Классические геополитические концепции

Отцом-основателем американской геополитики по праву счита­ют адмирала Альфреда Мэхена (1840-1914). Он был не столько уче­ным, сколько практиком военно-морской стратегии, эффективным политическим деятелем. Его книги — обобщение опыта практичес­кой деятельности, о чем свидетельствуют даже названия работ: «Вли­яние морской силы на историю: 1660-1783», «Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю: 1793-1812», «Про­блема Азии и ее воздействие на международную политику», «Мор­ская сила и ее отношение к войне».

А. Мэхен разработал методологию геополитического анализа в парадигме «морской силы», выделив шесть основных положений или критериев:

1. Географическое положение государства, открытость морям и возможность морских коммуникаций. Способность угрожать сво­им флотом территории противника. Протяженность сухопутных границ и возможность контролировать стратегически важные ре­гионы.

2. «Физическая конфигурация» государства или очертание мор­ских побережий и наличие необходимых портов, от чего зависит процветание торговли и стратегическая защищенность.

3. Протяженность территории, исчисляемая через протяженность береговой линии.

4. Статистическое количество населения как категория для оцен­ки способности государства строить и обслуживать корабли.

5. Национальный характер и оценка способности народа зани­маться торговлей: морская сила основывается на мирной и широ­кой торговле.

6. Политический характер правления, влияющий на возможность переориентации лучших человеческих ресурсов на создание мор­ской силы [Мэхен А. 1941.]

Таким образом, у Мэхена «морская сила» основывается на свобо­де морской торговли, которая и является главным инструментом по­литики. Военно-морской флот служит гарантией обеспечения тор­говли: так экономические и военно-политические факторы, слива­ясь, усиливают друг друга. Создается особый цикл «морской силы»:

• производство и обмен товаров через водные и морские пути;

• навигация, реализующая обмен товарами;

• колонии, обеспечивающие циркуляцию товарообмена на ми­ровом уровне.

А. Мэхен был убежден в том, что использование морей и конт­роль над ними — главный геополитический фактор силы, поэтому создание могучего морского флота имеет решающее значение для страны.

Мэхен вывел следующую формулу морской силы:

SP = N + ММ + NB.

Морская=военный+торговый+военно-
сила флот флот морские базы

По его мнению, для превращения США в мировую морскую дер­жаву необходимо выполнение четырех основных условий: 1) союз с Великобританией; 2) изоляция Германии; 3) противодействие Япо­нии на Тихом океане; 4) союз с Европой против народов Азии.

Полтора столетия эта теорети­ческая концепция является основой геополитической стратегии США. В этом смысле американская геополитика весьма убедитель­но доказала, что реализованные на практике идеи становятся мате­риальной силой.

В борьбе с континентальными странами Мэхен предлагал исполь­зовать принцип «анаконды» - блокирование территории врага с моря и по береговым линиям, которые постепенно сужаются как кольца анаконды. Уже в Первой мировой войне стратегия анакон­ды была использована Антантой для поддержки белого движения. Во Второй мировой войне эта стратегия активно использовалась союзниками против Японии и стран Центральной Европы. По окон­чании холодной войны постсоветское пространство также подверг­лось стратегии анаконды, направленной на вытеснение России с удобных береговых зон Прибалтики, Черного моря и побережья Тихого океана.

Книги А. Мэхена уже при жизни автора были переведены на многие языки и широко распространялись во всем мире. Стратегия НАТО с самого начала базировалась на его теоретических постула­тах, и сегодня концепция «морской силы» является актуальной гео­политической доктриной этого блока.

Британский политик Хэлфорд Джон Макиндер (1861-1947) во­шел в историю как основоположник британской геополитики. Он был членом палаты общин, принимал участие в создании Версаль­ского договора, занимал пост британского советника в штабе гене­рала Деникина, а в конце жизни был советником ряда британских кабинетов по проблемам международной политики.

