Через холмы и ещё дальше. 7 страница

Я не могла выносить такое же от Марины. Я рассчитывала на её благоразумие, но в этом мы, видимо, разошлись – и она готова была протрепаться весь вечер. Поэтому я соткала из ничего причину для окончания разговора, и закрыла компьютер с совершенно чистой совестью.

Остаток вечера я намеревалась провести, упаковывая и заворачивая подарок для Данте – книгу-руководство по захваты сумасшедшего дома. Не спрашивайте, где я такую откопала, у наших местных букинистов можно нарыть и не такое.

Но – как всегда. Только я разложила цветную бумагу, ткань, ленточки и прочее, как в дверь громко постучали, и заявился – здрассте вам – Даниэль.

- Тебя зовут вниз! – объявил он громогласно.

- Я отлично слышу, благодарю, - заметила я, откладывая ножницы, которые только взяла в руки. – И зачем же я им понадобилась?

- Мы играем в карты.

- Я не охотница до карт.

- Тебе сказали идти вниз.

Тон у него был немного странный. Он растягивал слова, как будто прищуривая звук. А стоял он, скрестив руки на груди и опираясь на дверной косяк, и мне это не нравилось. Внезапно я поняла, почему: так частенько стоял Андрей, и эта поза в исполнении другого человека казалась мне оскорбительной.

- Хорошо, иду, - я чуть не зарычала. Ну почему нельзя просто оставить Князя Серебряного в покое?!

Мы спускались по лестнице в молчании. Я не собиралась его прерывать – мне не о чем было поговорить с этим высокомерным мальчишкой. Да, не смотря на то, что он был ненамного меня младше, он казался мне совершенным мальчишкой. Невоспитанным, необразованным и невыдержанным.

Он собирался войти в гостиную первым, но тут я на полных правах хозяйки, дамы и старшей протиснулась вперёд.

- Имей хоть какое-то представление об этикете! – прошипела я.

Он вспыхнул, но ничего не сказал, только взгляд стал на редкость злым. Меня это не особо испугало, вернее, не напугало совершенно. Этот шлепок майонеза, как говаривала Вероника, не сможет мне испортить жизнь. Куда уж хуже.

«Ты заблуждаешься, Князь! – тут же возвестила я самой себе, - Люди живут и гораздо более дурной жизнью, и не жалуются»

Ну, как скажете, Князь Серебряный.

- Марин, поиграй с нами! – предложила Антонина Васильевна. От её дружелюбного тона мне стало совсем плохо.

- Нет, спасибо, настроения совсем нет. С вашего позволения я разложу пасьянс, но не более.

Они все пожали плечами, а я уселась за отдельный столик, взяла колоду карт и принялась раскладывать простенький пасьянс на семь.

Первый расклад мне не удался, я так и застряла на седьмом ряду. Второй разошёлся до пятого, и я уже почти собрала весь пятый, как ко мне подсела Харриет.

- Ничего, что я посмотрю?

- Ничего, конечно. Мне это совершенно не мешает.

Да, в данный момент действительно не мешало. Мне было на неё всё равно.

Харриет молча наблюдала, как я сбрасываю карты по одной. Наконец, я собрала весь расклад и, довольная, принялась выкладывать очередную пирамидку.

- Я слышала, твой отец женится? – осторожно подвела меня на разговор Харриет.

Я посмотрела ей в глаза. Она вздрогнула. Да, знаю, зрелище малоприятное.

- Да, всё верно слышала.

- А ты уже виделась с его новой женой?

- Да. Вчера. Когда вы приехали.

- А у тебя не было ключей… - почти прошептала Харриет.

Я вскинула голову.

- Я не поэтому тогда разозлилась. У меня был ключ. Я ведь попала домой.

Девушка изумлённо на меня посмотрела.

- А я полагала, тебе открыл кто-то из слуг.

- Вовсе нет. У меня с детства был тайничок, в котором спрятан запасной ключ от дома. Обыкновенно мне нет нужды носить его с собой – в замке всегда полно народу.

