Картезианская скважина и хайдеггеровский ключ

(к вопросу об искусственном и естественном воображении)

В отношении к воображению философская традиция к настоящему времени выработала две принципиальных познавательных установки: естественную и искусственную. Первую, быть может, не следовало бы даже называть установкой как таковой, поскольку это подразумевает некую настройку и организацию контролируемой деятельности, в то время как естественность, прежде всего, означает стихийность, незапланированность, самопроизвольность и самодвижность. Соответственно этому различию можно было бы провести границу и в самом воображении, поделив его на искусственное и естественное, но здесь сразу же возникает вопрос: насколько реальна возможность такого различения? Более того, насколько естественно или искусственно само это различение? В самом деле, эти два прилагательных, вероятно, уместно применять в отношении к языку или мышлению (хотя окончательно искусственные язык и интеллект еще не созданы), но в применении к чувственности такое различение, вообще, кажется абсурдным (еще можно говорить об искусственном органе, но уж никак не об искусственном ощущении). Чувство, просто по своему определению, может быть только естественным. А как быть в этом смысле с воображением?

Если исходить из кантовского понимания, что воображение является связующим звеном между чувственностью и рассудочным мышлением, то оно должно обладать обоими свойствами: как естественностью чувственного восприятия, так и искусственностью мысленного конструирования. Но при этом пропорциональность распределения этих свойств может быть разной у разных индивидов и в различных ситуациях. В отношении к воображению данную дихотомию можно выразить только в диалектическом высказывании, балансирующем на грани софистики: деление на естественное и искусственное сколь естественно, столь и искусственно. Само естество допускает возникновение в себе и из себя искусства, а с другой стороны, в некоторых случаях именно искусство дает возможность естественному быть таковым. Отсюда следует, что природа такой способности человека, как воображение, его естественность заключается в способности творить искусственное.

Если взглянуть на отношение философов к данной проблеме, то естественно возникают два образа, или два способа ее разрешения в разных аспектах. Они представлены в названии этого текста. "Картезианская скважина" является интегральным мыслеобразом декартовского способа философствования, суть которого заключается в том, чтобы достичь истины посредством методически организованного сомнения. Декарт ставит задачу усомниться во всем налично данном, чтобы добраться до несомненного. Вращающееся острие метода выполнило роль искусственного инструмента — бурава. В точке совпадения cogito и sum метод наткнулся на последнее препятствие, которое было преодолено на сверхусилии. Прорыв к водной линзе осуществился и оттуда под напором хлынула живительная влага.

В трансцендентально-феноменологической традиции, следующей за Декартом, утверждается идея "взятия в скобки" естественной установки, с той целью, чтобы в своем автономном режиме сработала феноменологическая техника. Хайдеггер же, по моему мнению, предлагает нечто прямо противоположное: воздержание от "искусственной установки", причем, не только в отношении к познанию, но и к человеческому способу существования вообще, в том числе и к воображению. Можно истолковать приводимую в биографии немецкого философа знаменитую прогулку М. Хайдеггера и К.Ф. фон Вейцзеккера по петляющей "лесной тропе" (Holzweg) в поисках водного источника, выделяемого почвой, как модель естественного воображения. Метафоры "хайдеггеровский ключ" и "картезианская скважина" отличаются друг от друга, выражая дарованность и рукотворность. Но вода ведь, все равно, везде одинакова.

Исследование проведено в рамках проекта «Основные концепции воображения в современной антропологической парадигме», поддержанного грантом Министерства образования РФ (№ ГО 2 - 1.1-270).