Глава 24. Резня Феттермана – ее уроки

Резня Феттермана – ее уроки.

21-ое декабря 1866г был для нас самым грустным днём в году. Хотя снег покрыл склоны гор, и по некоторым признакам ожидалось возвращение суровой погоды, утро было весьма приятным. Мужчины оделись для работы, и караван, хотя гораздо позже, чем обычно, отправился в Сосняк с сильной охраной. Водители, дровосеки и эскорт, все вооруженные, составляли около девяноста человек.

Около 11 часов прибежали дети, крича “Индейцы!”, а патруль на Холме Пилота подавал сигнал “много индейцев” на дороги лесорубов. Поступили новости, что караван поставил загон на небольшом расстоянии от гарнизона.

Офицеры и все дамы вскоре могли видеть обычные приготовления, когда одно из подразделений выступало, чтобы освободить караван.

Лейтенант-полковник Феттерман, ходил взад и вперед перед своим домом, где полковник раздавал свои инструкции. Он спросил и получил разрешение идти с отделением.

Лейтенант Груммонд, также по своей собственной просьбе, возглавил часть роты C 2-ой Конницы Соединенных Штатов — численность всего отряда составляла всего семьдесят восемь офицеров и солдат. Капитан Браун, неизвестный офицерам гарнизона, а так же господа Витли и Фишер, оба испытанные пограничники и хорошие стрелки, также присоединились к отряду.

Это было во время, когда еще несколько караванов с досками могли поставить достаточно материала, чтобы закончить здание штаба и казарму.

Приказ был оглашён перед домом лейтенанта Груммонда, затем полковник, и те, кто присутствовали с ним, выслушали повторное предупреждение. Лейтенант Уондс также был проинструктирован, чтобы повторить приказ. После того, как команда выступила, полковник прошел через плац к вышке, приостановил конницу, и дал дополнительные распоряжения, понятые всеми в гарнизоне, и теми, кто слышал их, как существенное повторение первого приказа.

Здоровье госпожи Груммонд было таково, что лейтенант Уондс и другие друзья лейтенанта убеждали его, для пользы семьи, быть благоразумным, и избегать любых опрометчивых действий и преследования, которое может привести их за Лодж-Трейл-Ридж, а также сообщить лейтенанту Феттерману распоряжения, которые он получил. Приказ, в двух словах, заключался в следующем - “освободить караван, и ни в коем случае не пересекать горный хребет”. Все знали, почему особое значение уделялось этому распоряжению.

Только за два дня до этого, майор Пауэлл был послан, чтобы освободить караван, и буквально исполнил приказ, хотя, как он позже говорил, возникло сильное желание броситься в преследование. Фактически, 21-ого майору Пауэллу было поручено командовать отрядом; но лейтенант-полковник (подполковник) Феттерман выступил вперед и потребовал своего назначения, как старшего по званию. Ему разрешили идти и повторили инструкции.

Днём раньше майор Пауэлл сообщил о присутствии нескольких сотен индейцев. Сам полковник возглавил сопровождение караванов к Сосняку, потратив целый день на строительство моста через ручей. Все признаки подтверждали, что многочисленные индейские деревни на реке Тонг попытаются нанести вред, а гарнизон был недостаточно снабжен оружием, даже старых моделей. Прежде, чем уехал капитан Феттерман, несколько индейских разъездов было замечено на Лодж-Трейл-Ридж, а некоторые были ниже форта, у пересечения дорог. Два или три случайных выстрела спешили одного, а затем почти тридцать выстрелов были направлены в заросли. Индейцы сразу исчезли. После выхода отряда капитан Феттермана обнаружилось, что он ушёл без хирурга, и полковник послал доктора Хайнса с одним из своих собственных санитаров присоединиться к каравану. Доктор Хайнс вышел, но скоро возвратился с новостями, что караван благополучно следует по своему маршрут к лесу, и что капитан Феттерман был на горном хребте к северу. Заметив множество индейцев, он не мог присоединиться к отряду. Около полудня примчался человек и сказал, что перестрелка возобновилась. Можно было слышать каждый выстрел, и становилось ясно, что отчаянная схватка началась в долине Соснового ручья. Присутствие лейтенанта Груммонда в отряде вызвало новое беспокойство, и многие предлагали возвратить его. Полковник был на наблюдательном пункте у штаба, и, спускаясь, передал свои распоряжения.

Казалось, что прошло много времени, хотя пролетело едва двенадцать минут, как капитан Тен Эйк, лейтенант Мэтсон, доктор Хайнс и доктор Оулд с отрядом поддержки выступили к месту действия. Мы все видели капитана Феттермана, пока Холмы Салливанта не скрыли его. Затем мы увидели его на южном склоне хребта, очевидно намеревавшегося отрезать отступление индейцев от каравана. Фургоны и санитарные повозки торопились; весь гарнизон был начеку; достали дополнительные боеприпасы для обоих отрядов, и даже заключенные были выпущены с гауптвахты для исполнения своих обязанностей. В лес послали курьера, чтобы вернуть караван и его охрану, опасаясь, что диверсия капитана Феттермана могла привести к бедствию. Вскоре прибыл капитан Арнольд, чтобы сообщить, что все вооруженные мужчины, включая охрану, возвращались в пост, всего сто девятнадцать человек.

