Будова атому 10 страница

– Мы всегда выполняли приказы вышестоящего начальства, – проворчал сержант. – Именно поэтому и оказались здесь.

– Если мы добьемся успеха, все будет забыто.

– Именно так нам и говорили, сэр. Вот только… – Андерсен замялся.

– Продолжайте, сержант, – подбодрил подчиненного Остин. – Я хочу, чтобы вы высказали все, что вас мучает.

Андерсен решился. Он посмотрел офицеру в глаза и угрюмо произнес:

– Ребята думают, что никто из нас отсюда не выберется, сэр. Ребята думают, что профессор разозлил шаманов и они нас не отпустят.

Понедельник

Торопиться в понедельник на службу Волков не стал по двум причинам. Во-первых, не было никаких срочных дел, требующих его присутствия в министерстве. Ильгар, если соберется прийти, позвонит на мобильный, всем остальным нужным людям его номер также известен. Во-вторых, следовало зайти к Яшке, исполнить данное Маме Вале обещание.

Тем более что Федор чувствовал себя виноватым перед старушкой: он соврал. На самом деле он виделся с Яшей гораздо чаще, чем говорил. И чаще, чем хотел бы.

Потому что причина этих встреч не относилась к числу приятных.

В их компании Петрович считался самым основательным и серьезным, Лева – самым жизнерадостным, Очкарик – умным, а Яша Рыжков – самым талантливым. И не без оснований. Яшкины стихи никого не оставляли безразличным, проникали в самую душу, прикасались к сердцу. Не зря ведь в древности хороших поэтов считали волшебниками…

Специалисты сравнивали тонкую лирику Рыжкова с есенинскими строками и прочили молодому поэту большое будущее. Яша поступил в Литературный институт и в девятнадцать лет издал первый сборник, благосклонно принятый критиками и публикой. Заговорили о том, что традиции Евтушенко и Рождественского не умерли, что поэзия возвращает утраченные было позиции, что юный Рыжков способен стать властителем дум поколения.

Жизнь Яши, в которой сбывалась одна мечта за другой, была похожа на сказочный сон. Вот только жить в сказке порой оказывается сложнее, чем наяву.

К сожалению, именно в это время дороги четырех друзей ненадолго разошлись. Волков с головой погрузился в мир криминалистики, Стрекалов увлекся экономикой и постоянно стажировался на Западе, Лева переехал жить в другой район, и Яша, талантливый, но не обладающий достаточной внутренней силой, остался без поддержки. Но он и не думал, что она ему требуется. Рыжков вошел в мир богемы. Он издал еще один сборник. Приятели захлебнулись от восторга, но критики, не относящиеся к числу его друзей, отметили, что обещающий поэт стал повторяться. Тем не менее в целом отзывы были вполне благосклонными. Отзывы специалистов. А вот читающая публика новую работу Рыжкова практически не заметила.

Россиянам образца девяностых годов стихи оказались без надобности.

А вкусивший славы Яша мечтал о всеобщей известности, мечтал прогреметь на всю страну и отказывался верить, что времена изменились.

У него была возможность стать автором шлягеров, некоторые его стихи превратились в песни популярных групп, продюсеры предлагали контракты, обещали неплохие деньги, но Рыжков, проработав на ниве коммерческого рифмоплетства меньше года, впал в жуткую депрессию. Разве об этом он грезил? Разве к этому стремилась его душа? Тратить талант на «бухгалтер, милый мой бухгалтер»? А как же высокое искусство?

Холодный прагматизм реального мира подрезал Яше крылья.

Несмотря на то, что талант никуда не делся, что его лирика по-прежнему пользовалась спросом у продюсеров, Рыжков работал с ними изредка, только тогда, когда остро нуждался в деньгах. Он писал «в стол», мыкался по литературным журналам, которые едва сводили концы с концами и часто выплачивали гонорар экземплярами тиража, а после того, как от него ушла вторая жена, Яша прочно сел на иглу.

