Гербарт 3 страница

______________________

* Ibid. Cap. 5. S. 53-60.
** Ibid. S. 58.
*** Ibid. Cap. 6. S. 61.
**** Ibid. S. 83.
***** Ibid. S. 84-85.

______________________

Посмотрим теперь, каким образом Гербарт прилагает свою систему практических идей к учению об обществе. И тут забывается теория нарушений и самосохранений. В противоречии с принятыми метафизическими началами, Гербарт, при самом установлении понятия об обществе, требует для него полнейшего единства. Чтобы связать людей в общественном союзе, говорит он, недостаточно обмена, основанного на взаимности потребностей и услуг, ибо при этом каждый преследует свою личную цель и смотрит на другого как на средство. Недостаточно и того более тесного сближения, которое образуется вследствие того, что человек, для избежания духовной пустоты, стремится к сообществу с другими. Истинного общения нет, пока каждый ищет чего-нибудь своего, оно установляется лишь там, где всеми управляет единая мысль, и все воли сливаются в одну, так что никто не выделяет своей частной воли из общей*.

______________________

* Ibid. Cap. 5. S. 127-128.

______________________

Такое объединение совершается не вдруг, а постепенно, по мере развития в обществе практических идей. Оно начинается с внешних отношений и мало-помалу переходит к внутренним. Поэтому движение идей происходит здесь в обратном порядке против изложенного выше. Точкою отправления служат чисто внешние отношения права; из них образуется юридическое общество (Rechtlsgesellschaft). Затем из идеи справедливости возникает система воздаяния (Lohnsystem), из идеи доброжелательства - система управления (Verwaltungsystem), из идеи совершенства - система культуры (Cultursystem); наконец, идея внутренней свободы, завершая весь процесс, делает из устроенного таким образом союза одушевленное общество (beseelte Gesellschaft). Рассмотрим каждую из этих сфер.

Юридическое общество Гербарт ограничивает распределением собственности, хотя начало предупреждения спора далеко этим не исчерпывается. Согласно с общими основаниями своей теории, он производит установление собственности из договора; но здесь этот договор получает особенный характер. Между тем как по идее соглашение должно состоять единственно в предоставлении спорного предмета одной из сторон тут эти отрицательные уступки превращаются в совокупное распоряжение общества, которое распределяет вещи между своими членами. Вследствие этого нарушитель договора оскорбляет не только обиженного, но и всех других*. Далее, для того чтобы это распределение имуществ не подавало повода в дальнейшем пререкании, присвоение установляется полное; вещи делаются собственностью лиц. При этом, однако, допускаются изъятия, в виде права пользования, прав на чужую вещь и т.д.**, изъятия, которые, в сущности, противоречат требованиям права, ибо они опять-таки подают поводы к спорам. При всем том юридическое начало, будучи чисто формальным и отрицательным, оставляет неопределенными те основания, на которых происходит раздел***. Если строго держаться этого правила, то слабые, очевидно, останутся внакладе. Но Гербарт вводит сюда соображения совершенно иного рода, которые существенно видоизменяют эти отношения. Несмотря на то, что юридическое общество, по его теории, зиждется исключительно на началах права, он подчиняет его вместе с тем и требованиям других идей, которые вследствие того оказывают влияние и на распределение собственности. Таким образом, предоставление вещи другому должно рассматриваться как намеренное действие, которое в силу идеи справедливости требует воздаяния. А так как здесь уступка одинакова со стороны всех, то отсюда проистекает начало всеобщего равенства в распределении жизненных благ. Что право оставляло неопределенным, то определяется справедливостью****. Но и на этом дело не останавливается. Справедливость, в свою очередь, должна подчиниться высшей идее доброжелательства, которое стремится к удовлетворению всех нужд, а потому требует, чтобы раздел совершался сообразно с потребностями каждого*****. Такое начало последовательно ведет к коммунизму; но Гербарт не идет так далеко. Он говорит только, что полного осуществления идей можно ожидать лишь от всеобщего прилива доброжелательства, а пока этого нет, надобно довольствоваться справедливостью, за недостатком же справедливости следует держаться существующего права******. Таким образом, собственность является выражением совершенно разнородных и противоречащих друг другу начал.

