Ансильон 1 страница

Ансильон примыкает к исторической школе. Так же как последняя, он отправляется от данных отношений и держится теории органического развития, полагая целью государства охранение свободы и права. Но вместе с тем на него имело огромное влияние учение Монтескье. В своих исследованиях Ансильон поставил себе задачею не столько изучение истории или построение теории права, сколько определение условий правильного устройства и развития государств. В этом отношении Монтескье представлялся ему высшим образцом. Можно сказать, что все его политическое воззрение не что иное, как теория Монтескье, видоизмененная началом органического развития и приспособленная к идеям и потребностям XIX века.

Ансильон был одним из главных представителей умеренного либерализма первой четверти нынешнего столетия в Германии. Из многочисленных его произведений по части философии, истории и политики для нас имеют значение два: вышедшая в 1815 г. небольшая книжка "О верховенстве и государственных учреждениях" ("Ueber Souveranitat und Staatsverfassungen") и более обширное сочинение "О духе государственных учреждений" ("Ueber den Geist der Slaatsverfassungen"), изданное в 1825 г. Первая заключает в себе всю сущность его взглядов.

Ансильон начинает с опровержения теории договора, на которой философы XVIII века строили государство. Эта теория, говорит он, предполагает человека первоначально в так называемом состоянии природы, то есть чисто животной жизни. Но такое состояние противоречит человеческому естеству. Человек специфически отличается от животных. Это - не просто органическое существо, вечно остающееся на одной ступени, а разум, одаренный органами и имеющий способность к бесконечному совершенствованию. Нет такого состояния человека, которое бы преимущественно перед другими можно было назвать естественным. Всего естественнее для него то, что всего более подходит к его назначению. Предполагать же его первоначально в состоянии животном - значит отрицать в нем человечность. Человека с самого начала, как и впоследствии, можно представить только в состоянии общежития, ибо оно одно соответствует его природе*.

______________________

* Ancillon J.P.F. Ueber Souveranitat und Staatsverfassungen. S. 1-4.

______________________

Отсюда следует, что нет и так называемого естественного права. Есть только право, вытекающее из понятий, и право, вытекающее из фактов. Как скоро мы представляем себе человека, действующего во внешнем мире и находящегося в отношениях к другим людям, так из взаимодействия свободы вытекают и взаимные ограничения свободы, следовательно, права и соответствующие им обязанности. Но для того чтобы этот закон был сознан и перешел в действительность, необходимо, чтобы человек находился в состоянии общежития*.

______________________

* Ibid. S. 5-6.

______________________

Это состояние, развиваясь, принимает различные формы. Оно начинается с семейной жизни и через племя переходит в государство. Из этого, однако, не следует, что семейство составляет естественную, а государство искусственную форму общежития. Государство столь же необходимо вытекает из человеческой природы, как и семейство. Человек для того, чтобы сделаться вполне человеком, должен вступить в государство. Это не простая необходимость природы, а необходимая целесообразность разума, которая сознается человеком, как скоро он обдумывает свои отношения к другим. Поэтому нет нужды прибегать к вымышленному договору, чтобы объяснить правомерность государства. Такой договор не только не может быть указан в истории, но он противоречит человеческой природе, ибо он предполагает, что государство есть дело произвола, тогда как оно составляет первое и необходимое условие сохранения и развития разума и свободы. Как скоро мы умозрительно представляем себе цель человечества - всестороннее развитие человечности, так из этого вытекает необходимость гражданского порядка как правомерного принуждения для охранения внешней свободы, ибо это одно может содействовать развитию свободы внутренней. Или же гражданский порядок можно представить как сопоставление многих сил, которые, с одной стороны, противополагаясь друг другу, с другой стороны - действуя совокупно, вырабатываются во всем своем разнообразии*.

______________________

* Ibid. S. 8-11.

