Ансильон 2 страница

______________________

* Ibid. S. 214-220.

______________________

Эти возражения Круга очевидно не что иное, как старая, подогретая теория договора, смягченная в своих последствиях, но в сущности страдающая теми же недостатками. Несправедливо, что человек может приобрести власть над другими людьми, которые от него не родились, не иначе как в силу свободного договора. Если государство, по верному замечанию Ансильона, составляет необходимое требование человеческого духа, то подчинение государственной власти есть не только право, но и обязанность.

Человек рождается членом государства, следовательно, подчиненным власти, так же, как он рождается членом семьи. В теории договора верно то, что по идее государства власть должна покоиться не на одной только фактической силе, но и на добровольном признании, по крайней мере, большинства граждан. Государство, в идее, есть союз свободных людей, а не рабов. Но между добровольным признанием фактически установившейся власти и договором - огромная разница. Договор есть выражение свободной воли лиц ничем не связанных, которые сами определяют условия своих взаимных отношений. В признании же власти господствует идея обязанности; оно совершается во имя требований общего блага. Меньшинство должно подчиняться здесь большинству. Это признание может даже вовсе не быть явно выраженным; как признает и сам Круг, достаточно молчаливого подчинения. А потому невозможно видеть в этом согласии акт перенесения власти и выводить отсюда, что первоначально эта власть лежала в народе. Фактически установившаяся власть есть уже власть; признание подчиненных дает ей новою силу, но не создает ее, ибо она уже существует. Подчиненные не могут ее переносить, ибо ее у них нет. Власть есть господство, а не свобода. Она принадлежит целому над частями, а никак не рассеянным единицам, которые, напротив, обязаны подчиняться целому. Она может принадлежать и народу, но для этого необходимо, чтобы народ составлял уже одно целое, то есть чтобы в нем была уже установленная власть. Когда Ансильон говорит, что народ создается верховною властью, то это справедливо в том смысле, что силою власти рассеянные единицы сплачиваются в одно тело. Возражения Круга против этого положения основаны на смешении двух различных значений слова народ - юридического и физиологического. Существование этого различия явствует из того, что разные народности могут составлять одно государство, следовательно, один народ в юридическом смысле, и наоборот, одна и та же народность может входить в состав нескольких государств. Физиологическое единство еще не влечет за собою единства юридического. Последнее установляется именно тем, что толпа подчиняется единой власти, которая связывает ее в одно целое. Каким образом установляется эта власть, свободною ли волею народа, насилием одних над другими или, наконец, внешним завоеванием, это - вопрос фактический. Во всех этих случаях власть может быть правомерною, если она соединяет в себе все требования государственной жизни, то есть если она соответствует идее государства. Тогда признание ее становится обязанностью. Дело в том, что государство не есть чисто юридическое установление; оно слагается из разных элементов. Свобода и вытекающее из нее личное право составляют один из них, но, как мы уже не раз имели случай заметить, это не только не единственный, но и не главный, а напротив, по существу своему, подчиненный, ибо личная свобода подчиняется требованиям целого. Поэтому свобода не есть источник власти, а может только при случае быть ее органом и представителем.

