Трактаты. Диалоги. Притчи. 3 страница

«Да свидетельствует о свете...» «Бе светилник...» Но меньшее солнушко есть более великаго. «Оному подобает расти, мне же малитися».

Сей судія израилскій разоряет все ветхое фигур ползанье, обновляет естество наше, претворяя невкусную воду в куражное вино и придая всей библіи сот вечности. «Дадеся ми всяка власть...» «Той твою сотрет главу».

Сего просят Давид с Мойсеем, воплем возбуждающіе уснувшаго на коленах своея Далиды. «До воскреснет бог...»

«Востани, господи, и да разсыплются врази твои!» «Почи в день седмый...» 188

КАТАВАСІА, ИЛИ СНИСХОЖДЕНІЕ / 31/512 /

Окончив другій пример, паки сказую, что в библіи иное на лице, а иное в сердце 189. Так как Алкивіадская икона, называемая еллински 190 σηληνός, c лица была шуточная, а внутрь сокрывала великолепіе божіе. Благородный и забавный есть обман и подлог, где находим под лжею истину, мудрость под буйством, а во плоти бога. Вот прямое, имену- \31\емое у древних еллин ποίημα 191, сіесть твореніе! А такіе писатели суть точные піиты, и нимало не дивно, что Мойсея зовут обманщиком.

Сей змій нарочно создан; да поругаются ему соборища нагло судящих. И не дивно, что для сих лисов 192 из высоких божіих гор раждается не лев или орел, но мыши, ежи, совы, вдоды, нетопыри, шершни, жабы, песія мухи, ехидны, василиски, обезъяны и вредящія соломоновским виноградам лисицы. «Испытайте писаній!»

Конец! И святому богу слава! 193 \32\

/ 1/291 /

КНИЖЕЧКА О ЧТЕНІИ СВЯЩЕНН[АГО] ПИСАНІЯ, НАРЕЧЕННА ЖЕНА ЛОТОВА

/ 1/292 /

ЛЮБЕЗНЫЙ ДРУЖЕ МИХАИЛЕ!

В самом открытіи наместничества Харковскаго, во время непрестанных осенных дощей, прогоняя скуку, написал я сію книжицу в монастыре Сеннянском. Сей монастырик подарил Печерской ла́уре святый Іустын, митрополіта Белагородскій, в котором он часто уединялся ради горных вертоградов и чистаго неба. Брат мой, Іустін Зверяка, бывый тогда игуменом, не могл чувствовать вкуса в Жене моей Лотовой. Однак был типографом и забавлялся книгами еллинскими и римскими. Но ты, любезный друже, имееш вкус не зверскій. Можно ли мне не сказать о тебе (в полуночном каноне перваго гласа): «Явился еси Аврааму, чистейшую часть богословія показуя»?

Все богословствуют, но не по Авраамску. Все вкушают и жуют, но не по Іяковлю сыну. / 2/301 /

«Іудо, сыне мой! Тебе похвалят братія твоя...» «Зубы его паче млека».

Кто может поминать жену Лотову, аще не будет бог с ним? «Помни-де последняя твоя...» А последнее видь есть что ли оно, аще не конец и вечность? «Помни последняя твоя», сиречь следующее за делами твоими. Все наше ищезает, а на место тени вечность... О вечносте! Ты едина еси и свет нам и память. Безславен судія, не помнящій тебе! Безпамятен тебе забывшій богослов! О вечносте! Мати тебе память, а ты ея мати... Спящій на бібліи, книжниче мой, скажи мне, кто ли и что ли гнездится в памяти твоей? Кая речь и кая невеста живет и образуется в твоем сем, всех морских и воздушных бездн ширшем зерцале? Что то пленяет и веселит твою и вселенныя царицу? Кую царицу? Память (говорю) твою. Пожалуй, скажи...

Отвещает книжник. Тфу! Как не знать сего? Радуга во облаке, красавица в зеркале, а прекрасный Наркісс мой, мір 1 сей видимый во очах моих, будьто в двоих зéркалушках, смотрит на себе, амурится и любуется сам собою непрестанно...

А сверх сего, ничего ли тебе на память не приходит?

Ответ: Да что ли другое какое прійдет? Видь / 2/302 / что видиш, то и помниш...

