Христианская церковь и христианские добродетели в нравственной и политической жизни средневекового общества

Жизнь средневекового христианского мира, конеч­но, невозможно представить без истории церкви, пре­вращавшейся по мере развития средневекового обще­ства во все более мощную политическую организацию. Роль церкви как хозяйственного и политического ру­ководителя проявилась сразу же после варварских завоеваний. «В хаосе варварских нашествий епископы и монахи, св. Северин например, стали универсаль­ными руководителями разваливающегося общества: к своей религиозной роли они прибавили политическую, вступая в переговоры с варварами, хозяйственную, распределяя продовольствие и милостыню, соци­альную, защищая слабых от могущественных, и даже военную, организуя сопротивление или борясь «духов­ным оружием», когда нет оружия материального. Си­лой обстоятельств они пришли к клерикализму, сме­шению полномочий»*.

* Ле Гофф Ж. Указ, соч.— С. 37.

Усиление политической роли церкви и возникнове­ние весьма своеобразной взаимозависимости между папами и королями в истории средневекового Запада определяется необходимостью сохранения некоторой социальной стабильности при условиях постоянных завоеваний, перекраивающих территорию. Дело в том, что во время завоеваний личная собственность прямо не экспроприировалась. Изменялись лишь отношения соподчинения, касающиеся прежде всего крупных зе­мельных собственников. Малочисленные варвары про­сто не могли организовать какой-либо собственный эффективный контроль над производством, предложив принципиально отличную от существующей форму соб­ственности или перераспределив имеющееся богатство. Гарантом сохранения собственности могла выступать в таких условиях только вселенская церковь, не знающая границ. Это, по-видимому, понимали и варварские ко­роли, стремящиеся использовать силу церкви в своих интересах, т. е. как силу, способную помочь удержать контроль над возможно большей территорией. Стремле­ние же к захвату огромных территорий, думается, опре­делялось факторами чисто психологическими. С этим связывалось представление о могуществе. В действи­тельности же при разумном хозяйстве с меньших тер­риторий можно было бы получить, гораздо большую выгоду в смысле экономической прибыли.

В 754 г. опираясь на фальсифицированный в пап­ской канцелярии документ, франкский король Мартела Пипин Короткий признал за римским понтификом светскую власть над частью Италии вокруг Рима. Воз­никло папское государство (патримоний св. Петра). В том же году папа официально признал за Пипином титул короля.

В результате этого каролингская монархия за пол­века объединила под своим господством большие тер­ритории и провозгласила восстановление Западной империи под именем Священная Римская империя германской нации. (Основана германским королем Отоном I и фактически существовала с 962 по 1648 г. В годы расцвета она включала часть Италии, Чехию, Бургундию, Нидерланды, швейцарские земли).

Усиления роли церкви сопровождалось возникно­вением любопытной политической организации, при которой происходило взаимопроникновение светской и церковной власти: короли председательствовали на цер­ковных соборах, епископы же освящали власть коро­лей. Эта взаимная зависимость долгое время ограничи­вала националистические тенденции, проявлявшиеся в европейском развитии и превращала Европу в единый, хотя и разделенный на разные страны организм, в ко­тором люди, объединенные единой идеологией, имели большие возможности для перемещения, пользовались определенной защитой, находясь в разных регионах, что облегчало развитие торговли и культурной жизни.

Более того, я полагаю, что именно благодаря вли­янию католической церкви возник институт конститу­ционной монархии, в основе которого лежит идея о том, что сам монарх не обладает безграничной властью, что его действия находятся под контролем высших чинов церкви и ее главы — римского папы. После усиления национальных государств функции духовного внешне­го контроля в значительной степени были перемеще­ны на национальные конституции.

Католическая церковь, несомненно, обладала оп­ределенной наднациональной властью и претендовала на собственную роль в обустройстве земного мира. Для восточной церкви, как уже говорилось, наоборот, была характерна позиция, согласно которой именно царь, правитель соединяет небесный и земной миры. Это, естественно, не способствовало формированию консти­туционных монархий, а духовно поддерживало режим абсолютной царской власти.

