Глава 21. В глубине души мне очень хотелось, чтобы это было ошибкой

В глубине души мне очень хотелось, чтобы это было ошибкой. Я просмотрела запись еще три раза, мысленно перебирая самые безумные теории. Вдруг у мастера Джеймсона есть брат‑близнец, который не является фанатичным ненавистником вампиров? Нет. Запись не лгала. Лгали лишь алхимики.

Я не могла закрыть на это глаза. Я не могла ждать. Мне нужно было разобраться с этим немедленно. Или даже быстрее.

Как только самолет приземлился, я отправила Маркусу смс: «Встречаемся сегодня вечером. Никаких игр и отговорок. Сегодня!»

К тому времени, как я вернулась в общежитие, от Маркуса так и не пришло никакого ответа. Чем он там занят? Снова перечитывает «Над пропастью во ржи»? Если бы я знала, в какую дыру он забился сейчас, я отправилась бы туда немедленно. Но мне оставалось только ждать, так что я позвонила мисс Тервиллингер, и чтобы отвлечься, и чтобы приобрести некоторую свободу.

– Новостей никаких, – сказала мне мисс Тервиллингер, взяв трубку. – Мы просто продолжаем наблюдать и ждать. Впрочем, твой дополнительный амулет почти готов.

– Я звоню не за этим, – сказала я. – Мне нужно, чтобы вы освободили меня от комендантского часа на сегодняшний вечер.

Я чувствовала себя виноватой из‑за того, что использую мисс Тервиллингер для дела, никак ее не касающегося, но мне было очень нужно.

– О! Ты собираешься навестить меня?

– Э‑э… нет. Тут другая причина.

Это явно позабавило мисс Тервиллингер.

– Теперь ты пользуешься моей помощью для личных дел?

– Вам не кажется, что я это заслужила? – поинтересовалась я.

Мисс Тервиллингер рассмеялась: давно я не слышала ее смеха. Она согласилась выполнить мою просьбу и обещала немедленно позвонить дежурной по общежитию. Как только я отключилась, телефон тут же запищал: пришло долгожданное сообщение от Маркуса. В нем был лишь адрес места, до которого было полчаса езды. Решив, что он готов встретиться немедленно, я схватила сумку и побежала.

Учитывая прошлые мои встречи с Маркусом, я не удивилась бы, если бы он завел меня в универмаг или в караоке‑бар. Но вместо этого я очутилась у винтажного музыкального магазинчика, из тех, которые торгуют виниловыми пластинками. На двери висела большая табличка «закрыто», что подтверждали темные окна и пустая стоянка. Я вышла из машины и дважды проверила адрес. Может, навигатор завел меня куда‑то не туда? Прежнее рвение сменилось беспокойством. Не слишком ли беспечно я себя веду? Первая заповедь Вольфе требовала избегать сомнительных ситуаций, и вот я ровно в нее и лезу.

Но тут я услышала, что из тени кто‑то шепотом зовет меня. Я повернулась на голос и увидела Сабрину, вынырнувшую из темноты – как всегда, с пистолетом. Может, если показать ей пистолет, лежащий у меня в «бардачке», мы поймем, что между нами есть нечто общее?

– Обойди дом и постучись в дверь, – велела она и, не добавив ни слова, снова нырнула в темноту.

Сзади дом просто‑таки наводил на мысли об уличном ограблении. Интересно, придет ли Сабрина мне на помощь, если возникнет такая необходимость? Я постучала в дверь, чувствуя себя посетителем незаконного заведения, у которого сейчас потребуют назвать пароль, что‑нибудь вроде «жареной игуаны». Вместо этого дверь открыл Маркус со своей фирменной улыбкой, которой он все еще надеялся меня завоевать. Странно, но сегодня она помогла мне успокоиться.

– Заходи, красавица.

Я пошла за ним следом. Мы оказались в подсобке магазина, заполненной столами, полками и ящиками с бобинами и кассетами. Уэйд и Амелия стояли у стены в одинаковых позах, скрестив руки на груди.

Маркус закрыл дверь за мной и запер ее.

– Рад видеть тебя целой и невредимой. Судя по твоей эсэмэске и твоему лицу, – ты что‑то обнаружила.

