Космизм

Близко к эволюционной этике примыкает направ­ление, называемое космизмом. Для всей космической философии принципиальной является идея выхода человечества в космос, освоения небесного простран­ства. Думается, что здесь отражается взгляд, согласно которому земной мир сам по себе, даже в смысле его естественных законов, несовершенен. Отсюда проис­текают и неизбежные беды человека. Для обретения подлинного счастья и смысла бытия, в том числе — для обретения бессмертия, необходимо поэтому выйти в космос. Другое основание для стремления к освоению космического пространства составляет желание пре­одоления пределов земного бытия, обретения такого поля деятельности, которое открывает человеку беско­нечные возможности самореализации.

Тенденция космологизма представлена в филосо­фии с самого начала ее возникновения (Гераклит, Платон, Аристотель, Стоики, Плотин, идея микрокосма в эпоху Возрождения, М. Шелер и др.) Но космизм как самостоятельное философское течение, полагающее не только зависимость человека от космических сил, но и наполняющее эту зависимость особым нравственным смыслом, превращающим факт ее осознания в веду­щий нравственный мотив поведения, а также допуска­ющим практический выход человека в космос,— пре­имущественно русское явление. Это объясняется сис­темой представлений, созданных благодаря влиянию ортодоксальной православной христианской доктрины, хотя, конечно, не весь космизм имеет религиозную направленность. Вл. Лосский отмечает близость эволю­ционных идей, высказанных В. Соловьевым, О. Контом, Н. Федоровым, С. Булгаковым, характерной для Восточ­ной церкви идее обожения космоса*, предполагающей переход последнего от неустойчивого, хаотического состояния к совершенной организации, наполненной божественной любовью, преобразованной под влияни­ем божественных энергий. Всякая тварь, согласно этим представлениям, стремится к движению от неполной благодати к состоянию обожения, «ибо тварь уже в своем первозданном состоянии была разлучена с Бо­гом, так как обожение, соединение с Богом было ее целью, ее конечным завершением»**. Этот процесс, согласно ортодоксальным христианским воззрениям, мог бы совершаться в раю. Но на его пути встал пер­вородный грех, что усложнило эволюцию всего космо­са. Для выправления пути человека к Богу потребова­лась жертва Христа. Но человек не может ограничить­ся пассивным принятием этой жертвы. Он, виновный в искажении собственной природы и в нарушении нормальной эволюции всего космоса, включается в работу по преобразованию последнего, ощущает забо­ту о всякой твари. «Ощущение «космического»,— от­мечает Вл. Лосский,— никогда не было чуждо духовно­му аспекту Восточной Церкви. Оно выражается как в богословии, так и в литургической поэзии, в иконогра­фии, а может быть, главным образом в аскетических творениях учителей духовной жизни: «Что такое серд­це милующее?» — спрашивает себя св. Исаак Сирин и отвечает: «Возгорание сердца у человека о всем тво­рении, о людях, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари»***.Таким образом, ясно, что «на пути сво­его соединения с Богом человек не отстраняет от себя тварного, но собирает в своей любви весь раздроблен­ный грехом космос, чтобы был он в конце преображен благодатью»****. Нет необходимости доказывать, насколь­ко эти идеи близки ряду положений эволюционной эти­ки, особенно тем течениям, в которых человек как венец эволюции рассматривается в качестве силы, закономер­но управляющей природными процессами.

* См.: Лосский Вл. Очерк мистического богословия Восточной церкви // Мистическое богословие.— Киев, 1991.— С. 167.

