Глава 7. Железная дорога Юнион Пасифик до Ларами

Железная дорога Юнион Пасифик до Ларами.

Шестого июня мы продолжили свой марш. Первый день был серьезным испытанием, поскольку всегда было неприятно видеть переполненные караваны эмигрантов. Мы пересекли горный хребет, или водораздел - всего двадцать восемь миль - пока не увидели первую воду и деревья. Дорога через водораздел гладкая и широкая; но наша первая поездка проходила в самый жаркий день июня, когда температура превышала 38 градусов (101º выше ноля), и пехота сильно страдала. Мошка злобно вилась, проникая за шиворот, в уши, и во все другие доступные части тела, а сильный южный ветер поднимал пыль на протяжении всего нашего пути, как будто решил превратить нас в камень или расплавить.

Каждый час команда останавливалась на десять минут, офицеры и солдаты доставали носовые платки и прикрывали ими голову и шею, пытаясь спастись от этой напасти; все же, нам оставалась только идти вперёд. Санитарные повозки вскоре были переполнены хромыми и измождёнными солнцем, так что даже в фургонах все свободные места были заняты. Ни одно дерево не нарушало эту мрачную монотонность, и на каждой остановке хирурги пытались облегчить нашу участь. Утомительный день медленно завершался, и мы расположились на Грязном ручье, как раз вовремя, чтобы ощутить свежесть грозы и небольшого торнадо, который обрушился на наши холщовые палатки, и даже какое-то время угрожал затопить нас. На Грязном ручье есть деревья и вода, но не в изобилии. В разгаре лета, сухое песчаное русло потока образует несколько маленьких водоемов. Вокруг всегда можно собрать бизоний навоз, чтобы вскипятить кофе, так что дефицит древесины в непосредственной близости воды - не серьезное затруднение, пока снег не покроет землю. Большинство караванов предусмотрительно берет с собой немного древесины от лагеря к лагерю. Несколько бревенчатых хижин, которые служили приютом для почтовой охраны, представляют достоинство Соединенных Штатов; но никто добровольно не останется здесь дольше, чем просто отдохнуть от усталости во время длинного перехода.

Марш 7-ого июня проходил всего в десяти милях от ручья Тыквы, который течет мимо Скалы Суда. Этот постоянный поток, который в изобилие снабжён древесиной, теряется в каньоне. Сама скала состоит из песчаника и глины, и её легко расколоть топором, таким образом, позволяя сделать уступы для тех, кто имеет нервы и терпение подняться на её вершину, почти на шестьсот футов возвышающейся над ручьём. Некоторые из нашей команды поднялись на вершину во главе с адъютантом Фистерером. Подъем оказался довольно легким, хотя спуск не столь приятен. Но открывающийся вид прекрасен; далеко на северо-западе вырисовывается контур Скалы Дымоход. Столетиями ветра и ливни изменяли лицо Скалы Суда, сокращая ее размеры, что уже в 1867г она потеряла свой вид, который в 1866г сделал её таким известным ориентиром для путешественников.

Старая дорога и телеграфный маршрут отклоняются вправо приблизительно на шесть миль прежде, чем достигают скалы: но этот маршрут короче почти на пять миль, хотя и несколько витиеват.

Вышеупомянутое описание Скалы Суда сохраняет своё очертание и характер; но, подобно всем другим странным и диким предметам в этом регионе, скоро она станет добычей новшеств и мастерства Времени.

Конная пехота разбила свои палатки в бассейне каньона, на небольшом расстоянии от красивой тополиной рощи, которая находится у подножия скалы, и новый пейзаж сделал дневной переход более приятным.

На двенадцать миль дальше, на Норт-Платт, находится ранчо Брауна, и ещё пять миль пути приведут путешественника к Скале Дымоход. Эта скала представляет правильный конус, почти триста восемьдесят футов высотой. Она находится приблизительно в пятистах футах от гряды, частью которой была однажды. Скала Дымоход быстро разрушается, и скоро потеряет своё очертание, отмеченное своей симметрией и размерами. Теперь она намного красивее, чем тогда, когда Фримонт посетил её, и разрушена до такой степени, что кажется, что летние ливни или зимние ураганы должны свалить её с пьедестала и уничтожить.