______________________

Государство есть, следовательно, приведение множества к единству, совокупление отдельных физических лиц в единое нравственное лицо, или в одно органическое целое. Это единение совершается верховною властью, которая таким образом составляет жизненное начало и источник бытия всякого гражданского союза. Пока ее нет, нет и государства, а существуют только рассеянные единицы; через нее народ из сборной толпы становится народом. Поэтому нельзя утверждать, что верховная власть принадлежит народу или от него исходит, ибо народ именно ей одолжен своим бытием. Но, с другой стороны, она существует только для народа; народ есть цель, а верховная власть средство. Поэтому она не составляет собственности облеченного ею лица, а налагается на него как обязанность. Подданные имеют неотчуждаемые права, которым в государе соответствуют ненарушимые обязанности. Права князя основаны единственно на его обязанностях*.

______________________

* Ibid. S. 11-14.

______________________

Существо верховной власти состоит в том, что она дает обществу законы и тем подчиняет рассеянные единичные воли единству общей воли. Закон есть, следовательно, выражение общей воли, как определял его Руссо. С другой стороны, закон, по определению Монтескье, есть человеческий разум, обращенный на исследование свойств и отношений известного народа. Оба эти определения верны, если понять их надлежащим образом. Общая воля, когда она не увлекается страстями и частными интересами, хочет того, чего требует разум; разум же с своей стороны рано или поздно непременно переходит в общую волю. Но гораздо лучше производить общую волю из разума, нежели разум из общей воли. Если мы общею волею будем считать не то, что требуется разумом, а то, чего хочет масса, мы придем к ложному смешению общей воли с волею всех, или же, вместе с Руссо, мы должны будем прибегнуть к совершенно несостоятельным способам извлечения общей воли из бесконечного разнообразия частных мнений. Воля толпы редко совпадает с требованиями разума*.

______________________

* Ibid. S. 14-15.

______________________

Разум указывает общую цель государства, так же как он указывает и все цели, определяемые общими, безусловными идеями. Эта цель состоит в гармоническом развитии человека посредством свободы и правды. Средства же к достижению этой цели в приложении к отдельному государству определяются умом, который исследует частные отношения и согласует их с общими понятиями. Разумность положительных законов заключается в высшей их относительности. Законы вытекают из состояния данного народа и определяются всеми существующими в нем отношениями. Они в некотором смысле должны вырабатываться сами собою; законодатель только высказывает их, подмечая существующие отношения и соображая последние с общею целью государства*. Никто не понял этой истины так ясно, как Монтескье; для него философия законодательства не что иное, как наука отношений**. А так как некоторые отношения остаются постоянно, между тем как другие изменяются, то законодательство должно заключать в себе оба элемента: постоянство и подвижность. Соображая настоящее, законодатель должен иметь в виду как прошедшее, так и будущее. Без постоянства он ежеминутно разрывает связь с прошедшим; без подвижности он закрывает путь для будущего. Закон относительности должен прилагаться к отношениям обоего рода, и к постоянным, и к изменчивым***.

______________________

* Ibid. S. 16.
** Ibid. S. 48.
*** Ibid. S. 16-49.

______________________

Устройством законодательной власти, которая вместе с тем есть и верховная, определяется различие образов правления. Разделение властей по отраслям на законодательную, исполнительную и судебную составляет вопрос второстепенный, хотя и оно имеет свое значение. Верховная власть может быть нераздельная или разделенная, простая или сложная. Первая форма, в свою очередь, подразделяется на монархию, аристократию и демократию, смотря по тому, кому присваивается власть. Хотя в действительности каждый из этих элементов всегда является с примесью других, однако разделение по основному началу власти имеет достаточно определенности. Деспотия же, так же как и анархия, вовсе не могут быть причислены к образам правления, ибо в обеих нет верховной власти, то есть общей воли, выражающейся в законе. В деспотии решает произвол единого лица, в анархии - частная воля рассеянных единиц. В обеих можно видеть только болезни, а не органическое состояние государства. Различные политические формы имеют именно в виду предупредить проистекающее из них зло. Всего скорее эта цель может быть достигнута разделением власти или сложным государственным устройством*.

