Трактаты. Диалоги. Притчи. 6 страница

О міре, міре, міре украшéнный!

Весь притворный, весь гробе поваплéнный! F

Прелщаешь старых, младыя и дети.

В прелести вяжешь, аки птенцы в cети.

Свет кажется украшенный,

Но он, как гроб поваплéнный,

Внутрь же его выну, зрю мерзость едину.

ПУТЬ ШУІЙ, НАРЕЧЕН ВЕНТЕР / 13/142 /

— Сей путь, — сказал Рафаил, — нарицается вентер. Есть же вентер сеть рыболовна, сотворéнна по образу чрева: широка во входе, тесна во исходе. Сей путь, уклоняясь от востока, сокрывает конец свой не во светлой южной стране, но во мраке полунощном.

— Вот путь, — говорил Товіин вожде, — вот и нещасный его путник грядет пред вами! Судите его! Небесныя силы, призирая на путника со уныніем и милосердствуя о нем, возгласили: «О бедный страдалец! Сей есть сребролюбец. Боже мой! Весь обременен мешками, сумами, кошелями, кошельками, едва движется, будьто навюченный велблюд. Каждый ступень — ему мукою. «Горе вам, богатыи, яко отстоите от утешенія вашего».

А Гробницы древних царей были высокыя горницы, извне архитектурно украшенныя. Но что ли там внутрь? Прах, смрад, гной, кости, пустыня. Преслично наш рабин Христос сими гробами именует лицемеров, ищущих образ благочестія, силы же его отвергшихся. Равное сему есть и мырское щастіе — удица, сеть и ядовитый мед; извнв блеск, а внутрь тма, тля... Прим. автора. \70\

— Но он сего, — извиняет Рафаил, — не чувствует, но паче еще блажит себе и почитает путь свой благословенным вовеки. Он благодушествует, шествует и поет.

— Возможно ли? — вскричали духи.

— Пожалуйте, — просил Рафаил, — внемлите песне его.

БОГАЧ, ПУТЕШЕСТВУЯ, ПОЕТ ПеСНЬ

Пусть я во свете скверн — только бы был богат А.

Днесь не в моду совесть, но злато идет в лад. / 14/151 /

Как нажил, не спросят, только б жирный был грош.

Сколь богат, столь всем брат и честен и пригож Б.

Что у нас безчестно в міре? Кошель пустой.

Нищим ли жить? Лучше пущуся в смертный гной.

И смерть сладка, поколь рубль за рублем плывет В.

О святое злато! Над тебе в свете нет.

Не столь милый отец, не столь рождшая мать,

Не столь любезныи и чада веселят.

И если такая у Венеры краса,

Не дивно, что в ее влюбилася тварь вся.

Ангелскія силы ужаснулися, видяще, что сатана толь хитро умел растлить бесноватую сію душу, обожающую мертвое и уповающую на кумира. «О сатана! — воззвали они, соболезнуя, — родная божія обезяна!» Он им вместо слова «горе вам, богатыи...», «блаженны нищіи...» положил на сердце во основаніе сей свой смрад: «Блаженны богатыи, яко тех есть царство всяких утех». Такова душа есть аспид, отнюдь не слышащій призывающія милости: «Прійдите ко.мне, все труждающіися и обремененныи, и аз упокою вы...»

— Боже мой! — возгласил Уріил, — сей безпокойный / 14/152 / путь толпами людей, как торгами, весь зассорен. Слышь, Рафаил! Кая есть сія ближайшая толпа?

А Сіи стихи суть из древняго трагедіографа Эурипида. Вот един:

!!’Ω χρυσός δεξίωμα κάλλισ[τ]ον βροτοι̃ς.

О aurum, dexteritas optima mortalibus.

О злато! Удачность найлучша смертным.!!Начало их сіе:

Sine me vocari pessimum, ut dives vocer.

Nemo an bonus num dives omnes quaerimus. Прим. автора,

Б Ubique tanti quisque quantum habuit fuit. Прим. автора.

В Можно и так:

И смерть сладка, поколь злато плывет раз в раз.

О святое злато, моли бога о нас!