Весь гнев, который я сдерживала с момента сделанного открытия, вырвался наружу. Я вытащила ноутбук из сумки и едва удержалась, чтобы не врезать им по столу.

– Да! Я поверить не могу! Ты оказался прав. Твоя безумная, притянутая за уши теория оказалась верна. Алхимики лгут! Ну, некоторые из них. Не знаю. Половина из них не знает, что делает вторая половина.

Я ожидала, что Маркус ляпнет что‑нибудь самодовольное или как минимум скажет «я же говорил». Но его красивое лицо было напряженным и печальным, как на той фотографии с Кларенсом.

– А, черт! – сказал он. – Я почти надеялся, что ты вернешься с кучей нудных записей. Амелия, подмени Сабрину. Я хочу, чтобы она это видела.

Амелия явно была разочарована тем, что ее отсылают, но выполнила приказ без колебаний. К тому времени, как подошла Сабрина, я выставила запись на нужное место. Все собрались вокруг меня.

– Готовы? – спросила я. Они закивали, и я увидела на их лицах смесь чувств. Да, все они жаждали доказать свою теорию заговора. Но в то же самое время скрытый за этой теорией подтекст поражал, и все трое осознали, как опасен материал, с которым они сейчас должны были познакомиться.

Я включила запись. В ней было всего несколько секунд, но именно в эти секунды на экране появилась бородатая фигура. Я услышала, как Сабрина втянула воздух.

– Это он. Мастер Джеймсон. – Она оглядела нас. – Это вправду база алхимиков? Он вправду там?

– Да, – подтвердил Уэйд. – А с ним Дейл Хэзуорн, один из директоров.

Тут я вспомнила.

– Я слышала это имя. Он ведь по уровню равен Стэнтон, да?

– Вполне.

– Могла ли она не знать о подобном визите? – спросила я. – Даже на ее уровне?

Ответил мне Маркус.

– Возможно. Хотя то, что он так спокойно входит, да еще на засекреченный этаж, та еще наглость. Даже если Стэнтон и не знала об этой встрече, могу поспорить, что остальные знали. Будь встреча совершенно секретной, Хэзуорн встретился бы с ним где‑нибудь за пределами базы. Конечно, список с проходной означает, что встреча была именно здесь.

Так что возможно, что Стэнтон не солгала мне – во всяком случае, когда говорила, что алхимики не поддерживают контакт с Воинами. Но она совершенно точно солгала, когда сказала, что алхимикам ничего не известно о Маркусе, ибо он должен был быть печально известен даже самой верхушке. Даже если она и не знала о мастере Джеймсоне, это не меняло того факта, что алхимики – высокопоставленные алхимики – водятся с опасными знакомыми. Возможно, мне не всегда нравились их методы, но мне отчаянно хотелось верить, что они действуют на благо мира. Может, это так. А может, нет. Я больше ни в чем не была уверена.

Когда я оторвала взгляд от застывшего изображения мастера Джеймсона, то обнаружила, что Маркус наблюдает за мной.

– Ты готова? – спросил он.

– К чему готова?

Он отошел к другому столу и вернулся с небольшой коробкой. Когда он открыл ее, я увидела флакончик с серебристой жидкостью и шприц.

– Что это… а! – До меня дошло. – Это кровь, которая обезвреживает татуировку.

Маркус кивнул.

– При извлечении стихий происходит определенная реакция, и она делается серебряной. На это требуется несколько лет, но постепенно золото на твоей коже тоже сменится серебром.

Все смотрели на меня выжидающе, и я отступила на шаг.

– Я не знаю, готова ли я к этому.

– Зачем ждать? – спросил Маркус. Он указал на ноутбук. – Ты сама видела. Ты знаешь, на что они способны. Неужели ты сможешь и дальше лгать себе? Неужели ты не хочешь идти вперед с открытыми глазами?

– Ну… хочу, но я не уверена, что готова к тому, чтобы мне вкалывали какое‑то странное вещество.

Маркус наполнил шприц серебристой жидкостью.

– Я могу продемонстрировать на своей татуировке, если тебе так будет проще. Мне это не повредит, а ты увидишь, что никаких ужасных побочных эффектов нет.