О друг ты мой, знал я сіе прежде твоего ответа. Знаю, что ты весь, как Наркісс твой во водах, потопился в наличность. А память твоя где? Во мне. Что ли она помнит? Все! Как же помнит? Видь все твое и весь твой вздор (хаос) торчит под носом твоим. Вся твоя рухлядь, весь болван твой, мір сей, лежит на очах твоих, гнездится в твоих зеницах. \33\

Г. Сковорода. портрет роботи невідомого художника.

То едино точію помнится, что заочное. Где убо твоя память? Видь у тебе нет ничего заочнаго. И ныне к чему она тебе? Скажи мне: где такое око, чтоб не было ему на что-либо смотреть? Не может убо быть и память, когда нечего ей помнить.

Пожалуй, не мучь мене (просится книжник), я видь помню все тое, что зделалося вчера... О бедный с твоєю вчерашнею памятію...

Вчера сіе твое уже пройшло. Погибла купно со твоим вечером и память твоя. Все тое есть то твое вчера, что уже ищезло, отцвело и не узнает места своего. Аще земля твоя есть ничто же, како и не память? Вот се она от земли земная твоя память, послушай: «Лице господне на твор[енія] злая, еже потребити от земли / 3/311 / (зависящу) память их». Пожалуй, проснися! Не весь погружайся в землю! Приложи к ней и то, чего не видиш. А приложиш, если вспомниш. Тем оно великое, чем нетленное. Нетленное, яко невидное. Кто бо может растлить заочное и невидное? И что есть святое, аще не удаленное от тли? Сія же то есть истинная память: признать, обнять и принять в памятное наше зерцало тую святыню, которая утаенна, то есть от тли удаленна и паче сонца сіяет, то есть всем вся оживляет.

«Пойте господеви, преподобныи его, и исповедайте память святыни его».

Видиш ли, что святыня и память не разлучна дружка? А ты ее привязал до проклятія земли.

Святыня и память двойна сія луча есть невечерняго сонца. Святыню вера видит, надежда надеется, любов объемлет сердцем, а память па́мятует. Четыре сіи духи суть едино с вечностю, с бездною нетленія, с апокалипсным градом, с незаходимым сонцем. Видиш дым? Вспомни огнь! Видиш мыр сей? Вспомни вечность! Что есть мир сей? — Дым вечности. Вечность есть огнь все ядущій. / 3/312 /

Глуп ловец на след зевает, елень в память не приходит. А след ведет до еленя.

Буй книжник на болван смотрит, вечность в память не приходит. А стези до ея ведут. «Стези твоя в водах многих».

Бібліа есть стези его. А ты в стезях поглубился. Но проснися и припомни. Куда сіи следы ведут? Куда сіи ноги несут? Вот куда! Наум спевает: «Се на горах ноги». Чіи ноги? Благовествующаго и возвещающаго мир. \34\Видиш? На горах твой елень. К нему сіи следы ведут. К нему сіи ноги несут. Возводь же память на горы. Оттуду приходит помощ.

Что есть Лотова жена? — След. Куда она тебе ведет? — Туда, куда сама идет. Идет туда, куда смотрит. Куда смотрит, там ея мысль. Она оглянулась в Содом. Жена и Содом \34\ есть то же. Содом значит то, что тайна. Вот куда жена привела — в Содом. А Содом же куда ведет? Туда, куда дым восходит. Дым его восходит в небо. Дым его поднялся вгору. Дым, чад, дух, мысль, толк есть то же. Видиш? Куда ведет Содом? Жена / 4/321 / и Содом суть ноги. Видиш, что идут на горы? «Се на горах ноги?..»

Но и гора след есте божій, а куда она возводит? — На Сіон гору возводит. Но Сіон гора земная. Она возводит к небесной. Сіон на град призирает. Небесна гора на весь мыр. Там-то твой Лот обитает! «Гора Сіон, в ней же вселился еси». Где же наш Сіон небесный? Сонце на весь мыр взирает. Вот тебе гора небесна! Сонце истинный Содом есть. Лотова есть жена сонце. В сем болване Лот сокрылся. Видит его память чиста. Зрит на его свята вера. Сонце — Содом, а он Сигор. Сонце — жупель, он фіміам. Сонце — пекло, а он роса. Сонце западет под землю. В память вечную будет Лот. Он тебе отец и жених. Купідон и ветхій деньми. / 5/331 /

Примета 1-я

О НАСТАВНИКе

Приходить море сіе, великое и пространное, за руководством ангелов божіих должно. Таков вождь был Рафаил Товіи.