Latine sic:

О plute, summa dexteritas mortalibus. Прим. автора. \71\

Сторінка автографа діалога «Брань архистратига Михаила со Сатаною». \72\

— Трус колесниц, — отвещал он, — шум бичей, конскій топот и свист обличает, что сія громада есть полк честолюбцов; сію же предварившая толпа есть торжество сластолюбцов. Сіе обличается пищаніем и ржаніем мусикійских органов, восклицаніем торжествующих и козлогласованіем, поваренными запахами, гаром и куреніем. Протчее в далних оних сволочях и стеченіях: там — тяжбы, брани, татьбы, грабительства, лести, купли, продажи, лихоимства...

Братіе! Призрите к правой стороне — вот они! Несколько путников, откравшись от шуіяго пути, пробираются чрез стропо́тная места к пути мирному. «Яко бог искуси я и обрете их достойны себе...»

— Ба, ба, ба! Кое странное сіе вижу позорище! — возопил, как молнія, нечаянно Варахіил. Пятерица человеков бредут в преобширных епанчах, на пять лактей по пути влекущихся. На головах капишоны. В руках не жезлы, но дреколіе. На шее каждому по колоколу с веревкою. Сумами, иконами, книгами обвешенны. Едва-едва движутся, аки быки, парохіалный колокол везущіи. Вот разве / 15/161 / прямо труждающіися и обремененныи! Горе им, горе!..

— Сіи суть лицемеры, — сказал Рафаил, — мартышки истинныя святости: они долго молятся в костелах, непрестанно во псалтырь барабанят, строят кирки и снабдевают, бродят поклонниками по Іерусалимам, — по лицу святы, по сердцу всех беззаконнее. Сребролюбивы, честолюбивы, сластолюбцы, ласкатели, сводники, немилосерды, непримирительны, радующіися злом соседским, полагающіи в прибылях благочестіе, целующіи всяк день заповеди господни и за алтын оныя продающіи. Домашніи звери А и внутреніи зміи лютейшіи тигров, крокодилов и василисков. Сіи нетопыры между десным и шуіим путем суть ни мужескаго, ни женскаго рода. Обоим враги, хромы.на обе ноги, ни теплы, ни студены, ни зверь, ни птица. Шуій путь их чуждается, яко имущих образ благочестія; десный же отвергает, яко силы его отвергшихся. В сумах их песок іорданскій с деньгами. Обвешенныя же книги их суть типики, псалтыри, прологи и протчая. Вся их молитва в том, чтоб роптать на бога и просить тленностей. Вот останавливаются молящеся и петь начинают. / 15/162 / Послушаем безбожныя их песни божія.

А Некій мудрец вопрошен: «Како можно прожить жизнь благоденно?» Отвещал: «Тако, аще спасешися от диких и домашних тигров, сиречь оных: «Іуда — раб и лстец». Прим. автора.

ЛИЦЕМеРЫ, МОЛЯЩЕСЯ, ПОЮТ:

Боже, возстани, что спиши?

Почто о нас не радиши? \73\

Се путь беззаконных цветет!

На путех их бедностей нет.

Мы ж тебе свечищы ставим,

Всякій день молебни правим!

И забыл ты всех нас.

Два раза постим в неделю.

В пост не уживаем хмелю.

Странствуем по святым градам,

Молимся и дома и там.

Хоть псалтыри не внимаем,

Но наизуст ее знаем.

И забыл ты всех нас.

*

Услыши, боже, вопль и рык!

Даждь нам богатство всех язык!

Тогда-то тебе прославим,

Златыя свечи поставим,

И все храмы позлащенны

Возшумлят твоих шум пеній —

Токмо даждь нам век злат! / 16/171 /

— О смердяшія гро́бы со своею молитвою, — возопил Варахіил! — Сіи блядолепныя лавры под видом божіим сатану обожают. Злоба, во одежду преподобія одета, есть то сатана, преобразивыйся во ангела светла. Нет сего злее во всем аде: опустошеніе царствам, церкви поколебаніе, избранных божіих прелыценіе... Отвратим очи наши от богомерзких сих ропотников, прошаков, лстецов и лицемеров. Не слышите ли, что шум, треск, рев, вопль, вой, свист, дым, жупель и смрад содомскій восходит от сего пути?

