Ромашова (Мушихина) Зинаида Ивановна

Я родилась в г. Чердынь в 1940 году. Родители оба репрессированные. Папа Мушихин Иван Иванович 1908 года рождения, жил в селе Сетраково, Ростовской области. Был женат, имел двоих детей: сына и дочку.

В 1931 году как глава кулацкого хозяйства был выслан в Рябинино. Жена и дети остались жить с его родителями. Но когда начался голод, жену сначала парализовало, а потом она умерла. Вскоре один за другим умерли и дети. Сестру отца Мушихину Марию Ивановну тоже выслали, правда, чуть позже, чем папу. Ей было тогда 16 лет. И в Перми, сговорившись с двумя девчатами, она бежала. Сели девушки на товарный поезд, нашли вагон, в котором ехали люди, обрадовались. Но радость была недолгой. Спасая свои жизни, они выпрыгнули с поезда на ходу. Оставшуюся часть пути шли проселочными дорогами, стараясь ни с кем не встречаться. Так и дошли до дома. Больше её никуда не высылали.

Мама рассказывала: «Привезли, у нас ничего не было, валенки и те дырявые. Валили лес, зарабатывали хлеб. Мастер наш (Углицких) часто говорил: «Хлебушко на макушке дерева растет».

Родители мои в Рябинино и познакомились, поженились. Сначала жили в бараке, отгораживались только простынями. Потом дали жильё в семейном бараке, а затем и квартиру. А потом они построили свой дом. Вырастили и воспитали восьмерых детей: пять дочерей и трёх сыновей. Четверо старших детей из восьми тоже репрессированные.

Примерно в 1960 – 63 г. родители уехали в Краснодарский край. Сейчас, к сожалению, их уже нет в живых: мама умерла в 1990 году, папа в 1994. 

 

 

	Семья Мушихиных

Чуменко (Вирт) Лидия Яковлевна

Я родилась в Поволжье, в п. Мяргель в 1937 году. Семья наша состояла из пяти человек: мама Вирт Мария Яковлевна 1912 года рождения, папа Яков Яковлевич 1912 г.р. и трое детей.

Жили в собственном доме. Хозяйство было большое.

Когда мне было всего три месяца, нас выслали. Семью разделили. Папу отправили в Чердынский район, а маму с нами, детьми, в Омск. Больше всего отцу было жалко дом, потому что строил его сам.

В Омске мама работала на заводе, где изготавливали разные вязаные вещи: кофты, юбки, платья. Через некоторое время нас перевели в деревню. Хорошо помню русскую печь. Мы, дети, втроём заберёмся на неё, а платье одно на всех. Кому надо на улицу сходить, надевает платье, а когда возвращается, снимает.

Долгое время мы не знали, где находится отец. А когда узнали, что он в Рябинино, стали просить разрешения, чтобы приехать к папе и таким образом соединить семью. К тому времени старшие дети умерли, и мы остались с мамой вдвоём. Когда разрешение было получено, а это был 1949 год, нас посадили в товарные вагоны и под охраной повезли в далёкий Чердынский район. Народу в вагоне полным-полно, все голодные. Железная печка не могла обогреть весь вагон, да и тепла от неё хватало лишь на какое-то время. А на улице зима, мороз. Если где-то остановка, конвой сразу команду нам подаёт: «К дверям не подходить, нечего глазеть». Да и во время движения поезда не лучше было. Если со своего места чуть передвинешься, конвоир сразу пистолетом в бок толкнёт и скажет: «Сиди!» Конечно, не все такие жестокие были, и хорошие люди встречались.

Приехали в Рябинино мы перед Новым годом. Как и положено, отмечались в комендатуре. Русские, которые жили рядом, издевались над нами, кричали на нас: «Не выходите, не подходите к нашему дому». Ведь для них немцы с рогами были. А нам очень обидно было. В Рябинино пошла в школу, но училась только до четвёртого класса. Когда мне было пять лет, мне в глаза насыпали глину. И с тех пор они часто болели, и я в школу почти не ходила, а всё по больницам лежала. В Рябинино у меня появились младшие брат и сестра.

Жили в бараке (в том месте сейчас автобусная остановка). Сначала одну комнату занимали две семьи: наша и Петивок. С рождением сестры нашей семье выделили отдельную комнату.

Мама умерла очень рано, ей было всего 52 года. Отец женился второй раз, но дети (Владимир и Гильда) с ним жить не стали. Вот и пришлось мне их воспитывать.

В 24 года я вышла замуж, воспитала пятерых детей: три дочери и два сына.

Но не дай Бог никому пережить то, что мы пережили.