** Лосский Вл. Очерк мистического богословия Восточной церк­ви // Мистическое богословие.— Киев, 1991.— С.159.

*** Там же.— С. 166.

**** Там же.—С. 166-167.

Широкую известность в рамках данного направ­ления получил русский философ Н.Ф. Федоров, отстаивающий возможность воскрешения мертвых путем духовной концентрации, так что сын за счет духовного сосредоточения воскрешает своего отца, этот отец — своего и т. д. Федоров также отстаивал идею «истори­ческого кладбища» как места сохранения останков, полагая, что создание обстановки «музея древностей» помогает человеку концентрироваться. Но основные нравственные вопросы возникают для Федорова не в связи с самим воскрешением, а в связи с тем, ради чего следует его осуществлять (или искать возможность его осуществления). Преодоление смерти является у Фе­дорова условием остановки истории, что представля­ется ему необходимым для обретения высшего смысла бытия, так как в совершающейся истории настоящее обязательно приносится в жертву будущему. Выход в космос при этом оказывается необходимым в связи с тем, что без достижения его совершенного состояния история, само собой разумеется, не может быть завер­шена. «Отказавшись от обладания небесным простран­ством,— говорит Н.Ф.Федоров,— мы должны будем и отказаться... от нравственного существования челове­чества, от безусловной нравственности, т. е. «души»*. Эволюционные идеи восприняты здесь именно в смыс­ле завершения эволюции. Что же может представлять из себя отвечающая этому завершению, наполненная высшим нравственным смыслом душа, остается боль­шим вопросом? Ведь эмоциональная, да и интеллекту­альная жизнь души возможна только в динамике. Ди­намика же несовместима с завершением. Философию Федорова обычно называют религиозным космизмом. В определенной степени сюда же могут быть отнесены такие мыслители, как Тейяр-де-Шарден, Вл. Соловьев. Были предложены также эстетические основания космической философии, согласно которым мир неиз­бежно приходит к прекрасному целому, в котором гар­монически сочетаются все отдельные компоненты. По существу это — возрождение древнего взгляда о кос­мосе как упорядочивающем начале, которое противо­стоит хаосу. Выраженные в художественной форме у В.Ф. Одоевского, А.В. Сухово-Кобылина названные идеи предстают в плане поиска смысла истории, который обнаруживается в упорядочивающей земное бы­тие и небесное пространство деятельности человека.

* Федоров Н.Ф. Соч.— М., 1982.— С. 361.

Естественно-научный космизм представлен фило­софией К.Э. Циолковского, А.Л. Чижевского, В.И. Вер­надского. Идея несовершенства земного бытия полу­чает в естественно-научном космизме развитие в плане утверждения необходимости и разработки конкретных средств управления земной эволюцией с позиций упо­рядочивания всего универсума, превращения его в сферу разума.

Поэтому Вернадский разрабатывал свое знамени­тое учение о ноосфере, в которой разум организует все околоземное пространство, полностью гармонизирует отношения общества и природы. Он полагал, что жизнь существует вечно. Она появляется на Земле тогда, ког­да для этого создаются подходящие условия. Все про­странство заполнено излучением. Вещество биосферы концентрирует энергию космического излучения и равномерно ее распределяет. В этическом плане жизнь поэтому в принципе невозможна без кооперации. Но развивающийся разум доходит до этого не сразу, а лишь в ходе определенной эволюции. В итоге этой эволюции он становится организующей силой плане­тарного и даже вселенского масштаба. Для перехода к ноосфере требуются три условия: вселенскость, един­ство человечества, усиление роли народных масс в общественной жизни. Ноосфера затем переходит в космосферу, что означает достижение еще большей упорядоченности в отношении человека и природы. Важным достижением человечества на этом пути яв­ляется переход от гетеротрофного производства про­дуктов питания к автотрофному, что Вернадский свя­зывал с производством искусственного белка. Переход к автотрофному типу производства позволит избежать уничтожения себе подобных для поддержания жизни, в результате чего осуществится великий нравственный идеал. Человек перестает насиловать свою природу сознанием того, что он уничтожает себе подобных.

Чижевский интересуется влиянием активности Солнца на глобальные изменения климата и другие события земной истории. Цель опять же заключается в том, чтобы поставить подобные явления под контроль набирающего мощь человеческого разума.

Циолковский прорабатывает очень конкретные вопросы создания ракетной техники, думая, однако, о ракете, прежде всего, как о средстве распростране­ния разума от одной планеты к другой. Среди естественно-научных космистов концепция Циолковско­го в философском плане, пожалуй, наиболее интерес­на. Он строит монистическую концепцию вокруг идеи атома водорода как элементарного бессмертного су­щества. «Живое существо,— полагает Циолковский,— есть только союз других существ, более простых, на­пример, клеточек. И клеточка только союз сложных... материй; и всякая материя есть союз из металлов, газов и жидкостей. И эти последние — союз водород­ных атомов. А водородный атом — союз неизвестных элементов природы. Где же истинное начало жизни? Где первобытный гражданин вселенной? Конечно, это атом»*. Атом водорода, согласно представлениям Циолковского, определяет всеобщую чувствитель­ность материи и даже ее способность к нравствен­ным характеристикам.

* Циолковский К.Э. Научная этика.— Калуга, 1930.— С. 27.