Архангелы обратили светлыя лица своя от севера к ясному югу и воспели песнь сію:

АНГЕЛСКАЯ ПеСНЬ

В силу сего: «Бездна бездну призывает»

Нелзя бездны окіана горстью персти забросать,

Нелзя огненнаго стана скудней капле прохлаждать.

Возможет ли в темной яскине гулять орел

Так, как на небесный край вылетев он отсель?

Так не будет сыт плотским дух. \74\

*

Бездна дух есть в человеке, вод всех ширшій и небес.

Не насытиш темь вовеки, чемь пленяет мір сей весь. / 16/172 /

Отсюду-то скука внутрь скрежет, тоска, печаль.

Отсюду несытость, чтоб с капли жаръ горшій встал.

Знай: не будет сыт плотским дух.

*

О роде плотскій! Невежды! Доколе ты тяжкосерд?

Возведи сердечны вежды. Взглянь выспр на небесну твердь.

Чему ты не ишешь знать, что то зовется бог?

Чему не толчешь, чтоб увидеть его ты смог?

Бездна бездну удовлит вдруг.

КЛЕВЕТА

Еллински — діаволи́, римски — traductio.

Воспевше же вопросили: что есть клевета? А Изречи нам, молніе божія, Варахіиле!.. Он же отвещал тако: «Клевета есть творить сладкое горким и вопреки; она есть тожде, что татьба; татьба крадет вещи, а клевета мысли. Мысль есть руководительница человеку и путь. Діавол, украв у человека добрую мысль, перекидает / 17/181 / будьто сеть и препону чрез добрый путь, а сим самым сводит и переводит его на путь зол. Вот почему еллински діаволос, сиречь переметчик, римски же traductor, сиречь сводник, или переводник, дано имя клеветнику; славянски же клеветать значит то же, что колотить, мешать горкое со сладким и вопреки. Сіе бывает тогда, когда на место сладкаго поставляется горкое и вопреки. Сей есть един источник всех адских мук» Б.

А Девятая божественная заповедь гремит: «Не лжесвидетельствуй». Сіе же есть тожде, еже: «Не клевещи». Ужасная клевета — творить заповеди господни трудными и горкими. Сіе на сердцв начертал діавол всем, презирающим закон божій. О, раздерите сердца ваша сія, ослепленпыи. Прим. автора.

Б Клеветный мрак есть отец лживости, лжа же и лесть есть мати грехам. Грехи же суть муки и страсти сердечныя. «Чем бо кто согрешает, тем и мучится». Прим. автора.

КОЗНЬ

«Ты же, о свете божій, Уріиле! Изъясни нам, что значит то кознь?» Отвещал Уріил: «Кознь есть образ клеветы, по коему она растет и сеется. Она есть то же, что машина. Машина хитрствует в вещах, а діаволска кознь в мыслях. Птицелов и рыболов ловит сетьми, а он козньми. Кознь есть \75\ ловкая машина, например, ков, пругло́, капкан, западня, сеть, вéнтер, вéрша, еллин[ски] — строфа, сиречь увертка, вертушка и протчая. У архитектонов и ныне некая машина именуется латински caper, сиречь козел. / 17/182 / Ныне ясно видно, что хитрость в татьбе, а кознь в клевете есть тожде. О, коль прелестная удица. Ею точно возбесившися человеча воля ужасается преподобія, стремится за нелепостьми, аки елень, устрелен в ятра, не видя, яко в погибель свою течет. Сіи-то души услаждаются песеньками сими:

Древній век был для святцов.

Ныне век есть не таков.

Плюнь, брат, на Сіон. Пой на свецкой тон.

Скоро ль святость жить дождется?

Наша ж зде жизнь наживется.

И паки:

В молоды лета не зажить света?

Что ж за корысть свет молодому?

И паки:

В старом веке несть покою,

Только болезнь со бедою.

Тогда щастя хоть бы й было,

Но в старости не так мило...