Рыжков тщательно скрывал от друзей новое увлечение. Во время редких встреч демонстрировал уверенность в себе, рассказывал, что работает в шоу-бизнесе и вполне счастлив, а на деле скатывался все ниже и ниже. Через несколько месяцев Яша попал на прицел к черным маклерам. Одинокий наркоман, владеющий трехкомнатной квартирой на элитном Ленинском проспекте, – мечта! У Рыжкова, стихи которого становились все хуже и хуже, а соответственно, теряющего уважение продюсеров, появился постоянный источник наркотиков: милая женщина, всегда имевшая под рукой дозу.

На какое-то время жизнь вновь превратилась в сказку: дармовой героин, «понимающая» спутница, готовая слушать его стихи и его откровения, что еще нужно для счастья? И неизвестно, чем бы закончилась эта сказка, если бы к Яше не забежал на огонек Корзинкин, разбирающийся в женщинах лучше, чем Менделеев в химии. «Милая женщина» вызвала у Левы подозрения, которыми он не замедлил поделиться с Волковым. Федор проверил новую подругу Рыжкова по своим каналам и понял, что Яша крепко влип: его знакомая входила в хорошо организованную банду, специализирующуюся на отъеме квартир у опустившихся москвичей и имевшую надежное прикрытие в серьезной правоохранительной структуре. Пришлось подключать Петровича.

В странные девяностые годы бандитов не то чтобы не ловили… но в некоторых случаях было правильнее с ними договариваться, и Очкарику, при поддержке уже набравшего изрядный вес в определенных кругах Ильи, удалось снять Рыжкова с крючка. Бандитам вернули стоимость потраченного на Яшу героина и выплатили штраф – тридцать тысяч долларов. «Милая женщина» навсегда исчезла с горизонта. Рыжкова Петрович отправил в заграничную клинику, а саму историю друзья решили не предавать огласке. О злоключениях Яши не знал никто, даже Мама Валя и Оксана.

– Привет, – бросил Очкарик.

– Привет, – кивнул открывший дверь Рыжков. – Кофе будешь?

– Не откажусь.

– Проходи. – И направился на кухню. – Только молока у меня нет.

Яша прекрасно знал, что Волков пьет исключительно черный кофе, но все равно сообщил об отсутствии молока. Всегда сообщал.

– Да я обойдусь, – привычно отозвался Федор.

Квартира Рыжкова, которую Очкарик помнил с детства, была обставлена новой мебелью: почти всю старую Яша спустил на наркотики до того, как встретил «милую женщину». Стрекалов не только отправил друга на лечение, но оплатил ремонт в его квартире и новую обстановку.

– Работал? – Волков присел на табуретку и показал пальцем на лежащие на столе исписанные листы бумаги. Но не притронулся к ним, знал, что Рыжков этого не любит.

– Не получается, – не оборачиваясь, ответил Яша. – Не идет.

Но главное, он пытается. Он хочет. После возвращения из клиники Рыжков сжег все, что написал в «героиновую эпоху», и несколько месяцев не притрагивался к перу. Теперь он возвращается.

– Почему ты не приехал к Петровичу?

– Работал. – Яша поставил на стол две кружки с растворимым кофе, уселся напротив Федора, но смотреть на друга не стал, повернулся к окну.

– Илья ждал.

– У меня смокинг в стирке.

– У меня тоже, – в тон ему отозвался Очкарик. – Поэтому я ездил в джинсах и свитере. Петрович стерпел.

– Твои джинсы, наверное, стоят дороже всего моего гардероба, – проворчал Рыжков.

– А это важно?

– А разве нет?

– Нет, – твердо ответил Волков.

– Блин, да когда вы поймете, что мы люди разного круга? – взорвался Яша. – Когда?! Когда перестанете доставать меня своей жалостью?

Судя по красноте глаз и количеству исписанных листов, он работал всю ночь. Пытался работать. У него не получалось. Стихи, которые бы с радостью запели любые «фабриканты», выводили Рыжкова из себя. Бесили. Нестерпима была сама мысль, что он пишет на таком уровне. Нестерпимо было сравнивать их с работами из первого сборника.

– Что вы ко мне лезете?!

– А что нам еще остается? – усмехнулся Волков. – Мы ведь друзья.