- Это утомительно, - заметила моя собеседница.

- Верно, - согласилась я. – Ты никогда не можешь побыть полностью один.

- И ты нашла ключ?

- Я могла его и не найти, - возразила я. – Шансов, что он будет там, в тайнике, было очень мало. Один к ста. Я могла давным-давно переложить его в другое место или попросту потерять. К счастью, ни того ни другого я не сделала.

- Ну хорошо, что так. Бабушка долго возмущалась вчера по поводу твоего поведения. И твоя мама, спустившись вниз, так удивлялась, рассказывала, что ты спустишься только тогда, когда будет время, которое ты обозначила.

- Ха.

- Не понимаю, что она нашла в этом удивительного, - продолжала Харриет словно сама с собой, глядя на ложащиеся пирамидой карты. – Раз человек сказал, что придёт через полчаса, значит логично ожидать, что он прибудет именно через тридцать минут. Ну, может быть, через двадцать. Двадцать пять. Но не через десять же.

Я снова посмотрела на неё.

И вообще, с чего бы это я рассказала этой девчонке про тайник? Что ей надо от меня? Она наверняка такая же, как её весёлая компания, пусть и катится к ним.

Нет, не такая. Иначе не рассуждала бы так прямо и спокойно.

- Сыграем? – предложила я, сгребая ладонью всю колоду.

- Во что? – несколько удивилась она.

- Да хотя бы в дурака.

- Подкидного или переводного?

- И того, и того.

- С удовольствием.

Мы просидели за этим занятием весь вечер, что нам оставался. Харриет остро шутила, отпускала забавные замечания касательно игры и того, что происходит в комнате, и вообще по ней заметно было, что внутри у неё что-то развязалось, какой-то узел. Я тоже как-то успокоилась, начала шутить и подкалывать её – старалась следить за языком и делать это безболезненно. И вечер прошёл на удивление хорошо.

- Спокойной ночи, Марин! Мы отлично поиграли, как мне кажется.

- Да, я тоже так думаю! – я улыбнулась в темноте. – Спокойной ночи!

И ушла к себе, услышав, как Харриет аккуратно прикрыла за собой дверь.

Утром Харриет поприветствовала меня ещё на этаже. Мне показалось, она специально дожидалась, когда я выйду из комнаты, одетая и собранная в школу.

За столом мы уже по обыкновению сидели напротив, и в этот раз я позволила себе завести с ней лёгкий разговор. Мои ожидания оправдались в большей степени, чем я рассчитывала – Харриет оказалась очень даже недурной собеседницей. Правда, её манера походить на прислугу меня раздражала, но в остальном она начинала мне нравиться.

Днём я сидела в библиотеке, делая английские тесты.

Дверь с негромким скрипом отворилась, я обернулась.

- А, Харриет…

- Я прошу прощения, надеюсь, не отвлекла?

- Нет, вовсе нет.

Она тихо прошла в библиотеку, подошла к полкам и принялась выбирать книгу.

- Я думала, вы не читаете, - хмыкнула я, пробегая текст глазами.

- Почему?

- А разве это не напрашивается в выводы? Твой отец, да и твой брат – они не производят впечатления образованных в должной степени людей.

Она сняла с полки том чьих-то сочинений и села в кресло так, что мы могли без труда друг друга видеть.

- Увы, я это и сама порой замечаю. Бывает, мне стыдно за них.

- Необразованность можно сгладить великолепными манерами, или лёгкостью и приятностью в обращении, но у твоих родных нет ни того, ни другого.

- Да, я знаю. Они могут общаться только с людьми своего круга. Мне не о чем с ними говорить, они не видят во мне «достойного» собеседника… А воспитание Даниэля просто сильно отличается от моего.

- Я, кстати, это заметила. И даже успела понедоумевать по этому поводу. Как так получилось?

