Будова атому 11 страница

Ильгар не ответил.

– В какой именно кабинке будет устроена ловушка, вы договорились заранее. Ты удерживаешь кабинку до сигнала Сардара, после чего перебегаешь в соседнюю. На этом твоя роль заканчивается. Сардар приводит Арифа прямо на кол. План осуществился.

Ильгар по-прежнему молчал и не поднимал головы.

– Твое присутствие в казино подтвердит охранник. Участие Лалы – твой звонок на конспиративный телефон. Участие Сардара – логика произошедшего: никто, кроме телохранителя, не мог привести Арифа в ловушку. Круг замкнулся, Ильгар, – предумышленное убийство. Смертную казнь у нас отменили, так что от десятки до двадцатки каждому. – Волков допил кофе и закурил очередную сигарету. – И не надейся на помощь диаспоры. Ариф был уважаемым человеком, врагов у него, конечно, много, но и друзья имелись, так что если вас и спасут от тюрьмы, то лишь для того, чтобы уничтожить. – Федор помолчал и повторил: – Круг замкнулся.

– Лала. – Ильгар вздохнул. – Лала…

Пора подводить разговор к нужной теме. Очкарик налил юноше минералки, сунул пластиковый стаканчик в руку, тот, поколебавшись, сделал несколько глотков.

– План вы разработали замечательный. Немного сложный, но замечательный. Отличный план.

– Лала ни при чем, – пробормотал Ильгар. – Я звонил ей ночью… Звонил ей ночью, потому что не мог сдержаться. Хотел ее обрадовать… Я все придумал сам, Лала ничего не знала. Только я и Сардар.

Глупая попытка взять вину на себя. Наивный шаг, показывающий, насколько сильно Ильгар любит девчонку. Умную и целеустремленную девчонку.

– Не получается, Ильгар, увы, не получается. Ты не мог купить Сардара, тебе нечего ему предложить. А Лала – могла. Она станет хозяйкой, она могла давать обещания. Так что извини, судить будем всех.

– Она ничего не знала. – Юношу осенило: – Это Назим!

– Но план действительно хорош, – упрямо продолжал Федор, не обращая внимания на новую версию Ильгара. – Почти идеален. Ты придумал? История с унитазом войдет в учебники криминалистики…

«План», «унитаз» – ключевые слова. Волков повторял их снова и снова. «Давай, щенок, реагируй!» Ключевые слова должны заставить мысли Ильгара работать в нужном направлении, говорить о том, что интересно Очкарику.

– Не думай, что разработчику плана дадут больше остальных. В делах о предумышленных убийствах все проще: как правило, всем поровну. Ну, пара лишних лет не считается: при сроке в пятнадцать-двадцать это не существенно, да?

– План придумал не я.

– Лала?

– Она ни при чем.

– Ильгар, я думал, ты уже понял, что врать бессмысленно.

– Она действительно ни при чем. Я… – И тут пацана прорвало. – Мы с Лалой восемь лет дружили! Когда сюда переехали, жили в одном доме, мы познакомились, вместе в школу ходили. Потом родители сговорились, ждали свадьбу, я деньги копил… И тут появляется этот урод Ариф. – Ильгар хлюпнул носом, вытер глаза, допил воду из стаканчика. Продолжил, но уже тише: – Получается, он ее купил… У родителей ее купил… Он им столько денег дал, что они обо всем забыли. – Помолчал. – Но мои родители не возмущались. Сказали, что нам с Арифом связываться нельзя.

– Тоже заплатил? – осведомился Федор.

– Я не знаю, – вздохнул пацан. – Может быть.

Нет, парень, сейчас ты не должен никому верить, на кого-то надеяться. Слом есть слом. Так что извини.

– А как ты думаешь? – повысил голос Волков. – Ариф заплатил твоим родителям? Сколько он им заплатил?

– Я не зна…

– Заплатил?

– Да, – обреченно кивнул Ильгар. – Я думаю – да.

– Поэтому они не возражали против свадьбы?

– Да.