– Мещане хреновы! Достали вы меня со своей поганой моралью! Вы что, по вечерам перед собой отчитываетесь, что ли? «Доброе дело сегодня сделал? Молодец, Федя, ставь галочку». Что вы понимаете? Что?

Он был пьян. Пьян от бессонницы и неудачной работы. Пьян от тоски. Пьян от злости на самого себя. Он выкрикивал оскорбления, а Федор молча прихлебывал кофе и щурился. Пусть Яша выпускает пар. Пусть лучше так, чем с помощью шприца. Пусть бесится. Я потерплю.

– Думаешь, мне легко понимать, скольким я вам обязан? Уже обязан! А Петрович еще говорит: иди ко мне! Блин, да что я там буду делать? Стану членом общества? Член вам, козлы! Я не сдамся! Ты понял? Я не сдамся!

Вопли закончились. Рыжков вытащил из кармана тренировочных брюк платок и принялся сморкаться. Только он мог ухитриться подцепить простуду посреди лета. С самого детства ухитрялся.

– Побрейся, – негромко сказал Очкарик.

– Что? – Яша недоуменно посмотрел на Волкова. – Что?

– Побрейся. Щетина еще никому не помогла.

– А не-щетина помогла?

– Когда человек опрятен, когда он в тонусе, он начинает думать по-другому, – спокойно произнес Федор.

– Позитивно, – зло усмехнулся Яша.

– Позитивным становится общий настрой.

– Переквалифицировался в психоаналитики?

– Делюсь опытом. Или ты думаешь, что депрессии только у богемы случаются? Мещане, знаешь ли, тоже не из железа сделаны.

– А-а… – Рыжков погонял по столу опустевшую чашку, покривил губы, словно подбирая очередное оскорбление, и действительно сказал… Но это не было ругательством, Яша уже выпустил пар: – Как там Оксана?

– Нормально, – ответил Федор.

– Мама Валя?

– Скучает по тебе.

– Ага. – Рыжков опустил голову. – А Петрович все носится со своим стеклом?

– Построил цепную передачу: две шестеренки, ручка…

– Часов ему показалось мало?

– Насколько я понимаю, это первый шаг к чему-то большему.

– К стеклянному велосипеду?

– Почему нет? – пожал плечами Волков. – Во всяком случае, передача у него уже есть, осталось приделать колеса.

Яша впервые посмотрел Федору в глаза. Нахмурился, пытаясь понять, шутит друг или говорит всерьез:

– Разве это возможно?

– Разве для Петровича есть понятие «невозможно»? – парировал Очкарик. – У него целая фабрика в распоряжении, захочет – сделает стеклянный велосипед, захочет – еще чего-нибудь. Человек нашел себя.

– С такими деньгами трудно найти кого-нибудь другого.

– С такими деньгами трудно вообще остаться человеком, – вздохнул Федор. – А Петрович – сумел. – Помолчал, посмотрел на часы и закончил: – А ты его обидел.

– Я был занят, – пробурчал Рыжков и вновь отвернулся.

– Да я не спорю. – Федор поднялся на ноги. – Но думаю, что тебе следует хотя бы позвонить. Будь здоров.

– Дверь захлопни.

Очкарик не ответил.

Он знал, что Яша не пойдет его провожать. Не пойдет, потому что Волков оставит в прихожей конверт с деньгами. А от этого они оба испытывали неловкость.

И поэтому Федор ушел один. А сидящий на кухне Рыжков вновь и вновь вспоминал брошенные вскользь слова друга:

Человек нашел себя.

Нашел себя.

Нашел…

* * *

– Узнала, где он?

– Нет, – покачала головой Лала и положила мобильный телефон на тумбочку. – Мы просто поговорили.

– Как это – нет? – Назим сдвинул брови. – Почему он не сказал, где прячется?

– Ильгар ответил, что сам не знает, где будет ночевать сегодня, – спокойно объяснила девушка и добавила: – Он боится.

– Ничего удивительного, – буркнул Гусейн.

