Творчество и язык

Греческое «онома» означает одновременно и «слово», и «имя». Но особенностью древнегреческой философии является утверждение, что слово – это только имя. Т.е. оно не имеет самодостаточного бытия. Сказанное, конечно, не означает полного языкового релятивизма у древних греков. Просто критерии истинности того или иного онома следует искать не в бытии как таковом, а в логосе. Не случайно у греков «логос» одновременно означает и «слово» и «разум». Следовательно, проблема языка напрямую увязывается с вопросом о Логосе. Вместе с тем, такой ход мысли не избавляет от опасности соскальзывания в релятивизм (такие примеры в древнегреческой философии есть).

В основе всякого релятивизма лежат две фундаментальные интенции: абсолютизируемые вера и сомнение. Одно является противоположностью другого. Вера не менее релятивна, чем сомнение. Вера в одно ведет к недоверию ко всему остальному. Само же по себе сомнение как методологический прием в процессе познания правомерно. Но утверждение его в качестве универсального ведет к полному релятивизму. Возможен ли уход от релятивизма и компромисс, или нужно искать иной подход? Вот вопрос, на который попытался ответить Платон в «Кратиле».

Спор, современником которого был Платон, сводился к двум точкам зрения: вера в то, что слова содержат истину предметов и сомнение в истинности слов. В указанном диалоге первую позицию поддерживает гераклитианец Кратил, вторую – сторонник софистов Гермоген. Платон не принимает ни ту, ни другую позиции (но и не отвергает!). Его задача состоит не столько в выяснении истинного значения языка в познании, сколько в обосновании правильности познания, исходя из него самого. Что касается языка, то позиция Платона условно могла бы быть обозначена как мягкий инструментализм. Платон для этого использует слово «мудрость». Мудростью должен обладать искусник ведения беседы (вопросов и ответов) – диалектик. Мудрость диалектика состоит в том, чтобы удержать континуальность смысла идеи.

Слово (имя) в интерпретации Платона обладает знаковой, а не образной природой. Такой неожиданный поворот в понимании роли слова по отношению к предшественникам дает возможность Платону по-новому взглянуть на роль языка в познании. Весь процесс познания должен завершиться постижением сущности вещей. Хотя процесс познания в целом есть определенный род воспоминания, все-таки основной его метод – подражание (уподобление). Имена есть подражание не столько внешней физической стороне вещей, сколько их сущности (оυ̉σία) (Кратил, 423е), т.к. первыми присвоителями имен были боги. Образной (εὶδολα) природой обладает телесность, оболочка, а сущностной – душа (Законы, 959b). Именование – это первый сущностно познавательный акт души, тогда как ощущение – тела. У Платона сказано так: Душа «приходит в движение и выражает в слове, чему данная вещь тождественна и чего она иное. … Это слово безгласно и безупречно изрекаемое в самодвижущемся [космосе], одинаково истинно, имеет ли оно отношение к иному или к тождественному” (Тимей, 37b). Это изречение является внутренним творческим актом обозначения того, что станет новым знанием.

В Письме VII Платон выделяет пять ступеней познания: имя – определение – изображение – знание. Четвертая ступень охарактеризована им как познание, понимание и правильное мнение. Пятая ступень ближе всего к пониманию. Платон уверяет, что ее нельзя описать словами. С собственно словесным языком связаны две первых ступени: имя и определение. Однако, если толковать язык как знаковую систему, то третья и отчасти четвертая ступени связаны с языком. Более того, только с помощью доброжелательного ведения беседы (вопросов и ответов) «может просиять разум и родиться понимание каждого предмета в той степени, в какой это доступно для человека». Иными словами, Платон настаивает на том, что язык является важным инструментом познания.

Вместе с тем, постижение сущности и «истины всего бытия» прямо не связано с языком. Платон пишет о чистом мышлении идей (διάνοια), когда душа ведет молчаливую беседу сама с собой (Софист, 263е). Причем беседа эта ведется в форме вопросов и ответов (Теэтет, 189е-190а). За исключением такого рода чистого мышления, Платон отождествляет мысль и речь. Слова в отличие от живописного произведения не только правильны, но истинны (Кратил, 430d). Но именно через речь (логос), а не через слова дается истина вещей. Дается эта истина с помощью проникновения в сущность, В Письме VII Платон даже дает знать, что такое проникновение в большей степени доступно одаренным людям.