– Мы не знаем в точности, что они что‑то делали со мной! – попыталась возразить я. Доводы Маркуса были логичны, но этот шаг по‑прежнему пугал меня. Я чувствовала, что руки мои дрожат. – Ты можешь напрасно потратить зелье. Возможно, в меня не заложили никакой принудительной верности организации.

– Но ты не знаешь этого точно! – возразил он. – А в начальную татуировку всегда закладывают немного лояльности. Ну, в смысле, не столько, чтобы ты превратилась в раба или робота, но все‑таки. Разве тебе не хочется знать, что этого больше нет?

Я не могла оторвать взгляда от иголки.

– Я почувствую какую‑нибудь разницу?

– Нет. Но ты сможешь выйти на улицу и заговорить с первым встречным о вампирах.

Я не понимала, шутит он так или нет.

– Правда, тогда тебя отправят в психиатрическую лечебницу.

Готова ли я к этому? Действительно ли я собираюсь сделать еще один шаг к тому, чтобы присоединиться к вольным стрелкам Маркуса? Я прошла его испытание – в котором он оказался прав. Определенно, его группа небесполезна. У них есть связи и среди алхимиков, и среди Воинов. Они также, по‑видимому, искренне заботятся об интересах мороев.

Морои… точнее, Джилл! Я не забыла мимолетное замечание Сабрины о том, что Воины интересуются какой‑то исчезнувшей девушкой. Кто еще это мог бы быть, если не Джилл? А знает ли этот тип, Хэзуорн, где она находится? Не сдал ли он эту информацию мастеру Джеймсону? Не подставит ли она Джилл под удар, как и Адриана?

У меня не было ответов на эти вопросы, но я должна была их получить.

– Ладно, – сдалась я. – Давай.

Маркус не стал терять времени даром. Думаю, он боялся, что я изменю решение – впрочем, возможно, эти опасения не были беспочвенными. Я уселась на стул и запрокинула голову набок, чтобы ему удобно было подойти к щеке. Уэйд осторожно придержал мою голову.

– Это просто чтобы ты не дернулась, – виновато пояснил он.

Прежде чем Маркус приступил к делу, я поинтересовалась:

– Где ты этому научился?

Предстоящая задача сделала его серьезным, но мой вопрос снова заставил его улыбнуться.

– С технической точки зрения я не буду делать тебе татуировку, если тебя это беспокоит, – сказал он. На самом деле меня многое беспокоило. – Это всего лишь несколько небольших уколов, как при подновлении чернил.

– А сам процесс? Как ты о нем узнал? – Возможно, мне следовало задать этот вопрос до того, как сесть на этот стул. Но я не ожидала, что все произойдет так быстро – или так внезапно.

– Один мой друг, морой, предсказал это теоретически. Я вызвался быть подопытным кроликом, и оно сработало. – Маркус снова переключился на деловой настрой и поднял иголку. – Готова?

Я сделала глубокий вздох. У меня было такое чувство, словно я стою на краю обрыва.

Пора прыгать.

– Давай.

Это было не больнее, чем во время подновления чернил – просто череда неглубоких уколов. Неприятно, но, по сути, не больно. По правде говоря, процесс бы недолгим, но казалось, будто он тянется вечно. И все это время я спрашивала себя, что я делаю. Что я делаю? Наконец, Маркус отступил в сторонку и посмотрел на меня сияющими глазами. Сабрина и Уэйд тоже улыбнулись.

– Ну вот, – сказал Маркус. – Добро пожаловать в наши ряды, Сидни.

Я достала из сумки зеркальце и посмотрела на татуировку. Кожа была розовой от уколов, но если процесс и в прочем подобен подновлению чернил, раздражение скоро сойдет. Во всем прочем лилия выглядела так же, как и прежде.

И никаких перемен внутри я тоже не ощущала. Мне не хотелось идти на штурм базы алхимиков и требовать правосудия. Возможно, для проверки было бы лучше всего заговорить с посторонним о вампирах, как сказал Маркус, но этого мне тоже не хотелось.

– И все? – спросила я.

– Все, – подтвердил Маркус. – Как только мы запечатаем ее, тебе не придется больше беспокоиться о…

– Я не собираюсь ее запечатывать.

Улыбки исчезли.

Маркус посмотрел на меня озадаченно, словно думая, что он не расслышал.