Очкарик выдержал небольшую паузу и заметил:

– Все в этом мире покупается. И все продается.

«Ты один, Ильгар, ты совсем один. Тебя все предали!»

Ломать значит ломать. Мальчику следовало понимать, что предумышленные убийства прячутся в разделе: «игры для взрослых». Мальчику следовало терпеть боль, не слушать Волкова и стоять на своем. Мальчик ошибся. Мальчик не выдержал…

– Родители тебя продали.

– Да.

– Что было дальше?

– Я места себе не находил, – послушно продолжил Ильгар. – Хотел даже с собой покончить… А когда у них свадьба была, я к родственникам уехал, в горы, думал, все пройдет…

Федор снова наполнил стакан паренька, тот сделал пару нервных глотков.

– Вернулся… учиться дальше стал… старался не думать… А потом она позвонила.

– Сама?

– Да. Мы просто говорили… о том, о сем… но я ведь знаю Лалу! Я почувствовал, что у нее все плохо.

«Почувствовал он!»

– Я стал спрашивать, настаивал, чтобы она все рассказала! Она бы никогда не призналась…

«Есть ли предел человеческой глупости?»

– А потом мы встретились…

– Ты к ней домой ездил? – Очкарик недоверчиво прищурился.

– Нет, у ее подруги.

– У Эльмиры?

– Нет. У другой. Не важно. Телохранители внутрь не пошли, и мы встретились. И она рассказала, что Ариф ей… ее…

– Ты спал с Лалой, – догадался Волков. – Так? Ты спал с ней до свадьбы!

– Она предназначалась мне! – выкрикнул юноша. – Я любил ее! И она меня любила!

Видимо, это произошло до того, как на горизонте замаячил Ариф. Целеустремленная девочка решила попробовать все доступные ей удовольствия.

– Что она тебе рассказала?

– Когда Ариф узнал, что Лала не девственница, он ее избил, – глухо ответил Ильгар. – И избивал каждый день. Он ее избивал! И говорил, что убьет и ему за это ничего не будет. И насиловал, как хотел.

– Она показывала следы?

– Да. Синяки на теле.

Федор задумчиво потер нос. Мог ли Ариф разъяриться из-за того, что его жена оказалась не девушкой? Теоретически – да. Однако нравы в городских диаспорах куда свободнее, чем в горах. Тем более Лала собиралась замуж. Да и сам Ариф не придерживался твердых моральных принципов. Таким образом, наиболее вероятный ответ – нет. Сказка.

– Я не знал, что делать. – Ильгар вернулся к печальному повествованию. – Я был в шоке. Он бил ее, насиловал и грозился убить. Я обязан был ее защитить! У нас… у меня есть знакомый, который помог мне купить пистолет.

– У вас или у тебя?

– Я же сказал – у меня.

Опомнился. «Нет, дружок, не «у тебя», а именно «у вас». А еще точнее «у нее». И появился этот знакомый уже после того, как девица вышла замуж.

– Я попробовал стрелять из него… Лала сказала, где будет Ариф, я пришел… А там понял – не смогу… Выстрелить не смогу…

«Теплее, теплее!» Волков понял, что рассказ приближается к главной теме.

– Я на себя разозлился. Я плакал от стыда. А потом оказался в том баре…

«Слабак! Слюнтяй! Трус!»

Рюмка за рюмкой. Водки, разумеется: она дешевле, а по мозгам бьет лучше. Может заглушить самую большую тоску. До утра глушит, до того, как вернешься в реальность, но разве сейчас это важно? Сейчас нужно убить мерзкое ощущение собственной слабости, забыть о том, что не смог… не смог…

«Трус!»

Он не представлял, что скажет Лале, как посмотрит в прекрасные глаза любимой. В глаза, в которых сам зажег надежду на спасение.

Сам зажег, сам потушил.

«Слабак!»

Рюмка за рюмкой.

«Слюнтяй!»

Рюмка за рюмкой.

– Лала, прости меня, я трус!

– Если любит – простит.