- Ну, мама решила сначала сделать из меня великолепного ребёнка, а результаты были так себе, и Даниэля она воспитала по другой системе…

- И, если не секрет, как же тебя воспитывали?

- Как примерную девочку, маленькую леди… Но видишь ли, на Земле это вызывает только смех. В младшей школе мне было особенно плохо. Там этого не понимали, считали, что я подлизываюсь к учителям, по этой причине друзей у меня никогда особенно не было. Извини, ты не подумай, что я давлю на жалость, или…

- Нет-нет, я и не думала. Продолжай, пожалуйста.

Мне действительно было интересно.

- Мама поняла, что её методы не оправдались, и заявила, что мне просто надо быть раскрепощённей. И записала меня на танцы.

- На стрип-пластику… - задумчиво вставила я.

Харриет покраснела.

- Да, она подумала, что это лучший способ.

- Ну и как, помогло? – не удержалась я от ехидства.

Харриет наклонила голову.

- Ну как сказать… Только усугубило положение, я думаю.

- Понятно. Ладно, разреши, я уж поделаю свой английский.

- Конечно, я тебя совсем заболтала… - и добавила, сконфузившись. – Если помощь понадобится, обращайся.

- М? – я удивлённо оторвала глаза от учебника.

- Ну, я хорошо владею английским… и американским. Если что… - и покраснела ещё больше.

- Спасибо, я учту.

- А ты, наверное, хорошо знаешь язык, да?

- Ну… Не так, чтобы очень, у меня большие проблемы с грамматикой – временные формы и всё такое.

- О, так это же совсем просто! – воскликнула Харриет.

Я недоверчиво изогнула бровь.

- Да я тебе это в два счёта объясню!

- Ну… давай.

Она отложила книгу, подсела ко мне и придвинула к себе учебник.

- Оу, как тут всё… Давай я тебе лучше начерчу таблицу…

Допустим, ответ будет… Ну, наверное, «а».

Я заглянула в решебник. Однако, правильно!

- Present Perfect ставится, если есть слова…

Я выбрала из трёх вариантов.

- Тогда «в».

Сошлось!

Ай да Харриет…

Я уже лишний час занималась английским, безошибочно ставя глагольные формы. Из Харри, однако, вышел превосходный учитель.

Надо будет попросить её объяснить мне предложения условного типа.

Ещё через полчаса я, страх какая довольная, собрала все пособия, тетради и канцелярские принадлежности, загасила свет и покинула библиотеку.

Завтра у Данте День Рождения.

- Данте, знаешь, ты просто демон.

Вероника довольно улыбнулась и положила мне тортик. Гости уже разъехались, а я оставалась на ночёвку. Как подруге удалось это провернуть с моими-то бабушками – ума не приложу. Оставалось только одно объяснение – она не человек.

- Слушай, давай посмотрим «Тёмного Дворецкого»!

- Ой нет, я не буду смотреть аниме.

- Князь, ты не знаешь, о чём говоришь! Ты мне вот прям про демона напомнила… Ну там такой Себастьян…

- Иди в пень вместе с ним!

- Ну что ты упрямишься, ну давай посмотрим… Хочешь ещё чайку?

- Ага. А упрямство – это моё естественное состояние, между прочим.

- Ну ты всё равно его посмотришь! Посмотришь!!

- Дался он тебе…

- Ну тогда мюзикл… Пожа-алуйста!

- Какой мюзикл?

- «Тёмный…»

- Нет.

- НУ КНЯЗЬ, НУ ЧТО Ж ТЫ ЗА ДЬЯВОЛ-ТО ТАКОЙ?!

- Ты – демон, я – дьявол. Слушай, мы нашли друг друга.

- Если уж на то пошло, то я – полудемон.

- Что?..

- Ну, Данте по игре – полудемон. О, давай поиграем?

- В Devil May Cry-то?

- Ага! Ну давай, а я покажу тебе там себя-а…

Я поставила чашку на стол.

- Ну давай.

- Уро!