Дальнейшие возражения Круга касаются главным образом способов введения конституций. С учением Ансильона о смешанных правлениях он вполне согласен. Только взгляд на значение дворянства кажется ему преувеличенным. Он отвергает неотчуждаемость дворянских имений и находит полезным рядом с наследственным дворянством поставить и дворянство, приобретаемое заслугами*. Что же касается до теории постепенного развития учреждений, то об этом, говорит Круг, можно многое сказать. Ансильон дает слишком обширное место охранительным началам и привязанности к старине, когда он утверждает в виде общего правила, что в старом доме, даже неправильном, лучше жить, нежели в новом. Если старый дом совсем обветшал и грозит падением, неужели мы станем ожидать, чтобы он обрушился на голову жителей? Не лучше ли заранее приготовить себе новое жилище? При этом, конечно, придется составить план; придется прибегнуть к тому, что в насмешку называют бумажными конституциями, хотя нередко эти бумажные конституции могут быть гораздо лучше небумажных. Придется руководствоваться и теориею, что опять гораздо лучше, нежели следовать слепой практике. Правильная теория сама не что иное, как возведенная в сознание практика. Такая теория говорит нам, что в государственной жизни иногда бывают необходимы глубокие преобразования, равносильные переворотам, ибо они установляют новый порядок вещей. Если же мы станем медлить с этими преобразованиями, то вместо сознательной деятельности явятся на сцену слепые, инстинктивные влечения народа, и тогда могут произойти катастрофы, в которых погибнет многое хорошее, что следовало бы удержать. Поэтому Ансильон совершенно прав, когда он говорит, что в каждом государстве должны действовать и охранительное начало, и прогрессивное; но он не прав, когда он утверждает, что эти начала всегда должны находиться в равновесии, ибо в результате вышел бы только нуль. Есть времена, когда охранительное начало должно перевешивать, например, вслед за введением нового порядка вещей; но есть другие, в которых требуется обновление, именно когда старое уже отжило свой век. Это не значит разом дать органическому существу новое тело или вдохнуть в человека новое я, оторвав его от всего прошедшего. И отдельный человек возрождается к новой жизни, как свидетельствует Писание; точно то же может быть и с государством. Этим не нарушается и закон постепенности, ибо этот закон не определяет, как быстро или медленно должны совершаться преобразования и много или мало следует из старого пожертвовать новому. Все здесь зависит от политической мудрости, которая не довольствуется общими соображениями, а принимает во внимание настоящее положение дела. Наконец, нет причины пренебрегать и опытом других народов. То, что Ансильон говорит об английской конституции, превосходно; но он идет слишком далеко, когда он отрицает возможность перенести на другой народ даже какую-либо часть английской конституции на том основании, что целое приспособлено только к характеру и положению англичан. История доказывает, что государства с успехом заимствовали друг у друга известные учреждения. Народы в своем развитии проходят через сходные положения и обстоятельства, а чем более они приходят в соприкосновение друг с другом, тем более они имеют между собою общего. Здравый смысл, конечно, не позволяет переносить чужие учреждения совершенно в том же виде, как они существуют на родине, но ничто не мешает приноравливать их к новым условиям. Так, во Франции есть две палаты, но не такие, как в Англии. Если и в Пруссии учредятся две палаты, то и они будут иметь свои особенности**.

______________________

* Ibid. S. 221-223.
** Ibid. S. 223-229.

______________________

Круг соглашается и с суждениями Ансильона о Французской революции, но делает при этом ту существенную оговорку, что за всеми ужасами революции не следует забывать одушевлявшую ее идею, около которой все вертелось, именно идею свободного политического устройства, обеспечивающего права народа. Осуществление этой идеи не удалось главным образом вследствие испорченности французского общества, развращенного материалистическою философиею XVIII века; но из этого не следует еще, чтобы вообще введение новой конституции было невозможно. Нет причины, почему бы народ, достигший до такой степени зрелости, что ему становится тесно и душно под неограниченным правлением, не мог бы получить представительного устройства, наравне с соседями, стоящими на одинаковой с ним степени развития, с теми притом видоизменениями, которые требуются его положением. И когда сами князья признают эту потребность народа и сами вводят новые учреждения, то это лучшее, чего можно желать. Юридические требования совпадают тут с общественными*.

______________________

* Ibid. S. 229-232.

______________________

Все эти возражения Круга нельзя не признать вполне основательными. Они делают честь как его уму, так и его таланту.

В брошюре, к которой была приложена эта критика, Круг излагает те требования, которые современные образованные европейские народы, в особенности немецкого племени, вправе предъявлять своим князьям. Первое требование состоит в водворении правомерных учреждений (rechtliche Verfassungen). В настоящее время, говорит Круг, все образованные люди согласны в том, что человек по природе своей - разумное и свободное существо; что ему как таковому принадлежат известные права, которые в общественном союзе могут быть ограничены, но не уничтожены; что в особенности государство призвано к тому, чтобы определить их законом и крепко их охранять, вследствие чего оно должно покоиться на твердом основании правомерного устройства. Но правомерного устройства нет там, где верховная власть может неограниченно распоряжаться жизнью, свободою и собственностью подданных. Здесь граждане нисходят на степень бесправных существ, как стадо животных. Правомерное государственное устройство существует только там, где верховная власть ограничена в своих действиях, где народные представители совокупно с князем решают все, что касается прав и благосостояния народа, где суд отправляется во имя и под надзором князя, но на основании признанных народом законов и через независимые органы, где, наконец, первые слуги короля ответственны за данные ему советы. Низвергнув, совокупно с законными князьями, того человека, который с неограниченною властью господствовал над Европою, народы вправе требовать политического устройства, которое открывало бы свободное поприще всем человеческим силам и давало гражданам деятельное участие в общественных делах. И сами князья признали это требование законным, обещав введение повсюду земских чинов (Landstande) как истинных представителей народа*.