______________________

* Ibid. Cap. 8. S. 78-83.
** Ibid. S. 78-79.
*** Ibid. S. 81.
**** Ibid. Cap. 9. S. 89-90.
***** Ibid. Cap. 10. S. 93.
****** Ibid. S. 95.

______________________

Еще большая солидарность между членами общества водворяется в системе воздаяния. Как мы уже видели выше, по теории Гербарта, никакое отдельное лицо не может взять на себя проистекающих из этой идеи обязанностей, чтобы, с одной стороны, при воздаянии за добро, не оскорбить благодетеля отплатою, а с другой стороны, при воздаянии за зло, самому не заразиться зложелательством. Между тем все понимают необходимость воздаяния; поэтому, заключает Гербарт, эта забота ложится на всех*. Такое начало очевидно ведет к полнейшему смешению частной сферы с общественною: на общество возлагается обязанность вознаграждать за все частные благодеяния. Но Гербарт и тут не решается сделать подобный вывод; он даже совершенно обходит этот вопрос, а распространяется единственно о затруднениях, возникающих из потребности наказания. С одной стороны, опасение зложелательства запрещает смотреть на наказание как на самостоятельную цель; оно может быть лишь орудием других идей. С другой стороны, в действительности приходится наказывать не только намеренные нарушения чужого права, но и просто опасные действия, запрещенные законом, хотя в них и не заключается намерения нанести другому вред. Наконец, самое наказание, вторгаясь в юридическую сферу лица, составляет известное нарушение права, а потому может быть поводом к спору. Для избежания последнего затруднения необходимо, по мнению Гербарта, чтобы все предварительно согласились не смотреть на наказание как на повод к столкновениям. Общий вывод состоит в том, что наказание всегда уместно, как скоро оно требуется общим благом, и можно предполагать, что все согласились не видеть в нем повода к спору**, - начало, очевидно, столь широкое, что под него легко подвести все что угодно. Менее всего тут может быть речи о справедливости.

______________________

* Ibid. Cap. 9. S. 83.
** Ibid. S. 84-87.

______________________

Еще выше стоит система управления. Лежащая в основании ее идея доброжелательства ограничивается, как мы видели, внутренним расположением воли; но тут она неожиданно превращается в учреждения, имеющие в виду удовлетворение по возможности всех потребностей. А так как здесь приходится иметь дело с природою вещей, с естественными условиями, и притом в виду будущего, то отсюда возникает необходимость общего управления. По самому своему характеру эта система должна соображаться с существующими обстоятельствами; общее начало, которым она руководится, состоит в распределении приобретенных благ сообразно с потребностями лиц. При этом она неизбывно приходит в столкновение как с правом, так и со справедливостью. Но право, эластическое по своему существу, должно подчиняться требованиям общего блага. Что же касается до справедливости, то и тут нет основания предполагать, что взаимное доброжелательство не в состоянии побудить людей предпочесть общую выгоду частной и пожертвовать требованиями равенства удовлетворению чужих потребностей. Таким образом, по крайней мере, в идее устраняются поводы к столкновениям*. Гербарт ограничивается этими общими началами, которые, последовательно проведенные, ведут, как уже замечено выше, к коммунизму. Нравственное движение сердца превращается здесь в общественную деятельность, удовлетворяющую одних на счет других, без всякого притом различия между частною сферою и общественною.

______________________

* Ibid. Cap. 10. S. 90-95.