Уже первая крупная работа X. Макиндера «Географическая ось истории» (1904) сразу же принесла автору мировую известность. В этой работе он впервые в истории геополитики предложил глобальную модель геополитических процессов, постаравшись объяснить совре­менный ему мир. Основная гипотеза Макиндера состояла в том, что осевым регионом геополитики является внутреннее пространство Евразии: «Окидывая беглым взором широкие потоки истории, нельзя избавиться от мысли об определенном давлении на нее гео­графических реальностей. Обширные пространства Евразии, недо­ступные морским судам, но в древности открытые для полчищ ко­чевников, покрываемые сегодня сетью железных дорог, — не являются ли именно они осевым регионом мировой политики?.. Россия заменила монгольскую империю... В мире в целом она занимает центральную стратегическую позицию, сравнимую с позицией, занимаемой Германией в Европе... За осевым регионом в большом внутреннем полумесяце расположены Германия, Австрия, Турция, Индия и Китай; во внешнем же полумесяце — Англия, Южная Африка, Австралия, Соединенные Штаты, Канада и Япония...».

Так X. Макиндер вводит в геополитику понятие «хартленд» («сердце мира») — континентальный плацдарм для контроля над всем миром. Другим геополитическим понятием, введенным Макиндером, стало «мировой остров». По его мнению, три континента Азия, Африка и Европа — составляют единый геополитический массив — мировой остров. Далее Макиндер обозначил «внутренний или окраинный, полумесяц» — пояс, совпадающий с береговыми пространствами Евразии. Это зона наиболее интенсивного развития цивилизации. Наконец, заключает его концепцию «внешний, или островной, полумесяц» — островные государства, расположенные целиком за границей мирового острова. Глобальная геополитическая модель X. Макиндера имеет структуру иерархических концентрических кругов, в самом центре которых находится географическая ось истории — хартленд. Английский геополитик весьма опасался союза континентальных держав, которые могли бы захватить господствующее положение в осевом регионе, — России, Германии и Китая. В качестве противодействия он предлагал укрепление англо-русского союза. Второй стратегической задачей морских держав он называл контроль над береговыми странами хартленда — внутренним полумесяцем (римлендом). Свою сложную геополитическую модель X. Макиндер объяснил в трех знаменитых принципах:

«Кто правит Восточной Европой, господствует над хартлендом;

кто правит хартлендом, господствует над мировым островом;

кто правит мировым островом, господствует над миром» [Маккиндер Х.1962.].

Для сохранения баланса сил в Евразии Макиндер рекомендовал создание «срединного яруса» независимых государств между Рос-
сией и Германией. Этот план был воплощен в жизнь в 1919 г.: зве-
ньями «срединного яруса» Версальской системы стали Финляндия,
Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехия, Румыния. Однако Вер-
сальская система оказалась непрочной, уже в 1938 г. Мюнхенское
соглашение разрушило европейское равновесие сил, и вскоре на-
чалась Вторая мировая война.

Война не подтвердила основную гипотезу Макиндера относительно жесткого противостояния континентальных и морских стран в геополитическом противоборстве. Ось Рим-Берлин-Токио и антигитлеровская коалиция океанических держав с континентальным СССР полностью разрушали макиндеровскую конструкцию. Высоко оценили макиндеровские идеи американцы. Они сразу же увидели большую идеологическую подоплеку его концепции: - любыми средствами нейтрализовать «хартленд», не допустить со­здания континентальных блоков.

Еще одной крупной фигурой среди классиков англо-американской геополитики по праву считают Николоса Джона Спайкмена (1893-1943) — американского ученого голландского происхождения, первого директора Йельского института по изучению международных проблем. Н. Спайкмен считал себя наследником геополитических идей А. Мэхена, во многом разделял взгляды X. Макиндера, но для него главным было не столько влияние географии на процесс принятия политических решений, сколько сам аналитический геополитический метод, позволяющий выработать эффективную стратегию. «В мире международной анархии внешняя политика должна своей целью прежде всего улучшение или, по крайней мере, сохранение силовой позиции государства, — подчеркивал Н. Спай-
кмен. — Сила в конечном счете составляет способность вести успешную войну, и в географии лежат ключи к проблемам военной и политической стратегии [Спакмэн Н. 1942.].