Кое же то мне щастіе, если оно мне изменяет во время старости, если несть верный и вечный друг оный? «Друг верен — кров крепок...» «Не остави мене во время старости...» «Вся преходят, любви же ни!» «Бог любви есть...» «Слыши, Израилю! Господь бог твой посреде тебе». / 18/191 /

Се видна зла удица, бесноватыми душами пожираема. А как волк овцы на пажите и при водопое похищает, тайный же ласкатель в самом чертоге и при трапезе, аки червь орехи, внутрь их обретаясь, растливает, — так діавол на самых злачных местах, во Едеме священныя библіи, хитро уловляет, примешав, аки змій, в матернее для чад млеко яд свой, так он вкус и дух свой в благоуханныя плоды божіего рая. «Нужное есть царствіе божіе, и нужницы восхищают е».

Сей оракул сатана растил. Он в нем осквернил Христово благоуханіе. Он в нем, украв дух Христов, вложил в него свой душеубійственный вкус. Он перековал нужное на трудное А.

А Нужда и нужное не в том состоит, аки бы трудно оное иметь, но то есть нужное, без чего никак жить невозможно или с мученіем живется без него. А чем же это нужнее, тем достать легчае. Например, воздух есть необходимо нужен, без обуванія же в зиме можно жить с мученіем. Прим. автора.

Поют германы притчу сію: «Бог строит кирку, а чорт \76\ там же часовню». Поет Христос: «Нужное есть царствіе божіе». Діавол подпевает: «Трудное есть царствіе божіе».

О пакостная обезяна! Тем же мостом грядет, а в разный город; тем же звоном поет, да чего-то как нет. Ангелскій тон — адская думка, глас Іяковль — сердце Исавлее; лобзает, как друг, — продает, как Іуда. И смех, и плач нам есть божія сія мартышка... «Воньми, небо, и возглаголю!» Се клевета на господа вседержителя! / 18/192 / Нужность со трудностью так не вмещается, как свет со тмою. Нужно солнце — трудно же ли? Нужен огнь — а труден ли? Нужен воздух — но труден ли? Нужна земля и вода — и кто без нея? Видите нужность? Где же при боке ея трудность? Ах, ищезла! Нет ей места в чертогах непорочныя и блаженныя нужности! Дом ея есть дом мира, дом любви и сладости. Покажите же мне, где водворяется трудность? Во аде ли? Верую, господи, там-то обитает труд и болезнь, печаль и воздыханіе. Но там ли нужность? Ах, не бывала она там. Ея присутствіем ад во мгновеніи преображается в рай. Во аде все делается то, что не нужное, что лишнее, что не надобное, не приличное, противное, вредное, пакостное, гнусное, дурное, непригожее, скверное, мучительное, нечестивое, богомерзское, проклятое, мірское, плотское, тленное, ветренное, дорогое, редкое, модное, заботное, разорительное, погибельное, адское... и протчій неусыпающій червь. Сія бесноватая и буйная дева, трудность, именуется еллински Ата, сиречь пагуба, еврейски же — Ада, Ламехова жена, сиречь блядокрасующаяся и заботная, противная жене, именуемой Селла и Мирна. / 19/201 / Коль же разнится чистая наша дева — святая нужность! А Она несть Ата, но Літа и Літургисса; несть Ада, но Селла; несть Фуріа, но Анна, но Харіа, но Гратіа, разумей: возлюбленная, милостивая, даровита. С небесных кругов н от горних пределов возлюбленныя сея царицы ищезла всякая горесть со трудом, а печаль со воздыханіем Оттуду сатана со всеми своими тмами низвержен во ад. Кая сила низвергла? Та, что там жизнь не зависит от заботных сует и суетных забот. Там живет едино точію нужное оное: «Едино есть на потребу». Оно есть и сродное, и легкое, и благолепное, и преподобное, и веселое, и полезное, без сребра и без горестей стяжаемое, как написано: «Туне пріясте, туне дадите». Внуши, земле! Услыши, роде человечь! Напиши на ногте адамантовом, на вечных сердца своего скрыжалях господню славу сію: «Благословен еси, творяй нужное нетрудным, трудное ненужным».