______________________

Наконец, еще в большей степени слияние лиц происходит в системе культуры, имеющей в виду развитие сил и способностей человека. Из идеи личного совершенства вытекало требование энергии и многосторонности личных стремлений. Здесь тот же самый взгляд переносится на общество; но так как общественные силы составляются из слияния частных, то требуется такая группировка последних, которая способствовала бы этому соединению. Отсюда возникает общий порядок, который, однако, не только не соответствует началу личного совершенства, но, напротив, идет с ним прямо вразрез. Между тем как последнее ведет к равномерному развитию всех сил в отдельном лице, здесь, наоборот, необходимо, чтобы каждый член общества представлял собою преобладающее развитие какой-либо одной способности, причем все лица с однородными стремлениями должны быть связаны так, чтобы они выражали собою одну силу или одну сторону общественного быта. Потребность такой группировки Гербарт выводит из того, что наблюдающий взор может удовлетвориться лишь созерцанием общества как цельного представления; поэтому на членов обществ и возлагается задача соединиться так, чтобы они представляли собою одно целое. Лицо должно исчезать здесь перед массою, ибо всякая личная сила, как бы она ни была совершенна, кажется зрителю ничтожною в сравнении с силою общественною*.

______________________

* Ibid. Cap. 11. S. 96-101.

______________________

Таково объяснение, которое дает Гербарт разделению занятий в обществе, объяснение, можно сказать, более чем неверное. В действительном обществе никогда никому не приходило в голову группироваться известным образом для удовольствия наблюдателя. Разделение занятий установляется вследствие практических нужд и целей, а отнюдь не в силу эстетических требований. Ложные последствия, проистекающие из смешения эстетических, нравственных и политических начал, проявляются здесь вполне.

Устроенный таким образом союз людей движется единым духом, которого никто не признает лично своим, но которого, однако, никто не считает себе чуждым. Гербарт не решается назвать это связующее начало душою; но он говорит, что общий дух может представляться как бы единою душою, живущею во всех. Это нечто большее, нежели одинаковый образ мыслей: чтобы двигать обществом как единым целым, говорит Гербарт, этот дух должен стоять выше отдельных личностей. Поэтому источник его не следует искать в желаниях и стремлениях воли, исходящих всегда от личного возбуждения. Корень его лежит там, где является только пустой образ воли, именно в глазе, созерцающем явление и вместе обсуждающем его достоинство, то есть в разуме вообще, который один и тот же во всех внутренне свободных существах. Результат же суждений разума выражается в идеях; поэтому одни идеи могут одушевлять общество. Притом все идеи в совокупности, ибо взятые в отдельности, они многое оставляют мертвым. Общение права совокупно с системою воздаяния должны представлять внешний очерк порядка, который затем определяется до мельчайших подробностей заботою об управлении и о культуре. Тогда только в союзе является душа, живущая совершенною жизнью; тогда в обществе водворяется цельное миросозерцание, которым определяется и общественная совесть. Общая же покорность нравственным суждениям, осуществляя идею внутренней свободы, одинаковой для всех, уничтожает мертвую и пустую противоположность между одним лицом и другим и таким образом делает из союза одно одушевленное общество*.

______________________

* Ibid. Cap. 12. S. 101-103; ср.: Сар. 7. S. 77.

______________________

Итак, вместо отдельных лиц и их взаимных отношений является новый элемент, возвышающийся над лицами и связывающий их в одно целое. Этот элемент имеет свое начало не в действительном мире, а в нравственных идеях, которые, как прямо говорит Гербарт, не истекают из лиц*. Между тем как в психологии эстетические суждения производились из известного возбуждения чувства, здесь они приписываются общему разуму. Между тем как выше первым условием общения выставлялось слияние воль**, здесь источником общественного единения является начало, отрешенное от всякой воли и представляющее лишь пустой ее образ. Между тем как в общем учении утверждалось, что идеи не имеют силы***, здесь они становятся духом, который движет обществом, притом с устранением всякого личного произвола****. Наконец, между тем как в развитии нравственной теории отдельные идеи выдавались за выражение самостоятельных суждений, которые никоим образом не могут быть сведены к единству*****, здесь, напротив, они сливаются в общее движущее начало, представляющее для взора как бы единую душу. Одним словом, все это учение заключает в себе нескончаемую цепь противоречий. Из метафизической теории Гербарта невозможно было вывести ни нравственных начал, ни общественного единства. Приходилось или отказаться от того и другого, или восполнить недостаток новыми элементами, противоположными первым. Отсюда беспрерывные колебания между противоречащими точками зрения; отсюда крайняя искусственность объяснений и чисто произвольные построения. Проводя последовательно свою метафизику, Гербарт должен был прийти к чистому индивидуализму; он мог бы на почве идеализма отстаивать права лица, и это было бы заслугою в науке. Вместо того он движется между противоположными началами, которые он не в силах примирить. Исходя в метафизике от разрозненных сущностей, отрицающих всякое общение с другими, он в учении об обществе приходит к полному поглощению личной сферы общественною. Особь исчезает перед родом, и самое различие лиц объявляется пустою и мертвою противоположностью.

