Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 24. У меня было ужасно тяжело на душе из‑за того, что я сожгла дом своей учительницы



У меня было ужасно тяжело на душе из‑за того, что я сожгла дом своей учительницы.

Но мисс Тервиллингер, по понятным причинам, считала, что это наименьшая из ее проблем. Она не была уверена, что страховка покроет причиненный ущерб, но ее страховая компания стремительно прислала своих сотрудников расследовать дело. Мы все еще ждали, что они скажут насчет возмещения, но, во всяком случае, в их отчете не упоминалось о найденных человеческих останках. В глубине души я радовалась, что не стала убийцей. Но при этом я очень опасалась, что мы еще столкнемся с Алисией. Что там за дурацкое сравнение придумал Адриан? «Холмс встретил своего Мориарти». Думаю, если человека ударить в лицо бритвами, а потом оставить в горящем здании, всякий затаит злобу.

В результате небольшого расследования вскорости выяснилось, что Вероника находится в одной из больниц Лос‑Анджелеса – ее там зарегистрировали как неизвестную. Посещение лежащей в коме сестры стало для мисс Тервиллингер одним из важнейших дел. Она очень надеялась найти способ обезвредить это заклинание. Несмотря на свою занятость, моя учительница по‑прежнему уговаривала меня встретиться с ее ковеном, и я согласилась по нескольким различным причинам. И одна из них заключалась в том, что я больше не могла делать вид, будто не хочу владеть магией.

А вторая – в том, что я не планировала присоединяться к ковену.

Я по‑прежнему была полна решимости отправиться с Маркусом в Мексику, и время истекало. Зимние контрольные оказались легче легкого, и не успела я оглянуться, как уже была пятница, канун нашего отъезда в Мексику. Я рискнула попрощаться с друзьями. Безопаснее всего было бы исчезнуть, не оставив и следа, но я доверяла им – даже Ангелине, – я знала, что они сохранят мою тайну и сделают вид, что им ничего не известно, когда алхимики обнаружат мой побег. Еще я попрощалась с Треем. Что бы ни было между нами, он все равно мой друг, и я буду скучать по нему.

День тянулся медленно. В общежитии становилось все тише, не считая бесконечной рождественской музыки в вестибюле. Чтобы не обижать другие религии, миссис Везерс поставила в вестибюле менору и повесила плакат «Счастливой кванзы!». Официально завтра был последний день перед тем, как всем надлежало разъехаться, но многие уже отбыли на зимние каникулы. Я закончила собирать вещи; багаж оказался легким. Я не хотела обременять себя лишним имуществом, потому что понятия не имела, чего ждать от Мексики.

Но мне нужно было попрощаться еще с двумя: с Адрианом и с Джилл. Я избегала их по совершенно разным причинам, но время истекало. Я знала, что Джилл всего в одном этаже от меня, но с Адрианом все было сложнее. После пожара мы пересекались пару раз, чтобы кое‑что утрясти, но потом он умолк. Ни звонков, ни смс, ни снов. Наверное, мне стоило бы радоваться. Наверное, мне следовало приветствовать возможность уйти без мучительных прощаний… но я не могла. При мысли о том, что я никогда больше не увижу Адриана, у меня начинало болеть сердце. Хотя я уезжала именно из‑за него, мне все равно требовалось какое‑то завершение.

Дело не в завершении, Сидни. Ты просто хочешь увидеть его. Тебе необходимо его видеть. Именно поэтому тебе нужно уехать.

В конце концов я решилась и позвонила ему. Я так долго набиралась духу для этого, что просто не поверила в происходящее, когда Адриан не взял трубку. Мне захотелось немедленно перезвонить, но я сдержалась. Нет. Я могу подождать. У меня еще будет время завтра и, конечно же… правда ведь, он не избегает меня?

Я решила отложить разговор с Джилл до следующего дня. Попрощаться с нею было так же трудно – и не только из‑за того, что она увидела через узы. Она же будет думать, что я бросаю ее. По правде говоря, если бы я осталась и наши взаимоотношения с Адрианом продолжились, меня вполне могли застукать на этом, и я все равно уже ничем бы ей не помогла. По крайней мере, если я уеду и останусь свободной, я могу попробовать помогать ей извне. Надеюсь, Джилл меня поймет.