Пока фургоны не выскочили из ворот, мы могли видеть только одного индейца на самой вершине Лодж-Трейл-Ридж; но вскоре он исчез. За это время перестрелка усилилась, и через тридцать минут — после одного или двух залпов и нескольких рассеянных выстрелов — наступила полная тишина. Все так сильно беспокоились, что ожидание было просто ужасным! За движением капитана Эйка наблюдали с самым большим интересом. Патрули не могли передать никакой информации, а посыльный, посланный на Холмы Салливанта, не мог увидеть ни индейцев, ни солдат. Это произошло как раз перед тем, как отряд капитана Эйка достиг вершины холма, к северу от дороги на Вирджиния-Сити. Вскоре дежурный, как заметили, оставил команду и направился к форту. Он принес сообщение, что долины были переполнены индейцами, и что несколько сотен были на дороге ниже, вопя и призывая спуститься; но Феттермана не было видно. Как стало известно позже, эти индейцы устроили резню, и, несомненно, заканчивали грабеж. После наступления темноты возвратился капитан Тен Эйк с сорока девятью телами, и принёс ужасное известие, что все были убиты.

Для женщины, дом которой принял вдову, как сестру, и чей долг требовал сообщить ей об этом событии, день, даже в этот последний период, был наполнен болью. Но в это время, христианский дух и спокойствие, с которым госпожа Груммонд выслушала новости, внушали всем какое-то терпение и готовность узнать самое худшее.

Тело лейтенанта Груммонда не было спасено, и было мало надежды, что отставшие могли вернуться и разрушить мрак трагедии.

Наконец, появился дровяной караван, ничего не зная о Феттермане, и даже не слышав перестрелку. После отражения атаки они даже не подозревали об опасности. Оставалось только предполагать, как преследование обернулось трагедией, и значительная часть враждебных общин возобновила нападение на караван после успешной засады.

Следующим утром произошла встреча офицеров, выразивших желание отправиться на поиски мертвых тел. Безопасность любого маленького отряда казалась сомнительной, да и сам пост мог подвергнуться нападению. Но полковник заявил свою цель - "не позволить индейцам думать, что мертвые не могут быть спасены”; помимо этого, сами мужчины, которые прошли войну, начали предлагать идеи относительно числа и варварства индейцев, которые угрожали истребить половину наших сил. Полковник сообщал госпоже Груммонд, что он должен найти ее мужа. Капитан Тен Эйк, лейтенант Мэтсон и доктор Оулд пошли с отрядом на поиски. После того, как они уехали, патрули, которые были распределены по линии марша, показали, что отряду ничего не угрожает.

После наступления темноты, фургоны и команда возвратились с мертвым, медленно направляясь к больнице и другим зданиям, приготовленные для их приема.

Тело лейтенанта Груммонда было найдено, и, в конечном счете, сопровождало нас назад, по равнинам, в середине зимы.

Была проведена перекличка гарнизона, и все отсутствующие были найдены. Витли и Фишер были обнаружены около груды камней, окружённые израсходованными патронами, доказывающими, что винтовки Генри хорошо послужили своим хозяевам. Все тела лежали около узкого гребня, по которому проходила дорога, и куда, без сомнения, отряд отступил, когда подавляющие число индейцев обрушилось на них. Капитаны Феттерман и Браун были ближе всех к форту. Оба они были убиты выстрелом из револьвера в левый висок, и были так опалены порохом, что не было сомнений в том, что они застрелили друг друга, когда не осталось никакой надежды. Так закончилась жизнь тех, кто ещё утром были полны гордости и уверенности. Успех 23-его сентября, вдохновил капитана Брауна повторно совершить опрометчивое преследование индейцев. И за ночь до резни, он объявил, что днём и ночью был готов, и должен получить хоть один скальп перед отъездом в Ларами. Он вдохновил капитана Феттермана, который совсем немного пробыл в стране, и так сильно презирал наших врагов, с тем же самым безумным намерением преследовать их всякий раз, когда мог, независимо от их численности. Вместе они планировали экспедицию в долину реки Тонг, с отрядом из девяноста человек, солдат и гражданских, чтобы уничтожить индейские деревни и изгнать всех врагов. Неодобрение план не изменило их веру в ее выполнимость и мудрость; но здесь были восемьдесят один офицер и солдат, многие из них ветераны длинной войны, погибшие из-за них, пройдя всего шесть или семь миль по маршруту к той самой долине реки Тонг.

Эта резня доказала правдивость заявлений майора Бриджера, и мудрость миротворческой политики - не ускорять и не возобновлять всеобщую войну, пока только горстка мужчин находится в посту; а армия всё еще не получила обещанную значительную поддержку.

Провидение спасло многие жизни, и дорога была открыта летом 1866г. Другие полки усилили гарнизоны, хотя через год индейцы всё еще были многочисленны и безнаказанны. Плоды нашей работы 1866г будут оценены, когда эта страна будет занята и исследована. Если дорога будет оставлена гарнизонами, а железная дорога Юнион Пасифик предоставит лучшую безопасность, если охотничьи угодья останутся за индейцами, которые, кажется, в настоящее время имеют на них полное право, можно не сомневаться, что проделанная работа не останется незамеченной, и восточная Монтана, в конечном счете, соединится с Миссури.