______________________

* Ibid. S. 102.
** Ibid. S. 128.
*** Ibid. S. 77.
**** Ibid. S. 132.
***** Ibid. S. 27.

______________________

Свою теорию общества Гербарт прилагает не только к государству, но и ко всякому союзу, домашнему и гражданскому. Всякий союз, говорит он, получает нравственное значение единственно от тех идей, которые он в себе осуществляет*. С другой стороны, однако, идеальному обществу противополагаются действительные общества, которых существование определяется тою целью, которую они сами себе ставят. В одушевленном обществе цели полагаются идеями независимо от лиц; последние только подчиняются им. В обыкновенных же обществах, не достигших идеального совершенства, цель установляется произволом членов, вследствие чего она неизбежно является шаткою, ибо самая эта воля изменчива. Недостаточна и та опора, которую дают ей интересы, ибо в преследовании интересов каждый имеет в виду свою собственную выгоду, следовательно, общее начало исчезает. Поэтому для того чтобы человеческое общество имело прочность, необходима внешняя связь. Люди должны подчиниться власти или устроить у себя власть. Через это общество превращается в государство, которое может быть определено как общество, охраняемое властью**.

______________________

* Ibid. Cap. 7. S. 77.
** Ibid. Bd II. Cap. 5. S. 128-130.

______________________

Эта власть, говорит Гербарт, может быть только одна в пределах данной территории. Совместное существование нескольких властей ведет к столкновениям. Поэтому необходимо, чтобы все частные союзы, возникающие на известном пространстве, подчинялись единой государственной власти. Государство все их заключает в себе и всем дает защиту. И если кто спросит, какова не идеальная, а действительная цель государства, то следует отвечать, что она состоит в совокупности целей всех существующих на его территории обществ. Как самые цели, так и взаимное их подчинение определяются произволом членов. Власть присоединяется к общению единственно для защиты*.

______________________

* Ibid. S. 128-130.

______________________

Итак, с этой точки зрения собственная цель государства состоит исключительно в защите частных интересов всех заключающихся в нем общественных союзов. Эти интересы определяются не им, а волею отдельных союзов; оно призвано только служить им, устраняя могущие возникнуть между ними столкновения. Если мы эту задачу сравним с принятыми Гербартом общественными идеями, то увидим, что она заключается собственно в охранении права. Но здесь дело идет не об идеях, а о фактических потребностях и отношениях. С этой точки зрения государство представляется только произведением естественного развития общественных сил. Если же мы взглянем на него как на орудие осуществления идей, то оно получает совершенно иное значение: оно является тождественным с одушевленным обществом. Тут все частные союзы должны в нем разрешиться, подчиняясь общей организации; власть же принимает в свои руки управление всеми задачами общественной жизни*.

______________________

* Ibid. S. 132.

______________________

Гербарт сопоставил эти две точки зрения, идеальную и реальную, но не пытался их согласить. Отсюда два противоположных течения мысли, которые порождают противоречащие взгляды как на устройство, так и на развитие государства.