Данте моментально наваял что-то из приставки, телевизора и дисков.

- Вот, подь сюды…

И началось. Время уже полпервого, а Князь рубится, как оголтелый. Данте, соответственно, подначивает со всех сторон:

- Сюда! Туда! Клавишу другую! Лево! Право! Я ж говорю, право!!

- Право в другой стороне, балбес!

- Блин, точно… Ну куда ты идёшь, куда ты идёшь!

- А-а! Да что ж ты стоишь-то, бей!

- Дай, я тебе покажу, как надо…

- Счас, дай поиграть!

- Ты уже второй час играешь!

- И третий играть буду! А ты вообще всё проходил уже, и ОТДАЙ МНЕ ПРИСТАВКУ!

- Вот твоя приставка… Я пойду чай ещё сделаю…

Оригинальный Данте мечется по экрану (скоро сдохнет), мой Данте мечется на кухне (наверное, мы выпили весь чай, который был в доме). Я дёргаю джойстик к себе, влево, вправо – ну типичная баба за игрой, честное слово!

Данте живёт в Старом Городе, в небольшом коттедже. Родители его благополучно уехали на дачу, оставив дитё отмечать праздник в хорошей компании. Я осталась на ночь, чтобы Данте не было страшно, а завтра нам вдвоём переть в школу.

- Вот те чай.

- Спасибо… Всё, выключи, я не могу больше.

- Я думал, ты мне все кнопки вышибешь.

- Я старалась изо всех сил.

Данте садится на пол рядом со мной, прихлёбывая чай. День сегодня удался.

- Завтра посмотрим мюзикл перед отъездом.

- Ты так этого хочешь?

- Я хочу, чтобы ты увидел!

- Ну что там…

- Тёмный Дворецкий! Тысяча душ и падший шинигами! – Данте театрально бросается то в одну сторону, то в другую, описывая руками окружности, символизирующие, судя по всему, падшего шинигами. – Это будет клёво, чувак! А Себастьяна там играет певец, который озвучивал его в мульте…

- Ладно. Умеешь уговаривать, засранец. (к слову сказать, посмотреть на падшего шинигами мы так и не успели. Не до того было)

- Уи, Князь, я тебя прям люблю.

Я откидываюсь на диван, стоящий сзади.

- Ещё б ты меня не любил!

В комнате темно, хоть глаз выколи.

- Как будем спать?

- Как скажешь, так и будем.

- Ты один не испугаешься?

- Испугаюсь, - честно признаюсь я.

- Тогда я с тобой.

Засыпая, я слышу, как Данте ворочается совсем рядом. На мне даже одеяло шевелится. Я пихаю его коленкой куда-то.

- Ты чего?!

- Спокойной ночи.

- А, ну спокойной.

- С Днём Рождения.

- Спи давай. Спасибо.

В этот раз на пороге дома меня встретил сам Джордж.

- Добрый де-ень, как спалось в чужой постели?

- Замеча… Что?!

Он хихикает и уходит в обеденную залу.

Меня трясёт.

Я раскидываю вещи по полкам и топаю мыть руки, пиная по дороге всякую мелочь.

Когда я вхожу в столовую, к лёгкому своему удивлению обнаруживаю, что обед, судя по всему, начался недавно.

Меня кисло и жидко приветствуют, я сажусь на своё место. Тут же возобновляется прерванный разговор, и взрослые начинают шумно что-то обсуждать. Какую же дурацкую привычку внесли эти приезжие в наши обеды – болтать, громко и бесцельно болтать! Болтовня – по-другому и не скажешь.

- Я попросила сегодня подать обед позже, и смогла немного оттянуть время до твоего приезда! – солнечно улыбнулась мне Харриет. Я ведь взяла школьную сумку с собой к Веронике, и утром мы с ней дружно отправились на учёбу с красными с недосыпа глазами.

Я удивлённо на неё посмотрела.

- Э… Спасибо… Очень… очень мило с твоей стороны!