А Не утерплю приписать тут пресладких Епикуровых слов сих: Χάρις τη̃ μακαρία φύσει ότι τά ’αναγκαι̃α ’εποιησεν εύπόρισα τά δέ δυσπόριστα ούκ ’αναγκαι̃α сіесть: «Благодареніе богу, яко нужная сотвори легкостяжными, злостяжная же — ненужными». Прим. автора. \77\

Как только Уріил отрыгнул господствующую сію славу вышняго, поднялся от преисподних хулный шум, рык, вой, свист, стон..., каков бывает от дубравных зверей, от нощных птиц, от блатных жаб во время землетрясенія. / 19/202 / Замялся, свиваясь и развиваясь в безчисленныя свертки, адскій змій, пронзен изощренною сильнаго стрелою и варом палящих углій осыпан, по оному: «Иже от устен произносит премудрость, жезлом біет мужа безсердечна». На крилах Уріиловых виден был вид многоценнаго сапфира, превосходящій голубый свод благовиднаго неба. Сей божественный ум, пустившій из уст своих меч обоюдуостр, поразил сатану в самое чрево его и убил блудодеяніе. Варахіил же выстрелил праволучную стрелу молніину, пронзил дракона в самое око его и убил похоть очес, по писанію: «Око, ругающееся отцу и досаждающее матере своей, да избодут оное вранове от дебрія». Прежде же всех умертвил копіем Михаил любодейственное сердце его. От того часа царство его и козни разоренны.

АДСКОЕ ЦАРСТВО

На чем основанно?

Простер же Рафаил іасписошарныя крила своя со Гавріилом и, прелетев, седе при боку Варахіилову. Потом возсмеявся веселовидно изрече: «Возрадовася дух мой, яко Уріил, аки Финеес, во чрево, ты же, аки Сисаре, в самое око его пробил / 20/211 / ему главу его». Вид же Варахіиловых крил, аки вид углей ражженных от онаго углія: «Стрелы сильнаго изощренны со угольми поядающими». «Ражженно слово твое зело, и раб твой возлюби е». «Слово плоть бысть и вселися в ны».

Тогда сей пламенеющій орел, служитель в молніи вышнему, божественный Варак распростер крила своя и, помаяв оныя, возгласил: «Сія есть победа, победившая мір, плоть и діавола — любовь наша Крепка, яко смерть, любовь. Жестока, яко ад, ревность божія. Крила ея — крила огненныя. Угліе огненное воспламеняет ее. О угль! О возлюбленный наш анфракс оный!» А.

А Анфракс есть слово еллинское, значит уголь горящій, значит же и драгоценный камень, его же вид есть, аки уголь горящій. Все же драгоценные камни, яко сапфир, фарсіс и протчіи, суть красотою своею и твердостію образы божія премудрости. Прим. автора.

«Злато земли оныя доброе и тамо анфракс». Сей дражайшій анфракс нас, серафимов, воспламеняет, творяй ангелы своя духами и слуги своя пламенем огненным». Глас его оный... «Глас брата моего...» Сей един утешает и укрепляет нас. «Возвеселися, неплоды!» Сей есть глас его. «Смиренная \78\ и колеблемая! Не имела еси утешенія. Се аз уготовляю тебе анфракс — камень твой — и на основаніе твое сапфир. И положу забрала твоя, іаспис и врата твоя, каменія кристалла и огражденіе твое, каменія избранная — и правдою возградишися... / 20/212 / Всякое орудіе, соделанное на тя, и всякій глас, иже на тя востанет на прю, не благопоспешу. Одолееши им всем. Вся сыны твоя наученны богом и во мнозе мире чада твоя. Сіе есть наследіе служащим господеви, и вы будете мне праведны», — глаголет господь. Ныне желаніе наше исполнилось. Ныне услышана тричастная оная молитва Сираховская:

Господи, отче и боже живота моего!

Да не пожрет мя бездна мірская!

Возведша очи на прелесть его,

Да не поглотит мя пропасть чрева,

Угождающаго яко богу. И да не свяжет мя

Студодейство, ищуща сладости в мертвом блате.

На сей тричастности стоит все адское царство.

Ныне мудрость одолела злобе, и все воспели так:

О, сыне, рожден от девы,

Во безстрастія глубине!

Тричастную злобу душы

Потопи, молюся.

Да яко же во тимпане,

Во умерщвленном телеси

Воспою победную песнь.

