Предмет геополитики

Исторически политическая география предшествовала появле­нию геополитики на несколько десятилетий, ее основоположником стал глава немецкой «органицистской школы» Фридрих Ратцель (1844-1904), главный труд которого так и назывался — «Полити­ческая география» (1897). До сих пор продолжаются научные спо­ры по поводу того, чем отличается политическая география от гео­политики. Для того чтобы разобраться в предметном поле каждой из наук, надо обратиться к изучению трудов самих основателей этих дисциплин.

Ф. Ратцель подчеркивал, что политическая география призвана изучать государства как живые организмы, «укорененные в почве»: «...государства — это пространственные явления, управляемые и оживляемые этим пространством; описывать, сравнивать, измерять их должна география» [Ратцель Ф. 1887.]. Наиболее важными характеристиками го­сударств Ф. Ратцель считал размеры, местоположение и границы; далее у него следуют: типы почвы вместе с растительностью, ирри­гация, соотношение с морями и незаселенными землями. Однако страну создает у Ф. Ратцеля не только география: он указывал на то, что необходимо добавить к географическим факторам «всё, что человек создал, все связанные с землей воспоминания», только тогда географическое понятие превращается в духовную и эмоциональную связь жителей страны с их политической историей.

Эта методология описания и исследования государств как про­странственных организмов и была положена в основу развития по­литической географии. Необходимо заметить, что возникновение политической географии во многом было связано с завершением эпохи Великих географических открытий. Существовала реальная потребность в том, чтобы систематизировать и упорядочить боль­шое число новых географических и политических объектов в Ста­ром и Новом Свете, создав тем самым новую политическую картину мира. Этим и объясняется регистрирующий характер новой науки, о чем писали многие ученые: «Политическая география гораздо больше удовлетворялась, хотя и не должна была удовлетворяться, чисто регистрирующей работой» [Хаусхофер К.1928.].

Введение в научный оборот термина «геополитика» произошло несколько позже, в 1916 г., когда вышел в свет главный труд швед­ского ученого и политического деятеля Рудольфа Челлена (1864-1922) «Государство как форма жизни». Челлен полагал, что геополитика — наука, прежде всего политическая, часть политологии, ее основной раздел. Р. Челлен так определил предмет геополитики: «Это — наука о государстве как географическом организме, воплощенном в простран­стве» [Челлен Р.1916.]. Цель геополитики — осознание неизбежности территориаль­ного передела мира для развития государств, поскольку простран­ство уже разделенного мира можно отвоевать лишь силой оружия.

Если сравнить определение Р. Челлена с дефиницией полити­ческой географии, данной Ратцелем, то чувствуется тесная взаимо­связь, общее направление мыслей обоих ученых. Челлен и не скры­вал, что он развивал свои геополитические идеи, отталкиваясь от работ Ратцеля, которого называл своим учителем. Различие между политической географией и геополитикой он видел только в акцен­тах: политическая география (будучи преимущественно геогра­фией) делает акцент на географических факторах, тогда как геопо­литика (будучи преимущественно политикой) концентрируется на политических процессах и объектах в пространстве.

Впоследствии геополитики во многом дополнили и уточнили определение предметного поля своей науки. Известный немецкий геополитик Карл Хаусхофер подчеркивал, что предмет геополити­ки — «взаимоотношения между окружающим человека пространством и политическими формами его жизни». Геополитика — географический разум государства, она имеет своей целью придание направ­ления политической жизни в целом. Тем самым она выступает как искусство руководства практической политикой.

Отто Мауль указывал на важный динамический аспект геополитики. Он был убежден в том, что геополитика имеет своим предметом государство не как статическую концепцию, а как живое существо; она исследует пре­имущественно отношения государства в пространстве. Если поли­тическая география изучает государство как явление природы, опи­сывает его статически с точки зрения размера, формы или границ, то геополитика описывает его динамически — взвешивая и оцени­вая конкретную современную политическую ситуацию. В этом смысле геополитика обращена в будущее, тогда как политическая география связана с прошлым.