Похороны и последовавший за ними траурный раут утомили и Назима, и Лалу. Они весь день были на виду, практически ни на секунду не оставались в одиночестве. Многочисленные гости, разговоры, во время которых приходилось следить за каждым словом, за каждым жестом, цепкие взгляды деловых партнеров Арифа… А если вспомнить утренний визит следователя, то можно сказать, что воскресенье прошло очень и очень не просто. Однако было в состоянии постоянного напряжения и кое-что положительное. Вытирая платочками глаза и горестно вздыхая, выслушивая соболезнования и пожимая руки, Назим и Лала успевали обмениваться быстрыми, незаметными для окружающих взглядами, а один раз, на кладбище, Гусейн даже приобнял девушку, словно поддерживая безутешную вдову. И никто не догадался, какое сладостное, упоительное чувство охватило в этот момент Лалу. Ощутив прикосновение любовника, она едва сдержалась, едва не выдала себя. И стоит ли удивляться тому, что траурные одежды были разбросаны по всей спальне, а кровать выглядела так, словно на ней толкался взвод солдат? Тяжелый день потребовал бурной разрядки, и заснули любовники лишь под утро.

– Почему он отказался встречаться?

– Сказал, что перезвонит, – ответила девушка.

Гусейн почесал волосатую грудь, подумал и протянул:

– Надо обязательно найти козла. Обязательно!

На самом деле его надо было найти вчера, а еще лучше – в ночь убийства. Его надо было вести до казино, а затем прикончить, обрубить концы, но… Но все произошло неожиданно, и Назим не успел подготовиться должным образом.

И теперь тревожился.

Использовать в комбинации Ильгара придумала Лала. Она хорошо знала бывшего жениха, понимала, какие чувства он до сих пор испытывает к ней, и не сомневалась, что, сыграв на застарелой обиде, сумеет вызвать у юноши новый всплеск ненависти к Арифу. И все шло как по маслу. Первый раз Лала позвонила Ильгару чуть больше двух месяцев назад, сказала, что соскучилась, и почти час болтала о разных пустяках. Потом последовал еще один звонок, потом еще. Недели через две Назим сумел организовать им встречу, просто встречу в кафе, ничего игривого, но горячему Ильгару этого вполне хватило.

Горячему, но все-таки юному.

Лала сыграла свою роль великолепно, Ильгар вознамерился отомстить Арифу, вот только «хотеть убить» и «решиться убить» далеко не одно и то же. Весь последний месяц Лала аккуратно давила на бывшего жениха, а когда, по ее мнению, Ильгар дошел до нужного состояния, передала ему раздобытый Назимом пистолет и сообщила о подходящем времени и месте… Однако щенок сплоховал. Струсил, испоганив замечательный план. А может, он почуял киллера, которого Назим подослал разобраться после акции с самим Ильгаром?

Как бы там ни было, в тот день Ариф остался жив. А Ильгар исчез, сбежал, не появляясь ни дома, ни у друзей. Гусейн и Лала решили, что их затея провалилась, что щенок сдался, они даже поругались, в бессильной ярости обвиняя друг друга.

А Ильгар взял да и шлепнул Арифа.

Да как шлепнул!

– Я не знаю, как он провернул дельце, но все получилось очень хитро, – неохотно процедил Назим. – Не ожидал, что он разработает такой сложный план.

«Щенок крайне опасен!» – поняла невысказанную мысль Лала.

И не только тем, что сумел убить Арифа, обманув охрану миллионера. Опасен, потому что может указать на вдохновителей преступления.

– Я полагаю, – медленно проговорила девушка, – что на Ильгара вышли менты.

– Почему ты так думаешь? – вздрогнул Гусейн.

– Потому что это единственная причина, которая могла ему помешать встретиться со мной, – усмехнулась Лала. – Иначе бы Ильгар примчался по первому зову.

И попал бы в ловушку.

И решились бы все проблемы: Ариф мертв, его убийца – тоже. Сумели бы менты доказать причастность Ильгара к смерти миллионера? Назим не сомневался – сумели бы. Менты не любят «висяки», а мотив у парня был, и мотив достаточно весомый.