Ожидание Джилл дало мне возможность покончить с не самым приятным делом – вернуть Малахии Вольфе его пистолет. Я никогда не ездила к нему без Адриана, и хотя я знала, что мне нечего бояться Вольфе, мне все равно было как‑то не по себе из‑за необходимости отправиться туда в одиночку.

К моему изумлению, Вольфе впустил меня сразу же. В доме было тихо.

– А где собаки? – удивилась я.

– На тренировке, – сообщил Вольфе. – У меня есть один друг, опытный дрессировщик, и он их обучает скрытным действиям. Он работал на местное отделение К‑9.

Что‑то мне сомнительно, что генетический код чихуахуа предполагает способность к скрытным действиям. Но я не стала высказывать свое мнение, а вместо этого с изумлением уставилась на кухню Вольфе. Я думала, что она будет смахивать на корабельный камбуз. Но вместо этого я увидела веселенькое помещение с обоями в голубую клетку и с банкой для печенья в виде белки. Если бы меня попросили описать помещение, менее всего похожее на кухню Вольфе, что‑то в этом духе я и представила бы. Хотя стоп! На холодильнике красовались магниты, смахивающие на сюрикены. Ну хоть это в его духе.

Адриан рухнет со смеху, когда я ему расскажу. Но тут я вспомнила, что могу очень долго не увидеть Адриана. И настроение у меня сразу испортилось.

– Ну так что тебе надо? – поинтересовался Вольфе. При взгляде на него у меня возникло странное ощущение, что в последний раз его повязка и вправду была на другом глазу. Надо было быть внимательнее. – Еще пистолет?

Я вернулась к текущим делам.

– Нет, сэр. Мне даже первый не понадобился, но спасибо, что дали его мне.

Я достала пистолет из сумки и вручила хозяину.

Вольфе мельком оглядел пистолет и сунул в ящик шкафа.

– Решила свою проблему? Можешь подержать его у себя, если хочешь.

– Я уезжаю из страны. А на границе у меня могут возникнуть с ним некоторые проблемы.

– Пожалуй, да, – согласился Вольфе. Он цапнул коробку‑белку и, сняв крышку, протянул ее мне. По кухне разнесся восхитительный запах. – Хочешь? Я их только что испек.

Я ужасно пожалела, что не смогу рассказать Адриану об этом.

– Спасибо, сэр, не хочу. Я и так перебрала сахара за последние несколько недель.

Мне впору обзавестись карточкой постоянного клиента в «Пирогах и всячине».

– То‑то я смотрю, ты стала выглядеть лучше. Уже не одна кожа и кости. – Вольфе одобрительно кивнул – ощущения от этого были странные и слегка жутковатые. – И куда же собралась ваша парочка?

– В Мекси… нет, Адриан со мной не едет. Я еду с другими.

– Что, правда? – Вольфе вернул банку на стол. – Удивительно. Мне всегда казалось, когда вы отсюда уезжали, что вы отправляетесь домой и устраиваете личную «тренировку».

Я почувствовала, что отчаянно краснею.

– Нет! Вовсе не… я имею в виду, что мы просто друзья, сэр.

– У меня когда‑то тоже был такой друг. Салли Серебряный Зуб.

У него сделался мечтательный вид, как бывало всегда, когда он хотел поделиться какой‑то историей.

– Прошу прощения, вы сказали…

– Никогда не встречал такой женщины, как Салли, – перебил меня Вольфе. – Мы вместе пробирались через Швейцарию, прикрывая друг дружке спину. В конце концов мы выбрались оттуда живыми, хотя и с трудом, и она захотела вернуться в Штаты и остепениться. А я нет. Понимаешь, у меня были мечты. Я тогда был молод, и меня привлекали опасности и слава. Я оставил Салли и завязал роман с оркнейской шаманкой. Мне потребовалось два года и множество походов в мир духов, чтобы осознать свою ошибку, но, когда я вернулся, я не нашел ее. По ночам, закрывая глаза, я до сих пор вижу, как ее зуб поблескивает, словно звезда. Эта картина преследует меня, девочка. Преследует.