Наиболее крупными геополитическими работами Спайкмена стали «Стратегия Америки в мировой политике» (1942) и «Геогра­фия мира» (1944). В этих трудах он выделяет десять основных кри­териев геополитического могущества государства:

• поверхность территории;

• природа границ;

• объем населения;

• наличие или отсутствие полезных ископаемых;

• экономическое и технологическое развитие;

• финансовая мощь;

• этническая однородность;

• уровень социальной интеграции;

• политическая стабильность;

• национальный дух.

Если государство имеет высокий индекс по всем указанным кри­териям, значит, оно способно выступать самостоятельным актором в геополитической игре. При низком индексе основных показате­лей Спайкмен советовал вступление в геополитический союз или блок, поиски геополитического покровительства.

Н. Спайкмен был уверен в том, что X. Макиндер переоценивал роль хартленда в мировой политике. Он подчеркивал: осью геополитики является римленд — евразийский пояс прибрежных территорий (маргинальный полумесяц) - морские страны Европы, Ближний и Средний Восток, Азиатско-Тихоокеанский регион. Его формула мирового господства звучит так: «Тот, кто доминирует над римлендом, доминирует над Евразией; тот, кто доминирует над Евразией, держит судьбу мира в своих руках».

Н. Спайкмен выделил три центра мировой мощи: атлантическое побережье Северной Америки, европейское побережье и Дальний Восток. Для сдерживания СССР он предложил создать ряд во­енных союзов, которые и сегодня играют важную роль в архитек­туре американского геополитического могущества: НАТО — в Европе, СЕНТО — в западной Азии, СЕАТО — в Восточной Азии. С подачи Спайкмена войны за римленд стали главным направле­нием американской военной стратегии.

Разрабатывая атлантическую стратегию, Спайкмен ввел понятие «срединный океан», под которым имел в виду Атлантически океан — эскалатор геополитического развития. Срединный океан не разъединяет, а объединяет Запад — это его внутреннее море, новая Атлантида. Спайкмен активно поддерживал доктрину Монро - призыв США к европейским странам о разделе мира. Речь шла о том, что США контролируют западное полушарие, подчиняя себя Латинскую Америку, Канаду и Гренландию, а Европа сохраняет за собой свои колонии в восточном полушарии. Таким образом, Н. Спай­кмена по праву считают «отцом атлантизма» и архитектором амери­каннской геополитики XX века.

Во второй половине XX века неоатлантизм становится ведущим направлением англо-американской геополитики. Идея единства Запада на геополитической карте мира всесторонне обосновывает­ся неоатлантистами как центральное положение геополитики. Д. Мейнинг выпускает монографию «Хартленд и римленд в евразийской истории» (1956), где он предлагает разделить евразийское побережье на три типа по своей геополити­ческой ориентации:

1) пространства, ориентирующиеся на хартленд - Китай, Монголия, Северный Вьетнам, Бангладеш, Афганистан, Восточная Европа (включая Пруссию), Прибалтика и Карелия;

2) геополитически нейтральные территории — Южная Корея, Бирма, Индия, Ирак, Сирия, Югославия;

3) пространства, ориентирующиеся на Атлантику — Западная Европа, Греция, Турция, Иран, Пакистан, Таиланд.

Сегодня, спустя полвека, очевидно, что этот геополитический прогноз Д. Мейнинга относительно ориентации большинства стран римленда оказалось ошибочным – Восточная Европа, Прибалтика, Ирак, Иран, Югославия, Пакистан не раз меняли свой геополити­ческий вектор. Римленд оказался весьма проблемной и неустойчи­вой геополитической зоной. Несмотря на множество попыток неоатлантистов создать геополитическую модель этой территории, ни одна из них пока не была подтверждена в ходе развития геополитической истории.

Сэмюэль Хантингтон - директор Института стратегических исследований им. Дж. Олина при Гарвардском уни­верситете. В 1983 г. в журнале «Форин эффеарс» он опубликовал статью «Столкновение цивилизаций», которая стала ведущей гео­политической парадигмой современного неоатлантизма. Идею «морской силы» С. Хантингтон дополнил концепцией цивилизационной идентичности Запада, обозначив главный геополитичес­кий конфликт XXI века: «Запад против остального мира». Он ука­зал на ведущую роль цивилизационных конфликтов в международ­ных коллизиях современности, что позволило сразу же определить главную линию фронта — НАТО против исламского мира.