Пройдя ещё пятнадцать миль, мы достигли ранчо Тэрри, которое находится напротив Каменного Укрепления, и приблизились к Скоттс-Блафф. Эти скалы также состоят из глины и песка, и представляют преграду для Платт, заставляя путешественника покинуть реку и совершить длинный обход на юг, или пройти прямо через гребень. Этот проход представляет извилистое ущелье, где фургоны вынуждены следовать друг за другом; время от времени снег или песок заметает его высокие и зубчатые стены, возвышающиеся на несколько сотен футов с обеих сторон. Кедры поднимаются на самую вершину гребня; и хотя они кажутся маленькими кустиками, цепляющимся за утесы, любопытный исследователь, который поднимется к вершине, обнаружит, что это настоящие деревья большого диаметра и высоты.

Каменные Укрепления были так названы в 1866г; и на закате террасы и бастионы, шпили и башни напоминают старинное укрепление в полном масштабе.

Почти сразу после гребня, у подножия спуска, находится форт Митчелл. Это подразделение поста Ларами, особенного стиля и компактности. Стены зданий являются основой форта, а четыре стороны прямоугольника - соответствуют помещениям офицеров, солдат, лошадей и склада. Окна открывается на небольшой плац; а спальни, как и все другие комнаты, имеют бойницы для защиты.

12-ого июня мы прошли двадцать одну милю к Холодному Ключу или Холодному ручью, который является красивым потоком, тридцать футов шириной, впадающим в южный канал Норт-Платт.

Как Оттава и река Святого Лаврентия, или Миссури и Миссисипи сохраняют свой отличительный характер на много миль после слияния, так и Холодный ручей, впадая в южный рукав Норт-Платт, не смешивается с его грязными водами, а занимает собственную половину увеличившегося потока.

Новый инцидент, заслуживающий упоминая для сведения других путешественников, произошел перед закатом, и закончился обильным уловом прекрасной, свежей рыбы для всех желающих. Сержант Бернс предложил порыбачить у слияния этих двух потоков. Новости быстро распространились, и солдаты стекались со всех направлений. Из-за отсутствия надлежащей снасти, быстро соорудили примитивный невод. Джутовые мешки были сшиты вместе, подковы для мулов послужили грузилом, а вилы для сена были позаимствованы у квартирмейстера, чтобы завести сеть. Затем большая группа солдат вошла в воду по шею, держа один конец невода, а другой крепко закрепив на берегу, сделала полукруг, и вытащила его на берег. К большому изумлению зрителей и участников, там, где две реки создавали водовороты, были прекрасные щучьи места. Несколько трофеев потянули более чем на сто фунтов, изменяясь по весу от одного до четырех фунтов. Их твердое белое мясо было превосходным. Рыба, очевидно, была непривычна к посещению белого человека, или не могли видеть его приближение сквозь мутные воды Платт, и не пытаться спастись.

За это время мы нашли достаточно травы для всего нашего стада, а Платт был рядом, предоставив воду.

На следующий день колонна вброд перешла этот красивый ручей приблизительно в полумиле от его устья, и после восемнадцатимильного марша мы расположились у ранчо вышеупомянутого Жюля Коффи, в четырёх милях к востоку от Ларами. Здесь утонули два наших лучших сержанта, унесенные потоком во время купания.

Примерно на закате, “Стоящий Лось” — прекрасный экземпляр нации брюле сиу, который в компании с “Пятнистым Хвостом”, “Двумя Ударами” и “Быстрым Медведем”, снова посетил нас в Макферсоне в 1867г — был вызван для вознаграждения за свою лояльность, получить в подарок табак, и провел беседу. Он спросил нас, куда мы направляемся, и получил искренний ответ о предназначение команды. Тогда он сказал нам, что “на совете в Ларами говорили со многими индейцами, некоторые из которых жили в стране, в которую мы направляемся; но воины этих общин не прибыли, и не прибудут; мы будем вынуждены сражаться с ними, поскольку они не хотят продавать свои охотничьи угодья белым людям”. Он выказал признаки искренней дружбы, и сказал, что он и Пятнистый Хвост подпишут соглашение и всегда были и будут "друзьями". Его обещание, данное за обоих вождей, и возобновленное в форте Макферсон в июне 1867г, позже полностью подтвердилось, и наша первая беседа с индейцами Северо-запада было гарантией дружбы некоторых из них, и жестокой враждой большинства других. Это доказывало, что осторожный поход, охрана караванов и предосторожности против раздражения индейцев, были разумны, и наводили на мысль о подобном благоразумии, когда экспедиция двинулась дальше. К настоящему времени, за исключением винтовки Маленького Пса, которая была возвращена, ни один индеец не пострадал от рук людей нашей команды, и тех, кто посетил их лагеря, был любезно принят, и расстался друзьями.