– Но ты должна. Мы едем в Мексику на следующих выходных. Как только процедура будет завершена, алхимики никогда больше не заполучат тебя.

– Я не собираюсь ее запечатывать, – повторила я. – И я не еду в Мексику. – Я указала на ноутбук. – Подумайте, что мне удалось выяснить! Если я останусь на прежнем месте, то смогу узнать больше. Я смогу узнать, что еще алхимики и Воины делают вместе. Я смогу узнать, в опасности ли Джилл. Если я получу постоянную отметину и стану изгоем, все эти возможности окажутся закрыты для меня. Возврата не будет.

Мне кажется, Маркус почти понял мои доводы, но такой подход полностью сбил его с толку. Уэйд же принялся спорить:

– Возврата нет уже сейчас! Ты оставляешь след из хлебных крошек. Ты уже расспрашивала про Маркуса. Даже если ты не ведешь себя сверхдружелюбно с мороями, алхимики все равно знают, что ты проводишь с ними много времени. А однажды кто‑нибудь может сообразить, что ты была там, когда были похищены эти данные.

– Никто не знает, что они похищены, – тут же парировала я.

– Это ты так думаешь, что никто не знает, – поправил меня Уэйд. – Чтобы поднять тревогу, многого не нужно. Если ты продолжишь действовать, ты только все усугубишь. В конце концов они заметят тебя, и тогда всему конец.

Маркус отошел от первоначального потрясения.

– Вот именно. Послушай, если ты хочешь оставаться на месте, пока мы не отправимся в Мексику, то пожалуйста. Освоишься со случившимся и все такое. Но после этого тебе нужно бежать. Мы продолжим работу извне.

– Ты можешь делать, что хочешь. – Я начала собирать ноутбук. – Я же собираюсь работать изнутри.

Маркус поймал меня за руку.

– Это закончится провалом, Сидни! – сурово произнес он. – Тебя схватят!

Я вырвала руку.

– Я буду осторожна.

– Все совершают ошибки, – сказала Сабрина, подав голос в первый раз за значительное время.

– Ничего, я рискну. – Я закинула сумку на плечо. – Или вы собираетесь остановить меня силой?

Никто не ответил.

– Тогда я пошла. Я не боюсь алхимиков. Спасибо вам за все. Я вправду высоко ценю это.

– Спасибо тебе, – произнес наконец Маркус. Уэйд, похоже, хотел запротестовать, но Маркус качнул головой. – За то, что добыла эти сведения. Я, честно говоря, не думал, что ты сумеешь до них добраться. Я думал, что ты вернешься с пустыми руками, но я все равно обезвредил бы твою татуировку. Ну, за старания. Но вместо этого ты доказала то, что я думал прежде: ты необыкновенная. Ты действительно могла бы пригодиться нам.

– Ну, ты знаешь, как со мной связаться.

– А ты знаешь, как связаться с нами, – отозвался Маркус. – Мы пробудем здесь еще неделю – вдруг ты передумаешь.

Я открыла дверь.

– Не передумаю. Я не стану убегать.

Амелия попрощалась со мной, когда я подошла к машине; она явно не сообразила, что я только что отказала ее возлюбленному лидеру. По дороге обратно в Амбервуд я поразилась тому, как свободно я себя чувствую – и это не имело ничего общего с татуировкой. Это пришло от осознания того, что я проигнорировала всех: алхимиков, Воинов, вольных стрелков. Я не отвечаю ни перед кем, ни по какому поводу. Я сама по себе, и способна действовать самостоятельно. Это было новое для меня ощущение.

И я собиралась предпринять решительный шаг. Я не сказала об этом Маркусу и его компании, потому что тогда, боюсь, они действительно попытались бы остановить меня. Вернувшись в Амбервуд, я направилась прямиком к себе в комнату и позвонила Стэнтон. Она ответила после первого же гудка, и я восприняла это как божественный знак того, что я поступаю правильно.

– Мисс Сейдж, какой неожиданный звонок. Вам понравилась служба?

– Да, – сказала я. – Это было очень назидательно. Но я звоню не поэтому. У нас сложности. Воины Света ищут Джилл.

Я не собиралась терять времени впустую.

– С чего бы вдруг им это делать?