Современный американский ученый Л. Кристоф считает, что геополитика покрывает область, лежащую между политической на­укой и политической географией. Он пишет: «Геополитика есть изу­чение политических явлений, во-первых, в их пространственном взаимоотношении и, во-вторых, в их отношении, зависимости и влиянии на Землю, а также на все те культурные факторы, которые составляют предмет человеческой географии в ее широком пони­мании». Он обращает внимание на этимологию самого слова «гео­политика» — географическая политика, т. е. не география, а имен­но географически интерпретированная политика государств.

В целом среди современных западных геополитиков доминирует представленная точка зрения на геополитику как науку о простран­ственных отношениях между государствами. Российские ученые делают акцент на другие аспекты предметного поля этой науки — идеологические, духовные, планетарные, что связано с общим на­правлением исследований в современной русской геополитической школе.

А. Дугин подчеркивает идеологический характер геополитики как системы интерпретаций общества и истории мира в целом: «Геопо­литика — это мировоззрение власти, наука о власти и для власти... дисциплина политических элит (как актуальных, так и альтерна­тивных), и вся ее история показывает, что ею занимались исключи­тельно люди, активно участвующие в управлении странами и наци­ями...» [Дугин А.1997.].

К. С. Гаджиев предлагает по-новому интерпретировать сам пре­фикс «гео» в термине «геополитика», поскольку в современном мире географические и пространственно-территориальные параметры мирового сообщества подверглись существенной трансформации. В его концепции префикс «гео» означает «всепланетарные масшта­бы, параметры и изменения, правила и нормы поведения государств, союзов, блоков в общемировом контексте».

Другими словами, геополитика — это прежде всего глобальная политика государств. Такое уточнение представляется весьма важ­ным для современного понимания предметного поля геополитики. На современной геополитической карте мира разделение на регио­ны, региональные союзы и объединения носит во многом второ­степенный характер, решающее же значение приобретает глобаль­ный, всепланетарный характер взаимодействий. Поэтому уточне­ние масштабов пространственных отношений между государствами как глобальных в предметном поле геополитики своевременно.

Василенко И.А. предлагает такую интерпретацию геополитики: геополитика - это наука о закономерностях разви­тия власти человека над пространством, объясняющая глобальные про­цессы, опираясь на комплекс гуманитарных, военных и политических факторов.

Категориальный аппарат современной геополитики достаточно богат и разнообразен. Она использует как категории, пришедшие из военных наук, — граница, буферная зона, баланс мощи, блок, так и философские понятия — национальная идея, цивилизация, национальная идентичность, символический капитал, социокуль­турные факторы. Одновременно в ходе развития геополитики как науки появля­ются и специфические геополитические категории. Среди них преж­де всего следует назвать термин геостратегия, под которым пони­мают военные аспекты геополитического анализа. Геостратегичес­кие исследования включают анализ силы и значения государств на международной арене, возможности и перспективы их территори­альной политики.

Геостратегию разделяют на сухопутную, морскую, воздушную и космическую. Если в начале XX века ведущими являлись морская и сухопутная геостратегии, то в XXI веке основное внимание отво­дится воздушной и космической геостратегиям. Планы размеще­ния лазерного оружия с ядерными боеголовками в космосе (о чем сегодня прежде всего заявляют США) принципиально по-новому способны повлиять на развитие геополитической ситуации: техни­ческие возможности такого оружия срабатывают в течение несколь­ких секунд, что обеспечивает их решающий перевес над всеми дру­гими видами вооружений.

Геостратегия сегодня распространяет свое влияние на самые малонаселенные и труднодоступные районы земного шара. Даже Арктика становится объектом повышенного внимания — ведь здесь обнаружены богатые залежи нефти, газа и других стратегически важ­ных типов сырья, а с точки зрения географического положения — это наиболее удобный и короткий коридор для нанесения стратеги­ческого удара по Евразии.

