Кузьмин А.А

СЛОВО. ИМЯ. ОБРАЗ.

Слово – вещно – оно – сама вещь. Оно, поэтому, всегда есть имя. Магия действия есть магия слов, магия слов – магия имен. Имя вещи и есть субстанция вещи. В вещи живет имя; вещь творится именем».

П. Флоренский, «У водоразделов мысли»

Цель – попытка разобраться в понимании имени. Возможно ли для достижения понимания основываться на чем-то незыблемом, определенном?

Имя – основа языка, то, что выражает суть вещей, их природу. «Познание имен дает познание вещей».

Человек рождением своим поставлен перед необходимостью реагировать, рефлексировать над окружающим его миром. И эта рефлексия есть определение себя в чуждом, противостоящем сознанию мире. Ситуация встречи с «другим», «Я» с «не Я», предполагает оформление «Я» (то, что встречается, существует как некая самоосознанность, как определенность). Это оформление и есть именование.

Имя концентрирует личностные качества (как внешние, так и внутренние), личностные представления о «Я», определяет (человеческую) уникальность. Человек без имени – не человек – как личность, как внутренний мир, не субъект; и не человек коллективный, не объект.

«Я трансцендентно, сокрыто не только от других, но и от себя самого в собственной своей глубине. Является ли оно или являет себя – как Ты и как Он. Как Ты оно являет себя лицом, а как Он – вещью. Через имя свое Я обнаруживает себя как Ты, а потому сознает себя; через число Я становится Он, и потому оценивает себя».[15] Я = Он = Число; Я = Ты = Имя.

В диалоге именуемого и именующего существует взаимная связь того и другого. Вещь, получая свое имя, выхватывается из вихревого потока бытия (перед которым и пребывает именующий) и тем самым оформляется, получает образ, откликаясь в воображении именующего конкретной данностью.

Каждый образ, рождающийся в воображении, в мышлении, вызван по имени своему (и наоборот любой образ требует имени). Мышление, как постоянный спор различных мнений, как диалог, есть постоянная череда различных образов, выраженных словами в этом диалоге, словами говорящими. «Мгновенно вся голова Иуды во всех частя своих наполнилась гулом, криком, ревом тысячи взбесившихся мыслей».[16]

Именование – изречение имени, провозглашение его, и глас здесь выступает в качестве энергетической основы акта творения.

Голос – звуковое сотрясание воздуха – речь. Слово – мысль, идущая из глубины человеческого духа, стремление воплотиться человеческим чаяниям. В слове объективируется и получает определенность воля, слово выступает как эманация воли.

Слово заставляет пережить себя. «Впитанному» в сознание любому звуку необходима переработка воображением.

Слово теснейшим образом связано с воображением и способностью облекать мысли в конкретные формы, не бытие – в бытие.

Слушая, человек говорит, воспроизводя в себе речь, всей душой переживая сказанное. «Глаз впивается в действительность, рот претворяет ее во внутренний отголосок… Звук нами посылаемый, как и вообще звук – обнаружение самости, самости бытия».[17]

С одной стороны, человек рассуждающий пользуется в своем мышлении готовым языком (на каком языке человек говорит, тем языком он и думает), с другой же стороны, его личностный, индивидуальный опыт использования языка для оформления своих мыслей и доведения их до собеседника уникален. И в этом акте человек говорящий – творец. Творец новой реальности. Слово изреченное стремиться воплотить замысел и замысел стремиться посредством слова воплотиться.

Слово приобретает свою значимость на основе дела. Слово и дело неразрывно связаны. Значение слова, сам акт изречения и последствия его – есть единый акт.

Особую значимость имя-слово приобретает в контексте мифологического сознания: обладая всей своей драгоценностью, изреченное в нужный или ненужный момент, оно способно перекроить всю карту мироощущения, всю систему координат.

Эта чудодейственная энергия рождается здесь за счет особого отношения «Я» и «не Я», человека и мира. Человек мифологический «включен» в мир, слит с ним воедино.

«Избушка, избушка…» или любое другое заклинание, коих не мало можно найти в сказках – лучший пример тождества мысли и слова, слова и дела. «Энергии вещей втекают в другие вещи, и каждая живет во всех, и все – в каждой».[18]

Главный герой сказки говорит с миром (деревья, звери, ветер и т. д.) на одном языке и является ответственным участником некоего ритуала, где все взаимосвязано.

И в этой «отрешенности от абстрактной изоляции» («Отрешенность от чисто отвлеченного и дискретного существования»)[19] слово произнесенное всегда вызывает резонанс (как камень брошенный в воду вызывает на ней круги). Нарекаясь именем тотемного животного человек «сливается» с сущностью тотема, переносит на себя все чудодейственные и благодатные силы тотема. Имя довлеет над человеком. Заставляет его жить по имени.