В голосе Стэнтон звучало вполне законное удивление, но если я в чем‑то и была убеждена до глубины души, так это в том, что алхимики – незаурядные лжецы.

– Потому что они знают, что, если местонахождение Джилл станет известным, это может ввергнуть сообщество мороев в хаос. Они по‑прежнему сосредоточены в основном на стригоях, но совсем не против испортить жизнь и мороям.

– Понятно. – Мне всегда было интересно: она делает паузу, чтобы подумать, или просто ради эффекта? – И как именно вы это узнали?

– Через того парня, с которым я знакома – ну, того, который принадлежал к Воинам. Мы все еще поддерживаем дружеские отношения, а он начал сомневаться в Воинах. Он упомянул, что слышал, как они разговаривали про поиски пропавшей девушки, которая может создать кучу проблем.

Может, я и зря приплела Трея к своей лжи, но я серьезно сомневалась, что Стэнтон побеседует с ним в обозримом будущем.

– И вы полагаете, что речь шла о мисс Драгомир?

– Послушайте! – не выдержала я. – Ну кто еще это мог бы быть? Вы знаете другую девушку‑моройку? Конечно, это она!

– Успокойтесь, мисс Сейдж, – бесстрастно произнесла Стэнтон. – Не нужно театральных жестов.

– Но нужно действовать! Если есть вероятность, что они отыщут ее, нам нужно немедленно увезти ее из Палм‑Спрингса!

– Об этом, – отрезала Стэнтон, – не может быть и речи. Потребовалось очень многое спланировать, чтобы поместить ее туда, где она находится сейчас.

Я ни на секунду не поверила в этот довод. Наша работа наполовину состоит из устранений последствий и приспособления к стремительно меняющимся ситуациям.

– В самом деле? А то, что эти чокнутые охотники на вампиров найдут ее, вы тоже спланировали?

Стэнтон проигнорировала мой выпад.

– У вас имеются доказательства того, что Воины располагают конкретными данными о ней? Ваш друг снабдил вас подробностями?

– Нет, – признала я. – Но мы все равно должны что‑то делать!

– Никаких «мы». – Тон ее из бесстрастного сделался ледяным. – Вы не решаете, что нам надлежит делать.

Я чуть было не начала протестовать, но вовремя затормозила. Меня охватил ужас. Что я натворила? Я же изначально хотела либо убедить Стэнтон предпринять легитимные действия, либо проверить, не выдаст ли она случайно, что знает о связях с Воинами. Я думала, что упоминание Трея даст мне вескую поддержку, поскольку я никак не могла рассказать Стэнтон, почему на самом деле боюсь за Джилл. И вот каким‑то образом я перешла от просьбы к требованию. Я практически накричала на Стэнтон. Это нетипичное для меня поведение. И нетипичное поведение для алхимика. Как там сказал Уэйд? «Ты оставляешь след из хлебных крошек».

Неужели это из‑за того, что я обезвредила татуировку?

Это не крошки. Это целая буханка. Я едва не нарушила субординацию. Внезапно мне представился список, насчет которого предупреждал меня Маркус – тот самый, в который заносят все подозрения на мой счет. Может, Стэнтон прямо сейчас пополняет этот список?

Мне нужно исправить это. Но как? Как мне все переиграть? Я лихорадочно размышляла. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы успокоиться и начать думать логически. Задание. Сосредоточься на задании. Это Стэнтон поймет.

– Прошу прощения, мэм, – сказала я наконец. Успокойся. Говори почтительно. – Я просто… Просто я очень переживаю из‑за этого задания. Понимаете, я встретилась на службе с отцом. – Этот факт она может проверить. – Вы же видели, как оно все обстояло в ту ночь, когда я уехала. Какие у нас были отношения. Я… я должна добиться того, чтобы он гордился мной. Если я провалю это задание, он никогда меня не простит.

Стэнтон не ответила. Хоть бы она промолчала потому, что внимательно слушает… и верит мне!