Ильгар не заметил, что произнес последнюю фразу вслух. Но не удивился тому, что к его мыслям подключился незнакомец. Направил на пожилого мужчину мутный взгляд, пошевелил губами, то ли разминая их перед разговором, то ли повторяя рвущиеся изнутри слова, и поинтересовался:

– Ты откуда Лалу знаешь?

– Я знаю хороших женщин, – ответил незнакомец. – Хорошие прощают нам все. – И тут же задал вопрос: – Лала хорошая?

– Лучше всех, – с пьяной откровенностью сообщил Ильгар. – Нежная, добрая… А эта тварь ее избивает!

– Отец?

– Муж!

– Так ты любишь чужую жену?

– Она должна была стать моей!

– Ох! – Старик сочувственно вздохнул: – Извини, дружище, извини, пожалуйста. Не хотел тебя обидеть.

– Наши родители три года назад сговорились. – Ильгар выпил еще рюмку. Попытался раскурить сигарету, не сумел, попробовал еще раз. В итоге ему помог незнакомец: одной рукой держал голову юноши, чтобы не раскачивалась, другой поднес зажженную спичку. – Мы в школу вместе ходили. В парке гуляли. Я в их аул ездил, понимаешь, с родственниками знакомился! А Ариф ее купил! Понимаешь – купил!

– Твою нежную девчонку?

– Купил… – Ильгар взялся за бутылку. – А я его убить хотел.

– Неужели? – рассмеялся старик.

– Во! – Юноша откинул полу пиджака, показывая заткнутый за пояс пистолет. – Видел?

– Запахни, – распорядился незнакомец. – Ты что, обалдел?

– А что такое? Я ведь никого не…

– Тебя как звать?

– А?

– Звать тебя как?

– Ильгар. А тебя?

– А меня называй Оружейником, – буркнул старик. – И давай выкладывай, зачем тебе понадобилась эта дрянь за поясом?

– И ты доверился первому встречному?

– Я утром даже не вспомнил о нем, – признался Ильгар. – Рассказал все, не думая, а потом Оружейник сам позвонил. Приезжай, говорит, забери свою пукалку, она мне без надобности.

– Ты ему пистолет отдал?

– Наверное, – вздохнул пацан. – Или он сам взял. Я не помню. – Закусил губу, сдерживая рвущиеся наружу слова, но потом решил ничего не скрывать: – Я испугался сильно. Отпечатки на пистолете… пистолет неизвестно у кого… А Оружейник, он словно мысли мои читал: не дергайся, говорит, мне щенков подставлять неинтересно. А если хочешь – помогу. И адрес назвал. И телефон свой. – Ильгар шмыгнул носом. – И сказал, что если я до вечера не решусь, то он со мной дел иметь не будет, пушку вернет, а помогать не станет.

«И пацан решился…»

– Я часа три думал, – признался юноша. – Но позвонил…

– Пустить в человека пулю только в кино легко, – усмехнулся Оружейник. – Или в книжке дурацкой: найдет кто-нибудь пистолетик и давай сразу же пулять направо-налево. А в жизни даже в спину выстрелить тяжко. В жизни у каждого нормального человека есть внутренний барьер. У кого-то пониже, у кого-то повыше, но есть. С первого раза, вот так чтобы нашел пистолет и сразу кого-нибудь убил, только у психопатов получается, у отмороженных до спинного мозга ублюдков. Нормальный человек с первого раза барьер не возьмет.

– Мне еще раз попробовать?

– Что-то мне подсказывает, – после паузы ответил старик, – что у тебя барьер высокий. Может и со второй попытки не получиться.

– Что же мне идти тренироваться на бомжах? – криво улыбнулся Ильгар, глядя на лежащий на столе пистолет.

– Пулю пустить тяжко, – медленно повторил Оружейник. – Убить, в глаза глядя. Убить так, чтобы самому смерть увидеть. Дыхание ее почувствовать. Но ведь есть и другие способы.

И замолчал.

И юноша не открывал рта, в последний раз обдумывая происходящее.