______________________

* Ibid. S. 18-25.

______________________

Не всякое, впрочем, разделение власти способно дать надлежащую гарантию, а потому, как общее правило, невозможно поставить сложные формы выше простых. Вообще, вопрос о наилучшем государственном устройстве принадлежит к числу тех, на которые нельзя отвечать безусловно. Разум полагает непременную цель, единую для всех времен и народов; но средства для достижения этой цели могут быть самые разнообразные. Все здесь зависит от существующих отношений. Наилучшее устройство то, которое вытекает из всей истории и из особенностей народа до такой степени, что никакие другие учреждения не могли бы быть к нему применимы. Нет единого идеала государственного устройства для всех стран, так же как нет единого идеала плотины или моста для всех вод. При всем том руководствуясь опытом и историею, можно вообще сказать, что там, где верховная власть разделена сообразно с истинными началами политики, народы получают высшее понятие о своем достоинстве и о своей свободе и вследствие того развивают в себе высшую нравственную силу. В них возбуждается общественный дух через то, что большее число лиц привлекается к общему делу; взаимное ограничение властей предупреждает многие заблуждения, противодействует эгоизму и устраняет известного рода деспотизм, наконец, этим открывается почетное поприще политическим добродетелям и талантам, которые здесь скорее всего могут выказываться и действовать на пользу общества*.

______________________

* Ibid. S. 25-28.

______________________

Опыт указывает нам и то устройство властей, которое в сложных государственных формах способствует возбуждению истинной политической жизни. Прежде всего, в основании должны лежать представительные учреждения, которые дают народу участие в правлении, устраняя вместе с тем анархию и деспотизм толпы. В настоящее время никому уже не приходит в голову искать свободы в народном собрании. Но все ли граждане без различия должны быть призваны к представительству? И достигается ли государственная цель возможно большим политическим влиянием массы? Вот вопросы, от решения которых зависит доброта государственного устройства. Если цель государства состоит в гармоническом развитии человечности в народе, а первые для этого условия - свобода и безопасность (разумея под именем последней правомерное принуждение, охраняющее свободу), то представителями народа могут быть только те, которые, обладая наибольшею свободою, всего более ею дорожат, а вместе с тем имеют наиболее интереса в твердости общественного порядка. Таковы собственники. Собственность составляет истинную связь политического тела. Поэтому политические права граждан должны быть соразмерны с их состоянием; значительное имущество составляет первое условие, необходимое для представителя. Конечно, оно не обеспечивает ни таланта и познаний, ни бескорыстия и общественного духа. Оно не исключает даже продажности, но все-таки оно представляет против нее некоторое ручательство, и во всяком случае, оно дает наиболее средств для образования. Этим не установляется аристократия богатства, худшая из всех, ибо собственность находится в вечном движении и доступна всем. Если же иногда случится, что человеку с высшими дарованиями, по недостатку имущества, будет прегражден доступ в представительство, то это зло значительно перевешивается выгодами, проистекающими от исключения тех, которые ни перед чем не останавливаются, потому что им нечего терять*.

______________________

* Ibid. S. 28-31.

______________________

С представительными учреждениями связано разделение властей, которых взаимное ограничение обеспечивает свободу и безопасность. В особенности разделение законодательной власти ведет к всестороннему обсуждению законов, устраняет исключительность и поспешность в решениях, наконец, делает безвредными своекорыстие и страсти. Но спрашивается, как же следует разделить законодательную власть, чтобы достигнуть этих целей? Природа государства, как и всякого органического тела, заключает в себе элементы двоякого рода: постоянные и изменяющиеся. Без первых оно теряет свою личность, без вторых оно не может совершенствоваться. Охранительное и прогрессивное начало должны, следовательно, быть равно приняты во внимание законодательством; оба должны быть представлены в учреждениях соответствующими им элементами. Первому соответствуют наследственные представители, второму - выборные, первому - недвижимая и неотчуждаемая собственность, второму - движимая и отчуждаемая. Отсюда ясно, что в монархическом государстве нельзя лучше разделить власть, как между королем и дворянством, с одной стороны, и выборными от народа - с другой*.