Я нахмурилась.

– Мне кажется, сэр, у оркнейцев нет походов в мир духов. И шаманов тоже.

Вольфе подался вперед и погрозил мне пальцем. Глаза его были расширены.

– Не повторяй моих ошибок, девочка. Не езди на Оркнеи. Тебе не нужны мистические видения, чтобы увидеть то, что у тебя под носом. Поняла меня?

Я сглотнула.

– Да, сэр.

И я вылетела прочь, думая, что оказаться в разных странах с Малахией Вольфе – это, может быть, очень даже неплохо.

Я собиралась попрощаться с Джилл на следующее утро, но она опередила меня и показалась у меня на пороге. Мы не разговаривали с ней по‑настоящему с того самого утра, после последнего сна с Адрианом.

Джилл вошла ко мне и нахмурилась, увидев «дипломат».

– Ты вправду уезжаешь?

– Да. И я уверена, что ты знаешь причину.

Джилл скрестила руки на груди и посмотрела мне в глаза, без всяких сомнений, как в прошлый раз. Мне оказалось непросто выдержать ее взгляд.

– Сидни, не надо бросать Адриана из‑за меня.

– Все гораздо сложнее, – машинально сказала я.

– Вовсе нет, – возразила Джилл. – Судя по всему тому, что я слышала и видела, ты просто боишься. Ты всегда контролировала свою жизнь до мелочей. Если ты не могла этого делать – как это было с алхимиками, – ты находила способ вернуть контроль.

– А что плохого в желании контролировать свою жизнь? – огрызнулась я.

– Да ничего, кроме того, что мы не всегда можем это делать, и иногда это хорошо. Иногда даже здорово, – добавила Джилл. – Так и получилось с Адрианом. Как ты ни старалась, ты не смогла контролировать свои чувства к нему. Ты не смогла перестать его любить, и потому ты убегаешь. Я – только повод.

Да кто она такая, чтобы читать мне нотации?!

– Ты думаешь, я лгу, когда говорю, как это неловко, когда ты видишь все, что между нами происходит? Все интимные подробности выставлены напоказ! Я не могу так поступать. Не могу так жить!

– Адриан же научился.

– Ему некуда было деваться.

– Вот именно. – Джилл отчасти смягчилась. – Сидни, он вернул меня из мертвых. Это самое большое, что кто‑либо мог бы для меня сделать. Я не могу отплатить ему тем же, но я могу позволить ему жить так, как он хочет. Я не жду, что он будет ограждать меня от всего из‑за уз, и я не собираюсь судить его – или тебя. Когда‑нибудь мы с ним научимся закрываться друг от друга.

– Когда‑нибудь, – повторила я.

– Да. А до тех пор нам остается делать то, что в наших силах. А ты собираешься сделать трех людей несчастными.

– Трех? – Ее слова задели меня. – Я тебе помогаю!

– Ты действительно думаешь, что я счастлива, когда он несчастен? Ты думаешь, я как та тьма, которая подкрадывается к нему?

Я промолчала, и Джилл продолжила гнуть свое.

– Послушай, я не реагирую на тебя физически, как он, но когда он с тобой, он настолько полон радости… она передается и мне, и это одно из самых поразительных ощущений в моей жизни. Я никогда не бывала так влюблена, как вы.

– Я вовсе не… – Я не смогла этого произнести, и Джилл понимающе посмотрела на меня. Я попыталась сменить тактику. – Оставаться здесь опасно, особенно с ним. Алхимики могут узнать обо всем – о нем, о моей татуировке, о мисс Тервиллингер и бог весть о чем еще.

– А если они не выяснят, посмотри, что ты приобретешь. Адриана. Нас всех. Магию. Шанс раскрыть их тайны. Я знаю, что тебе нравится такая жизнь. Почему ты должна отказываться от нее? Ты слишком умна, чтобы попасться. Мы поможем тебе. Ты действительно думаешь, что Маркус и его вольные стрелки смогут многого добиться, при том, что они все время в бегах?