– Я очень хочу хорошо справиться с этим заданием. Я хочу добиться наших целей и сохранить местонахождение Джилл в тайне. Но уже произошло столько непредвиденных сложностей – сперва с Китом, потом с этими Воинами. Просто теперь я постоянно боюсь, что ей что‑то угрожает, даже в присутствии Эдди и Ангелины. Это беспокойство грызет меня. И… – Я не актриса, которой положено уметь плакать по желанию, но я очень постаралась, чтобы мой голос дрогнул. – И я никогда не чувствую себя в безопасности. Я говорила вам, когда просила отпустить меня на службу, как это угнетает – постоянное присутствие мороев. Они повсюду – и дампиры тоже. Я ем с ними. Сижу на уроках с ними. Прошлые выходные в обществе алхимиков – это было просто настоящее спасение. Ну, то есть, я вовсе не пытаюсь уклониться от обязанностей, мэм. Я понимаю, что мы должны чем‑то жертвовать. Я понемногу привыкаю к ним, но иногда стресс делается просто невыносимым – и когда я услышала про эту угрозу со стороны Воинов, я не выдержала. Я думала лишь об одном – что я могу потерпеть неудачу. Я глубоко сожалею об этом, мэм. Мне не следовало вываливать свои эмоции на вас. Я потеряла контроль над собой, и это неприемлемо.

Я завершила свою напыщенную речь и стала ждать ответа. Надеюсь, я сказала достаточно, чтобы уничтожить всякий повод считать меня диссидентом. Конечно, вполне может быть, что я сейчас выставила себя слабым и неуравновешенным алхимиком, которого надо отозвать с этого задания. Если так и случится… что ж, возможно, мне придется принять предложение Маркуса насчет поездки в Мексику.

Характерная для Стэнтон пауза на этот раз воспринималась особенно болезненно.

– Ясно, – сказала она. – Что ж, я обдумаю все это. Данное задание обладает чрезвычайной важностью, можете не сомневаться. Мои предыдущие расспросы о вашей информации не ослабили нашей решимости. Ваше беспокойство услышано, и я решу, какой способ действий будет наилучшим.

Это было не совсем то, чего мне хотелось, но авось, Стэнтон сдержит свое слово. Я очень‑очень хотела поверить, что она говорит честно.

– Благодарю вас, мэм.

– Еще что‑нибудь, мисс Сейдж?

– Нет, мэм. И… и я прошу прощения, мэм.

– Я приняла к сведению ваши извинения.

Щелчок в трубке.

Во время разговора я расхаживала по комнате, и теперь остановилась, глядя на телефон. Инстинкт подсказывал мне, что я действительно подтолкнула Стэнтон к каким‑то действиям. Но чем окажутся эти действия для меня, благом или катастрофой?

Уснуть после такого было нелегко, а по поводу Вероники, для разнообразия, ничего не требовалось делать. Я была слишком взвинчена и встревожена из‑за того, что произошло с Маркусом и со Стэнтон. Я попыталась снова вызвать то ощущение свободы, чтобы почерпнуть в нем силы. Но на этот раз я ощутила лишь его подобие, то и дело заглушаемое новыми сомнениями, но это все же было лучше, чем ничего.

Я заснула около трех. Судя по смутным ощущениям, прошла пара часов, прежде чем я вошла в один из снов Адриана и снова оказалась в зале для приемов.

– Ну наконец‑то! – приветствовал меня Адриан. – Я уже хотел звонить, проверять, все ли в порядке. Я думал, ты собралась устроить ночное бдение.

Он перестал носить костюм в этих снах, возможно, потому, что я все время появлялась в джинсах. Сейчас на нем тоже были джинсы и простая черная футболка.

– Я тоже так думала. – Я сжала руки и принялась расхаживать взад‑вперед и здесь. Нервная энергия бодрствования передалась и в сон. – Сегодня вечером много чего произошло.

Сон ощущался реальным. Адриан был трезв.

– Ты же только что вернулась! Что могло успеть произойти?

Когда я все рассказала ему, Адриан изумленно покачал головой.

– Ну ты даешь, Сейдж! Все или ничего. С тобой не заскучаешь.

Я остановилась перед ним и прислонилась к столу.

– Да знаю я, знаю. Как ты думаешь, я не совершила огромную ошибку? О боже, возможно, Маркус был прав, и в татуировке действительно содержалось принуждение, обеспечивающее мою лояльность? Я свободна всего один час, и едва не разругалась насмерть с собственной начальницей!