______________________

* Ibid. S. 31-34.

______________________

Характер и положение дворянства делают его особенно способным служить посредствующим звеном между королем и народом. Поземельная собственность ставит его в постоянное соприкосновение с народом. Интересы их совпадают. Дворянство как таковое не находит выгоды в поддержании произвола; напротив, оно должно ему противодействовать, в особенности там, где оно наравне со всеми несет государственные тяжести и подчиняется равному для всех закону. С другой стороны, как наследственное сословие оно сродно монархической власти, которая стоит тверже, когда в народе существуют еще и другие наследственные элементы. Таким образом, дворянство ближе к народу, нежели король, и ближе к королю, нежели народ. Поэтому оно и может служить посредником между ними. Такая посредствующая власть необходима. Где существуют только две власти, цель разделения не достигается. Если они однородны, правление склоняется к деспотизму; если они разнородны, между ними возгорается борьба, которая опять же кончается победою одной стороны. Для того чтобы противоположные власти могли составить одно гармоническое целое, надобно, чтобы их связывала третья, которая не должна быть ни совершенно однородна с двумя первыми, ибо в таком случае она с ними совпадает, ни совершенно разнородна, ибо тогда невозможно гармоническое их взаимодействие. Такова именно роль дворянства. Но для этого дворяне непременно должны быть крупными землевладельцами. Иначе они потеряют свою независимость и будут жить на счет государства или же станут предаваться промыслам и торговле и тогда смешаются с народом. А для того чтобы дворяне постоянно оставались крупными землевладельцами, необходимо, в свою очередь, чтобы гражданские законы воспрещали отчуждение их поместий. Устройство ленов и майоратов тесно связано с существованием дворянства. Эти учреждения могут быть в некоторых отношениях вредны, особенно если они простираются на значительное количество земель; но они имеют огромные политические выгоды, особенно когда они сдерживаются в надлежащих пределах*.

______________________

* Ibid. S. 35-38.

______________________

Наконец, в сложном политическом устройстве весьма важно то, что три существенные части законодательства - предложение, обсуждение и решение могут быть разделены. Окончательное решение принадлежит здесь монарху, который изъявляет на закон свое согласие или несогласие. Обсуждение, требующее всесторонности взглядов, естественно присваивается как аристократическому, так и демократическому элементам. Что касается до предложения, то по правилу оно должно принадлежать прогрессивному элементу, то есть народному представительству; но так как правительству, прилагающему законы, всего скорее могут быть известны их недостатки, то и ему нельзя отказать в этом праве. Поэтому всего лучше предоставить инициативу всем трем элементам. Через это всем им равно доставляется возможность показать свое попечение об общем благе*.

______________________

* Ibid. S. 39-41.

______________________

Таковы указанные опытом основания правильного разделения властей. Но, как сказано, эти начала не могут иметь притязания на безусловное значение. Они представляют лишь относительные истины и могут найти только частное приложение. Политика в этом отношении существенно отличается от нравственности. В последней то, что должно быть, служит мерилом того, что есть. Чтобы построить теорию обязанностей, вовсе не нужно смотреть на то, что совершается в мире. Обязанность связывала бы совесть, если бы даже в действительности нельзя было указать ни одного нравственного поступка. В политике, напротив, все зависит от фактических условий и отношений. Каждый народ имеет свой характер, свои особенности, свою историю, с которыми должны сообразоваться его учреждения. Теория все приводит к общим точкам зрения; в действительности же нет ничего общего, а есть только особи. Каждая отдельная жизнь непохожа на другую жизнь. Иногда в теории известное политическое устройство кажется превосходным, а при соприкосновении с действительностью эти воздушные замки исчезают как тень. И наоборот, учреждения, которые на бумаге имеют безобразный вид, приносят иногда великолепные плоды. Время исправляет недостатки, и народ, свыкаясь с ними, чувствует себя в них хорошо, как хозяин старого, неправильного, но приноровленного к потребностям дома, который он не променяет ни на какой другой. Поэтому в политике нет большей ошибки, как стремление все подводить под один масштаб и налагать один покрой на бесконечное разнообразие природы. Даже в пределах одного государства не следует уничтожать особенностей областной жизни во имя однообразного законодательства. Еще менее позволительно навязывать народу чужие учреждения или сочинять для него теоретические конституции. Это - эпидемическая болезнь настоящего времени, которой надобно противодействовать всеми силами. Политическое устройство, чтобы быть прочным, должно вырасти из народной жизни*.