Она снова улыбнулась и продолжила есть.

Я смотрю в свою тарелку – мясо.

- Бабушка, ты забыла мои вкусовые предпочтения? – интересуюсь я, отодвигая блюдо.

- А? Что такое?

Я смотрю на неё, уже не в силах скрывать во взгляде отвращение.

- Я не ем мясо.

- Не глупи и ешь. Пора бы и начать.

- Наша Марина вообразила себя вегетарианцем, - смеясь, поделилась мама с Робертсом, - И не ест мясо уже сколько лет!

- Я не вообразила, я правда вегетарианка! – я зло стиснула столовые приборы.

- Мариш, животных растят специально для этого. Если тебе их жалко, то подумай…

- Плевать мне на животных, мясо отвратительно само по себе!

«Хм!» – как будто сказал дом в образовавшейся тишине.

- Что же в нём такого противного? Оно очень даже вкусное… - Джордж неуверенно потыкал в свой кусок вилочкой.

- Я очень рада, если вам нравится, но я его не выношу!

- Так, давай-ка успокаиваться, - начала Антонина Васильевна с предостерегающим взглядом. Мне захотелось швырнуть в неё чем-нибудь. – Не капризничай и ешь.

В моей голове всё взрывается воспоминаниями. О чё-ёрт, так говорили, когда мне было лет семь! Мне хочется закрыть глаза руками и удариться головой об стол. Нет, нет, нет, не возвращайте меня туда!

- Я не буду это есть, - и отодвигаю тарелку ещё дальше, кладя на неё вилку. Зубчики задели кусок мяса, и на нём, плавно подрагивая, закачался жир. Я чувствую, как к горлу подступает тошнота.

- О боже мой… Что за ребёнок… - вздыхает бабушка. Теперь мне хочется запустить и в неё тарелкой. – Агата! Сделайте Марине салат.

Так, пора заканчивать это детство!

- Нет, спасибо, - я резко встаю и сдёргиваю с колен салфетку. – Я не голодна.

Мама удивлённо смотрит на меня.

- Но ты же была в школе…

- Науки юношей питают, - язвительно замечаю я. – Спасибо, я пойду.

Кто-то фыркнул. Харриет провожает меня тревожным взглядом.

Весь шум сосредоточился в столовой. Оставшаяся часть дома словно дремлет, и, чуть приоткрыв глаза, приветствует меня любимой тишиной, когда я вхожу в большую гостиную.

Кристина по моей просьбе разжигает камин. Я устраиваюсь в любимом кресле и наблюдаю, как разгорается пламя.

Как водится, в голову взбредают всякие мысли.

Андрей, например, прислал новое письмо. Говорит, что очень соскучился, но приехать вряд ли получится. Оказывается, его родители какими-то огородами узнали, что ему заочно отказали от дома (да, это бабушки ещё держали), и реакция у них была подобающая случаю. С Антониной Васильевной и Нилой Васильевной решили прекратить всяческое общение. Слава богу, он сумел их отговорить от такого. Ибо для него это означало бы конец нашей дружбы. Хотя сомневаюсь, что нам запретили бы общаться – напротив, поощрили бы, но Андрей имел привычку страховаться, как следует. Поэтому его действия я с лёгкостью себе объяснила.

Диана писала о коллоквиумах и экзаменах. Зачем-то рассказала мне досконально большой и малый круги кровообращения, потом исписала четыре (четыре!) листа подробным перечнем своих бывших одноклассников с указанием кто куда собирался поступать, куда, в конце концов, поступил, и почему. В конце ясно была обозначена мораль: работай, работай и ещё раз работай, ибо все мы хотим видеть тебя на престижном факультете престижного вуза.