Среди других важных геополитических категорий следует назвать ось мировой политики (или хартленд) — термин, введенный англий­ским геополитиком Макиндером и получивший широкое распрос­транение в современных геополитических исследованиях. Он оз­начает евразийское пространство, или Евразию, как гигантскую ес­тественную крепость, непроницаемую для морских империй, богатую природными ресурсами и благодаря этому выступающую настоящей осью, вокруг которой вращается вся система геополи­тических интересов.

Другой категорией, разработанной Макиндером, стало понятие римленда, или береговой зоны, обозначающее береговые территории Евразии, тяготеющие к морскому типу существования.

Ключевое значение для геополитики имеет также общая дихо­томия Море-Суша, наиболее подробно разработанная немецким геополитиком К. Шмиттом и обозначающая два принципиально различных типа освоения территории: один связан с домом, а дру­гой — с кораблем. Отсюда разделение стран на геополитической карте мира на морские и континентальные, талассократию (власть посредством моря) и теллурократию (власть посредством земли), атлантизм и евразийство.

С развитием глобальных процессов во второй половине XX века получил распространение термин мондиализм (от фр. mond — мир) — особая идеология, предполагающая слияние всех государств и на­родов в единое планетарное образование с установлением мирово­го правительства, уничтожением национальных, культурных и гео­политических границ.

Среди новых категорий, введенных в последние десятилетия, следует назвать однополярный мир — геополитическую модель, сло­жившуюся после поражения СССР в холодной войне и означаю­щую, что единственным доминирующим геополитическим центром являются США.

Достаточно распространено сегодня понятие «дисконтинуальный пояс» (впервые использовал американский геополитик С. Коэн) — разорванные береговые зоны с неопределенной, вариабельной ори­ентацией, способные повернуться как в сторону атлантизма, так и к континенту. Следует назвать также новый термин «страна-ворота» (впервые также использовал С. Коэн), под которым понимают не­большое государство с выгодным географическим положением на пересечении интересов крупных геополитических блоков, способное играть роль посредника при достижении баланса сил в регионе.

Геополитика продолжает непрерывно развиваться, отражая в своем категориальном аппарате новые реалии современной расста­новки сил на международной арене.

17.2. Континентально-европейская школа геополитики.

В трудах европейских геополитиков конца XIX-начала XX века Ф.Ратцеля, Р.Челлена, Л.Ранке, Ф.Науманна были заложены основ­ные идеи континентальной школы: теория «жизненного простран­ства», концепция «мировой державы», законы территориальной экспансии, идея «срединной Европы», концепция «континенталь­ного государства», идея континентального блока государств.

С самого начала своего становления континентальная школа за­явила о своей приверженности идее нации и национального про­странства. Если англо-американские геополитики в своих концепци­ях опирались преимущественно на интуиции культурно нейтрального пространства, то для европейских ученых пространство обладало куль­турной значимостью. Культуроцентризм европейской геополитики был основан на идее неразрывной связи веры, почвы и крови. От­сюда уверенность в том, что каждый народ создает свою уникаль­ную территориальную концепцию.

На разных этапах европейской истории концепция кон­тинентального блока приобретала специфические конкретно-исторические черты: «страны Оси» (Р.Челлен), «срединная Европа» (Ф.Науманн), «блок Берлин-Москва-Токио» (К.Хаусхофер), «Европа от Дублина до Владивостока» (Ж.Тириар).

Приоритетное внимание к вопросам континентального строитель­ства и континентальной политики было характерно для всех круп­ных геополитиков Европы XIX-XX веков. В определенном смысле это было ответом на жесткую формулу альтернативной англо-амери­канской школы: «политику анаконды». Европейцев по-настоящему пугала эта весьма неприятная аналогия геополитической стратегии атлантистов с действиями анаконды: гигантская, способная удушить змея до тех пор обвивает другое живое существо, пока не переломает ему все Кости, не давая своей жертве свободно дышать.