— О язык трегубый, — возглашая, возгласил Варак, разорившій грады и превратившій домы вельмож! — Блажен, обладаяй тобою. Се есть царствіе божіе! / 21/221 / Несть его легчае, яко несть нужнее, и несть нужнее, яко несть врожденнее его. И что есть бог, если не внутрь нас пламенеющая, аки искродышущій угль, блаженная оная врода: «Без мене не можете творити ничесо же». Что убо есть? Она носит горы, и воды, и весь труд наш. Она тонкоплотное небо и огнь десницею своею жмет и держит. Кто убо присноблаженную и пренепорочную сію матерь нашу дерзает, нарещи трудною? Аще ли сатана сатану изгонит? Тако ниже трудностію труд уврачуется. Господи! Се труд воздают тебе! Ты же еси веселіе и радость, мир и упокоеніе Правда твоя яко солнце. И се сатана помрачает! Мір же свидетельствует о лже. Господи! Аще возможно есть, да мимо идет от тебе горкая чаша сія. Аще же не может сія лжа мимо йти от тебе, буди воля твоя А.

А При боге, яко при зерне и истине, неразлучно придержится, аки шелуха, лжа; но шелуху свиніи, хлеб же ядят чада. Прим. автора. \79\

ПЛАЧУЩАЯ НЕПЛОДЫ

Во оно время слышан бысть жалостный глас на небеси. Вдова, бродящая по земле, облаченна в темныя ризы, имущая родити сына, ищет места, но не обретает, гонима зміем, пожерти плод чрева ея хотящим и во след ея изблевающим потоп блевотин. Сего ради / 21/222 / скитается, рыдающая и вопіющая песнь сію А:

Кто даст мне криле ныне? Кто даст посребрéнны?

Кто даст мне рама ныне? Кто даст восперéнны?

Да лещу сквозе присно о бозе,

От земна края даже до рая

И почію.

Се ехидн лютый бежит! Се мя достизает!

Се челюсть адску на мя люте разверзает!

Поглотить хощет, ядом клокощет,

Василиск дивый, аспид питливый.

Ах, увы мне!

Вод горких хлябы студно изблевает черный.

Се мрак! Се облак покры мя ныне вечерній!

Увы мне ныне! Увы, едине!

Гонит всем адом мене со чадом.

Несть мне мира.

Увы мне! Горе! Увы! Что имам творити?

Кого на помощь дерзаю, бедна, молити?

Увы мне ныне! Увы, едине!

Гонит всем адом мене со чадом.

Несть мне мира.

Боже! Ты призри на мя с высоты святыя

И приклонися странной на слезы ми сія.

Даждь крепость силы, бы не сдолели

Твоей рабыне уста зміины.

Ах! О! Боже!

Кто даст мне крила ныне? Кто даст голубины?

Да выспрь парю от сея адскія глубины... / 22/231 /

А Сія песнь взята из трагедокомедіи, нареченныя «Гонимая церковь». Жена апокалипсная там, гонима зміем, поет песнь сію или хор. Есть сіе милое твореніе Варлаама Лащевскаго, учившаго з Кіеве и богословію с еврейским и еллинским языками, бывшаго предводителем в последнем исправленіи библіи. Почи архимандр[итом] Донским. Вечная память. Прим. автора.

Архангелы возлюбили прекрасную сію невесту божію, скитающуюся по земле и неимущую, где главы подклонити, \80\ милосердствуя о ней. Михаил же, ражжен ревностію, разширил посребренныя крила своя и устремився, аки ко страждущему своему птенцу орел, восхитил жену и посадил ее на радуге. Тогда целомудренная сія Сусанна А не обретеся между смертными на земле, да не злоба изменит разум ея, или лесть прелстит душу ея. Непраздная мати возсела со сыном своим на благокруглом луке облаков, и сама сущи прекратившая потоп радуга оная. «Виждь дугу.и благослови сотворшаго ю. Зело прекрасна сіяніем своим».

Досадители же ея суть сіи: «Премудрость и наказаніе уничтожаяй есть окаянен, и праздно упованіе их, и труды безплодны, и неключима дела их. Жены их безумны, и лукава чада их, проклято рожденіе их, яко блаженна есть неплоды не оскверненная!».