Понимал Ильгар, что обратной дороги не будет. Видел, что серьезный человек перед ним сидит, из тех, кто слово данное обратно не возвращает, а заставляет идти до конца.

Решился.

– Вы эти способы знаете?

– Да.

– А сколько мне это будет стоить?

– Ты не поверишь – нисколько.

– Я не верю.

– Правильно, – улыбнулся старик. – И неправильно.

– Объясните.

Оружейник внимательно посмотрел на Ильгара. Сочувственно. Как старый, умудренный годами друг. Такому взгляду веришь подсознательно.

– Ты когда-нибудь был в театре?

– Да.

– А я в него не хожу, я им болею. Я, друг мой, много путешествую, говорю на многих языках, а потому имею возможность сравнивать лучшие актерские школы, режиссерские находки, не пропускать самые значимые премьеры. И, разумеется, я обожаю Шекспира. И, разумеется, я немного романтик. И немного сентиментален. Полагаю, это единственное человеческое, что во мне осталось. – Оружейник потер лоб левой рукой. – Ромео и Джульетта. Ильгар и Лала. Я помогу тебе просто так, пацан, просто потому, что без моей помощи ты погибнешь. Поверь – погибнешь. И при этом, вероятно, не сможешь дотянуться до Арифа.

Поверил ли ему Ильгар? Может быть. А может, и нет. Но он ОЧЕНЬ хотел поверить.

– Что это за способы, о которых вы говорили?

– Я разработаю план, который ты в точности исполнишь. Ты убьешь своего недруга, но при этом не увидишь ни его лица, ни его крови, ни его мертвого. Ты его просто убьешь. А сам останешься безнаказанным.

– Он назвал время, когда мне следует войти в казино. Сказал, чтобы я не опаздывал и пришел точно.

«А незадолго до этого отключилась видеокамера».

У Волкова не было оснований не доверять пацану. Сейчас Ильгар говорил правду, рассказывал так, как было на самом деле, однако подогнать его историю под правдоподобную версию не получалось.

– Затем я должен был войти в туалет и установить колышек в конкретной кабинке. Держать ее занятой строго определенное время, а затем уйти.

Предположим, Арифа действительно заказали Призраку, точнее – Оружейнику, и опытный специалист нашел идеального исполнителя – Ильгара, маленького дурачка, мечтающего отомстить оскорбившему его богачу. Маленького дурачка с превосходным мотивом для убийства. Идеального лоха. Оружейник разрабатывает план, Ильгар убивает Арифа и… И тут начинаются вопросы.

Первый: кретинов, подобных Ильгару, положено сдавать, а еще лучше – мочить на месте преступления, как правило, руками облапошенных телохранителей. Кретинам не суждено попадать на допрос к следователю.

– Колышек Оружейник в пластик завернул, я его под рубашку спрятал, а когда надо было устанавливать – резиновые перчатки надел, так Оружейник сказал. Перчатки и пакет потом выбросил.

Второй вопрос: как Оружейник рассчитал время? Он ЗНАЛ, когда Ариф соберется в туалет. Знал, с точностью до пяти минут. Он ЗНАЛ, что Ариф окажется именно в той кабинке, в которой Ильгар установил ловушку. Получается, Сардар все-таки куплен? А своевременный поход в туалет обеспечен с помощью химии? Возможно… но… А как быть с вовремя вышедшей из строя видеокамерой? Эксперты клянутся, что ее повреждение вызвано естественными причинами. Совпадение? А то, что зацепка на Ильгара появилась лишь благодаря идиотизму щенка – не позвони он на конспиративный телефон, Волкову нечем было бы давить на юношу, – тоже совпадение?

– И еще Оружейник сказал, чтобы я не беспокоился насчет видео, – монотонно продолжил Ильгар. – Мол, с его связями вывести из строя камеру – раз плюнуть.

Волков задумчиво посмотрел на юношу и потер пальцами переносицу.

«Почему ты до сих пор жив, пацан?»