______________________

* Ibid. S. 178-181.

______________________

Второе требование состоит в полной свободе вероисповеданий. Из всех несправедливостей, которые совершались на земле, стеснение совести - величайшее и самое гнетущее, ибо оно поражает человека в его внутреннем существе, в том чувстве, которое из всех самое благородное и возвышенное, ибо оно относится к самому высшему и святому, что может постигнуть человеческий дух. Эта свобода требуется не только для христианских сект, но и для всех, в особенности для угнетенных ныне евреев. Она должна состоять не только в свободном отправлении богослужения, но и в полноте гражданских прав, ибо умаление какого-либо гражданского права единственно за исповедание или неисповедание известной религии - не что иное, как наказание, наложенное на гражданина за то, что он поклоняется Божеству не так, как хочет владычествующая религиозная партия. Ограничение этого правила можно допустить единственно для тех сект, которые имеют какой-либо интерес, прямо противоположный общественному благу, или уклоняются от исполнения каких-либо гражданских обязанностей*.

______________________

* Ibid. S. 182-185.

______________________

Со свободою вероисповедания тесно связана, в-третьих, свобода мыслей, или, лучше сказать, свобода речи и печати. Не требуется свобода неограниченная. Возмутительные воззвания и клеветы должны подлежать ответственности и наказанию. Но затем, всякий гражданин должен иметь право свободно высказывать свои мысли обо всех предметах науки, искусства, государства и церкви. При столкновении мнений, все, что здесь может быть вредного, исчезнет само собою. Гораздо опаснее подчинение человеческого духа личному произволу. Только страх, возбуждаемый в правительствах общественным мнением, заставлял доселе подавлять свободное движение мысли. Такой порядок приличен деспотизму. В правомерном же государственном устройстве свобода печати и общественное мнение составляют необходимые элементы. Они нужны не только для поддержания учреждений, но и для того, чтобы раскрывать князьям истинные нужды народа, устранять всякие вредные меры и вообще возвышать могущество и процветание государства. Это доказывается примером Англии*.

______________________

* Ibid. S. 185-188.

______________________

Свобода мысли принесет, однако, мало пользы, если правительство не будет, в-четвертых, заботиться об улучшении и расширении существующих учебных заведений. В них необходимо вдохнуть новую жизнь, соединив классическое образование с общечеловеческим и гражданским. Кроме развития души, надобно иметь в виду и развитие тела, так чтобы юноши могли сделаться полезными гражданами и мужественными защитниками отечества. Последнее достигается также, в-пятых, преобразованием военного устройства. Основанием государственной безопасности должно быть не постоянное войско, а совокупность лежащих в народе военных сил. Для этого необходима система защиты, основанная на всеобщей участи народа. Всякий гражданин должен быть воином, приготовляясь к этому с малолетства и по достижении известного возраста вступая в ополчение. Это одно, что может обеспечить самостоятельность государства*.

______________________

* Ibid. S. 188-192.

______________________

Затем, в-шестых, народы могут требовать от князей содействия искреннему примирению различных общественных классов или состояний. Главные из них два: дворянство и горожане. Естественное основание различия состояний заключается в том, что хотя природа и создала людей с равными зачатками развития, но некоторые из них возвышаются над другими способностями, имуществом, делами. Через это они приобретают высшее общественное положение, которое передается потомкам. Уничтожить этот класс, как сделала Французская революция, - значит отрезать существенный член от органического тела. Это столь же нелепо, как и попытка создать новое дворянство по примеру Наполеона, ибо легче залечить рану, нежели на место отнятого члена приставить новый. Где дворянство есть, оно должно быть сохранено; но необходимо вместе с тем, чтобы оно изменялось сообразно с движением народной жизни. Нынешнее дворянство не то, что средневековое; оно подчинилось князьям наравне с остальными подданными. С своей стороны мещанство сделалось богаче, образованнее и получило больший вес в государстве. Для того чтобы дворянство сохранило свое высокое положение, оно должно к заслугам предков прибавить и свои. Кроме того, необходимо уничтожить те семена раздора, которые с течением времени закрались между этими двумя сословиями. Для этого представляются два средства: ограничение наследственного достоинства одними старшими сыновьями знатных родов и признание личного дворянского достоинства во всяком, кто оказывает отличные услуги государству. Через это уменьшится расстояние между сословиями и между ними образуется крепкая связь. Разумеется, необходимое для этого условие состоит в том, чтобы поприще государственной службы было равно открыто для всех*.