Но развитие отношений папской и королевской власти не было мирным. Усиление светской власти, связанное с развитием национальных монархий, при­вело к крупным конфликтам. Впервые это явно про­явилось при Фридрихе II — германском короле и им­ператоре Священной Римской империи. Фридрих II (просто однофамилец известного прусского короля про­светителя), весьма образованный, воспитанный в куль­турной среде королевства двух Сицилии, пытался под­чинить своей власти всю Италию. Папы воевали за сохранение светской власти над территорией, якобы отданной им согласно «дару Константина». Эта борьба закончилась поражением Фридриха, низложенного и отлученного от церкви на Лионском соборе 1245 г. Но против светской власти пап выступили короли новых мощных национальных держав, прежде всего — Фран­ции. Конфликт французского короля Филиппа Краси­вого с папой Бонифацием привел к своеобразному «пленению» папства в Авиньоне в 1305— 1376 гг. Сам Бонифаций, готовившийся отлучить короля от церкви, умер вскоре после того, как выступавший в составе вооруженных сил короля рыцарь Шарра Колонна дал ему пощечину рыцарской перчаткой. Папство, однако, выстояло в условиях авиньонского пленения и даже ук­репило свое духовное и политическое влияние, превра­тившись в реальную наднациональную власть.

В целом можно сказать, что христианская идеоло­гия и церковная организация сыграли важную роль в социальном и экономическом развитии общества сред­невекового Запада. На базе идеалов христианской религии были сформулированы щадящие правила ве­дения войны. Они обеспечивали защиту клирикам, женщинам, детям, крестьянам, купцам и иногда рабоче­му скоту. Эта защита гарантировалась клятвой воинов. Первое постановление, призванное уважать Божий мир, было вынесено синодом в Шарру в 989 г. Несмотря на непрекращающиеся военные конфликты, христианский мир все-таки развивался как единое целое.

Нельзя отрицать и духовное единение людей на базе наднациональной христианской церкви, культур­ное развитие, обеспеченное в результате связанного с разработкой христианской доктрины интереса к гре­ческой философии. Христианская церковь реально способствовала распространению знания, за счет под­держки развития университетов, создания библиотек в крупных монастырях.

Другой важной страницей, показывающей влияние церкви на жизнь средневекового общества, может быть история монашества.

Различается восточное (черное монашество) и за­падное (белое). Восточные монахи предстают как люди, целиком посвятившие себя Богу и вмешивающиеся в мирские дела в ограниченной степени, в основном в плане осуществления благотворительности. Такова по крайней мере была исходная идея, хотя, конечно, на практике монастыри, даже на Востоке, например в России, играли очень значительную политическую роль в силу своего духовного авторитета. Западное, так называемое белое монашество, с самого начала выступало в качестве такого религиоз­ного движения, которое ставило задачи выполнения определенных функций социальной, светской жизни. Это давало католической церкви возможность более непосредственно участвовать в исполнении разнооб­разных социальных функций, по сравнению с восточ­ной ортодоксальной христианской церковью, что в общем-то оказалось исторически перспективным.

Первоначально монашеский образ жизни склады­вался в Египте и Палестине во время гонений на пер­вых христиан (III —IV вв.). Монахи называли себя ана­хоретами, что означает — одинокие. Сначала они, дей­ствительно, удалялись в пустыни и проводили время в одиноких жилищах. Основная нравственная идея это­го заключалась в том, чтобы (кроме свободы от пресле­дований) освободить себя от всякой мирской суеты, полностью посвятить себя Богу. В дальнейшем служи­тели церкви стали говорить, что смысл монашеского подвига, в частности, смысл отдельных наиболее силь­ных проявлений смирения (отшельничество), заключа­ется в нравственном очищении, приобретении особого опыта, который в какой-то мере может быть затем передан обычным людям в виде советов.