Ангел, апостол и истинный богослов есть то же. Но почему знать, кто от бога послан? Слушай Іеремію (гл. 23, ст. 22): «Аще бы стали в совете моем слышаны, сотворили бы словеса моя и отвратили бы людей моих от пути их лукаваго и от начинаній лукавых».

Видиш, что посланник от совета божія есть тот, кто толкует к нравоученію, паче же к вере, без коей и добродетель — не добродетель. Таковы суть: Василій Великій, Іоанн Златоустый, Григ[орій] Назіанзын, Амвросій, Іероним, Августин, папа Григ[орій] Великій и сим подобные. Сіи-то могли с Павлом сказать: «Мы же ум Христов имами». / 5/332 /

Богословіа учит или целит самыя тайныя в душе начинанія, советы и мысли. «Растлеша и омерзиш[ася] в начинан[іях]». Начинаніе, начало, совет, λόγος и бог есть то же. От совета, или главы, как от источника, все наши дела наружу происходят. Если совет добр, то и плоды добрые.

Итак, богословіа есть не иное что, как искорененіе злых мыслей или, как Павел говорит, началов и властей. Вить если два суть человека, перстный и небесный, в том же человеке, то и два начала: одно зміино, или плотское, другое божіе. \35\В протчем те искореняют худыя мысли, а на то место насевают слово божіе, семя всех добрых дел, о коих можно сказать: «Начат Іисус творити же и учити».

Любовь одна ангелскій язык делает действительным.

/ 6/341 /

Примета 2-я

О СИМПАФІИ, ИЛИ СОСТРАСТІИ МЕЖДУ ЧТЕЦОМ И НАСТАВНИКОМ

Начало всему и вкус есть любовь. Как пища, так и наука, не действительна от нелюбимаго. Итак, с помянутых ангелов избрать для себе одного, кой паче протчіих понравится. Откушать несколько каждаго или некоторых с них. В то время вдруг к одному особливое движеніе почувствуеш. Одну манну все сіи ядят: хорош во всех помянутых вкус, но разный.

Примета 3-я

О ОТВЕРЖЕНІИ СВеЦКИХ МНеНІЙ

Приступая к небесным оным писателям, должно принять чистительная пилулы и все старинныя с глупаго общества водхненныя мненія так изблевать, как Израиль ничего не взял от разореннаго Іерихона, а если что / 6/342 / удержал, за то был казнен. Если в море для измытія итить, так на что удерживать мірскую грязь? Муж двоедушен есть искуситель, дух пытливый, хром на обе ноги, ни тепл, ни хладен. Муж неутральный есть непріятель делу, а библіа есть то тяжебное дело богу с смертными. Сей-то род людей вопрошает бога: «Жив ли в руках моих воробей?» «Жив, если не задавиш», — отвечал бог.

«Не искусиши господа бога твоего».

Примета 4-я

О СТРАШНОЙ ОПАСНОСТИ В ЧТЕНІИ

Но понеже, по Августиновому слову, не точію в свецких делах, но и в самом рае слова божія скрыты находятся діаволскія сети, для того с великим опасеніем поступать должно, дабы при самом чтеніи и поученіи в законе вышняго не вплутаться нам в сило лукавое по примеру Іудыну.

«По хлебе внійде в него сатана». / 7/351 /

А вот те сети: сребролюбіе, честолюбіе, сластолюбіе, тщеславіе... Сіи все духи возвращаются в землю свою, то есть к брюху и к плоти, откуду нас слово божіе вывесть единственно намеренно. \36\

Коль многих погубила грязь Лотова піянства! Безчисленных растлил яд Давидова прелюбодейства, а в старости его — мнимый дур дьволожства. Не менее яда в повестях о сыне его. Читаем о ревности Иліиной и острим нож на ближняго. Слышав о Іезекіиной болезни, роздражаем страх смертный и наше суеверіе. Богатство Іовлево — жадными, а благодарность Авраамова делает нас тщеславными. Лазарево воскресеніе, слепых прозреніе, свобода бесноватых — совсем нас превращает в плотомудрствующія скоты. Самое сіе зерно божіе, сиречь слово сіе (вера) соблазняет нас, повергая на стіхіи внешняго міра. Отсюду-то уповаем на плоть и кровь святых, надеемся на / 7/352 / тлень и клятву; обожаем вещество в ладане, в свечах, в живописи, в образах и церемоніах, забыв, что, кроме бога, ничто же благо и что всякая внешность есть тлень и клятва. Кратко сказать, вся библіа преисполнена пропастей и соблазнов. «Сей лежит на паденіе». И весь сей путь ея іерихонскій воздушными осажден разбойниками. Скажем с Давидом: «На пути сем... скрыша сеть мне».