Что касается до устройства, то общественная защита требует, как мы видели, прежде всего единства власти. Это составляет характеристический признак государства. Однако Гербарт присоединяет к власти и два других элемента, именно частные воли, которые, сливаясь, образуют союз, и формы или учреждения, которые определяются полагаемою обществом целью. Гербарт замечает при этом, что под именем форм он разумеет учреждения, которые существовали бы в обществе и помимо государства*, следовательно, они собственно не принадлежат к последнему. Частные же воли составляют подчиненный элемент, ибо власть установляется именно для восполнения недостающего им постоянства. Гербарт соглашается с Галлером, что в действительном государстве власть, перенесенная от народа, никогда не может быть прочна, а потому не будет настоящею властью. С точки зрения практической философии, говорит он, все равно, откуда происходит власть, лишь бы она действовала правильно. Гражданин должен повиноваться правительству, а не обсуждать его права**. Таким образом, власть, призванная служить общественным целям, восполняя доверие, по выражению Гербарта, становится в положение совершенно независимое от общества. Ее задачи полагаются не ею, а волею граждан, но охранение этих задач изъемлется от действия частных воль. Противоречие тут очевидно.

______________________

* Ibid. S. 130.
** Herbart J.F. Psychologie als Wissenschaft. II. Einleitung. S. 25-26.

______________________

Следуя этим началам, Гербарт восстает и против разделения властей. На одной почве, говорит он, может быть только одна власть; это самое ясное положение во всей политике. Иначе различные власти будут бороться друг с другом, и в обществе не будет искомого обеспечения. Единство же власти не допускает и разделения. Политическая теория, основанная на этом начале, столь же искусственна и несостоятельна, как в психологии теория разделения душевных способностей. Она не может ни вывести полного разделения властей, как требуется ее задачею, ни установить между ними границ, ни определить взаимной их связи. Тут происходит разрыв, а не разделение. Ибо ясно, что одна законодательная власть, у которой отнимается всякое исполнение, вовсе не власть, так как она не действует. С своей стороны чисто исполнительная власть, находясь в зависимости от чуждого ей законодателя, представляет войско без предводителя, следовательно, точно так же не составляет настоящей власти. Наконец, судья зависит и от того, кто его определяет, и от того, кто исполняет его решения. Истинная власть должна находиться нераздельно в одних руках*.

______________________

* Ibid. S. 27; Herbart J.F. Allgemeine praktische Philosophie. S. 141.

______________________

Но если власть едина, нераздельна и независима от граждан, то какое обеспечение доставляет она обществу? Сам Гербарт замечает, что определение государства как общества, защищаемого властью, заключает в себе противоречие, ибо чем ограждается общество от самой власти? Если мы над этою властью установим другую, ее контролирующую, то над последнею надобно будет воздвигнуть новую власть и т.д. в бесконечность, причем противоречие будет идти увеличиваясь, ибо всякая новая власть становится сильнее предыдущей, следовательно, против нее будет менее защиты. Как же выйти из этого затруднения? Следуя общей методе восполнения противоречащих понятий, говорит Гербарт, надобно искать разрешения задачи не в самой власти, а в ее отношениях к другим элементам. Власть не может быть сдержана властью; это противоречит ее существу; но она может быть сдержана нравами и необходимостью ведения дел. Сила правителя зависит прежде всего от мнения подчиненных; повеления его исполняются, только если последние хотят повиноваться. Если они повинуются лишь повелениям, сообразным с требованиями закона, то в этом заключается сдержка. Но такой задачи нельзя возложить на непосредственных слуг правителя; слуги - простые исполнители, а тут требуется обсуждение. Иное дело - беспристрастные зрители из среды самого общества; они одним своим присутствием могут сдержать злоупотребления власти. Крепкое общественное мнение составляет поэтому лучшую гарантию для граждан. Но такой гарантии нельзя установить по произволу; она дается жизнью, а не бумажными конституциями. Отсюда ясно, что не всякое общество способно быть ограждено от злоупотреблений. Всего менее эта цель достигается путем писанных хартий. Если общественное мнение вместо того, чтобы довольствоваться ролью наблюдателя и советника, хочет само иметь участие в правительственной власти, то неизбежным последствием этих притязаний являются слабость и внутренние раздоры. Недоверие растет, и дух целого растлевается в самом корне*.