Тогда из облака возгремел Михаил к живущим на земле сим гласом: «Сынове человеческіи! Вскую любите лжу, ядуще землю во вся дни живота вашего? Тако ли юродивы есте, сынове Израилевы?». Не испытавше, ни истины разумевше, осуджте / 22/232 / дщерь Израилеву. О обветшалыи злыми днями вашими! Почто судите суды неправедны и не слышите глаголюща бога: «Неповинна и праведна не убивай». «Имеяй уши слышати, да слышит!» После сего грома слышанна бысть издалеча в горнем воинстве ангелском песнь воспеваема сія:

ПеСНЬ

В конец сего: «Испусти змій за женою из уст своих воду, яко реку, да ю в реце потопит».

Воньми, небо и земля! Ныне ужаснися.

Море безднами всеми согласно двигнися.

И ты, быстротекущій, возвратися, Іордане.

Прійди скоро крестити Христа, Іоанне.

Краснозрачныи лесы, стези оттворите,

Предитечу Іоанна ко Христу пустите.

Земныи же языцы, купно с нами все ликуйте,

Ангелскіи хоры вси, в небе торжествуйте.

Снійде спас во Іордан, ста в его глубине.

Се снійде и дух свят на нь в виде голубине.

«Сей есть сын мой возлюбл[енный]», — отец из облак вещаше.

Сей Мессіа обновит естество все ваше.

Освяти струи и нам. Змію сотри главу.

Духа твоего, Христе, росу даждь и славу, / 23/241 /

Да не потопит нас змій. И мы вси от земна края

Да почити полещем до твоего рая.

А Сусанна — слово еврейское, еллински — κρι̃νον, римски — lilium, славянски — крын, малороссійски — лиліа. Прим. автора. \81\

ОБНОВЛЕНІЕ МЫРА

Седмь глав суть сатане, яко едина; глава же — аки заходящее солнце, мглою обезображенное. Вскоре потом лице земли покрыл мрак вечерній. Безчисленныи же нетопыры и нощныя птицы, летая во мраке, неключимую хулу и клевету на славу вышняго возвещали. Тогда явися и ангелское многое воинство, аки звезды небесныя, но разслабленно сіяющія. Архангелы, исполняя написанное: «Во время оно разумный умолкнет» и, пленяясь краснейшія всех земных дщерей красотою небесныя Сусанны, терпели и пребывали, молящеся тако: «Господи боже наш! Правда твоя во свете твоем. Свет же во правде твоей. Истина твоя в солнце живет, солнце же стоит на истине твоей». Се сіе знаменіе есть твое, от тебе и тебе у нас. От тебе глагол сей твой и о тебе. Ты един и сотвориши его. Се лествица седмистепенная к тебе нам. И се сатана низвергл ее! Он сотворил из нея врата адова, нарек нужное трудным, сладкое же — горким. И се врата адова одолевают людем твоим. Востани, господи! / 23/242 / Востани, славо наша! Востани рано!.. Возлег, почил еси в тучной горе твоей, аки лев, многая лета спящій. Возбудися, яко Сампсон. Сотвори величіе неплодящей твоей, коснися горам твоим — и воздымятся, блесни молнію и разжени супостаты, да во свете твоем узрим новый свет. И обновиши лице земли. Ты и вчера, и днесь, и вовеки бывшій, сущій и будущій еси. Аминь!

Помолившеся же, всерадостным воскликнули гласом: «Да будет новый свет!».