Письмо я сожгла тут же, как прочитала. Прочитала через слово и с большим удивлением про кровообращение, наставления с конкретными примерами опустила почти полностью, ну а после морали, не откладывая дело в долгий ящик, спалила письмо тут же на свечке. И постаралась его забыть. Как будто оно мне и не приходило. Потому что начинала ненавидеть Диану за такие проповеди. Вот они, ключевые слова: мы хотим. Что я хочу, всем до лампочки. А я не желаю поступать ни в какой вуз. И мне противна сама мысль об учёбе. И всё моё окружение, как наивные тупицы, доводят меня до белого каления постоянными нравоучениями. Я не знаю, может быть, у меня просто с головой не всё в порядке (что очень может быть), но когда меня начинают мордой тыкать в то, что я не сделала, мне хочется дать этим товарищам по рукам, а потом заняться чем угодно другим. Вот хотя бы из принципа. Из чистой и бескорыстной вредности. Я ведь чрезвычайно вредный человек – так, из любви к искусству. Смотрю я на своих родичей, и просто удивляюсь, до чего они не гибкие по воспитательной части. И Диана, кстати говоря, тоже. Чем больше меня принуждаешь, тем меньше вероятность того, что я это сделаю. Обычно происходит так: бабушка орёт – «Учи английский!». А я вот направлялась в библиотеку, чтобы им заняться – приватно, тет-а-тет с учебником, в интимной обстановке, так сказать. Разумеется, я резко сменю курс на свою комнату, и не буду ничего учить. Хуже всего, если они подумают, что это не просто совпадение (о, вы что, такого не бывает!), а это они на меня так повлияли. Мол, навопили, и Князь пошёл заниматься языком. И ходят, довольные. Несмотря на то, что это была исключительно моя инициатива, а они так, мимо пробегали.

А потом, чёрт подери, я сдам превосходно экзамен, и, когда я буду хвастаться поступлением, мне прикроют рот ладошкой и скажут: «А кому надо сказать спасибо? Кто гнал тебя учиться? И где же ты была б сейчас без нас, ленивая задница?»

Знаете, у меня очень, просто очень хорошее воображение. И, представляя себе эту картину, я скорее повешусь, чем пойду заниматься по приказу!

Можно было бы давно это заметить, эту мою особенность… Хотя что я, это у многих есть! Гордостью называется. И можно было бы найти другой способ заставить меня работать. Лучший способ, вообще-то, – заинтересовать. Но вы что, это же глубины психологии и, стыдно сказать, педагогики…

Поэтому я учусь через силу, или если вдруг нахлынет такое желание. Результаты соответствующие.

И теперь я вынуждена давить на себя из всех сил, дабы сохранить хотя бы равнодушие к моей лучшей подруге. Во, дожили. Она меня, конечно, старше на два года, и учится лучше и с прилежанием, но это не даёт ей право равнять меня под ту же гребёнку и капать мне на мозг.

Никто не имеет права читать мне нотации, кроме дедушки и меня самой.

Дедушка! Он же должен скоро приехать!

Эта мысль меня счастливо озарила.

Глаза отчаянно слипались. Я смотрела на огонь. Языки пламени танцевали, кружились.

Я смотрела, не моргая, до тех пор, пока из огня не стали лепиться фавны… Я хотела закрыть глаза, но не могла оторваться, глядела на пляску человекоподобных существ.

«Как в «Хрониках Нарнии»… - подумала я. – Там Люси видела танцующих фавнов в огне, у Тумнуса… моим осталось только заиграть на свирели»

Я прикрыла глаза, и в уши заползла музыка. Сначала тихо, потом громче, громче, но такая мелодичная, такой приятный мотив… Свистели свирели… Я посмотрела в пламя – нет, фавны никуда не делись, теперь они играют…

Играют для меня.

- Марина-а! Сыграй нам на пианино!

Я распахнула глаза – комната поплыла. Смутно передо мной начали вырисовывать фигуры – но не фавнов, а вполне себе такие реальные фигуры. Вот эта, кстати, похожа на маму.

- Заснула?..

- Она заснула, глядя на огонь? – хохотнул кто-то. Судя по всему, Даниэль. – Ванилька.