– Ну, у меня такое впечатление, что ты замела следы, – сказал Адриан, но вид у него сделался несколько озабоченный. – Но я буду разочарован, если они отправят тебя в какое‑нибудь менее стрессовое место. Судя по тому, что ты рассказала, это может оказаться наихудшим сценарием.

Я рассмеялась, но это был истерический смех.

– Да что со мной могло случиться? Я натворила достаточно безумств до того, как Маркус обезвредил татуировку. Я встречалась с мятежниками, охотилась на злую колдунью, даже купила это платье! Наорать на Стэнтон – это всего лишь еще один пункт в длинном списке безумств. Как я уже сказала в «Пирогах и всячине», я больше не знаю, кто я.

Адриан улыбнулся, взял мои руки в свои и приблизился ко мне.

– Ну, во‑первых, специалист по безумию здесь я, и его тут нет. Что же касается того, кто ты – ты все та же прекрасная, храбрая и жутко умная воительница, которой была с того самого дня, как я тебя встретил.

Ну, он все‑таки поставил «прекрасная» в самое начало перечня достоинств. Хотя мне не должно быть до этого дела.

– Льстец, – фыркнула я. – Ты ничего обо мне не знал, когда мы встретились.

– Я знал, что ты красивая, – отозвался Адриан. – На остальное я надеялся.

Когда он делал комплименты моей внешности, у него всегда появлялся этот блеск в глазах, как будто он видел нечто большее, чем мой обычный вид. Это сбивало с толку и опьяняло… но я не возражала. И это было не единственное, что вдруг ошеломило меня. Как это он очутился так близко, а я даже не заметила, как это у него получилось? Его руки согревали мои, наши пальцы переплелись. Я все еще ощущала тень прежней радости, и от соприкосновения с Адрианом это чувство усилилось. Зелень его глаз была прекрасной, как всегда. Интересно, мои глаза действуют на него так же? Они у меня янтарно‑карие, и Адриан однажды назвал их золотыми.

Я вдруг поняла, что Адриан – единственный, кто никогда не требовал от меня что‑либо сделать. Ну да, конечно, он о многом меня просил, зачастую с помощью уговоров и лести. Но никогда ничего не требовал, как требовали алхимики или Маркус. Даже Джилл и Ангелина склонны были предварять свои просьбы словами «ты должна».

– Кстати, о платье, – добавил Адриан. – Я все еще его не видел.

Я негромко рассмеялась.

– Ты этого не вынесешь.

Адриан приподнял бровь.

– Это вызов, Сейдж? Я многое могу вынести.

– Нет, если наша история – показатель. Каждый раз, когда я надеваю хотя бы умеренно завлекающее платье, ты теряешь голову.

– Ну и неправда, – заявил Адриан. – Я теряю голову вне зависимости от того, что на тебе надето. А то красное платье вовсе не «умеренно завлекающее» Оно – просто частица рая на земле. Красная, шелковая частица рая.

Мне следовало закатить глаза. Следовало сказать ему, что я здесь не ради его персонального увеселения. Но в его взгляде и в моих сегодняшних чувствах было что‑то такое, что мне захотелось увидеть его реакцию. Обезвреживание татуировки не повлияло на наши отношения, но оно – и то, что я сделала на этих выходных, – заставило меня осмелеть. Впервые мне захотелось рискнуть в общении с Адрианом, несмотря на весь мой набор логических доводов. Кроме того, в том, чтобы показать ему это платье, нет ничего опасного.

Я воздействовала на сон, как научил меня Адриан. Несколько секунд спустя джинсы и блузка сменились кружевным мини‑платьем. Я даже не забыла про каблуки, прибавившие мне роста. Я все равно была ниже Адриана, но даже с таким небольшим подспорьем наши лица оказались ближе.

У Адриана округлились глаза. Продолжая держать меня за руки, он отступил на шаг, чтобы рассмотреть все целиком. Его взгляд, скользящий по моему телу, был почти что осязаемым. Я ощущала каждое место, которого он касался. К тому моменту, когда наши глаза снова встретились, мое дыхание участилось, и я осознала, что между нами не так уж много одежд. Возможно, показаться Адриану в таком виде не так уж безопасно.

– Частица рая? – спросила я.

Адриан медленно покачал головой.

– Нет. Другого места. Того, в котором я буду гореть за то, что подумал то, что сейчас думаю.