Слышал ты о мытарствах? Так вот они! В протчем они есть небыль. Помяни, что библіа есть еврейская сфинкс и не думай, будьто об ином чем, а не о ней написано: «Яко лев, рыкая, ходит, искій, кого поглотити».

Помни, что опасное дело встречаться с Голіафом. Щаслив, кому удалось раздрать льва сего и обрести в жостком нежное, в горком — сладкое, в лютости — милость, в яде — ядь, в буйстве — вкус, в смерти — жизнь, в безчестіи — славу... Но, как притча есть: не всякому по-Якову, сіе есть по-Сампсоновому удается. / 8/362 /

Примета 5-я

О ЧТЕНІИ В МеРУ

Весьма помнить должно увещаніе Сирах[ова] сына: «Мнози пресыщеніем умроша».

Затем, как можно, стараться в меру кушать, не обременяя желудка мыслей наших. Здоровой и чистой вкус малым доволен, а засоренная глотка без меры и без вкуса жерет. Для сего-то не велит бог святить себе скотов, не имеющих жванія. Много жрать, а мало жевать — дурно. Многія, к тому разномысленныя чтущій книги, не будет благоучоным.

Когда наш век или наша страна имеет мудрых мужей гаразда менее, нежели в других веках и сторонах, тогда виною сему есть то, что шатаемся по безчисленным и разнородным книг стадам — без меры, без разбору, без гавани. Боль-\37\ный разных тварей беспокоит, а здоровый одною ядью сыт. Скушай одно со вкусом и довлеет. Нет вреднее, как разное и безмерное. Пифагор, ражжевав един треугольник, сколько / 8/361 / насытился? Давид, раскусив едину стень ковчега, сколько просветился! Даже скакаше, играя. Ражжуй одну преславную славу — и во многія обители божіего сего лабиринфа отверзется тебе вход и исход. Преславная слава, слово божіе и мысли его есть то же. «Преславная глаголашася в тебе, гр[аде] божій». «По всей земли слава твоя».

Раскуси одну точію, например, сію славу:

«Иде же труп, тамо соберутся орлы».

Или сію: «Птицы да умножатся на земли».

Или сію: «Слетеша птицы на телеса растесанная».

Или сію: «Седмь юниц во юницах людских».

Или сію: «Очи твои яко голубины».

Или сію: «Не вем орла, парящаго к солнцу».

Или: «Твоим ли повеленіем возносится орел?».

Или: «Подъях вас, яко на крилех орлих».

Или: «Призовет (бог) от восток птицу».

Или: «Глас горлицы слышан в земли нашей».

Или: «Да станет солнце! — и ста солнце».

Или: «Дондеже пришедши, ста верху, иде же бе отроча».

Или: «Вознесе Сампсон на верх горы врата градныя». / 9/371 /

Или: «Возмите врата, князи, ваши».

Или: «Врата сія затворенна будут».

Или: «Да хвалим будет во вратех муж ея».

Или: «Се лествица утвержд[ена] на земли».

Или: «Железо не взыйдет на главу мою».

Или: «Всплыве железо».

Или: «Что есть чел[овек], яко помниши его?».

Или: «Взятся от земли живот его».

Или: «Един есмь аз, дондеже прейду».

Или: «Прейдем до Вифлеема».

Или: «Не изыйдеши, боже, в силах наших».

Или: «Премудрость во исходех поется».

Или: «Возвеселися, неплоды, пораждающая».

Или: «Созиждутся пустыни твоя вечныя».

Или: «Дщери твоя на рамех возмутся».

Или: «Будут царіе кормители твои».

Или: «Приступите ко мне, погублшіи сердце».

Или: «Ниже хребты их и высота бяше им».

Или: «Узриши задняя моя».

Или: «Помни последняя твоя».

Или: «Полижут персть, аки зміеве».

Или: «Яко ластовица, тако возопію».