Теперь же приходилось думать о том, не сумеют ли менты с помощью Ильгара доказать причастность к убийству Лалы и Назима? Точнее, один мент. Тот, что не постеснялся провести допрос в день похорон, – встреча со следователями из прокуратуры была назначена на сегодня.

– Я спрашивал о Волкове, – сообщил Гусейн. – Розгин сказал, что купить его нельзя. Ему платят столько, что он не забывает о чести сыщика.

– Какой пафос, – хмыкнула девушка.

– Не я сказал – Розгин, – оправдательным тоном ответил Назим.

– Ну хорошо, не купить… А запугать его можно?

– Не позволят. Волков работает на очень серьезных людей.

Лала, до сих пор просто сидевшая на кровати, упала спиной на подушки и уставилась в потолок.

– А если договориться с его хозяевами? Пообещать им долю?

– Если Волков до нас доберется, придется договариваться, – вздохнул Назим. – Но и тут не все гладко…

– Денег жалко?

– При чем здесь деньги? – Гусейн махнул рукой. – Представь, что будет, если партнеры Арифа поймут, что это мы его заказали? А они догадаются, если мы отстегнем долю хозяевам Волкова. Обязательно догадаются.

Эта перспектива Лале не нравилась. Оставят ли их в живых или нет – можно спорить, но в том, что доверия, а значит, и миллионов, любовники лишатся, сомневаться не приходилось.

– Должен же быть выход! – Девушка яростно взмахнула рукой. – Должен!

– Выход один – убрать Ильгара, – хмуро буркнул Назим. – А пока нам остается надеяться, что щенок не выложит Волкову все, что знает.

* * *

Звонок Мамедова хоть и не напугал Ильгара, но из равновесия вывел. Юноша понимал, что к нему могут прийти: следователи наверняка докопаются до истории женитьбы Арифа, однако не ожидал, что это произойдет столь быстро.

«Почему они не ищут заказчиков среди партнеров Арифа? Неужели я – главный подозреваемый?!» Эта мысль едва не ввергла Ильгара в панику. К тому же – не звонит Лала. «Я совсем один!»

С трудом, с огромным трудом юноше удалось взять себя в руки.

«Ариф был богатым и известным человеком. Скорее всего, его смерть расследует не один человек, а много. Отрабатывают все версии сразу…»

Ильгар заставил себя успокоиться. Успокоился.

Звонок Лалы застал юношу за приготовлением чая, и стоило Ильгару услышать голос любимой, как все его страхи исчезли. Как можно чего-то бояться, когда от него – только от него! – зависит счастье самой прекрасной девушки в мире? Самой желанной. Той, ради которой ничего не жалко.

Короткий разговор с любимой придал Ильгару сил, вернул уверенность.

Он не стал ни о чем говорить Лале – зачем? А положив трубку, сразу же набрал номер, который сообщил Мамедов. Прятаться глупо, ничего, кроме подозрений, такое поведение не вызовет. Он сильный, он способен защитить свою любовь.

Он сильный.

Но в глубине души Ильгар надеялся, что ищет его не тот следователь, которого он заприметил у казино.

Не охотник.

Кабинет Волкова состоял из двух небольших комнат. Первая, в которую попадал посетитель, открыв дверь, являлась рабочей. Стол у окна, настольная лампа, компьютер, принтер, телефон и бумаги. Множество бумаг. В папках, стопках и валяющиеся просто так. Письма и отчеты, не заполненные до конца протоколы и распечатки приказов, обрывки с торопливо сделанными заметками и позабытые газеты. Федор крайне редко приводил стол в порядок, но и уборщицу к нему не подпускал, а потому прекрасно ориентировался в царящем на рабочем месте хаосе.

Второе помещение служило комнатой отдыха: диван и пара кресел, низенький столик, традиционный до пошлости глобус-бар, шкаф и телевизор. На стенах развешаны выданные Очкарику грамоты и благодарности. От каждого из трех министров, которых он пересидел в этом кабинете, от московского, питерского и красноярского ГУВД, от испанцев, французов и Интерпола. Вместо люстры – настенные бра. Однако главным достоинством этой половины кабинета являлась отличная звукоизоляция.

