право назначить в исполнительные органы государственной власти субъекта Российской Федерации и бюджетные учреждения, финансируемые из бюджета соответствующего субъекта РФ, своих представителей, к которым переходят все полномочия главного распорядителя, распорядителя и получателя бюджетных средств. А в случаях, предусмотренных ст. 231 Кодекса, глава временной финансовой администрации имеет право осуществить блокировку расходов главных распорядителей, распорядителей и получателей средств бюджета субъекта РФ. Также глава временной финансовой администрации наряду с руководителем финансового органа субъекта Российской Федерации применяет меры принуждения, предусмотренные ст. 284.1 настоящего Кодекса. В случае создания руководителем финансового органа субъекта Российской Федерации препятствий в исполнении временной финансовой администрацией полномочий, возложенных на нее настоящим Кодексом и другими федеральными законами, а также при совершении руководителем финансового органа субъекта РФ действий, нарушающих права и интересы субъекта Российской Федерации и его кредиторов, бюджетное законодательство Российской Федерации и (или) план восстановления платежеспособности субъекта Российской Федерации, глава временной финансовой администрации вправе ходатайствовать перед арбитражным судом об отстранении руководителя финансового органа субъекта Российской Федерации от должности и о возложении его полномочий на главу временной финансовой администрации.

По мнению А. Н. Черткова в отношении просроченной задолженности субъектов РФ по исполнению своих долговых и (или) бюджетных обязательств, определенной в порядке, установленном Бюджетным кодексом РФ, превышающей 30 % собственных доходов бюджетов, следует отметить, что согласно п. 4 ст. 168.2 Бюджетного кодекса под определение такой задолженности, возникшей в результате решений, действий или бездействия органов государственной власти субъекта РФ, подпадают два случая.

«В первом речь идет о неисполненных в установленные сроки обязательствах субъекта РФ по обслуживанию и (или) погашению государственного долга субъекта РФ. Вместе с тем остается некоторая неопределенность в вопросе о том, включаются ли в объем государственного долга, например, средства на обслуживание долга и уплату процентов по сумме долга, ведь говорится об основной номинальной сумме долга по государственным ценным бумагам субъектов РФ; объеме основного долга по кредитам).

В качестве второго случая рассматриваемой задолженности выступают неисполненные в установленный срок бюджетные обязательства субъекта РФ, признанные в качестве таковых судом и (или) органами государственной власти субъекта РФ, в том числе при предоставлении в Министерство финансов РФ бюджетной отчетности»[581]. Но, как верно отмечает автор, расходные обязательства бюджетов прошлых лет, не включенные в бюджет текущего года, не могут признаваться бюджетными обязательствами и соответственно быть основанием для введения временной финансовой администрации. Кроме того, неисполненные расходные обязательства прошедшего финансового года, несмотря на то, что они не имеют свойства накапливаться, остаются именно неисполненными бюджетными обязательствами за конкретный финансовый год, хотя этот финансовый год уже кончился. Еще одна проблема, не решенная в Законе, - это вопрос о возможности двойного суммирования долговых обязательств – когда они будут посчитаны и как долговые, и как бюджетные (в случае, когда долговые обязательства, включенные в расходы бюджета на конкретный финансовый год, станут бюджетными обязательствами), что на практике может привести к нарушению прав субъекта Федерации и необоснованному введению этой санкции[582].

И наконец, в последнем случае изъятие полномочий субъекта РФ (а фактически — лишение его права финансировать соответствующие расходы) принимается по решению Правительства РФ (п. 5 ст. 26¹⁰).

По нашему мнению, введение указанной меры обусловлено потребностями практики, но существенное различие процедур, обедненность оснований и форм временного осуществления полномочий и, самое главное, временных рамок применения ответственности, говорит о необходимости совершенствования механизма привлечения к ответственности. Так, Законом не определены основания, исключающие ответственность органов государственной власти субъектов РФ (например, когда просроченная задолженность накопилась в результате действий федеральных органов власти).Тогда возникает вопрос об ответственности без вины соответствующего органа и (или) высшего должностного лица субъекта РФ. Также нет определенности и в вопросе о том, требуется ли наличие причинно-следственной связи между возникновением задолженностей, приводящих к введению временной финансовой администрации, и действиями органов государственной власти субъекта РФ, независимо от того, каким был его персональный состав на момент совершения этих действий. Видимо есть необходимость и во внесении дополнений в АПК РФ, касающихся установления специальной процедуры рассмотрения дел о введении временной финансовой администрации, поскольку действующее процессуальное законодательство не содержит четкого механизма разрешения такой категории дел арбитражными судами. Требует уточнения и норма закона о сроке введения временной финансовой администрации, так как указания законодателя на использование этого механизма не более чем на 12 месяцев ограничивают возможности временной финансовой администрации по применению своих полномочий, ведь сроки начала ее функционирования могут не совпадать с началом финансового года и сроком начала работы над составлением бюджета субъекта на очередной финансовый год.

Вероятно основания применения указанной меры ответственности следует расширить, предусмотрев возможность изъятия не только исполнительных, но и законодательных полномочий субъекта РФ (например, по принятию необходимых законов или внесению изменений в действующие законодательные акты в том случае, если законодательный орган субъекта РФ не приводит их в соответствие с Конституцией РФ) с передачей их Государственной Думе и Совету Федерации РФ.