______________________

* Ibid. S. 41-46.

______________________

Примером может служить английская конституция, которую все принимают за образец, но которую немногие понимают как следует. Самые страстные ее поклонники воображают, что все дело заключается в том, чтобы устроить две палаты, верхнюю и нижнюю. Поэтому они считают возможным пересадить ее куда угодно. Между тем английская конституция - прежде всего дитя времени. Столетия над нею работали. Никто не знает, откуда и как она произошла. Она не только выросла на национальной почве, но она так тесно сливается со всею народною жизнью, что невозможно отнять от нее ни единой части, не нарушив связи целого. В Англии религия, воспитание, нравы, образ жизни находятся в живом взаимодействии с политическими учреждениями и служат им самою крепкою опорою. Все это вместе кладет на англичан ту особенную печать, которая отличает их от всех других народов. Поэтому как от органического тела нет возможности отнять известный орган и перенести его на другое, так и перенесение в другие страны какой-либо части английской конституции, например судебного устройства, свободы печати и т.д., могло бы быть только плодом самого ограниченного политического понимания*.

______________________

* Ibid. S. 57-62.

______________________

Многочисленные французские конституции, порожденные революциею, служат в этом отношении поучительным уроком. Лишенные корней, они падали так же скоро, как возникали. Это - совершенно противоположное тому, что мы видим в Англии. Вообще, Французская революция представляет пример тех пагубных последствий, которые влекут за собою ложные политические теории. С разрушительным началом народовластия связано и учение о состоянии природы, и вывод государства из произвольно установляемого, а потому и произвольно отменяемого договора, и презрение к историческим формам, и возвеличение демократии как идеала государственного устройства. Французские законодатели воображали, что они могут разом разрушить все старое здание и воздвигнуть новое. Полновластному народу все считалось дозволенным. Отсюда разнузданность всех страстей, которая и повела к страшным явлениям террора. Не страсти испортили дело революции, как утверждают некоторые, но страсти были вызваны учениями революции. Везде, где будет провозглашено начало народного полновластия, оно будет иметь те же последствия, ибо в существе своем оно представляет отрицание государственного единства и уничтожение истинной верховной власти*.

______________________

* Ibid. S. 76 и след.

______________________

Из всего этого ясно, что введение известного политического устройства может быть только делом времени. Никому еще не приходило в голову внезапно вдохнуть в человека новое я, заставить его разом отрешиться от своей личности и воспринять новые правила, понятия, наклонности и привычки. Личность человека противится такого рода предприятиям. Как органическое существо постепенно растет и изменяет свой состав, так и государство в своем росте подвергается медленному процессу внутренних изменений. В нем охранительное начало и прогрессивное всегда должны находиться в равновесии. Внезапные перемены грозят опасностью всему государственному строю. В политической жизни, так же как и в физической природе, господствует закон постепенности. Кто нарушает этот закон, тот разрушает невидимую нить, связывающую прошедшее с будущим, тот сеет на ветер и пожнет одну пыль*. Время, с своим часто незаметным ходом, - единственная сила, которая может всякому нововведению дать рост и успех. Кто хочет, забегая вперед, предупредить его движение и в данный момент искусственным путем заменить дело столетий, тот произведет одни недоноски, обреченные на раннюю смерть. Государству всего менее следует торопиться в своих предприятиях. Государство вечно, а потому может спокойно ожидать движения времен, доверяя будущему и охраняя права прошедшего**.