– Кофе будешь? – поинтересовался Волков, усаживая Ильгара в кресло. И, не дожидаясь ответа, нажал на кнопку чайника. – Правда, у меня только растворимый, так что не обессудь.

Ставить в кабинет кофеварку Федор ленился: возни больше, а результат не намного лучше, обходился так.

– Я, наверное, не хочу, – неуверенно пробормотал юноша.

Но Очкарик уже выставил пару чашек, банку с кофе и сахарницу. Кивнул: «сам делай», залил в свою чашку подоспевший кипяток, размешал сахар, закурил и, откинувшись на спинку кресла, дружелюбно посмотрел на Ильгара.

– Сразу скажу, что мы будем беседовать без протокола.

– Почему? – Юноша, который как раз наливал кипяток в свою чашку, остановился и настороженно посмотрел на Федора.

– Честно говоря, – по-прежнему добродушно продолжил Волков, – не вижу в нем необходимости. Ты уж извини, Ильгар… Кстати, ты не против, если я буду обращаться к тебе на «ты»?

– Нет.

– Вот и хорошо. Так вот, ты уж извини, но я не верю, что ты способен на убийство. Конечно, история со свадьбой дала тебе мотив… да еще какой мотив…

Юноша понял, для чего Волков выдержал красноречивую паузу, но промолчал, спокойно размешивая ложечкой сахар. Не стал убеждать милиционера в своей невиновности.

– Ты ведь думал о мести?

«Что ответить? Соврать?»

Но внутренний голос напомнил: «перед тобой охотник». Врать ему еще придется, пока же следует говорить правду. Тем более отвечая на такой вопрос.

– Думал, – признался Ильгар. – Почти месяц думал. – И пронзительно посмотрел на Федора: – Я люблю Лалу. Мы выросли вместе. Я дарил ей цветы, я первый ее поцеловал и должен был стать ее первым мужчиной. Я!!

– Хорошо, что ты ответил честно, – спокойно продолжил Очкарик. – Ты умный парень, Ильгар, мне это нравится. А поскольку ты умный, то должен понять, почему оказался здесь.

– Вы меня подозреваете.

– Я просто не имел права пройти мимо истории со свадьбой. – Волков ободряюще улыбнулся. – Это бы показало мою полную профессиональную непригодность. Хочешь печенье?

– Нет.

– А как ты мечтал отомстить Арифу?

– Убить. – Ильгар ответил машинально, не задумываясь.

Иногда, когда начинаешь говорить правду, остановиться очень трудно.

– Как?

– Застрелить. Из ружья или пистолета, не важно. Главное, чтобы он видел, кто его убил, и понимал – за что.

– Звучит немного романтично. – Очкарик затушил сигарету и отодвинул пепельницу от края стола. – Согласен?

Он всем своим видом показывал, что услышал именно то, что ожидал.

– Наверное, – протянул юноша. – Но раз уж мне оставалось только мечтать, почему бы не представить красивую сцену?

Парень хорошо держится и хорошо говорит, причем почти без акцента. Чувствуется, что не тупица, готовящийся встать за рыночный прилавок. Учился. Скорее всего – хорошо учился.

– Лала сильно переживала ваш разрыв?

– А как вы думаете?

– Мне Лала показалась целеустремленной девушкой, – ответил Федор. – Почему она послушалась родителей? Почему не стала сопротивляться?

«Почему?» Сколько раз Ильгар задавал себе этот вопрос? Десять? Сто? Тысячу? Много-много тысяч? «Почему?»

– Она хорошая дочь.

– Послушная?

– Да. – Юноша помялся. – К тому же что мы могли сделать? Сбежать? Куда? На что жить? Нам ведь еще учиться…

– А кем она хотела стать?

– Врачом, – брякнул Ильгар первое, что пришло в голову.

«А кем она хотела стать?» Юноша не помнил, хотя они периодически обсуждали будущее. И в этом будущем жизнь всегда выглядела богатой. Богатой…

– Врачом? – удивился Очкарик.

– Она… Лала никак не могла решиться.