Или: «Бяше Ефрем, яко голуб безумный, не имый сердца». / 9/372 / \38\

Или: «Кто прейде на ону страну моря и обрете премудрость?».

Или: «Звезды возсіяша в хранилищах своих».

Или 2: «Сонія узрят». «На забрала востекут».

«Глубоко сердце человеку, и кто познает е?».

«Вода глубока — совет в сердце мужа».

«Человек, насади виноград».

«Подобает вам родитися свыше».

«Дал бы тебе воду живу».

«Ангел господень возмущаше воду».

«Иже первее влазяше... здрав бываше».

«Познася има в преломленіи хлеба».

«Змія возмут, языки возглаголют новы».

«Востани и ходи. И вскочив, ста и хождаше».

«Востани, спяй, воскресни от мертвых».

«Даны быша жене два крила орла великаго».

Кто развяжет хоть одну связь,

В том блещит израилскій глаз.

Кто премудр, тот и сохранит сія. Сиречь приметит, соблюдет, постигнет и размыслит. Когда слышишь сіе: «Поминайте жену Лотову», не довлеет вспомнить одно тое, что была жена у Лота. Сія такая пища есть гладная, тощная, не сытостная, худая, кратко сказать, пустой колос, / 10/381 / и худая корова от сна фараонскаго и суеты мірскія. Но должно размыслить и припомянуть тое, куда ведет разумы наши сей соленый болван? Что-то внушает нам не вкусная и буія сія корова? Не обращайся сердцем твоим в Содом алчныя тлени 3 и суеты, не опочивай зде в смертной сени, н.о в предняя простирайся на гору с Лотом и тако тецы, да постигнеш соль, и нетленную силу тлени сея, и славу воскресенія ея. Да то, что посеянно в тленіи, востанет в нетленіи да воспоеш: «Востани, слава моя!». «Един есмь аз, дондеже прейду». И будеш блаженный оный странник и пришлец, о коем вопрошает прозорливый Варух: «Кто прейде на ону страну моря и обрете ю?».

Сіе-то значит поминать: «Поминайте жену Лотову!». Сиречь: ражжуйте, раскусите, растолочте, разбійте и сокрушите идола сего, раздерите льва, сего діавола, и сыщите внутрь его сокровенную ядь и сладкій сот вечности, безвестная и тайная премудрость божія, о коей Исаіа: «В сокровищах спасеніе наше». Из двоих естеств состоит слово божіе. «Единою глагола бог, но двойное слышно».

Две страны имеет библейное море. Одна страна / 10/382 / наша, вторая — божія. На нашем бреге колосы пустые, а коровы худыя; обонпол же моря и класы добры, и юницы избранны. Наш брег и беден и гладен, заморскій же есть Доброй Надежды гавань, лоно, или залив Авраамлій, место злачное, где \39\ есь Израиль пасется и почивает, оставив на голодной стороне содомлян. «Кто прейде на ону страну моря?» А вот кто: И полещу и почію». «Аз уснух, и спах, и востах». Вот и девица: «Под сень его вожделех и седох». Почивай, душа моя,

мудрая дево! Не бойся. «Аще поспиши, сладостно поспиши».

О раю мой, раю! Мы тебе почитаем, но не разумеем. Ах, с толком нужно вкушать слово божіе, зубами сына Іяковля жевать должно. «Іудо! Возлег, уснул еси, яко лев». И не дивно: мог он ражжевать и обрести себе сладость покоя. «Яко рай сладости, земля пред лицем его».

И все оные имеют Іудыны зубы, о коих написано: «Яко же утро, разливаются по горам людіе мнози и крепцы, подобны им не быша отвека». «Праведник дерзает, аки лев». / 11/391 /

«Поминайте жену Лотову!»

Вся тварь есть сень привиденія, а бог есть дух ви́денія. Вот тебе два Хвалынскаго моря берега́: северный и южный.

«Поминайте жену Лотову!»

