Теоцентрическая модель образовательно-воспитательного процесса

Теоцентрическая модель педагогической деятельности основана на «объективно-идеалистическом понимании человека как продукта божественного творения, инобытия абсолютного духа». Эта модель сложилась в средневековье, она трактует воспитание как подготов­ку к вечной, загробной жизни (Аврелий Августин, Боэций, Клав- диан Момерт, Макробий и др.). Цель воспитания связывалась сослужением Богу, формированием богоугодных качеств личности. Утверждался примат духовного над телесным, поэтому одной из важных задач воспитания средневековая философия и теология ви­дела в укрощении плоти, подчинении влечений и страстей высшему, духовному началу. Воспитание было пронизано заповедями смире­ния, терпения, покорности, подчинения человека воле божьей. Цель земной жизни, а следовательно, и цель воспитания понимались как спасение души и обретение вечного блаженства в раю. Результат воспитания — человек, верующий в Бога, детерминированный его волей, зависимый от него. Таким образом, центром этой модели воспитания является Бог как абсолютная духовная сущность, носитель всех совершенств и в то же время как конкретно-чувственное воплощение педагогического идеала.

К характерным особенностям этой модели можно отнести тра­диционализм и авторитаризм. Они вытекают из основополагающих догматов христианской теологии о божественном творении. Посколь­ку истины христианства — это результат божественного откровения, постольку человек должен постигать и сохранять их, не изменяя и не добавляя в них ничего. Традиции закреплялись обрядами, определенным этикетом, культом. В рамках культа сформировались такие действенные средства воспитания, как исповедь, покаяние, молитва, пост и т. д. Для педагогических отношений характерно безусловное доминирование старших и беспрекословное повиновение. Важней­шим авторитетом и всеобъемлющим средством воспитания являлось Священное писание, Библия.

Разработка теоцентрической модели воспитания была позднее продолжена в трудах Флавия Кассиодора, Ф. А. Голубинского, В. Н. Карпова, У. Джемса, С. Булгакова, С. Л. Франка, П. П. Флоренского, В. В. Зеньковского и др.

По сути, центр модели остается тем же — Бог как высшая и абсолютная инстанция, однако меняются акценты и в целях воспи­тания, его формах и средствах, и даже в содержании.

В начале XX в. социологи предсказывали, что религия доживает последние дни и скоро исчезнет. А происходит это потому, по их мнению, что вера в сверхъестественное не может поддерживаться в расширяющийся научный век, и потому человеческое общество вскоре будет, перефразируя Фрейда (1927 г.), «излечено от инфан­тильной иллюзии религии». Процесс исчезновения религии называ­

ют секуляризацией, как факт перехода от религиозного к мирскому (светскому) объяснению жизни. Этот процесс рассматривается как длительный и необратимый. Известный философ и антрополог Энтони Уоллес писал по этому поводу следующее: «Эволюционное будущее религии — ее угасание. Вера в нечто сверхъестественное... останется лишь в качестве интересной исторической памяти. Это едва ли случится в следующем поколении, процесс этот, вполне вероятно, займет несколько сот лет... Но как культурный след, вера в сверхъестественные силы обречена на вымирание повсюду на земле как результат расширения адекватности и диффузии научных знаний». В свое время еще французский философ Август Комте, которому принадлежит заслуга введения в научный обиход термина «социология», полагал, что социология будет служить своего рода научной замене религии. В целом суждение о том, что религия фальшива и обречена, было широко распространено среди социологов с самого начала появления науки «социологии».

В течение более чем 150 лет социологи предсказывали триумф секуляризации. Однако к концу 70-х гг. XX в. многие из них были вынуждены признать положение о секуляризации ошибочным. Старк, Бейбридж, Белл, Мартин и другие начали высказывать пред­положения о том, что положения о секуляризации бесперспективны, и что социологи ошибались, принимая очевидный упадок когда-то мощной религиозной организации за общий закат религии. Более того, они убедительно доказали, что секуляризация есть самоогра­ниченный процесс, ведущий не к антирелигиозности, а к сдвигу ис­точников религии. Эти же подтверждения можно найти в фактах возрождения христианства в России, усилении влияния исламского фундаментализма в мире. Таким образом, вести речь об отмира­нии теоцентрических идей, а следовательно, и теоцентрических об­разовательных моделей даже в современных условиях невозможно и бесперспективно.