Я покачала головой.

– Они такие, как я. Они понимают меня.

Но Джилл была упорна.

– Они вовсе не такие, как ты. Они говорят. Ты действуешь.

Это поражало – видеть Джилл такой, настолько уверенной и не по годам мудрой. А еще это немного злило. Если она такая мудрая, почему она не может понять, как много поставлено на кон?

– Джилл, остаться – это огромный риск, во всех отношениях.

– Само собой! – воскликнула Джилл, и в глазах ее сверкнул гнев. – Любая жизнь, достойная этого названия, полна риска. Если ты уедешь в Мексику, ты об этом пожалеешь – и я думаю, ты и сама это понимаешь.

Тут у меня зазвонил телефон, избавив меня от необходимости отвечать. Это оказался Эдди. Он редко звонил, и меня охватила паника.

– Что случилось? – бросила я вместо приветствия.

Голос у Эдди был озадаченный.

– Не то чтобы что‑то плохое… просто неожиданное. Джилл у тебя? Спуститесь, пожалуйста, очень надо. Мы на улице.

Он отключился, оставив меня окончательно сбитой с толку.

– Что такое? – спросила Джилл.

– Судя по всему, что‑то удивительное.

Мы спустились в вестибюль. Об Адриане мы больше не говорили. Выйдя из общежития, мы обнаружили Эдди и Ангелину, старательно не глядящих друг на друга. Рядом с ними стоял высокий красивый парень с аккуратно подстриженными черными волосами и ярко‑голубыми глазами. Лицо у него было строгое и серьезное, и он внимательно наблюдал за обстановкой.

– Это дампир, – пробормотала Джилл.

Когда мы подошли, парень уставился на нас и напряжение его слегка уменьшилось.

– Джилл, Сидни, – произнес Эдди. – Это Нейл Рэймонд. Он будет теперь с нами.

Нейл поклонился Джилл – так низко, что удивительно, как он не стукнулся о землю.

– Принцесса Джиллиан, – произнес он низким голосом. – Это честь для меня – служить вам, и я сделаю все, что в моих силах, даже если для этого придется пожертвовать жизнью.

Джилл отступила на шаг и уставилась на него круглыми глазами.

– С‑спасибо.

Эдди посмотрел на них и слегка нахмурился.

– Нейла прислали к нам для подстраховки. Кажется, ты пожаловалась, что Джилл недостаточно защищена?

Эти слова были обращены ко мне, и, если я не ошибаюсь, в голосе Эдди проскользнули обвиняющие нотки.

– Нет. Я… Ой. Кажется, было такое.

Когда я пыталась придумать, как бы уладить мой срыв в разговоре со Стэнтон, я в том числе пожаловалась, что мне постоянно кажется, что Джилл в опасности. Видимо, Стэнтон отреагировала на мои жалобы. Это было удивительно, как сказал Эдди, но лишняя пара глаз не повредит. Судя по тому, как Джилл смотрела на новенького, она определенно не возражала.

Я пожала ему руку.

– Рада вашему прибытию, Нейл. Они записали вас как еще одного двоюродного брата?

– Нет, просто как нового ученика, – сказал Нейл.

Ну что ж, возможно, это к лучшему. А то наша «семья», того гляди, скоро захватит власть в Амбервуде.

Я была бы не против узнать побольше, о новом члене команды, но меня поджимало время. Маркус должен был вскоре подхватить меня и отвезти на железнодорожную станцию, поскольку Латте признали не подлежащей ремонту. Думаю, это тоже было завершением, хотя и печальным.

Я попрощалась со всеми и поднялась к себе за «дипломатом», притворяясь, будто я просто еду по делам. Эдди, Ангелина и Джилл знали правду, и я видела боль и сожаление в их глазах – особенно в глазах Джилл. Хоть бы только у них все было в порядке без меня! Спустившись обратно, я обнаружила у общежития одну только Джилл.

– Я забыла отдать тебе это, – сказала она, вручив мне маленький конверт. На конверте было написано мое имя. Я узнала почерк.