Слышиш мрачное привиденіе? Вспомни чрез сей мрак свет виденія. Осязаеш нечувственный солоный кумир; для чего чрез сію примету не взойдет тебе на сердце соль нетленія и вкус вечности? Видиш северный берег? Помяни на нем южный, невидный. «От юга прійдет бог». Уготовь пасху. Вить здесь не нажиться. Не ногами прейдеш, ни кораблем, ни крилами. Сам господь восхитит сердце твое и преставит от смерти к жизни, от буйства — в разум и суд. «Путь бо господень есть суд и милость». Если взираеш на жену сію, почто прелюбодействуеш в сердце твоем? Почто почити на плоти и крови ея мыслиш? Для чего не размыслиш, что плоть и кровь несть царствіе небесное, несть покой и сладость, но мертвый сей болван, сень и привиденіе, а сія примета ведет тебе к метке своей, к мужу своему, дабы не с нею, но с ним тебе почить и насладиться. «Потребил еси всякаго любодеющаго от тебе».

Разве ж великое есть нечтось муж ея Лот? / 11/392 / О друг мой! Когда сын Авраамль, велик есть человек Христос, тогда его ж братанич Авраамль, малое ли нечтось тебе мнится быти? О всем роде сем дерзновенно скажем: «Род же его кто исповесть?».

Лот есть оный человек, о коем написано: «В воню мира твоего течем».

За ним-то чистыя девы текут из севернаго брега на горы Кавказскія, да упіются и почіют. «Упіются от тука дому твоего». Лот есть одного рода с смирною, сіесть тук или клей из ароматных древ. Вот премудрость божія! «Яко смырна, издах благовоніе». «Сми*рна, и стакти, и касія от риз твоих». Еллинскій глас — стакти, а еврейски — Лот. Стакти — не благій ли дух? А дух благій не то же ли, что бог? Шабаш! Здесь \40\ почіем! «И полешу и почію». «Господь пасет мя». «На месте злачнем всели мя».

«Поминайте жену Лотову!»

О жена, жена! Ты и горесть, и сладость моя. Живиш и умерщвляеш... Если бы мы тебе так любили, как твой сладчайший муж Лот, яко же и Христос церьковь свою, никогда бы мы не разлучали, яже бог сочета. Тайна сія велія есть... / 12/401 / А ныне холодно и несмысленно любля, а безтолково и безпамятно поминая тебе, не вспомним о муже твоем, разделяя неразделную двоицу и забыв совет божій: «Сыне человеч, да не сотвориши чад по плоти».

И невозможно, чтоб сія Ева не вкусила смертных плодов и не породила чад в погубленіе тогда, когда станут с нею амуриться подлыя, плотоядныя и хамскія оныя сердца, кои, описанны так: «Полижут персть, аки зміеве, плезуще по земли».

«Увеждь, яко пепел, сердце их и прелщаются». «Врази его персть полижут». «Смерть упасет их». Яд аснидов под уст[нами] их». «Гроб отверст — горт[ани] их». «Изми мя, господи, от чел[овека] лук[ава]». «В сердце и в сердце глаголаша злая». Как так? А вот как! Принесли с собою злость в сердце своем, затем не нашли доброты и в сердце жены Лотовы, кроме глаголов потопных и языка лстива, с коим пришли. До доброты же оныя, яко сокровенныя, не добрались. «Вся слава дщере царевы внутрь».

И се то те содомляне, бродящіе по околицам града. «Преславная глаг[олашася] в тебе, граде божій». Марія соблюдаше вся глаг[олы] в сердце своем».

Да как же им и найтить? Вить «глубоко сердце», а паче оному человеку: «Взятея от земли живот его». А их дело ползать и кушать землю вся дни- живота своего. / 12/402 / Смерть им — хлеб, а мати — ночь. «Взалчут на вечерь и обыйдут град». «Проклят ты паче всех скотов!» «Проклят Ханаан отрок!» «О несмысленная и косная сердцем!»

«Поминайте жену Лотову!»

О прекрасная моя и благословенна в женах неплоды! Не могу в сытость намыслиться о тебе — толь сладка мне память твоя, память Лотова. Седмь мужей и 7000 имела еси и ныне имееш, но все прелюбодеи, кроме сына Товитына, а Рафаилова друга Товіи. Сей накадил невестник и ложницу твою фиміамом и благоуханным чадом, восходящим от сладчайшія памяти о муже твоем, да в память вечную будет праведник, преспал с чистою невестою не зазорно и целомудренно, вне бесовскаго идолскаго смрада, обретшій, как в рыбе печонку, внутрь царскія сея дщери славу ея, касію и стакти в ризах ея; воздвиг чада не в рабство, но в свободу, кои не от похоти женскія, ни от похоти мужескія, но от бога \41\ родишася, как зделал оный пророк: «От днесь дети сотворю, яже возввстят правду твою, господи, спасенія моего». «Аз уснух...» Скажите мне, кто у вас человек, бояйся господа? Кто? Не Ханаан отрок и хлопец, но прямой муж оный: «Господь с тобою, мужу сильный». / 13/411 /

Есть ли кто из числа оных мужей? «Мужіе, любите своя жены». «Аз же глаголю во Христа и во церковь».