Ладно, Оружейник не стал мараться. А Назим? Почему он не грохнул Ильгара? Ведь показания пацана бьют по Лале. Или Назиму выгодно подставить девчонку? Но что тогда ему достанется? Розгин сказал – ничего. Нет у Назима прав на состояние Арифа, единственная его надежда взять под контроль хотя бы сотню-другую миллионов – жениться на Лале. Получается, Назим должен был убить Ильгара любой ценой.

Не убил.

Почему?

И как, скажите на милость, вшивый вице-президент какой-то там «НефК°» сумел выйти на лучшего в мире киллера?

«Лучшего, лучшего… А кто такой Оружейник? – неожиданно подумал Федор. – Что за человеком нужно быть, чтобы превратить убийство в искусство?»

– А еще старик сказал, что каждый из нас идет по канату, – словно отвечая на вопрос Очкарика, произнес Ильгар. – Смерть поджидает нас едва ли не за каждым углом, однако тысячи различных причин позволяют нам ускользать от нее, дожидаясь своего часа. Но если выбрать подходящий момент, человека можно убить, просто пошевелив пальцем.

«Если выбрать подходящий момент. Если выбрать подходящий момент… Видеокамера сломалась, Ариф захотел в туалет, Сардар выбрал определенную кабинку… Подходящий момент? Очень подходящий».

Выбрать подходящий момент, это значит – знать. Оружейник знал.

Кто же он такой, черт побери?

Кто?

– Федор Александрович, что мне делать теперь?

Задумавшись, Волков совершенно потерял счет времени, и робкий голос Ильгара заставил его вздрогнуть.

– Что со мной будет?

«Хороший вопрос».

Очкарик вытащил из пачки очередную сигарету.

Если паренька арестовать, то придется выкладывать на стол свои шаткие доказательства и его бредовое признание. Первое порвет в клочья даже начинающий адвокат. Второе… Делиться с кем бы то ни было признанием Ильгара Федор пока не хотел. Почему? Потому что стоит Шипилову пронюхать, что Очкарик вышел на след неуловимого Призрака, как дело у него немедленно отберут. Это с одной стороны. А с другой – странное поведение убийцы. Почему Оружейник не убрал Ильгара, а дал ему возможность поговорить с Волковым? Ошибка? Стечение обстоятельств? В любом случае этим следовало воспользоваться.

А парня следует спрятать. Нечего ему делать ни на свободе, ни в тюрьме.

– Ты понимаешь, что наделал массу глупостей? – сухо осведомился Волков.

– Да, – обреченно кивнул Ильгар.

– Я думаю, тебя должны были убрать в ту же ночь, – откровенно сказал Федор. Глаза пацана расширились. – Я думаю, произошла какая-то ошибка, и человек, который должен был пустить тебе пулю в голову, просто не сумел приехать. Ты исполнитель, Ильгар, ты свидетель. Ты видел в лицо настоящего убийцу – Оружейника. Ты можешь дать показания против заказчика – против Лалы…

– Нет!

– Заткнись!

Юноша умолк.

– Сначала ты напишешь признание. Полный отчет о своих действиях. А потом…

– Что потом?

– Я думаю, что в изоляторе до тебя дотянутся, а посему спрячу тебя на конспиративной квартире под охраной своих людей.

– Это как программа защиты свидетелей?

– Вроде того, – согласился Волков. – А чтобы тебе веселее было сидеть, скажу так: если я благодаря твоей информации доберусь до Оружейника, у тебя появится шанс выйти сухим из воды.

Следует приободрить паренька, чтобы у него не возникло желания сбежать. Точнее так: чтобы не возникло сильного желания сбежать.

– Правда? – Но доверия в глазах Ильгара не было.

«Нет, не правда. Оружейник достанется Шипилову, а за убийство Арифа ответят крайние: ты и Сардар».

Но ведь не рассказывать же об этом пацану?

– Правда, – спокойно ответил Федор. – У тебя есть мотив, но не было никакой возможности совершить преступление. Ты не мог достать яд, не мог вывести из строя видеокамеру, все это сделал другой человек. Если я найду его, то пришью ему еще и исполнение.