______________________

* Herbart J.F. Allgemeine praktische Philosophie. Bd II. Cap. 6. S. 142-143; Herbart J.F. Psychologie als Wissenschaft. II. Einleitung. S. 27-29.

______________________

Нельзя не заметить значительного сходства этого воззрения с учением Фриса. Но здесь, как и там, предлагаемые гарантии, в сущности, вовсе не гарантии. Отношениями к другим элементам государственной власти полагаются только нравственные, а не юридические сдержки; между тем гарантии против нарушения права могут заключаться единственно в правах. В действительности нравственные и юридические гарантии тесно связаны друг с другом. Там, где общественное мнение достигает такой степени зрелости, что оно способно быть и советником, и сдержкою, оно неизбежно получает влияние на самое управление делами и становится одним из элементов государственной власти.

Это признает и сам Гербарт в заметке, найденной в его бумагах и напечатанной после его смерти*. Здесь государственное устройство обсуждается уже с точки зрения отношения власти к идее. Это начало принимается за основание для разделения образов правления. Где власть с идеею не совпадают, там господствует произвол; такой образ правленая называется деспотией). Где, напротив, совпадение существует, там может быть различное устройство, смотря по тому, насколько граждане сами понимают требования идей. Если в обществе нет собственного понимания и правительство является его наставником, то власть естественно сосредоточивается в руках последнего; тут водворяется чистая монархия, или самодержавие. То же самое может дать и аристократия, хотя здесь труднее сохранить необходимое единство власти. Если же граждане сами в себе носят понимание правомерного и полезного, то они непременно будут требовать, чтобы власть с ними совещалась. Когда при этом признается, что правительство имеет, по крайней мере, столько же разумения, сколько и общество, тогда сила его еще не колеблется. Таково положение конституционной монархии. Но когда доверие к правителям исчезает, правление более и более становится республиканским, причем власть неизбежно слабеет. Этот недостаток обнаруживается тем более, чем менее частные союзы, которыми держится в этом случае правительство, способны сливаться в одну общую волю. Поэтому чем обширнее территория, чем разнороднее ее части, чем разнообразнее цели частных союзов, чем менее они способны действовать сообща, чем более столкновений между партиями, тем менее шансов на сохранение республики.

______________________

* Herbart J.F. Allgemeine praktische Philosophie. Anhang. III. S. 197-199.

______________________

Отсюда, казалось бы, следует заключить, что чем выше общественное развитие, тем более оно склоняется к республике. Однако Гербарт далек от подобного вывода. Сравнивая свое разделение образов правленая с тем, которое принимал Монтескье, он находит их весьма сходными и упрекает знаменитого французского публициста главным образом в том, что он начало чести, господствующее в монархии, ставил слишком низко, придавая ему значение внешнего блеска. Истинная честь, говорит Гербарт, состоит в правильном разумении. Где монарх окружает себя разумнейшими людьми, там водворяется устройство, в котором власть и идея возможно близко подходят друг к другу. Изредка может быть допущено и совещание с лицами, взятыми из среды народа; это служит пробою общественного мнения, причем сохраняется и сила власти.

Но ослабление власти противно как теории, так и практике, ибо самое теоретическое понятие государства через это перестает быть приложимым.

Итак, в конце концов идеальное устройство достигается не там, где высшее разумение распространено между всеми членами общества, а там, где оно сосредоточивается в правительстве. Как скоро граждане начинают считать себя понимающими дело, так является опасность ослабления власти. В своей "Практической философии" Гербарт прямо изгоняет политическую свободу из идеального государства. В одушевленном обществе, говорит он, та свобода, которая состоит в предоставлении всем права участвовать своим произволом в установлении общей воли, не только не может быть дарована одним в большей, другим в меньшей степени, но она совершенно должна быть изгнана из союза, который должен руководиться единственно идеями*.

______________________

* Ibid. Bd II. Сар. 5. S. 132.