– Я пыталась связаться с ним, но он, похоже, избегал меня. Так это его прощание, да?

Меня охватило разочарование: так значит, я не увижу Адриана в последний раз… Письмо, конечно, лучше, чем ничего, но мне хотелось запомнить на прощание его прекрасные глаза.

– Он… он сильно переживает?

Мне невыносимо было думать о том, что он страдает.

– Читай письмо, – загадочно отозвалась Джилл. – И помни, Сидни, – дело не во мне. Дело в вас. Ты можешь контролировать, что угодно, но только не это. Успокойся и прими свои чувства.

На этой ноте мы расстались, и я присела на бордюр и стала ждать Маркуса. Я смотрела на конверт, разглядывая, как Адриан написал мое имя. Три раза я почти совсем было открывала его, но каждый раз мне не хватало духу. В конце концов я увидела подъезжающего Маркуса, и конверт исчез у меня в сумке.

Как только я очутилась в машине, Маркус тут же принялся возбужденно рассказывать про грандиозные планы. Я почти не слушала его. Я думала об Адриане и о том, какой пустой будет моя жизнь без него. Мы с Маркусом встретились с Уэйдом и Амелией на железнодорожной станции, но я не могла себе представить, что кто‑то из них будет понимать меня, как Адриан – невзирая на то, что они были людьми, и у нас было сходное прошлое. Ни у кого из них не будет его лукавства и его сверхъестественной проницательности. А сквозь все эти чувства прорывались более волнующие воспоминания… как мы целовались, как соприкасались наши тела…

– Сидни! Ты меня слушаешь?

Я вздрогнула и посмотрела на Маркуса. Очевидно, это был один из тех моментов, когда Маркус не мог поверить, что кто‑то не внимает каждому его слову.

– Извини, – сказала я. – Я задумалась.

Маркус ухмыльнулся.

– Ну так подумай о пляжах и коктейлях, потому что скоро твоя жизнь изменится!

Вечно он про эти пляжи и коктейли!

– Ты забыл про запечатывание татуировки. Или твой татуировщик по совместительству бармен?

– Ты, как всегда, умна и остроумна, – рассмеялся Маркус. – Мы отлично проведем время!

– Сколько мы там пробудем?

– Ну, первым делом мы займемся татуировками. Это самое важное. – К моему облегчению, Маркус наконец заговорил серьезно. – Потом мы заляжем на дно, и несколько недель будем просто наслаждаться жизнью. А потом мы вернемся и попробуем найти общий язык еще с несколькими недовольными алхимиками.

– А потом ты повторишь цикл? – поинтересовалась я. Я видела в зеркале заднего вида, как исчезает позади Палм‑Спрингс. Мы ехали на север. У меня заныло в груди. – Отправишь других добывать ценную информацию, а потом освободишь их?

– Ну да.

Еще минуту мы ехали в молчании: я обдумывала его слова.

– Маркус, а что ты делаешь с собранной информацией? В смысле – что ты собираешься предпринять насчет мастера Джеймсона?

– Буду искать еще доказательства, – без промедления откликнулся Маркус. – Это самая ценная зацепка изо всех, что у нас были. Теперь мы можем поднажать и поискать еще.

– Это не просто зацепка. Почему бы не дать знать об этом мороям?

– Алхимики будут все отрицать. Кроме того, мы не хотим действовать поспешно.

– Да и пусть себе отрицают! – не выдержала я. – Зато морои будут начеку.

Маркус посмотрел на меня с видом родителя, пытающегося сохранить терпение в разговоре с ребенком. Я увидела впереди вывеску железнодорожной станции.

– Сидни, я понимаю, что тебе не терпится действовать, но поверь мне. Мы всегда так действуем.

– Я не уверена, что это правильно.

– У тебя очень уж много идей для того, кто только что присоединился к нам, – хохотнул Маркус. Мне начало это надоедать. – Подожди, и ты все поймешь.

Мне не нравилось его покровительственное отношение.