– У послушных детей такое бывает, – согласился Волков.

– Да… – протянул Ильгар.

– Кстати, о послушании, – мягко произнес Федор. – Мне показалось, что на Лалу положил глаз Назим Гусейн. Как ты думаешь, Лала послушается отца, если он велит ей выйти за него замуж?

Смысл фразы не сразу дошел до юноши:

– Что?

– Девчонка нравится младшему Гусейну, – с издевательской улыбкой сообщил Очкарик. – А учитывая, что Ариф был конченым педерастом, я не удивлюсь, если выяснится, что Назим пялит твою подружку уже несколько месяцев. С самой свадьбы…

Федор был готов к рывку Ильгара, но все равно едва успел среагировать. Разумеется, ослепленный яростью щенок не являлся серьезным противником, однако бешенство добавило ему и силы, и скорости. Хотя при этом он совершенно не соображал, что хочет сделать. Выставил вперед руки… Пытался вцепиться в горло?

Волков встретил щенка ногой, толкнул к стене, именно для того он и распорядился повесить грамоты повыше – чтобы не повредить в таких вот случаях. Не теряя времени, подскочил и дважды саданул Ильгара в живот, позволил опуститься на пол, заломил руку, чтобы у щенка не возникло желания продолжить потасовку, и заорал ему в самое ухо:

– Дурак малолетний! Ты еще не понял, что тебя подставили!

– Сука, – хрипел Ильгар. – Пусти, сука…

Волков дернул руку мальчишки сильнее, пусть боль прочистит мозги, а сам продолжил орать:

– Тебя развели, щенок! Отымели по полной программе, ты понял? Тебя использовали, дурак, использовали! Использовали!!

Юноша стонал от боли. Он еще ничего не понимает, он только слышит: «использовали», «подставили», «развели», «использовали»…

– Ты дурак! Ты повелся! Тебя развели!!

– Нет…

– Тебя использовали, Ильгар, банально использовали. – Теперь Федор не орал, говорил чуть тише, но очень четко. Теперь парень его слышал. – Им нужно было убрать Арифа, чтобы добраться до его денег, понимаешь? И они решили подставить тебя.

– Я ничего не понимаю! Я ничего не делал…

– Ты идеальная жертва, Ильгар, неужели не понимаешь? Ты любишь Лалу, ты обижен на Арифа, у тебя есть мотив. Она использовала тебя, Ильгар, она и не думала к тебе возвращаться! Она хотела, чтобы ты убил Арифа! Чтобы ты убил Арифа! Ты ведь убил Арифа, Ильгар? Лала заставила тебя убить Арифа! Лала заставила тебя убить Арифа, да? Ты убил Арифа, Ильгар! Ты убил Арифа! Ты понимаешь, ты его убил! ТЫ!

Боль, сопли, слезы, пол, к которому прижата щека. И голос. Голос охотника.

Охотника, для которого нынешняя жертва… даже не дичь – муха.

– Ты убийца, Ильгар. Ты убил Арифа.

Но он нашел в себе силы прохрипеть:

– НЕТ!

– Ты был в казино, Ильгар, ты был в казино в ту ночь!

– Не был…

– Ты ведь не играть туда ходил, да? Не играть. У тебя нет денег, чтобы играть. Ты пошел в казино, чтобы убить Арифа. Лала уговорила тебя убить Арифа. Лала тебя подставила. Лала спит с Назимом, ей нужны деньги Арифа…

– Я не был в казино!

– Тебя опознал охранник, Ильгар. Первое, что я сделал, – показал охранникам твою фотографию. Тебя опознали, Ильгар. Ты был в казино. Ты пошел в казино, чтобы убить Арифа. Ты убил Арифа!

– Охранник ошибся!

– Тебя сняли на видео, Ильгар, неужели ты думал, что мы не проверим видеокамеры? Твоя рожа есть на камере!

– Камера не работала!

Боль, сопли, слезы, пол… И голос охотника. В такие моменты очень трудно думается.