______________________

* Ibid. S. 192-196.

______________________

Наконец, ко всем предыдущим требованиям немецкий народ может прибавить то, которое ему всего нужнее, именно требование единства в разнообразии. Немецкий народ издавна распался на множество отдельных племен и государств, представляющих удивительное разнообразие нравов, законов и учреждений. Внести сюда некоторое единство составляет, может быть, одну из самых трудных задач политического искусства. Многие поэтому, отчаиваясь в ее разрешении, думают устранить зло подчинением всех единой власти. Но такая насильственная мера лишила бы Германию своего характера, своих особенностей, своего многостороннего образования и могла бы держаться только мечом. Не государственное единство потребно немецкому народу, а союзное единство, которое одно ему свойственно. Союзное же единство невозможно без главы союза. Поэтому необходимо восстановление императорской власти. Круг предлагает вручить ее Австрийскому Дому, которому она издавна принадлежала; прусского же короля сделать эрцканцлером, а возможные между ними столкновения разрушать союзным судом. К этому надобно прибавить введение однородных учреждений в союзных государствах, одинаковых мер, весов и монеты, уничтожение всяких застав и преград, наконец, содействие правительств к устранению всего чужеземного, вкравшегося в язык, в нравы, в одежду, в воспитание. Тогда, говорит Круг, самое пламенное желание немецкого народа, желание достигнуть истинного национального единства, сохранив свое разнообразие, перестанет принадлежать к области филантропических мечтаний и станет живою действительностью. Осуществление этой мысли, которая в темные времена нужды являлась зарею лучшего будущего и которая, внезапно прорвавшись, поборола общего врага, составляет священнейшее призвание всех князей и государственных людей Германии, искренно желающих добра своему отечеству*.

______________________

* Ibid. S. 196-200.

______________________

Таковы требования народов. С своей стороны князья могут требовать прежде всего доверия к их доброй воле и мудрости, затем терпения, так как нельзя всего сделать разом, наконец, привязанности к их лицу и семейству. Последнее требование может с полным правом быть предъявлено там, где княжеский дом сросся со всею историею народа, так что народная жизнь в своей совокупности составляет одно живое целое с жизнью этого дома. Народ, который самого себя честит в своем прирожденном князе, не откажет и его семейству в той привязанности, без которой общественная связь может легко разорваться, уступая место полному состоянию бесправия - величайшему злу для государства*.

______________________

* Ibid. S. 200-204.

______________________

В этих начертанных Кругом началах можно видеть программу либеральной партии в Германии, программу, которой полное осуществление предоставлено было нашему времени, разумеется, с теми видоизменениями, которые оказались необходимыми в силу обстоятельств. В эпоху, следовавшую за изгнанием французов, не могло еще быть речи о великонемецкой и малонемецкой партиях. Вместо междоусобной войны в виду имелось только дружное действие держав во имя блага единого отечества. Это был период идеализма, в котором писались программы; практические затруднения наступили впоследствии. Но источник движения лежал все-таки в идеальных требованиях того времени. Один идеализм может указывать цель; реализм дает только средства.

В другой брошюре, изданной в том же 1816 г. под заглавием "Представительная система" ("Das Reprasentativsystem"), Круг излагает существенный характер и устройство представительных учреждений. Он разделяет образы правления на автократические, или самодержавные, и синкретические, или смешанные, а с другой стороны - на монархию и полиархию. Последняя, в свою очередь, разделяется на аристократию и демократию. Как монархии, так и полиархии могут быть автократические и синкретические. Древние знали только первую форму. Самые их республики представляли неограниченное господство одного элемента, а там, где власть делилась между аристократиею и демократиею, мы видим только бесконечную борьбу*.

______________________

* Krug W. Т. Das Reprasentativsystem // Krug's gessamelt Schriften. Bd III. S. 281-283.