Впрочем, лукавил Очкарик лишь наполовину: Оружейника могли убить при задержании, он мог скрыться, изменить внешность, потеряться навсегда, но если доказательств против него будет собрано достаточно, Ильгара действительно можно снять с крючка… чтобы посадить на другой.

– Просто так пришьете? – хмуро спросил парень.

Он взрослел на глазах.

– Не просто так, – усмехнулся Очкарик. – Ты мне будешь много должен.

– Деньги?

«Нет, все-таки еще ребенок. Еще не разобрался в механике жизни. Еще не сообразил, что послушный агент способен принести гораздо больше пользы, чем пачка наличных».

– Сынок, деньги меня давно не интересуют.

* * *

– Сергей, короче, мы начнем работать только после того, как ты перечислишь деньги… Я тоже хорошо к тебе отношусь и давно тебя знаю, именно поэтому повторяю: утром деньги, вечером стулья. И никак иначе… Я понимаю, что в прошлый раз у тебя были сложные обстоятельства и нужно было срочно платить налоги. Но мне, между прочим, пришлось взять кредит, чтобы выполнить твой заказ… Мы договорились? Договорились или нет? …Я тоже тебя люблю, экий ты пострел. Все, давай, завтра увидимся.

Голос доносился с кухни. Голос говорящего по телефону Левы.

Льва.

Чуть раньше, когда Испанка только-только начала просыпаться, до нее долетали лишь обрывки фраз: «до обеда задержусь точно!», «сами разберетесь!», «у Димки спросите, он заместитель мой или пописать вышел?» – Корзинкин объяснялся с подчиненными. Затем с кухни потянуло вкусностями: ароматом жареного хлеба, яичницы и свежесваренного кофе. Умопомрачительные запахи окончательно стряхнули сон, и последовавший после кулинарной паузы разговор Испанка прослушала полностью.

«С клиентом, наверное…»

Мысли текли с медлительностью путешествующего по веткам ленивца. Не хотелось подниматься, не хотелось узнавать, сколько времени, не хотелось возвращаться в реальную жизнь. Пусть останется только Лева. Пусть он войдет в комнату и принесет завтрак в постель. Пусть приляжет рядом, и они съедят вкуснейшие в мире тосты с вкуснейшей в мире яичницей, запивая все это вкуснейшим в мире кофе. И пусть тосты могут оказаться подгоревшими, яичница недосоленной, а кофе чересчур крепким – плевать. Главное, что Лева будет рядом и они будут есть пищу, приготовленную им для нее.

– Доброе утро, Терри.

– Ле-е-ва…

Между тарелок и бокалов лежала алая роза.

– Доброе утро, красавица.

«Господи, как же хорошо!»

Он поцеловал Испанку именно так, как ей хотелось: глубоким поцелуем в губы. Пальцы чуть скользят по щеке, несильно… даже не прижимая, а направляя лицо к нему. А потом, когда поцелуй закончился, пальцы мягко поднялись чуть выше, нежно прикоснулись к мочке уха.

– Проголодалась?

– Очень!

Ночь оказалась на редкость бурной.

– Как насчет легкого завтрака?

Он прилег рядом, именно так, как ей представлялось. Она чувствовала тепло его плеча, чувствовала его запах – он успел принять душ, слышала его дыхание. Ей было хорошо, как никогда в жизни. Рядом с ней лежал мужчина мечты. ЕЕ мечты. Немного забавный внешне, совсем не похожий на героя, и в то же время – мужественный. Стоило, действительно стоило ехать в Москву.

Испанка поймала себя на мысли, что благодарна Гончару. И плевать, что он практически заставил ее войти в команду, ведь не случись этого, она бы никогда не встретила Леву.

– Чем занимаешься днем? – осведомился Корзинкин.

– Еще не знаю…

В ее сумочке проснулся мобильник.

– Лежи, я принесу. – Лева легко соскочил с кровати и подал женщине сумочку. – С работы звонят?