Так возлюбите со мною неплодящую сію! «Возвеселися, неплоды нераждающая!»

Если ж сія не нравится, кроме ея суть множайшія дщери царскія. Кія? А вот оныя: Іудифь, Руфь, Рахиль, Ревекка, Сарра, Анна, мати Самуилова, любезная Давиду Авигеа, Далида Сампсонова, Фамарь, Есфирь. А Еву ты забыл? И не читал ли ты, что ангелы божіи амурились со дщерьми человеческими? Сіи-то девочки согревали старость Давидову. С теми же любился и сын его, и во одной хвалит всех в конце притчей. Все сія жены амурятся и раждают не на долних северных берегах и полях, но на горних стремин Черкеских верхах, в безпечных местах райских; и о сих-то еленицах стязует бог у Іова: «Аще уразумел еси время рожденія коз, живущих на горах каменных?».

Там-то обновляется орляя юность Давиду. Возрастают новые рога и ему и козам. Там и евангелскія еленицы: Елисавет и возшедшая в горняя Маріам. Туда же поднята Петром и Тавифа, сиречь серна, сайгак. Туда отсылает ангел и мироносиц. Кратко сказать о всех: да не растлится девство их. «Даны быша жене два крила орла великаго». / 13/412 /

«Поминайте жену Лотову!»

Что ж ты думаеш, о амурник мой? «Не суть советы мои, яко же советы ваши».

Знай, друг мой, что библіа есть новый мир и люд божій, земля живых, страна и царство любви, горній Іерусалим; и, сверх подлаго азіатскаго, есть вышній. Нет там вражды и раздора. Нет в оной республике ни старости, ни пола, ни разнствія — все там общее. Общество в любви, любов в боге, бог в обществе. Вот и колцо вечности! «От человек сіе невозможно».

Брось думать, что Ева старуха или чужая жена. Сіи думы суть от берегов содомлянских. «Грозд их — грозд желчи». Сей-то корень выспр прозябает, многих оскверняя. И не многие ли осквернились, начитав Лотово піянство? «Вся убо чиста чистым». «Но осквернися их ум и совесть».

Плюнь на бабскія и детскія сказки, неверными чтецами и на ложь, плотоядными зміями отрыгаемую, растлившими Еву, обращающими лукавое свое воспять в Содом око, на свою блевотину. «Взалчут, яко пес». \42\

А ты, друг мой, поспешая и не осматриваясь ниже вправо и лево, иди в горняя со тщаніем, куда тебе зовет не обманщик змій, но прозорливый Захаріа: / 14/421 / «О! О! Бежите от земли северныя». И Исаіа: «Отступите, отступите, изыйдите отсюду». «Прійди, да покажу тебе суд любодейцы великія». «Яко от вина ярости любодеянія своего напои вся языки». «О граде кровей, весь лживый, полн неправды... Глас бичей, и глас труса колес, и конника текуща, и колесницы шумящія... Открыю задняя твоя к лицу твоему и покажу языком срамоту твою, и царьствам безчестіе твое... Положу тя в притчу... Возвергу на тя огнушеніе по нечистотам твоим». «Паде, паде, Содом».

«Поминайте жену Лотову!»

Но, о друг ты мой! Прежде приберись и уготуйся для Синайскія оныя горы, сладким дымящіяся оным дымом нашего Лота. «Христово благоуханіе есмы». Пожалуй, будь мудрою девою, если хочешь быть в Кане Галилейской и преображеннаго из огнушенных сих (мочащих к стене градской) псов урыны, и жезлом мойсейским услажденнаго насладиться муста. Заплачь, о Іереміе, яко «оскудеша добрыя девы». Но ты веселее воспой, о Исаіе:

«Светися! светися, горній граде!» «Возведи окрест очи твои и виждь». «Се дщери твоя на рамех возмутся». «Кіи суть? Иже, яко облацы летят и яко голубы со птенцы ко мне». «Отверзутся врата твоя присно. Приложится к тебе богатство мірское...» «Радуйся, пустыня». «Кто даст мне криле? И полещу...» / 14/422 /