Основателем монашества считается Антоний Ве­ликий (251-356). Он провел 20 лет в одиночестве в развалинах старой крепости на берегу Нила. Затем из людей, начавших часто посещать его и считавших себя его учениками, организовалась первая монашеская община (305 г.). Еще раньше Антония начал подвижни­ческую жизнь Павел Фивский. Вокруг него, однако, не образовалось никакой общины. В 312 г. Антоний удалил­ся от возникшей в месте его жизни общины и жил в пустыне, где встречался с Павлом Фивским, который до этой встречи не видел с момента своего удаления ни одного человеческого лица. Антоний организовал так называемое отшельническое иночество. Более крупное совместное поселение монахов — иночество общежи­тельное — основал Пахомий Великий (292-348). Он на­писал первый монастырский устав. Одним из главных монашеских обетов Пахомий утверждал нестяжатель­ство. Монахи не должны были приносить в монастырь никакого имущества, результаты их работы принадлежали всей общине. Большим преступлением считалось, если кто-то из братии сберегал у себя в келье хотя бы немного денег. В XV —XVI вв. в истории русского мо­нашества возник длительный спор между теми, кто придерживался принципа нестяжательства, и теми, кто, наоборот, выступал за монастырскую собствен­ность. Идеологом нестяжателей был Нил Сорский. Он считал, что монашеская миссия в отношении мирян заключается в утешении словом божьим. Поэтому мо­настыри не должны приобретать собственность. Инок должен жить плодами рук своих и даже подаяние принимать только в исключительных случаях. Идеолог другого направления — Иосиф Волоцкий полагал, что монастыри должны иметь собственность и стремиться к ее увеличению, так как для совершения благотвори­тельных дел нужно иметь средства. В конце концов победило именно это направление.

История западного монашества начинается с орде­на Св. Бенедикта, возникшего в 530 г. Западные мона­шеские организации — рыцарские ордена — возника­ют в виде реакции определенных церковных кругов на втягивание церкви в коммерческую и политическую де­ятельности. Девизом этих орденов первоначально был призыв к евангельской простоте. Но западное монаше­ство не устранилось от мирской жизни, а, наоборот, приняло в ней активное и весьма своеобразное участие.

Цели деятельности рыцарских монашеских органи­заций различались. Были нищенствующие ордена фран­цисканцев и доминиканцев, ставившие своей целью доказать возможность жизни в простоте, не заботясь о приобретении богатств на земле. Они жили сбором подаяния. Как остроумно заметил Эразм Роттердамский в своем знаменитом памфлете «Похвала глупости», эти монахи суетятся у паперти церквей, с большим провор­ством оттесняя настоящих нуждающихся (эти ордена в то же время ведали инквизицией). Были ордена, ставя­щие целью благотворительность, например, госпиталь­еры. Некоторые ордена, проповедуя ручной труд, обра­щались к новым видам хозяйственной деятельности, вводили трехпольный севооборот, совершенствовали орудия труда. Это было продолжением традиции, заложенной бенедиктинцами. Особое развитие ордена по­лучили во время крестовых походов. Мирные госпитальеры превратились в связи с выполнением высокой миссии освобождения храма Господня в безжалостных воинов, покорителей мусульманского мира. Воинствен­ными монахами были тевтонцы, мальтийцы. Но среди рыцарских орденов были и совершенно удивительные интерпретации христианской религии. Например, тру­бадуры проповедовали любовь к прекрасной даме как развитие одного из проявлений христианской любви. Католическая церковь на удивление просто, а точнее с большой прозорливостью, поощряла деятельность мо­нашеских орденов, утверждала их уставы, освящала храмы. В целом западное монашество внесло большое разнообразие в христианскую религиозную жизнь и подготовило в самом христианстве (в католицизме) инновационные тенденции. На базе белого монашества возникло новое рыцарство. Воинская доблесть снова ста­ла добродетелью. Теперь уже освященной христианской церковью, несмотря на ярко выраженную в Нагорной проповеди доктрину ненасилия.