И бысть новый свет. Абіе проникнуло радостное утро. Возсіяло солнушко, просветило небеса, проповедающія славу божію и обновило лице земли. И нарекоша ангелы вчерашній день тмою, днешній же день светом. И бысть ветхій, и бысть новый свет, но день един и мыр един. Древле сотворил бог мыр в седмь дней для человеков; в последніи же веки ради ангелов обновотворил его во един день, иже есть яко тысяща лет. Да исполнится пророчество верховнаго Петра: «Покайтеся! Яко да прійдут времена прохладна / 24/251 / от лица господня». «Прійдет же день господень, аки тать в нощи, в онь же небеса убо со шумом мимо пойдут...» «Новаго же небесе и новыя земли чаем, в них же правда живет». И Іоанново: «Дети! Последняя година есть, и мыр преходит, и похоть его, творяй же волю божію пребывает вовеки». «Не взалчут к тому, ни же вжаждут. Не имать же пасти на них солнце, ни же всяк зной; яко агнец, иже посреде престола, упасет их, и наставит их на животныя источники вод, и отыймет бог всяку слезу от очію их...» А как только прешел и зашел ветхій мыр, возсіяло же купно и Ноево, и новое время, \82\ и лето; тогда во мгновеніи ока в последней трубе все нощныя птицы, все ядовитыи гады, все лютыи звери, всякій труд и болезнь, и все злых духов легеоны, все безчисленныи свитки, изблевающіи хулу на вышняго вихром возметаемы от лица земли, ищезоша. И се! воспевающе воспели архангелы и все ангелское воинство во псалмех и пеніих и песнех духовных победную.

ПеСНЬ ПОБеДНАЯ А / 25/252 /

Пой и воспой, коль благ бог твой!

Скор рукою за тобою

В день брани твоея стати

Враги твоя, супостаты,

Погоняяй, поборяяй.

День и вечерь пой. Нощь и утро пой.

Коль десница, прославися!

Коль мессіа, возвысися!

Во победе дивных, на хребте противных!

АНТИФОН Б

Я, боже, тебе песнь нову,

Песнь Мойсейску, песнь Христову,

Воспою в духовной лире,

В десятострунной псалтыре.

Всяк царь в бою цел тобою,

Цел твой и Давид, мечем не убит.

Ты изволил мя изъяти,

Злоплемéнным не дал яти.

Из уст их меч смерти готов мя пожерти,

И зла их десница правды не держится.

В полках же ангелских слышанны были се сіи!

Воспоим господеви! О боже всесилный! / 25/261 /.

Еще наш пріял еси вопль и плач умилный.

Еще нас не судиши в конец отринути.

Победихом! Падеся супостат наш лютый.

И антихрист пріял казнь, домашній враг велій.

Ко нам же возвратився, грядет мир веселый.

Он безбедно здравіе ведет за собою.

А И сія песнь из того ж де творенія Лащевскаго. Хор поет: «Егда избавися жена от змія». О пламень, поядшій Кіевскую библіотеку, такія и толикія манускрипты, коликую гибель сотворил еси? Прим. автора.

Б Сія сам я на тую ж де мелодію сличил из Давыдовы песни 143-я, стих 9: «Боже, песнь нову воспою тебе во псалт[ырв] десятостр[унной], дающему сп[асеніе] царям». Антіфон значит пеніе во ответ. Прим. автора. \83\

Ныне и день лучшею красен добротою.

И солнце силнейшіи лучы испущает,

И лице краснейшее цвет полній являет А.

Зима прейде, Солнце ясно Б

Мыру откры лице красно.

Из подземной клети явишася цветы,

Мразом прежде побіенны.

Уже все райскія птицы

Испущенны из темницы.

Повсюду летают, сладко воспевают,

Веселія исполненны.

Зеленыи поля в травы

Шумящіи в лист дубравы

Встают, одеваясь, смотря, возсмеваясь.

Ах, коль сладко там взирати!

От днесь открылися в жаждущих полях и / 25/262 / пустынях живыя воды источники. Явилися грады и жилища оная: «Коль красны домы твои, Іякове!». Стропотныи горы оттворили стези свои, одеваясь цветами оными: «Аз цвет полній и крын удолній».

Дикій и безстраннопріимный неприступный Ка́вказ отверзл гостинницы свои странникам. Море сказало дорогу кораблям всем пловущим. Показалися плодоносніи островы, кефы, петры, гавани и мысы Добрыя Надежды. Оттворилися спасительныи пристанища всем мореплавателям даже до древняго Фарсиса В и до Одигитріи Г заблуждающим,

А Полній. Сіе значит не тое, что исполненный, но полевый, что в поле. Сіи стихи суть из победныя песни Феофана Прокоповича, ректора Кіевскія Академіи, треязычне воспевшаго царю Петру, победившему под Полтавою градом. Почи президентом в Синоде. Вечная память. Прим. автора.