______________________

* Ibid. S. 51-54.
** Ibid. S. 67-68.

______________________

Отсюда следует, что делом истинной политики должно быть не введение новых конституций, а постепенное улучшение существующих учреждений. В Германии доселе сохраняются остатки сословного представительства, которое играло значительную роль в истории и может служить началом новой жизни. Оно все было основано на представительстве собственности. Сначала в нем принимали участие только духовенство и дворянство; затем, когда поднялись города, и они были приобщены к собранию чинов. В настоящее время эти формы обветшали; движимая собственность разрослась, недвижимая перешла в другие руки. Необходимы значительные перемены для того, чтобы эти учреждения могли действовать сообразно с духом и потребностями нового времени. Но надобно твердо держаться лежащего в основании их начала.

Их следует улучшить, а не уничтожить. Новое должно выйти из старого. Этим путем, без рабского подражания, без внезапных переворотов, без рискованных нововведений, держась чисто народного жизненного хода, Германия соединит единство власти с многосторонностью в обсуждении вопросов и с требованиями общественного духа; этим сохранится и полнейшее согласие между князьями и народом*.

______________________

* Ibid. S. 63-67.

______________________

Таково содержание сочинения Ансильона. Касаясь животрепещущих вопросов времени, оно имело в Германии значительный успех. С либеральным направлением соединялись здесь дух умеренности и внимание к истории. Даже преувеличенные нападения на начала Французской революции согпадали с тогдашним настроением умов в Германии.

С большею подробностью автор развил свои взгляды в позднейшем сочинении "О духе государственных учреждений", но оно заключает в себе мало нового. Подражание Монтескье доходит здесь до усвоения самой его манеры писать, хотя, конечно, без той тонкости и блеска, которыми отличался знаменитый французский публицист. Общая мысль теряется среди отрывочных замечаний. Ансильон и здесь восстает против демократического правления как неспособного оградить свободу и требующего невозможного равенства*. Он ищет обеспечения свободы в таком политическом устройстве, где власти разделяются без резкого разобщения и связываются без совпадения. Как органическое тело государство не должно быть только агрегатом различных частей, но эти части должны проникать друг друга для того, чтобы возможна была общая жизнь. И здесь он главное обеспечение свободы видит в прохождении законодательной деятельности по различным инстанциям**. Затем в отдельных замечаниях насчет разных частей государственного устройства есть много верного, много и одностороннего, но нет ничего такого, что бы могло иметь существенное значение в общем движении политической мысли. Поэтому мы считаем излишним подробный разбор этой книги.

______________________

* Ancillon J.P.F. Ueber den Geist der Slaatsverfassungen. S. 28,40.
** Ibid. S. 29, 32-33.

______________________

Круг

Ансильону отвечал Круг, философ, так же как Фрис, принадлежащий к полукантианцам и вместе с тем один из ревностных поборников либерализма. После изгнания французов и падения Наполеона в Германии обозначилось двоякое течение мысли: реакционное и либеральное. Эти два направления соответствуют в политической области тому, что мы в философии назвали нравственным и индивидуалистическим идеализмом. В противоположность реакционной политике, центром которой была Австрия, в германском обществе, особенно в мелких государствах, появилось сильное стремление к представительным учреждениям. Сочинение Ансильона было знамением времени. Со своей стороны Круг издал брошюру под заглавием "Князья и народы в их взаимных требованиях" ("Die Fursten und die Volker in ihren gegenseitigen Forderungen"). К этой брошюре, вышедшей в 1816 г., он приложил разбор книги Ансильона.