С. Хантингтон обозначил на современной геополитической карте мира восемь основных цивилизаций: западную; православно-сла­вянскую; конфуцианскую (китайскую); японскую; исламскую; ин­дуистскую; латиноамериканскую и (возможно) африканскую.

Основной стратегической задачей Запада С. Хантингтон считает ограничение роста военной мощи исламских и конфуцианских стран, а также использование конфликтов и разногласий между эти­ми странами. Другими словами, Хантингтон стремится всеми си­лами не допустить цивилизационного единства незападных стран, чтобы в ситуации геополитических конфликтов только Запад выс­тупал как монолитная цивилизация — неделимая «морская сила» против разрозненных, полных внутренних конфликтов незападных цивилизаций.

Работа С. Хантингтона является катехизисом современного нео­атлантизма, поскольку все основные цели и задачи обозначены в ней предельно точно и лаконично: «Западу следует:

• установить более тесное сотрудничество (единение) в рамках собственной цивилизации, особенно между ее европейской и севе­роамериканской частями;

• интегрировать в западную цивилизацию те общества в Восточ­ной Европе и Латинской Америке, чьи культуры близки к западной;

• обеспечить более тесные взаимоотношения с Японией и Рос­сией;

• предотвратить перерастание локальных конфликтов между цивилизациями в глобальные войны;

• ограничить военную экспансию конфуцианских и исламских стран;

• приостановить свертывание западной военной мощи и обес­печить военное превосходство на Дальнем Востоке и в Юго-Запад­ной Азии;

• использовать трудности и конфликты во взаимоотношениях исламских и конфуцианских стран;

• оказать поддержку группам, ориентирующимся на западные ценности в других цивилизациях;

• усилить международные институты, отражающие западные интересы и ценности и узаконивающие их, и обеспечить вовлече­ние незападных государств в эти институты» [Хантингтон С. 1994.].

Сегодня мы наблюдаем, как все обозначенные выше стратеги­ческие задачи последовательно претворяет в жизнь блок НАТО во главе с США. В этом смысле теория Хантингтона оказалась наибо­лее востребованной Западом в XXI веке. Все крупные конфликты последнего десятилетия — бомбардировки Югославии, антитерро­ристическая операция против Афганистана — идентифицируются Западом в парадигме «конфликта цивилизаций».

Влиятельным направлением в англо-американской геополитике является мондиализм. Первый мондиалистский центр был образован в 1921 г. американским банкиром Морганом под названием «Совет по международным отношениям» (CFR). Эта организация поставила перед собой целью достижение полной унификации (американизации) планеты и создание мирового правительства.

Второй крупный мондиалистский центр появился в 1954 г. под названием «Бильдербергский клуб» — объединение политиков, финансистов и интеллектуалов США и Европы для обсуждения и претворения в жизнь мондиалистских планов.

В 1973 г. была образована Трехсторонняя комиссия, или Трилатераль. Это третий наиболее влиятельный сегодня мондиалистский центр со штаб-квартирой в Нью-Йорке, призванный объединить три больших пространства — Северную и Южную Америку, Европу и ATP. Во главе Трилатераля и Бильдерберга стоит крупнейший американский банкир Д. Рокфеллер, ведущими аналитиками этих структур являются 3. Бжезинский и Дж. Болл.

Мондиалистские геополитические идеи неоднородны. Наибольшую известность получили три основные мондиалистские версии первая была разработана в период холодной войны 3. Бжезинским и известна как «теория конвергенции»; вторая возникла в начале 90-х годов и получила название «конец истории» (по одноименной статье Ф. Фукуямы); третья появилась на рубеже нового века и с легкой руки ее автора 3. Бжезинского известна как «американская гегемония нового типа».

Теория конвергенции предполагала сближение атлантическое и континентальной моделей через преодоление идеологических противоречий марксизма и либерализма и создание новой «про­межуточной» цивилизации смешанного типа. В работе 3. Бжезин­ского «План игры. Геостратегическая структура ведения борьбы между США и СССР» (1986) обосновывался конкретный план сближения двух геополитических систем СССР и США.