– Откуда ты знаешь? – Волков ослабил хватку. – Откуда ты знаешь, что видеокамера не работала? Кто тебя предупредил? Кто научил тебя, как нужно убить Арифа? Назим? Лала?

– Нет! – Теперь Ильгар просто скулил: – Я не убивал. Я не был…

– Но охранник тебя опознал, – выдохнул ему на ухо Федор. – А зачем ты звонил Эльмире?

– Какой Эльмире?

А вот теперь можно добавить боли. Рука пацана вновь пошла вверх, заставив его застонать.

– Зачем ты звонил Эльмире той ночью?

– Я не звонил!

– Конечно, не звонил! Ты звонил Лале! Ты дурак. Ты понимаешь, что ты дурак? Ты понимаешь, что ты дурак? Отвечай!

– Я…

– Тебя подставили, тебя подставила девка, на которой ты должен был жениться. Но ты еще больший дурак. Ты звонил на конспиративный телефон со своей трубы. Ты выдал себя с головой, понимаешь?

– Эльмира – моя любовница, – прохрипел юноша.

– А Закир Таги? Он ведь купил сим-карту для тебя, да? А Эльмира – для Лалы. Неужели ты думал, что я не узнаю? Какой же ты дурак, Ильгар, маленький дурак. Тебя обвели вокруг пальца, тебя подставили, ты сделал Назима и Лалу богатыми и счастливыми, а сам сядешь в тюрьму. Я тебя посажу, дурак, я тебя закрою лет на двадцать, ты понял? Ты выйдешь оттуда старым, никому не нужным бродягой с чахоткой и без зубов. Ты понял?

Ильгар зарыдал.

Игра окончена.

Волков отпустил мальчишку – тот остался на полу, не делая попыток подняться, – сам встал на ноги, поправил одежду и закурил.

К любому человеку можно подобрать ключ, но иногда приходится использовать фомку.

Оглушающий удар был единственным способом выбить из Ильгара признание, сломать его. Единственным способом завуалировать слабость собранных доказательств. Что у Федора было? Показания охранника? Ненадежны – человек не видеокамера, всегда может ошибиться. Звонок на непонятный номер? Мало ли почему Ильгар звонил. Да и номер этот еще надо связать с Лалой, а Эльмира наверняка будет все отрицать. И если для Розгина и тех, кого он представляет, косвенных улик еще могло хватить, то идти с таким багажом в суд бессмысленно.

А чтобы полностью сложить картину, чтобы знать, какие искать доказательства, требовалось понять, как именно произошло убийство. И кто, собственно, разработал столь замысловатый план.

– Сядь в кресло, – жестко велел Очкарик.

Ильгар перестал скулить и робко посмотрел на Волкова снизу вверх. Столкнулся с беспощадным взглядом, послушно поднялся и присел, куда сказано.

Сломан. Распишитесь.

Федор отхлебнул остывший кофе и поинтересовался:

– Кто еще в деле? Сардар? Без его участия у вас ничего бы не получилось. Сколько Лала ему пообещала? Миллион? Десять? – Очкарик намеренно не упоминал Назима: эта тема свою роль сыграла, возвращаться к ней пока не следует. – Думала, сможет себе позволить? Наивная… Неужели ты не понимал, что такие дела вскрываются за полдня?

Ильгар не ответил.

– Итак, вы с Лалой вступили в преступный сговор с целью устранения ее богатого мужа и получения его состояния. Вы привлекли к совершению преступления телохранителя Арифа Гусейна – Сардара. Кстати, чувствуется, что он – профессионал, Сардар оказался единственным из вас, кто не оставил никаких следов. Тем не менее, в его соучастии я не сомневаюсь: осуществить план без помощи телохранителя было бы невозможно. – Волков не верил в излагаемую версию, не верил, что Лала или Назим способны купить Сардара, но излагал ее весьма уверенно: Ильгар должен понять, что дело проиграно. – В субботу вечером Ариф отправляется в казино, внутри здания с ним только телохранитель. Ты появляешься позже, видимо, получив сигнал от Сардара. Ты направляешься в туалет и готовишь оружие. Кстати, поздравляю: придумано великолепно, мои эксперты в восторге от палочки.