В последние годы многие видные ученые пришли к научному осознанию существования космического разума. Их исследования волей-неволей стали перекликаться с эзотерическими знаниями и религией. А там существует версия, что человек на Земле был создан Богом путем уплотнения духа. Эзотерические науки и религия являются не примитивной сказкой, в них заложен глубокий смысл, кем-то и когда-то определенный в сознание людей в аллегорической религиозной форме. Земная голографическая форма жизни, возможно, незримо присутствует рядом с нами, имеет свои законы существования и развития. Контакт с ней мы имеем в основном на уровне подсознания, которое в виде интуитивного шепота управляет нашими желаниями и устремлениями. Влияние этой формы жизни на нас малозаметно, но, наверное, весьма значимо. Возьмем хотя бы такие факты, как подсознательное увлечение различными теориями. Через подсознание земная голографическая форма жизни помогает физической форме. Недаром говорят, что подсознание — это интуи­тивная подсказка Бога [Э. Мулдашев].

Сегодня происходит реальное смещение общественного мнения в сторону симпатии к религии, к церкви, к верующим. Если учесть всю совокупность исторических и социальных условий, посмотреть на десятилетия взаимоотношений Советского государства с религией и церковью, на политику изоляции отечественной культуры от философско-религиозной мысли как прошлого, так и современности, этот интерес не просто оправдан — он необходим для возрождения целостности отечественной культуры, ее, так сказать, цивилизацион- ного статуса. Дело не только в том, что без таких имен, как П. Чаа­даев, П. Хомяков, В. Соловьев, В. Рязанов, Н. Бердяев, Л. Шестов, П. Флоренский, не говоря уже о взглядах на религию Гоголя, До­стоевского, Толстого, культура останется калекой, но и в том, что «без тех «накоплений», которые дала средневековая наука, также как и без того изменения в понимании человека и космоса, которое внесло христианство (а оба эти момента непосредственно друг с другом связаны), невозможно представить себе научной революции, положившей начало новой эпохе в развитии науки».

Сегодняшнее внимание к религии, по мнению Л. Н. Митрохина, идет от «противного» и в первую очередь связано со спецификой, отличающей ее от других форм сознания (идея Бога, Абсолюта, веч­ности моральных норм и т. д.). Надежное функционирование и вы­живание общества предполагает непрерывность и устойчивость его жизнедеятельности и социально целесообразное поведение его чле­нов. Это достигается системой запретов, норм, табу, ценностей, которые способны придать цельный, завершенный вид социальным процессам, «восполнить», «компенсировать» разрывы как в социальной ткани общества, так и в общей ориентации людей, обеспечивая тем самым условия для предельной интенсификации «внутреннего мира» человека: целеустремленности, уверенности, последовательности. На ранних этапах истории, когда личностное, автономное сознание только формировалось, именно представление о «всевидящем» Боге во многом способствовало переходу от исключительно «внешних» (принудительных) способов регуляции поведения к «внутренним», подчиняющимся соображениям совести, предполагающим полную свободу человеческих решений. Все это противоречит религиозному запугиванию «геенной огненной», вечным проклятием, установке на полное подчинение божьей воле и т. д.

Религиозное мировоззрение вбирает широкий спектр философ­ских, художественных, этических идей, выступая в качестве вос­полните ля того, что суммарно определяется как бездуховность. Не может быть сомнения в том, что вера в Бога по-своему снимает чувство отчуждения, социальной бесприютности, намечает простор для обретения собственного «я».

Не случайно сегодня люди, потерявшие социальные ориентиры, испытывают потребность в решении фундаментальных смысложизнен- ных проблем с помощью религии. «Язык» теологических систем и есть тот механизм, та система духовно-психологических координат, которая позволяет человеку отыскать, по выражению Б. Пастернака, «нужную ему точку в безбрежном пространстве духовной культуры».

Несмотря на специфические особенности некоторых позиций современного религиозного воспитания, теоцентрическая модель имеет очевидные преимущества перед другими моделями. Особен­но сильны позиции геоцентрической модели в области духовного, нравственного воспитания личности. Сила этих позиций, прежде всего, заключается в наличии заданных извне нормативных систем моральной регуляции. Эти системы, выраженные в абсолютных мо­ральных нормах, настолько хорошо разработаны, опробованы в до­ступных для понимания человека любого возраста, любого уровня образования и культуры формах, что, пожалуй, с ними не может сравниться ни одна другая воспитательная модель. Это с одной сто­роны. А с другой, — трансцедентальный, мистический, не поддаю­щийся рациональному объяснению характер этих норм создает почву для вечных духовных исканий, духовного совершенствования, а это — акт индивидуального творчества, к чему так стремится лю­бая педагогическая система.

Слабость же и уязвимость теоцентрической модели неразрывно связана с ее сильной стороной, с ее принципиальной сутью, с нераз­решимым противоречием между духовной свободой индивидуальности и всеобщим абсолютом, следовать которому необходимо всем без исключения, то есть противоречием между свободой и подчинением. Воспевая гимн свободному духовному становлению личности, теологи тем не менее настаивают на том, что «религиозная свобода — для верующего, а вовсе не для неверующего сознания». Следовательно, ребенка, который мал и неразумен необходимо религиозно образовывать.

Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что геоцентри­ческая модель таит в себе как огромный (и пока до конца не реали­зованный) потенциал творческого духовного самораскрытия, само­обновления, самореализации личности, так и реальную опасность, связанную с подавлением личности, подчинением ее чужой воле.

Теоцентрическая модель схематически выглядит следующим об­разом (рис. 8):

позитивные качества

На схеме наглядно видно, что в рамках теоцентрических пред­ставлений появление человека — тайна, загадка, связанная с ирра­циональной областью, лежащей ниже прямой, ограничивающей ре­альную жизнь человека. Появление человека на свет не связывается и с нулевой отметкой, поскольку практически во всех религиях душа,

перетекающая в бренное тело, живет своей жизнью еще до появления человека на свет. Целью же развития человека является приближение к Божественному Идеалу, но лишь приближение, потому что достичь его невозможно. Наличие единственной траектории свидетельствует о ее универсальном и нормативном характере (с точки зрения определенной религии).

Несмотря на довольно раннее появление этой модели педагоги­ческой деятельности (раннее средневековье), несмотря на историче­ски меняющиеся взаимоотношения церкви и государства, религии и общества (от доминирующего и подавляющего господства до почти полной секуляризации и попыток отлучения и забвения), теоцен­трическая модель не только не исчезла с течением времени (по­требность в ней не отпала), но даже можно зафиксировать рост ее авторитета (в связи с незаполненностью, вакуумом духовной жизни) и расширение границ и сфер ее влияния.

Основными формами воспитания с позиций теоцентризма явля­ются следующие:

— Включение в атмосферу религиозного действа: храм, как непременный атрибут любой религии, его архитектура, убранство, религиозные песнопения создают эффект погружения, настраива­ют психику человека на определенное восприятие событий. Кстати, предварительное создание определенной атмосферы дает небывалый эффект и в образовательном процессе.

— Применение специфической символики — креста (в христи­анстве), полумесяца (в исламе) и пр. способствует формированию воз­вышающего чувства гордости, связанного с принадлежностью к опре­деленной духовной культуре, взаимопомощи и поддержки людей, связанных единым духовным началом. Использование символики в светском воспитании, как показывает практика, также значительно повышает эффективность воспитательного процесса, способствует формированию мировоззреческих качеств личности (скауты, пионе­ры, гитлерюгенд и пр.).

— Использование ритуалов, обрядов (молитва, покаяние, испо­ведь, крещение и пр.) приобщает человека к религиозному таинству и религиозному сообществу, формирует, «цементирует» определенный нравственный стержень личности, не позволяющий ей совершать безнравственные поступки (не грешить). Таким образом вы­рабатываются навыки поведения, соответствующие определенным

нравственным нормам. Ритуалы и обряды широко используются и в светском воспитании — торжественный прием в пионеры (скауты), произнесение клятв, пионерский костер, линейки и пр.

— Чтение религиозных текстов (Библии, Корана, Торы и др.), имеющих, как правило, нравственное содержание, с последующим об­суждением и комментариями позволяет не только передать опреде­ленные нравственные знания, но и способствует формированию твор­ческих качеств личности, поскольку специфика религиозных текстов позволяет каждый раз по-новому интерпретировать и комментировать их применительно к разным ситуациям. Многие выдающиеся педагоги пытались использовать эту идею теоцентризма и в светском воспита­нии. Так, Л. Н. Толстой подготовил и в 1906 г. издал «Круг чтения: избранные, собранные и расположенные на каждый день Л. Толстым мысли многих писателей об истине, жизни и поведении». Своеобраз­ную хрестоматию по нравственному воспитанию детей пытался соз­дать В. А. Сухомлинский, к сожалению, закончить эту работу при жизни он не успел.

— Упражнения в малых нравственных поступках, соответствую­щих возрасту и уровню развития религиозного сознания, используют­ся практически во всех религиях для формирования навыков религи­озного (нравственного) поведения — помочь более слабому, простить обидчика, не желать зла врагу, побороть искушение и пр. Известный педагог XIX в. П. Ф. Каптерев разрабатывал «идею нравственного закаливания», а Л. Н. Толстым предложена, так называемая, теория малых дел (каждый день должен быть отмечен хотя бы одним, хотя бы маленьким, но добрым делом, иначе день прожит зря).

Таким образом, мы видим, что практически все идеи теоцен­тризма могут быть использованы и успешно используются наиболее выдающимися педагогами в светском воспитании, особенно в воспи­тании нравственных, ценностных, мировоззренческих качеств.