Испанка посмотрела на экран: Травник. Машинально отметила время: почти полдень. «Ничего себе!» – улыбнулась, вспомнив, что уснули они на рассвете. Немного подумала, а затем нажала на кнопку «пропустить».

«Не хочу ни с кем говорить!»

Но настроение не ухудшилось. Она перевела взгляд на Леву и сказала:

– С работы, мой Лев, с работы. Но они подождут.

* * *

Разговор с Ильгаром подтвердил главное: Лала и Назим действительно желали угробить любимого мужа и брата. Именно так: Лала и Назим. Каждому из них в отдельности смерть Арифа была не особенно выгодна. Лала получала небольшое, по ее нынешним меркам, состояние, Назим же и вовсе оставался лишь с тем, что успел скопить. Его будущее в отсутствие брата-благодетеля оказывалось под угрозой. Зато вместе они могли претендовать на большую часть наследства Арифа. В качестве исполнителя сладкая парочка выбрала Ильгара: сказка о побоях, заботливо подсунутый пистолет, указание благоприятного времени и места… Волков не сомневался, что Ильгара должны были убить сразу же после покушения. Концы в воду, так сказать. Ариф становился жертвой безумного мстителя, а безутешная вдова и грустный брат вне подозрений.

Но появился Оружейник.

Он же Призрак.

Странный человек, в совершенстве владеющий искусством убийства.

«Каждый идет по канату, смерть поджидает едва ли не за каждым углом, однако тысячи различных причин позволяют нам ускользать, дожидаясь своего часа. Но если выбрать подходящий момент, человека можно убить, просто пошевелив пальцем».

Призрак-Оружейник всегда выбирает ПОДХОДЯЩИЕ моменты. Сломанные видеокамеры, расслабленная охрана… добавляются несколько штрихов, и привычные, не таящие угрозу места превращаются в смертельные ловушки.

«Что же ты за человек?»

В сентиментальные мотивы старика Федор не верил, точнее, оценивал вероятность подобного процентов в пять, не более. Еще пять процентов на то, что Оружейника нанял Назим Гусейн – если так, то к чему история с пистолетом? Получается, интерес убийцы в чем-то другом.

В чем?

И почему Оружейник оставил Ильгара в живых?

Очкарик не знал ответов на два этих вопроса, но понимал, что именно они станут ключом к разгадке происходящего.

Живой Ильгар, знающий, где находится логово Оружейника, показался пригласительным билетом в гости. Минут десять Волков боролся с искушением направить по указанному юношей адресу оперативников: скрытно оцепить здание, послать внутрь пару разведчиков, если клиент на месте – штурмовать квартиру, если нет – устроить засаду. Боролся и поборол.

Нет, нет и нет. Если Оружейник действительно поддался сентиментальным чувствам, то он уже покинул логово. Если же за его действиями прячется неизвестный пока мотив, то кавалерийская атака может все испортить. Надо ехать самому.

Это был один из тех старых домов, что прячутся за фасадами центральных улиц. Непрезентабельного вида, с разбитым тротуаром вокруг и скрипучей дверью подъезда. Один из тех домов, до которых еще не добрались охотники за дорогой землей в центре, который еще не успели снести, чтобы воткнуть на его месте бетонное чудовище любимых городским правительством турецких архитекторов или просто отреставрировать и перепрофилировать под бизнес-центр. В этом доме еще жили люди. Учитывая стоимость земли в центре Москвы, обитать им здесь оставалось недолго, однако сейчас старые тополя еще окружали старое здание, стуча ветками в старые окна с обычным стеклом.

Старое, грязноватое здание.