______________________

Истинно синкретические формы возникли из феодализма. Королевская власть была ограничена прежде всего дворянством, которое, подчиняясь королю, сохраняло, однако, свою самостоятельность и участвовало в важнейших правительственных решениях. Скоро к нему присоединилось духовенство и, наконец, города. Таким образом, значительная часть народа получила участие в верховной власти через право содействия в различных делах управления. Земские чины сделались представителями народа. Этому развитию синкретизма способствовало, с одной стороны, христианство, которое, проповедуя братство всех людей, возбудило в своих последователях сознание высшего человеческого достоинства, с другой стороны - просветленная христианством философия, которая разумными доводами доказала, что у граждан есть не только обязанности, но и неотчуждаемые права, данные им как бы самим Богом и столь же священные, как и права князей в отношении к народу. Вследствие этого автократическое начало потеряло свой вес в общественном мнении. Как скоро народы становятся совершеннолетними, ими нельзя уже управлять, как малолетними. Они не хотят подчиняться произволу лиц, которые, как бы они ни были высоко поставлены, все же остаются слабыми людьми. Горький опыт научил их, что не только злая, но и добрая воля при дурной обстановке может заблуждаться и наносить страшный вред. Поэтому они для охранения своих прав требуют гарантий, не временных только, а постоянных. Таковые могут дать лишь представительные учреждения, которые сделались ныне насущною потребностью всех народов, проникнутых новоевропейским, христианско-философским образованием. Этих учреждений не следует смешивать с демократиею, которая не что иное, как замаскированный автократизм, и притом самый страшный из всех. Французы впали в эту ошибку; потому-то революция и привела их к господству демагогов и, наконец, к деспотизму. Немцы же не предаются такого рода увлечениям, но спокойно ожидают от своих князей исполнения данного им обещания*.

______________________

* Ibid. S. 286-294.

______________________

Каково же должно быть устройство представительства? В нем можно различить две формы: математическую и динамическую. Первая основана на статистическом начале чистого количества: представительство определяется по числу душ. Невыгода этой системы состоит в том, что все голоса имеют здесь равный вес; ничтожный и недостойный человек пользуется точно таким же влиянием, как разумный и достойный. Здесь масса подавляет интеллигенцию. Вторая система, напротив, основана на политическом начале вескости: представительство распределяется между различными классами сообразно с их политическим значением и весом. Невыгода этой системы состоит в том, что разряды избирателей могут быть установлены произвольно; целые классы граждан могут быть исключены из представительства. Даже при самом рациональном устройстве общие схемы не могут вмещать в себе всего разнообразия жизни. Всегда встретятся лица, которые не найдут себе надлежащего места. Но эти недостатки далеко перевешиваются тем, что при сколько-нибудь разумной классификации интеллигенция получает решительный перевес над массою. Притом такое устройство всего ближе подходит к существующей в Германии организации земских чинов, а здравая политика всегда должна стремиться к тому, чтоб сохранить по возможности существующее, преобразуя его только там, где нужно, без всякого революционного насилия*.

______________________

* Ibid. S. 296-298.

______________________

Средневековое представительство не может, однако, остаться в прежнем виде. С тех пор в судьбе сословий произошли существенные перемены. Необходимо, прежде всего, дать некоторое участие в представительстве и крестьянскому сословию, которое вышло из крепостной зависимости и заключает в среде своей многих людей, способных обсуждать общественные вопросы. Затем значительная часть дворянских земель перешла в другие руки. Право представлять дворянское сословие должно быть распространено на всех владельцев рыцарских имений, ибо иначе дворянство, как по имуществу, так и по количеству членов, будет иметь значение, далеко не соответствующее его положению. Наконец, духовенство, которое в Средние века обладало обширными поместьями и было исключительным представителем образования, в обоих отношениях потеряло свое прежнее значение. К нему необходимо присоединить ученых. Из всех сословий только горожане остались без существенных изменений*.

______________________

* Ibid. S. 298-303.

______________________

Какого же рода устройство следует дать представительству земских чинов? Должно ли оно образовать одну палату или две? За две палаты говорит пример английской конституции. Но не все, что пригодно одному народу, может пригодиться и другому. В самой Англии польза, проистекающая от двух палат, не слишком велика. Опыт показывает, что почти все вопросы решаются нижнею палатою, которая имеет значительный перевес над верхнею. В Германии же нет аристократии с таким устройством, как в Англии, а потому и не видать, каким образом учреждение двух палат может быть здесь приложимо. Соединение же всех представителей в одной палате доставляет ту выгоду, что сословия не разрозниваются, как касты, но привыкают смотреть на себя как на членов единой семьи. При всестороннем обсуждении вопросов исчезают исключительно сословные точки зрения и общий интерес естественно получает перевес над частными*.

______________________

* Ibid. S. 305-306.