Он снова шагнул ко мне и выпустил мои руки. Его руки легли мне на талию, и я заметила, что не только мое дыхание участилось. Адриан привлек меня к себе, и наши тела соприкоснулись. Мир превратился в жар и электричество, наполнился напряжением, и от взрыва нас отделяла всего одна искра. Я снова балансировала на краю обрыва, а заниматься этим на каблуках непросто.

Я обняла Адриана за шею, и на этот раз я притянула его к себе.

– Черт! – вырвалось у него.

– Что? – переспросила я, не отрывая от него глаз.

Адриан провел руками по моим бедрам.

– Мне не полагается целовать тебя.

– Ничего страшного.

– Что, правда?

– Ничего страшного, если я сама тебя целую.

Удивить Адриана Ивашкова нелегко, но мне это удалось, когда я притянула его к себе. Я поцеловала его, и какое‑то мгновение он был настолько ошеломлен, что даже не ответил. Но длилось это не более секунды. А потом к нему вернулся его пыл, который я так хорошо знала. Он отодвинул меня назад и приподнял так, что я очутилась сидящей на столе. Скатерть поехала, уронив несколько бокалов. Судя по дребезгу, фарфоровая тарелка грохнулась на пол и разбилась.

Свойственные мне логика и здравый смысл испарились. Остались лишь огонь и плоть, и я не собиралась лгать себе – во всяком случае, не этой ночью. Я хотела его. Я выгнула спину, прекрасно осознавая, какой уязвимой становлюсь при этом, и отдавая ему инициативу. Адриан принял ее и уложил меня на стол, а сам оказался сверху. Сокрушительный поцелуй переместился с губ на заднюю часть шеи. Адриан сдернул вниз край платья и лямку бюстгальтера, и у его губ появилось новое пространство для завоевания. Бокал свалился на пол и разбился. Вскоре за ним последовал другой. Адриан перестал целовать меня, и я открыла глаза.

– Стол, – сказал он. – Чертов стол!

Несколько мгновений спустя стол исчез. Я была в квартире Адриана, на его кровати, и радовалась, что подо мной больше нету столового серебра. Когда наше местонахождение изменилось окончательно, его губы снова отыскали мои. Жадность, с которой я ответила на поцелуй, удивила даже меня саму. Я никогда бы не подумала, что способна на такие примитивные чувства, такие далекие от здравого смысла, обычно управляющего моими действиями. Мои ногти впились в спину Адриана, а он провел губами от края подбородка до середины моей шеи. И продолжил двигаться, пока не дошел до нижней точки выреза. Я ахнула, а он стал целовать меня по краю выреза, чтобы поддразнить.

– Не волнуйся, – пробормотал он. – Платье останется на месте.

– Да ну? Это ты так решил?

– Да, – согласился Адриан. – Ты не потеряешь девственность во сне. Даже если бы это было возможно. Я не хочу разбираться с философской стороной этого. А кроме того, вовсе незачем торопиться. Иногда стоит немного помедлить в пути, прежде чем добраться до места назначения.

Метафоры. Плата за общение с художником.

Я чуть не сказала этого. Но тут его рука скользнула по моей голой ноге, и я снова позабыла обо всем. Возможно, платье и осталось на месте, но Адриан был не против позволить себе некоторые вольности. Рука проскользнула под платье и двинулась вверх по бедру. Я горела от его прикосновений, и все во мне сосредоточилось на этой руке. Она продвигалась слишком медленно, и я схватила ее, чтобы продвинуть выше.

Адриан рассмеялся и поймал меня за запястье, потом отвел мою руку и прижал к покрывалу.

– Никогда бы не подумал, что это мне придется замедлять темп.

Я открыла глаза и посмотрела в глаза Адриану.

– Я быстро учусь.

Снедающий меня жар и животное стремление, должно быть, как‑то вырвались наружу, потому что Адриан перестал улыбаться и задышал тяжело. Он отпустил мою руку, взял мое лицо в ладони и придвинулся на расстояние дыхания.

– Боже мой, Сидни. Ты…

Страсть в его глазах сменилась удивлением, и он внезапно огляделся.

– Что случилось? – спросила я. Может, это какая‑то таинственная часть «пути»?

Адриан скривился и начал таять.

– Ты просыпаешься!