Да как же тебе к веселью оному и к горнему добраться браку? Как приступить к неосязаемому Кавказу и взлететь на стремины его? «Положу стропотная его в гладкая». «Дам им путь нов, и пойдут». Кій путь? Никогда ты его не узнаеш. Как же? Скажу. Если кто не рожден породою с вышней оной страны, не может найтить онаго пути и взойти в горняя. Молчи мне с глупым вопросом Никодимским. Плоть, трижды рожденная, есть одна грязь и один тот же перстный болван. Но нужда в том, да скудельная твоя природа зачнет, пріймет и вместит, как нива зéрно, горнія породы и новых людей семя. Слушай, семя, сеемое по роду. Слышь, по высокому оному роду. «Род его кто исповесть?» Вот тогда-то рожденное от духа есть второе, новое и инородное, сверх от плоти рожденнаго, сказать мойсейским штилем: «Человек — человек», сиречь душевный вкупе и духовный, не всем знакомый: «Аз, который говорит, от вышних есмь, вы же от нижних есте». Вот в чем, повторяю, нужда! Чтоб из навозной твоей кучи блеснул алмаз, а от пещаной твоей горы откатился оный краеугольный камень. Дабы болото и грязь твоего трупа прорастила быліе травное, выпущающее семя по роду \43\ божественному. Дабы полевые и дубравные крыны и благовонные шыпки произникли из земли и сверх земли твоей. Да кости мертвыя / 15/431 / твоя прозябнут, яко трава: и созиждется стень телишка твоего, и пустыня твоя вечною в роды родов. Сіе-то есть второй раз родитись, сиречь свышше, и обрести в себе то, что быть никогда не начинало, но ты глухо только слышал о том без всякаго вкуса, а на сердце тебе оно не всходило, и ты того не чаял, ни думал о том, а если думал — думка твоя похожая была на беззубаго младенца, обращающаго во устах своих самый благородный из соломоновских вертоградов орех, но не по зубам своим.

Естли же кому пришло время и удалось раскусить самаго себе, сей в горнице своей и на мысль не восходившее, паче надежды вырыл золото. Кое? Оное. «Злато оныя земли доброе и тамо анфракс». «Радуйтеся со мною».

Тогда сердце делается доброю нивою, падает и пріемлется вечности зерно, а плоть, как поле цветами и как сухая в кустах палица, процветеніем весенных ветвей, будьто орех, наполняется зерном оным: «Аз есмь хлеб животный». «Аз цвет полній и крын удольній». «Изнесе земля быліе травное». «Цветы явишася на земле».

Во время оно свышше второе рожденны бываем чистою девою, заченшею и вместившею онаго, кто есть точію един и един свят. «Се раба господня». «Господи, во чреве зачахом и поболехом, и родихом / 15/432 / дух спасенія твоего». «Слово плоть бысть и вселися в ны».

Разумей же мне и памятуй отныне, богословское созданіе человека онаго. «Созда бог человека».

В горней республике все новое: новые люди, нова тварь, новое твореніе — не так как у нас под солнцем все ветошь ветошей и суета суетствій. «Вся дела его в вере». «В твореніих руку твоею поучахся». «Творяй ангелы своя духи (духами)». «Сотворю, и кто отвратит?»

Слушай же! Да напишется сіе перстом божіим на сердце! Сотвореніе человека есть то второе рожденіе. Оно бывает не тогда, когда содомскій человек из плоти и крови и, будьто из бренія и грязи горшок, зиждется, слепливается, образуется, изваяется, стоит, ходит, сидит, машет; очи, уши, ноздры имеет, шевелится и красуется, как обезьяна; болтает и велеречит, как римская Цытеріа; чувствует, как кумир; мудрствует, как идол; осязает, как преисподній крот; щупает, как безокой; гордится, как безумный; изменяется, как луна; безпокоится, как сатана; паучится, как паучина; алчен, как пес; жаден, как водная болезнь; лукав, как змій; ласков, как крокодыл; постоянен, как море; верный, как ветер; надежный, как лед; разсыпчив, как прах; ищезает, как сон... Сей всяк человек ложный: сень, тма, пар, тлень, сон. / 16/441 / \44\