______________________

Наконец, самый существенный вопрос состоит в том, какими правами должны пользоваться представители? Если ограничить их одним совещанием, то представительство превращается в призрак. Правительство может делать все, что ему угодно, и государство, в сущности, остается автократическим. Но призрачные учреждения в политике всегда вредны. Кроме общего неудовольствия и разочарования, из этого ничего не может выйти. Если народные представители не должны оставаться простыми фигурантами, они должны быть облечены правами. Какие же это права? В исполнении и суде они, конечно, не могут принимать участия. Тут им принадлежит только право жалобы и прошения. Существенным их правом должно быть участие в законодательстве. Закон должен быть плодом свободного соглашения монарха и представителей, причем инициативу следует предоставить обеим сторонам. К законодательству относится и финансовая система. Народ нельзя облагать податьми без его согласия. А с правом согласия на подати связано и право контроля над приходами и расходами государства. Что касается до войны и мира, то здесь участие представительства может быть только косвенное. Решение этих вопросов должно быть предоставлено правительству*.

______________________

* Ibid. S. 307-317.

______________________

Таковы учреждения, которые Круг считал насущною потребностью своего отечества. Здесь общие либеральные начала более или менее удачно применяются к условиям времени и места.

Ратуя, таким образом, во имя либерализма, Круг естественно должен был вступить в борьбу с реакционным направлением. Учение Галлера в особенности сделалось предметом его нападений. В статье, вышедшей в 1817 г. под заглавием "Политическая наука, рассмотренная в процессе реставрации господ Галлера, Адама Мюллера и товарищи"*, он подверг это учение обстоятельному разбору.

______________________

* Krug W.Т. Die Staatswissenschaft im Restaurationsprozesse der Herren Haller, Adam Muller und Konsorten betrachten // Krug's gesammelt Schriften. Bd III.

______________________

Революция, конституция, реставрация, говорит Круг: таковы три главные направления нашего времени. Одни хотят низвергнуть все старое, чтобы на развалинах его воздвигнуть новое; другие, наоборот, пытаются совершившееся сделать как бы не совершившимся и возвратить мир на ту точку, на которой он стоял Бог знает сколько времени тому назад. Между теми и другими стоят конституционалисты, которые для властителей, равно как и для подвластных, требуют законных границ, внутри которых могли бы свободно двигаться силы, так чтобы права всех были обеспечены*.

______________________

* Ibid. S. 324.

______________________

Ко второму разряду принадлежит Галлер, один из главных корифеев реакции. Корень всего зла он видит в ложных учениях, распространившихся в последние двести лет в политической науке и приведших, наконец, к Французской революции. Как будто революции производятся теоретическими учениями; как будто несколько ложных выводов способны выбросить мир из колеи, в которой он движется! Наука сама - произведение жизни. Теория возводит в сознание то, что совершается на практике, и если она, в свою очередь, воздействует на жизнь, то она не может ее создать, так же как зеркало не создает света, который оно отражает. Прежде, нежели существовала политическая наука, были государства, была политическая жизнь. Не учения произвели Французскую революцию, а известное состояние общества. Первоначальная ее причина лежала в полной испорченности французского общества и в нестерпимом чувстве этой порчи. От этого она получила такой страшный оборот. Нужна была гроза, чтобы очистить воздух от испарений. И гроза действительно очистила воздух. Несмотря на все ужасы революции, нельзя не сознаться, что вышедший из нее порядок лучше прежнего, ибо высшая Мудрость умеет извлекать добро из самого зла, которое творится человеком. Французская революция была, следовательно, плодом жизни, а не новейших учений. Самые же учения, против которых ополчается Галлер, были плодом прежних революций. Если мы проследим их корни, то мы дойдем до Реформации, как справедливо замечает Адам Мюллер. Реформация потрясла слепую веру в религиозный авторитет, а вместе с тем и в авторитет гражданский. Испытывая основания церковной власти, человеческий разум естественно обратился и к испытанию основ государства. И тут он, отвергнув слепое подчинение, пришел к более либеральным началам. Но откуда произошла сама Реформация? История отвечает: от совершенной испорченности католической церкви и духовенства. Всеобщее сознание этой испорченности именно и дало Реформации неотразимую силу. Начало, следовательно, и здесь лежит в самой жизни. И это произошло не случайно. Слепая вера пригодна детскому возрасту, а потому должна исчезнуть с наступлением совершеннолетия. Давши человеку разум, Бог предназначил его к зрелости. Как скоро человек с развитием сознания задает себе вопрос "почему?", так он должен дать на него ответ, и нет власти в мире, которая была бы вправе ему это воспретить, ибо такова воля Божия*.