3. Бже­зинский предлагал Кремлю перейти к умеренной социал-демок­ратической версии социализма с элементами рынка и частной соб­ственности без эксцессов «классовой борьбы» и «диктатуры про­летариата». Одновременно Запад должен был ограничить свободу рынка, ввести государственное регулирование и смягчить соци­альные контрасты. Объединить две сближающиеся системы мог­ли бы ценности и традиции Просвещения — идеи гуманизма, де­мократии и свободы.

Однако после поражения СССР в холодной войне возобладала другая версия мондиализма, разработанная Ф. Фукуямой. Пораже­ние СССР позволило американскому политологу сделать вывод, что либеральной демократии «нет альтернативы». Новая планетарная система будет основана на ценностях свободного рынка и демократии. Если раньше победоносному распространению западных ценностей в мире мешала советская идеология, то после ее очевидного поражения ничто не может стать на пути вестернизации мира [Фукуяма Ф. Конец истории. 1994.].

Концепция «американской гегемонии ново­го типа», разработанная 3. Бжезинским в его работе «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы» (1998). Эту книгу 3. Бжезинский посвятил своим студентам со скромной целью: «...помочь формировать очертания мира завт­рашнего дня». Он дал предельно четкие формулировки «гегемонии нового типа», подчеркнув, что в XXI веке: «Геополитика про-. двинулась от регионального мышления к глобальному, при этом превосходство над всем Евразийским пространством служит центральной основой для глобального главенства» [Бжезинский З. Великая шахматная доска. 1998.].

Бжезинский утверждает, что нынешняя американская гегемония беспрецедентна по трем причинам:

· впервые в истории одно государство является действительно мировой державой;

· государством, превосходящим все другие в мировом масштабе, является неевразийское государство;

· центральная арена мира — Евразия — находится под превалирующим влиянием неевразийской державы.

Геополитический анализ 3. Бжезинского выявляет как явные, так и тайные цели и механизмы американской гегемонии. Он откровенно заявляет о том, что США заинтересованы в сохранении существующего геополитического плюрализма на карте Евразии (подразумевающего господство США на всех азимутах). Эта задача предполагает систематические усилия, направленные на то, чтобы предотвратить появление враждебной коалиции евразийских государств, способных «бросить вызов ведущей роли Америки».

Что же это за коалиция, которой так опасается 3. Бжезинский?Самым опасным сценарием развития событий он считает создание антигегемонистской коалиции с участием Китая, России и Ирана, которых будет объединять не идеология, а взаимодополняющие обиды. Чтобы не допустить осуществления этого сценария, Бжезинский рекомендует старую тактику: разделяй и властвуй Другими словам и, он рекомендует метод сепаратных переговоров с каждым из континентальных государств, разжигание между нимивзаимных обид и обещание в случае сотрудничества с США каких - то мифических дивидендов в виде «двухстороннего стратегическо­го партнерства».

Второй опасный для США сценарий 3. Бжезинский видит в возможной китайско-японской оси. Такой блок может объединить мощь двух чрезвычайно продуктивных народов и использовать в качестве объединяющей антиамериканской доктрины некую форму «азиатчи­ны». Для предотвращения этого сценария он рекомендует укреплять японо-американские отношения.

Третьей опасностью для гегемонии США Бжезинский считает перегруппировку сил в Европе, образование франко-российского или тайного германо-российского союза. Бжезинский считает европейский континентальный блок наименее вероятным геополитическим сценарием и всерьез рассчитывает на то, что именно европейская геополитическая ориентация России поможет нейтрализовать ее опасные самостоятельные инициативы в международных отношениях.

Сегодня геополитические планы 3. Бжезинского последовательно претворяются в жизнь: все серьезные инициативы США последних лет — это бдительная нейтрализация любых континентальны альянсов России, Китая, Японии, Индии. Американская дипломатия умело использует экономические и политические рычаги для проведения сепаратных переговоров с каждой из крупных восточных держав, не допуская опасных сближений евразийских соседей