Роль разума во вселенной проявляется в устра­нении зла. Одной из главных причин несовершен­ства во вселенной, по мысли Циолковского, является автогония, т. е. самозарождение жизни. Разум ставит процесс распространения жизни под свой контроль. Способные ко злу лишаются права производства по­томства. «Сознательные существа», каких среди ра­зумных меньшинство, должны взять на себя труд по «исправлению» человеческой природы. Поэтому все, уклоняющееся ко злу, оставляется без потомства. Это своего рода «суд не страшный, а милостивый для несовершенных», ведь после их естественного уми­рания без потомства, они впоследствии вновь ожи­вают для лучшей жизни. Устраняя несовершенную жизнь на некоторых планетах, совершенные будут заселять их своим зрелым родом. «Разум и могуще­ство высших существ, зародившихся на высших пла­нетах, ликвидирует зачаточную жизнь на иных пла­нетах и заселяют их своим потомством»*.

* Циолковский К.Э. Воля Вселенной. Неизвестные разумные силы.— Калуга, 1928.— С. 5.

Таким образом, разум отбирает совершенные фор­мы жизни, устраняя несовершенные. Это в конце кон­цов приведет к преобразованию самого первичного носителя жизни. Он окажется неспособным источать импульсы несовершенного существования. В конце концов во вселенной установится новая мораль, насту­пит состояние всеобщего счастья.

В работе «Любовь к самому себе, или истинное себялюбие» Циолковский формулирует несколько нрав­ственных императивов: «делающий добро другим дела­ет его себе»; «делая зло другим, человек причиняет зло самому себе»; «не должно быть никаких страданий ни на Земле ни на других планетах, ни вообще в космосе».

Идея связи человека с космосом, представление о неуничтожимости жизни, ее вечности как космическо­го феномена, позволяет человеку объединять смысл своей преобразовательной деятельности с деятельнос­тью вселенского разума или высших сил иного поряд­ка (энергетических, негэнтропийных). В плане инди­видуальной мотивации это имеет огромное значение, так как позволяет найти определенный смысл объеди­нения своего бытия с бытием более общего целого: в пределе — бытием космоса как пронизанного разумом образования. При этом устраняется такой антропоцен­тризм, под который подводится элементарная основа, например идея спасения, как эгоистическое желание бесконечного продолжения своей собственной жизни.

Однако метод рассуждения космистов является исключительно системным. Он не оставляет места пред­ставлению о мире как о хаосе. Поэтому принижается роль случайности, а значит, и сужается поле для само­стоятельного нравственного выбора, производимого каждой отдельной личностью в конкретных обстоятель­ствах жизни. Случайность здесь, так же как и в гегелев­ской диалектике, может рассматриваться лишь как форма проявления необходимости. Современная же философская теория все более рассматривает случай­ные и необходимые факторы как кооперирующиеся друг с другом на равных. В нравственном плане это гораздо более привлекательно, так как иной взгляд закономерно формирует позицию, стремящуюся уничтожить случай­ность. Но такое уничтожение будет означать и уничтожение индивидуальности, подчинение человека не им выработанным, незыблемым правилам жизни, по суще­ству ликвидирующим свободу, а следовательно, и огра­ничивающим творческое самовыражение личности.

Индивидуальная ответственность в такой концеп­ции подменяется коллективной. Но остается непонят­ной, кто конкретно будет говорить от имени вселенс­кого разума, кто будет принимать окончательные ре­шения. Коллективная анонимная ответственность, в действительности, является очень опасной, так как от­дельные индивидуальные решения получают в ней форму «сакрального» одобрения и воспринимаются как безусловно верные. Кроме того, слишком большое упо­вание на разум может быть так же опасно, как и его недооценка, ведь не следует забывать, что реально принимающий решения разум ограничен, это отнюдь не всевидящий и всезнающий божественный разум. Стихия эволюционного, исторического развития опи­рается на такие законы, которые способствуют отбору практически целесообразных, жизнеспособных форм вне контроля разума, и это является сдерживающим механизмом против ошибок самого разума. Высокоор­ганизованный разум поэтому не должен стремиться ограничить существующее в природе и обществе мно­гообразие, подвести все под единый стандарт совер­шенства. В этом отношении зловеще и неверно выгля­дят призывы Циолковского организовать контроль высшего разума над низшим, допускающий уничтоже­ние низших цивилизаций, или утверждение Тейяра-де-Шардена о необходимости тотального общественного контроля над процессами деторождения в целях пре­дотвращения ухудшения генофонда*.