Вид этого дома, столь резко контрастирующий с отреставрированными уличными фасадами, неожиданно напомнил Волкову о его первом визите в Ленинград. Наслушавшись от родителей и сверстников рассказов о красоте Северной столицы, маленький Федя отчаянно мечтал попасть в чудесный город, и вот, когда ему исполнилось десять, родители устроили эту поездку. Мосты, медленно поднимающиеся в белую ночь, изумительные фонтаны Петергофа, красота Екатерининского дворца, величие Исаакиевского собора, знаменитый Александровский сад и бесконечные залы Эрмитажа… Сказка, ожившая сказка! Но однажды, во время прогулки по Невскому, они зачем-то зашли в… парадное, оказавшись за кулисами Северной столицы. И увидели исписанные глупыми фразами стены, разваливающуюся лестницу и обшарпанные двери. И почувствовали резкий запах мочи. С тех пор Ленинград стал для Очкарика городом фасадов, и он не мог заставить себя называть его Питером, тем более – Санкт-Петербургом. Это все еще Ленинград, и потребуется много времени и труда для того, чтобы город вновь стал соответствовать старому названию.

Примерно те же чувства Волков испытал и сейчас: шаг в сторону, шаг от витрин и рекламных стендов, и натыкаешься на спрятанную грязь.

Самое место для логова убийцы.

Очкарик отодвинул слегка перекошенную дверь, вошел в полутемный подъезд и сразу же нашел нужную квартиру – она располагалась на первом этаже. Дверь в нее полностью соответствовала и самому дому, и внутренностям подъезда: деревянная, с облупившейся краской, двумя кругляками замков и раздолбанной ручкой, когда-то отделанной деревом, но теперь оно сгинуло, и посетитель тянул за железное основание. Если ему открывали, конечно.

Звонок не работал. Во всяком случае, надавив на кнопку, Федор ничего не услышал. Постучал. Тишина. Еще раз, настойчивее. С тем же успехом.

«Уйти?»

«Ну вот еще!»

«А если это ловушка?»

«На меня? Что за бред!»

В подъезде царила невероятная тишина. Ни звука, ни шороха, ни вздоха. Словно все обитатели квартир разом покинули свои жилища. С одной стороны, это настораживало, с другой – Волков был уверен, что за ним никто не наблюдает: в таком безмолвии он бы уловил дыхание сидящего в засаде человека, даже если бы тот притаился на пятом этаже.

Но засады не было.

Зато была запертая дверь.

«Что делать?»

Вскрывать замки какой-нибудь отмычкой Очкарик не умел, ломать не собирался. Но очень хотел попасть внутрь. Оставалось одно – думать.

«Предположим, Оружейник снимает эту помойку на время, использует для встреч с клиентами и подельниками. Квартира для него не важна, ничего ценного в ней нет. Даже не база – просто площадка для встреч. Наверняка у него есть лучшее убежище, на высоком этаже, с железной дверью, а не деревяшкой со старыми замками… со старыми замками… старыми… Итак, если он снимает эту помойку для встреч с клиентами и помощниками, как последние попадают внутрь в его отсутствие? Сколько ключей дали хозяева квартиры Оружейнику?»

Надежда была робкой, призрачной, но была. Федор внимательно оглядел площадку, лестницу, выискивая щели, подходящие выбоины и другие укромные уголки, затем открыл щиток, пошарил рукой по его грязным внутренностям и вытащил из тайника ключ.

«Идиотизм!»

«А что в этой истории нормального?»

Матерый убийца помогает мальчишке, позволяет ему пойти к следователю, а после приглашает того в свой дом.

Игра?

Очень, очень похоже. Но в чем ее смысл?

Объявление в универмаге: «Бесплатный сыр в отделе Хозтовары». Похоже? Очень похоже. Но одно Волков знал наверняка: если это и игра, то, несмотря на обманчивую легкость, отнюдь не в поддавки. И нора, в которую его манит этот кролик, вряд ли ведет в Страну Чудес.

Но делать нечего, надо идти.

В темной прихожей пахло сыростью, неспешно гниющими вещами, а еще почему-то – рыбой. И пылью. Тусклая лампочка без абажура высветила ободранную деревянную вешалку, на которой громоздилось подходящее для бродяги старье похоронных оттенков. Два мужских демисезонных пальто советского производства, рваная телогрейка, замасленный пиджак, две шерстяные кофты, грязные брюки.