Подчеркнем, что введение этой конституционно-правовой санкции не должно стать повседневным явлением в конституционно-правовой практике взаимодействия федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов РФ. Ее применение должно быть исключительным средством вмешательства Федерации в дела субъектов, своего рода обеспечительной мерой, применяемой только в крайних случаях, когда иные способы восстановления законности в бюджетных правоотношениях оказались неэфективными.

Режим контртеррористической операции как одна из комплексных мер конституционно-правовой ответственности в законодательстве Российской Федерации. Помимо ординарных мер юридической ответственности, предусмотренных федеральным законодательством на случай принятия государственными органами и должностными лицами субъектов РФ незаконных нормативных актов (ФЗ «Об общих принципах организациии законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ»), или случаев массовых беспорядков…. (ФЗ «О чрезвычайном положении в Российской Федерации»), в нормах российского права получила закрепления комплексная санкция, очень сходная по своим последствиям с режимом чрезвычайного положения, а именно – введение на территории субъекта и (или) его части режима контртеррористической операции. Причем следует отметить, что в российской науке идея об отнесении режима контртеррористической операции к форме федерального вмешательства (т. е. к мерам конституционно-правовой ответственности) находит признание[583].

Конституция РФ и федеральное законодательство в момент введения армейских подразделений в Чеченскую Республику в ноябре 1994 года, не предусматривали возможность использования вооруженных сил в рамках режима чрезвычайного положения. Закон РСФСР от 17 мая 1991 года «О чрезвычайном положении» позволял использовать чрезвычайное положение на территории одной из республик РСФСР только после предварительного согласия Президиума Верховного Совета этой республики [584]. Правда, в виде исключения допускалось введение чрезвычайного положения и без согласия Президиума Верховного Совета республики, если это было необходимо для пресечения массовых беспорядков, сопровождающихся насилием. Особо отметим, что закон не допускал применение вооруженных сил в условиях чрезвычайного положения, за исключением случаев его введения вследствие аварий или стихийных бедствий. Иными словами, применение армии для борьбы с внутренними беспорядками не соответствовало нормам действовавшего законодательства.

На основании указов Президента РФ от 30 ноября 1994 года «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики»[585] и 9 декабря 1994 года «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта»[586], а также Постановления Правительства РФ от 9 ноября 1994 года «Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа»[587] на территорию Чеченской Республики были введены подразделения Вооруженных Сил РФ, которые вступили в боестолкновения с вооруженными отрядами сторонников самопровозглашенного Президента Чечни Д. Дудаева. В результате кровопролитных боевых действий с применением артиллерии, авиации и бронетанковых частей, продолжавшихся в активной фазе до февраля 1996 года, погибли десятки тысяч граждан РФ, но территориальная целостность Российской Федерации так и не была на то время восстановлена.

Конституционный Суд РФ, проверяя конституционность указанных нормативных актов по запросам групп депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации, в Постановлении от 31 июля 1995 года № 10-П[588] сделал ряд небесспорных выводов. Так, Суд указал, что из Конституции РФ не следует, что обеспечение государственной целостности и конституционного порядка в экстраординарных ситуациях может быть осуществлено исключительно путем введения чрезвычайного или военного положения. Именно поэтому согласие Федерального Собрания РФ не требовалось для использования особых мер в целях наведения порядка в Чеченской Республике. Конституционным основанием актов Президента РФ и Правительства РФ, по мнению Суда, «являются статьи 71 (пункт «м»), 78 (часть 4), 80 (часть 2), 82, 87 (часть 1), 90 (часть 3) Конституции Российской Федерации. Из этих норм следует, что Президент обязан принимать меры по охране суверенитета Российской Федерации, ее независимости, безопасности и целостности государства. Президент и Правительство Российской Федерации обеспечивают осуществление полномочий федеральной государственной власти на всей территории Российской Федерации, в том числе в такой сфере ведения Федерации, как оборона и безопасность». Таким образом Конституционный Суд РФ фактически легализовал (со ссылками на Конституцию Российской Федерации и ряд федеральных законов («Об обороне», «О безопасности»)) практически ничем не ограниченное право главы государства использовать вооруженные силы на территории Российской Федерации или ее части вне рамок правовых режимов чрезвычайного или военного положения.

Некоторые из доводов Конституционного Суда РФ, как показала практика использования Вооруженных Сил РФ на территории Чеченской Республики, носят весьма неоднозначный, а иногда в определенной мере циничный характер. «Большинство из этих мер (имеются в виду действия органов власти РФ по наведению порядка в Чечне. — А. К.), — говорится в п. 3 данного постановления, — по своему объему, содержанию и условиям применения не выходят за пределы тех ограничений, которые в соответствии с Законом РСФСР от 18 апреля 1991 года «О милиции», Законами Российской Федерации от 24 сентября 1992 года «О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации», от 13 марта 1992 г. «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» и другими законодательными актами Российской Федерации возможны и допустимы при осуществлении возложенных Правительством на соответствующие органы полномочий «по изъятию незаконно хранящегося оружия, выявлению и задержанию лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений» и, следовательно, соответствуют ст. 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации».

Скорее можно согласиться с доводами членов Конституционного Суда РФ, оставшихся в меньшинстве при принятии указанного Постановления, в частности Н. В. Витрука. Правовой режим, введенный на территории Чеченской Республики, отличался от режимов чрезвычайного или военного положения минимум двумя особенностями. Первая особенность состояла в крупномасштабном использовании Вооруженных сил (армии), внутренних войск МВД РФ, спецподразделений ФСК и других ведомств для разрешения внутреннего конфликта между федеральными властями и cепаратистским руководством Чеченской республики, приведшему к вооруженному конфликту немеждународного характера.