- Иди ты… - я не успела закончить, потому что мама снова принялась упрашивать меня.

- Я ничего не помню. И вообще, я пойду спать.

- Ну так рано ещё!

- В этом-то и прикол! – устало пояснила я. – Я слишком хочу спать, чтобы дожидаться вечера.

- Ну посиди с нами, ну Марин! Не будь такой упрямой! Не хочешь играть?

- Нет.

- Хм, как бы нас тут всех развлечь…

Я приподнялась с кресла. Всё ломило, ибо заснула я в неудачном положении.

- А, я вам говорила, что Харриет танцует стрип-пластику? – вдруг радостно воскликнула мама.

Я быстро посмотрела на объект высказывания. Харриет краснела, с ужасом и неприязнью глядя на мачеху, и, видимо, желая только одного – провалиться в тартарары.

- Харри, девочка моя, станцуй нам, пожалуйста!

Харриет покраснела ещё больше. Я с любопытством смотрела на неё – как-то не шло её платьице, её аккуратные туфельки к таким… танцам.

- Ну Харри, детка, нам так скучно! Повесели нас, раз Марина такая вредная…

Даниэль хмыкнул, разглядывая сестру, которая отчаянно уставилась в пол.

Тут я поняла. Для неё это тоже было детством. Которое она ненавидела всеми фибрами своей души. Но справиться она с ним не могла.

И мне стала её жалко. По-человечески жалко.

Какая редкость в моих краях.

Я вспомнила, как она принесла мне таблетки от головы, как объясняла английский, легко и уверенно расставляя глагольные формы, как озорно смеялась во время игры в «дурака», как шутила над собой, пока я учила её раскладывать простенький пасьянс, а она сбивалась и не могла запомнить последовательность…

Князь, настало твоё время.

- Харриет, ну что же ты…

- Ах, мама! – я со смехом встала. Все уставились на меня, даже Харриет. – Ты, вероятно, всё не так поняла. Мы с Харриет разговаривали на эту тему, и выяснилось, что она танцует совершенно другое!

Мама озадаченно на меня посмотрела.

- И… что же?

- Как и я! Как и все в нашем мире.

- М? – Джордж недоумённо воззрился на дочь.

- Бальные танцы, - возвестила я. – Наши бальные танцы, английские, французские… те, которые у нас танцуются на званых вечерах и просто балах.

- Ты… ты никогда мне этого не говорила, Харри… - озадаченно промычал мой отчим.

- Я… Я перевелась втайне от мамы, - сказала Харриет, перестав краснеть. – Уже давно. Я совсем не знаю, как танцевать стрип. Но я не говорила вам этого – вдруг вы проболтались бы, и мне влетело.

Я кивала со знающим видом. Ещё б не знать, я это только что придумала.

- Так ты… всего лишь бальные танцы умеешь? – скривился Даниэль.

- Увы.

- Да ну вас тогда, - расстроилась мама.

- Да, ну нас! – я встала. – Если никто не против, я пойду.

- И я! – Харриет торопливо поднялась с места. – Доброго всем дня.

Я вышла, она за мной.

Молча мы дошли до лестницы, а там, когда нас никто уже не мог пропалить, Харриет прорвало:

- Зачем? Зачем ты это сказала?!

Я пожала плечами.

- Не в службу, а в дружбу. Надо же было тебя как-то выручать.

Она заломила руки.

- У меня нет слов, Марин. Спасибо большое…

- Я тебя прекрасно понимаю.

Мы пошли сквозь анфиладу нижних комнат. Харриет смотрела перед собой широко раскрытыми голубыми глазами.

- Это… это так унизительно, на самом деле… На меня смотрят, как на дешёвку, как на шлюху – а всё из-за матери!

- Я знаю. Я же сказала, я тебя понимаю. Тебя ведь просили танцевать раньше?

Она подняла на меня глаза.

- Да. При всех. При гостях. Мне хотелось повеситься, или просто схлопотать сердечный приступ.