______________________

Спрашивается, кто же является непогрешимым органом идей? и где гарантии правильного разумения? Тут остается без ответа поставленный самим Гербартом вопрос: кто защитит общество от самих защитников? Quis custodiet ipsos custodes? Справедливо, что там, где в обществе не распространено политическое разумение, остается место только для чистой монархии; но иное дело жизненная необходимость, иное дело - идеальное устройство. И тут, как и во всем своем учении, Гербарт не умел сочетать единства с различием. Его критика, направленная против теории абсолютного разделения властей, без сомнения, верна; но из нее следует только необходимость связи, а никак не отрицание какого бы то ни было распределения власти между отдельными органами.

Мы можем видеть здесь существенное различие между воззрениями Гербарта и учением Монтескье. По-видимому, теория отношений должна была привести немецкого философа, так же как она привела французского публициста, к необходимости взаимных сдержек и ограничений между различными элементами государства. Но у Гербарта над фактическими отношениями возвышаются требования идей, которых органом является правительство, призванное осуществить идеал одушевленного общества. Как в общем нравственном учении механике духа противополагаются чистые идеи, висящие как бы на воздухе, так и здесь частным общественным силам противополагается идеальная власть, получающая свое вдохновение неизвестно откуда. Оба противоположные воззрения стоят рядом, без всякой попытки не только внутреннего, но и внешнего соглашения.

Такое же неумение связывать противоположности обнаруживается и во взглядах Гербарта на внутреннее развитие государства. И здесь является двоякая точка зрения. В теоретическом отношении государственное устройство представляется произведением взаимного отношения естественных или психологических сил. Нравственное суждение и отношение государства к идеям совершенно устраняются. Напротив, с точки зрения практической или нравственной государство является орудием осуществления идей. Гербарт не развил, впрочем, ни того, ни другого взгляда в цельную систему. Последний в особенности вовсе им не разработан. Первому же он посвятил несколько отрывков.

Общие основания этого воззрения излагаются в небольшой статье "О некоторых отношениях между психологиею и политическою наукою" ("Uber einige Beziehungen zwischen Psychologie und Staatswissonschaft"). Точка отправления тут чисто индивидуалистическая. "Общая жизнь, - говорит Гербарт, - не существует вне отдельных лиц; она заключается именно в том, что последние, взятые каждое особо, производят в себе вследствие взаимного возбуждения... Цельная ткань общественного быта не только состоит из тех нитей, которые ткутся особями, но она связана именно тем способом, каким эти особи связывают свои собственные мысли, настроения и решения, ибо она ими приготовляется, и вне их духа и чувствилищ она вовсе не существует"*. "Целое, - говорит он в другом месте, - никогда не может отречься от природы первоначальных, простых своих составных частей". Поэтому психология должна составлять, по крайней мере, часть фундамента, на котором строится политическая наука**. Взаимная борьба и слияние различных мнений и интересов в государстве, от которых зависит главным образом политическая жизнь, объясняются только учением о взаимном давлении и сочетании представлений в отдельной душе***. Как в последней слабейшие представления вытесняются сильнейшими из сознания, так и в государстве масса слабейших сил всегда остается в тени, уступая политическое поприще немногим выдающимся элементам. Поэтому никогда не может существовать чистая демократия в смысле равного всех участия в общественных делах. Государство может устранить только излишнее преобладание рождения и богатства, причем, однако, не надобно забывать, что именно эти элементы дают устойчивость общественному союзу. Они государству необходимы, как балласт для корабля. С другой стороны, слабейшие элементы могут, так же как слабейшие представления в душе, при благоприятных обстоятельствах, получить подкрепление и связь. Тогда они всплывают наружу, и государство внезапно получает новое направление. Но все это совершается только в силу естественного развития жизни. Каждое новое движение примыкает к предыдущим, обнаруживая ту почву, из которой оно возникло. Даже всякое выдающееся явление, как, например, великий человек, получает свое значение единственно от своего отношения к общей массе. Из нее он почерпает свои мысли, и только вследствие этого он может на нее действовать. Иначе он обречен на бесплодие. Одним словом, та механика представлений, на которой зиждется жизнь души, господствует и в государстве****.