Признавая вполне достоинства автора и сходясь с ним во многих существенных пунктах, Круг находит, однако, что он слишком ярко освещает требования князей, оставляя в тени требования народов. Он не согласен с самыми основаниями теории Ансильона. Последний начинает с того, что отвергает состояние природы, утверждая, что человек никогда не может стоять на степени животного. Но никто и не говорит, что человек в первоначальном своем состоянии совершенно уподоблялся животному, так что в нем не было даже зачатков разума и высшего развития. Говорят только, что человек первоначально находился в состоянии, подобном животному, в каком мы и поныне видим дикие народы, и это мнение имеет за себя сильные доводы. Оно опирается на господствующий во всей органической природе закон развития. Везде высшие формы вырабатываются из незаметных зачатков. По аналогии мы можем думать, что тот же закон управляет и человеком, что и последний вышел из грубого и несовершенного состояния и постепенно, действием разума, выработал в себе высшие начала жизни. Поэтому и язык и общежитие мы должны рассматривать не как формы, первоначально вложенные в человека, а как жизненные явления, постепенно развившиеся из прирожденных ему способностей*.

______________________

* Krug W. Т. Die Fursten und die Volker in ihren gegenseitigen Forderungen // Krug's gesammelte Schriften. Bd III. S. 204-208.

______________________

Отвергнув состояние природы, Ансильон отрицает и связанное с ним естественное право, заменяя его правом, вытекающим из понятий, и правом, вытекающим из фактов. Если под именем естества разуметь материальную природу, то нет сомнения, что она не может быть источником права; но если под этим словом разуметь, как и следует, природу разумную, составляющую принадлежность человека, то мы должны сказать, что из нее именно и вытекает идея права и неправды. Это и есть то, что Ансильон называет правом, вытекающим из понятий, и самое право, исходящее из фактов, не имеет другого основания, ибо что же дает правомерность фактическим постановлениям, как не согласие их с идеею права?*

______________________

* Ibid. S. 208-211.

______________________

В силу той же односторонности воззрения Ансильон отвергает происхождение государства из договора как не имеющее исторического основания и противоречащее человеческой природе.

Ансильон смешивает тут две разные вещи, именно историческое и рациональное происхождение государств. Как возникли первоначальные государства, мы не знаем; вероятно, различными способами. Но вопрос не в том, каково их фактическое происхождение, а в том, что этому факту дает правомерность? Голая, слепая сила не может быть основанием права. Следовательно, фактическая власть может сделаться правомерною только в силу согласия подчиняющихся ей лиц. Это - единственное основание, почему какой бы то ни было человек может приобрести право над другими людьми, которые от него не родились. Но добровольное подчинение власти совершается в том предположении, что эта власть будет полезна тому, кто ей подчиняется. Тут является взаимность прав и обязанностей. Следовательно, рациональное основание государства, то, что дает ему правомерность, есть договор, тайный или явный. Не только такой договор не противоречит человеческой природе, но это единственное, что соответствует разумной природе человека. Если бы даже в истории нельзя было указать ни единого примера подобных договоров, то идея все-таки осталась бы верна. Между тем такие примеры есть: достаточно сослаться на капитуляции германских императоров, на возведение на престол Вильгельма Оранского или, в новейшее время, Бернадотта. Все они приобретали власть на известных условиях в силу договора с народом. Если же верховная власть первоначально приобретается не иначе как согласием народа, то она в источнике своем лежит в народе. Ансильон прав, когда он в устроенных уже государствах отрицает народное полновластие: здесь, очевидно, власть принадлежит законом установленному главе государства. Но он не прав, когда он утверждает, что народ получает свое бытие единственно от верховной власти. Народ есть соединенная общим происхождением толпа. Он существует и помимо государства, и наоборот, государство может заключать в себе несколько народов. Когда же несвязанная прежде толпа соединяется под единою верховною властью, или когда за превращением законной власти установляется новая, то возникает вопрос: откуда эта власть получает свою силу? Иного ответа быть не может, как то, что она переносится на известное лицо или лица волею народа; следовательно, она первоначально лежала в народе*.