Говорила она чётко и холодно; видно, часто это обдумывала, но говорила вслух редко.

- Это ненавистное мне детство… - продолжала она. – Эти просьбы, намёки… Отец никогда не отличался особым тактом, как и мама! Говорить мне такое при чужих, при гостях… Я не знала, куда себя деть от стыда…

Она тряхнула длинными волосами.

- Боже, какое унижение…

Я улыбнулась.

- Но ты не думай, что я избавила тебя от всех проблем.

- А?

- Ты ведь не умеешь танцевать бальные танцы.

Она вздохнула.

- У вас здесь часто бывают вечера?

- Очень.

- Тогда мне крышка.

- Вполне вероятно.

Мы поднялись на второй этаж и шли теперь через небольшую картинную галерею. Портреты прадедов и прабабок взирали на меня со стен то ли с немым упрёком, то ли с гордостью.

- Бальные танцы нужно разучивать вместе с партнёром, - безжалостно продолжала я.

Харриет поникла.

- Мой обман выплывет наружу моментально.

- …Но я знаю, кто с удовольствием тебя научит.

Пауза.

- Как? Правда?! Когда?!

- Вот это другой вопрос. Нам надо бы встретиться и обсудить.

- Кто это?

- Мой хороший друг. Андрей К***. Слышала о таком?

- Да, твоя бабушка обсуждала его семью вчера…

Я скрежетнула зубами. Ну конечно. Чего я ещё могла ожидать?

- Забудь. Половину забудь сразу. А вообще Андрей очень здорово танцует, я думаю, вам просто надо как-то встретиться, я объясню ему суть проблемы, а дальше разберётесь, я думаю.

- Но я слышала, ему отказали от дома…

- Да, чёрт их подери, отказали! Но я постараюсь всё устроить.

- А вдруг с тобой что-то случится? – улыбнулась Харриет.

- Тогда моё завещание Андрею – научить танцевать тебя. Запомнила? Даже если я буду на смертном одре лежать, будете вальсировать в большой гостиной. Ясно?

Харриет смеялась.

- Мне-то всё понятно. Неясно только, откуда у тебя такое благородство.

Я хмыкнула. Хорошо поставила фразу, именно так, как нужно было. Благородства у меня нет, и никогда не было. А вот откуда оно у меня сейчас проблеснуло – вполне объяснимо.

- Знаешь ли, это была моя идея с балами. Поэтому выпутывать тебя из её последствий должна буду тоже я.

- Но ведь я могла и отказаться от этой идеи, раз я не умею танцевать, и вообще, я её приняла, а значит несу отве…

- Не перечь, а! – отмахнулась я. – Какая там нафиг ответственность?

Мы поднимались на третий этаж.

- Вся ответственность моих действий лежит на мне! – громогласно я объявила пустым коридорам. Всё прилагающееся исключительно прилагается. Так что успокойся, и жди, когда я всё сделаю.

- Слушаюсь, Ваше Величество!

- Э, обычно так говорят Царю.

- Я его не знаю, но прекрасно проинформирована о том, что ты Князь. Посему не возражайте, Ваше Величество.

И она присела, положив руку на сердце, в глубоком поклоне.

Я расхохоталась.

- Ну как знаешь. Чем займёмся?

- Мне всё равно, лишь бы не с ними. Можем просто обойти замок.

Мы шагали по пустым коридорам.

- Кому сейчас принадлежит Княжество? – полюбопытствовала Харриет.

Я бросила на неё резкий взгляд.

- Мне.

- Что?..

- Мне.

- Но…

- А что в этом странного? – рассердилась я.

- Нет, ничего… - Харриет сложила руки и уставилась в пол.

Боже, до чего она ранимая!

Мы подошли к большому зеркалу. Встали рядом.

- Ой, нет! – Харриет вдруг отшатнулась.

- Что такое? – я подняла бровь.

- Плохая примета – смотреться с подругой в одно зеркало. Полюбим одного парня.