– Мне кажется, я уже понимаю. И знаешь что? Я не думаю, что вы что‑то делаете. Ну вот вы раздобыли поразительную информацию – и дальше что? Вы продолжаете ждать. Вы убегаете и прячетесь. Какой с этого прок? У вас хорошие намерения… но только и всего.

Мне снова послышался голос Джилл: «Они говорят. Ты действуешь».

Как ни странно, Маркус лишился дара речи.

– Ты столько мог сделать! – продолжала я. – Когда я впервые узнала о тебе, ты мог все на свете. Технически ты и до сих пор можешь. Но все твои возможности растрачиваются впустую.

Маркус свернул на стоянку при станции. Вид у него до сих пор был ошеломленный.

– Откуда эта вся чертовщина? – спросил он наконец.

– От меня, – сказала я. – Потому что я не такая, как вы. Я не могу ничего не делать. Я не могу убегать. И я не могу ехать с вами.

Как же было хорошо сказать это!.. И это казалось правильным. Всю неделю разум твердил мне, что правильно будет скрыться, пока все это, с Адрианом и алхимиками, не пошло вразнос. И да, возможно, это было бы разумно. Сердце этого не одобряло, но я пыталась не обращать на него внимания. И только послушав Джилл и Маркуса, я поняла, что на этот раз моему разуму, возможно, придется выбрать менее логичное решение.

Надо отдать Маркусу должное. Он действительно выглядел обеспокоенным, и не только тем, что что‑то было не по его.

– Сидни, я знаю, как ты привязана к этому месту и этим людям, но тебе опасно здесь оставаться. Сейчас ты в опасности повсюду, до тех пор, пока алхимики будут искать тебя. Пока твоя татуировка уязвима.

– Мне сказали, что любая жизнь, достойная этого названия, полна риска, – сказала я и, не сдержавшись, улыбнулась. Вот уж никогда не подумала бы, что я буду цитировать Джилл!

Маркус врезал кулаком по приборной доске.

– Что за сентиментальная чушь! Это хорошо в теории, но реальность – совсем другое дело!

– Какую реальность ты мог бы создать, если бы остался у алхимиков? – спросила я. – Сколько тайн ты смог бы раскрыть?

– Нисколько, если бы меня схватили, – ровным тоном произнес Маркус. – И какими бы бесполезными ты нас ни считала, но я освободил десятки алхимиков. Я помог Кларенсу и другим мороям.

– Ты не бесполезен, Маркус. Ты хорошо потрудился, но у нас с тобой разный путь, только и всего. Я останусь и продолжу действовать по‑своему. Помнишь, что ты мне сказал при нашей первой встрече? Насчет того, чтобы помогать мороям на собственных условиях? Вот это – мое.

– Ты зря тратишь время!

– Это мое время, – сказала я. Именно эти слова сказал мне Адриан во время нашей ссоры на свадьбе, когда я сказала, что он не может продолжать любить меня. Мне стало жаль Маркуса. Вправду жаль. Он действительно рассчитывал на меня, рассчитывал, что я пойду с ними.

Маркус схватил меня за руку и взмолился:

– Сидни, не делай этого! Как бы ты ни была уверена в себе, какой бы осторожной ты себя ни считала, обстоятельства вырвутся из‑под контроля!

– Они уже вырвались, – сказала я, открывая дверцу. – И я намерена прекратить сражаться с ними. Спасибо тебе за все, Маркус. Я очень тебе признательна.

– Сидни, подожди! – окликнул меня Маркус. – Скажи мне всего одну вещь!

Я оглянулась и остановилась.

– Откуда это взялось? Когда ты звонила мне сказать, что ты едешь, ты сказала, что поняла, что это разумно. Отчего ты передумала?

Я улыбнулась Маркусу – надеюсь, так же ослепительно, как улыбался он сам.

– Я поняла, что влюблена.

Маркус потрясенно огляделся, словно ожидал, что увидит мой objet d’amour в машине.

– И ты только что поняла это? Тебя что, посетило видение?

– Его не потребовалось, – сказала я, вспомнив про злосчастную поездку Вольфе на Оркнеи. – То, что нужно, всегда было передо мной.





Дата публикования: 2014-11-04; Прочитано: 189 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.021 с)...