Интеллектуальный кругозор античной философии на этапе пребывания

Со смертью Платона завершается первый этап развития античной

философии, который мы назвали этапом пребывания, т. е. формиро-

вания устойчивого образца, послужившего точкой отсчета для всего

последующего развития европейской философии и утверждением той

полноты, которая в дальнейшем - в период исхождения - претерпе-

ла развитие в отдельных своих частях, получила их более детальную

разработку, хотя и не воспроизводилась более как таковая вплоть до

определенной ступени третьего этапа - возвращения. Очертим тот

интеллектуальный горизонт, который был освоен античной филосо-

фией к этому времени.

В результате развития философии от пифагорейцев до Платона

была практически очерчена оппозиция двух сфер: сакральной и про-

фанной, небесной и земной, вечной и преходящей. С первой отчетли-

во связывается подлинное бытие и подлинное знание, со второй -

мир становления и мнения. Философия посредничает между тем и

другим мирами, поскольку сами подлинные философы - "божест-

венные мужи"*, и ими (или за них) создаются "священные тексты",

подлежащие изучению и толкованию адептами-учениками. Отноше-

ние "учитель-священный текст-ученик" предполагает все более чет-

кую организацию института, который позволяет воспитывать, начиная

с юности, подлинного почитателя мудрости путем обучения его опре-

деленному набору дисциплин, прежде всего - математических, кото-

рые позволяют отвлечься от мира становления и подводят к миру под-

линного бытия.

Для человека этот переход возможен потому, что его душа - боже-

ственного происхождения, но только осознать это и культивировать

ее божественность могут очень немногие. Странное промежуточное

положение души, безусловно бессмертной и далеко не столь безуслов-

но связанной с этим телом - для философа, безусловно связанной с

этим телом и далеко не столь безусловно бессмертной - для обывате-

ля, души, постоянно ведущей безмолвную беседу с самою собой, души,

испытывающей необъяснимую бессознательную тягу к прекрасному и

благому и постоянно свергающейся от этих прекрасного и благого к

безобразному и злому, делает ее первым и постоянным предметом

заботы философа. Душа посредством чувств воспринимает здешний

мир, а посредством рассуждения строит истинные или ложные умозак-

лючения о нем; но она также приобщена и к божественному уму, а

через него - к созерцанию подлинного бытия и к подлинному знанию.

* Этих божественных философов, безусловно, немного: божественный Пифагор,

почитатель божественного Орфея, божественный Пармеиид, божественный Эмпедокл,

божественный Сократ и наконец божественный Платон. Из всех перечисленных Со-

крат, безусловно, ничего не писал, но Платон, написавший "за него" множество текстов, как Пифагор и пифагорейцы писали "за Орфея", в <Пире> говорите "божест-

венных речах" этого Силена, полного "божественными изваяниями" (216d, 222а).

Именно овладение подлинным знанием и позволяет философской

душе понять, что эта проявляющаяся в человеке тяга к прекрасному

есть след ее божественного происхождения. Культивируя прирожден-

ное душе стремление вернуться к своей духовной родине, восходя от

зримой красоты тел к незримой красоте поступков и наук, душа бла-

городного юноши под руководством опытного наставника перестает

подчиняться воздействию страстей: она учится управлять ими и вести

себя в соответствии с требованиями разума. Тогда она постепенно

начинает понимать природу блага, которая превосходит даже природу

прекрасного, блага, ради которого можно пожертвовать жизнью, по-

тому что жизнь во зле пагубна для души. Подлинный наставник не

придумывает для ученика некие искусственные правила жизни, а пока-

зывает ему, что достойное поведение человека, развившего соответст-

вующие добродетели, позволяет ему жить в согласии с общим устрое-

нием мироздания. Властвуя над вожделениями, подлинный философ

достигает здравомыслия-воздержности; умеряя пылкое начало души,

которое без призора ведет к бесчинству и дерзости, он обретает под-

линное мужество; культивируя разумное начало, достигает мудрости;

а умея совместить все эти добродетели и должным образом применять

каждую, обретает справедливость.

Подлинным и наилучшим образом такая душа могла бы проявить-

ся при некоем идеальном государственном устройстве, которое само

отражало бы структуру души и в полноте позволяло бы проявиться

справедливости. Оно было бы соотнесено с высшим благом, которое

безущербно изливается из своей вышебытийной полноты, но вместить

которое каждое из сущих может только в меру своей сознательной

приобщенности к нему. Мир подлинного бытия, который в то же вре-

мя - а сказать вернее - вечно соответствует подлинному знанию и

сам есть надмирный ум, вмещает это благо во всей его доступной

бытию-уму полноте. Душа вечно устремлена к этому миру надмирно-

го ума, она вечно воспроизводит его и стремится вместить его в уде-

ленной ей мере, но в этом воспроизведении она не в силах оставаться

на уровне ума и потому создает его совершенное подобие: прекрасный

космос. Так у мира ума-образца - умопостигаемого космоса - появ-

ляется его прекрасное подобие - чувственно воспринимаемый кос-

мос. То, что в умопостигаемом космосе дано в единораздельной цель-

ности бытия и ума, в вечности, являющейся жизнью ума, в здешнем

мире воспроизводится во времени, которое есть жизнь души и зри-

мым образом проявляется прежде всего в движении небесного свода.

Этот макрокосм целиком воспроизводится в микрокосме, каким

является человеческое существо, одно из множества живых существ.

Наделенный умом, душой и телом, человек тем самым причастен ко

всем уровням иерархически устроенного универсума. Для его соз-

нательного постижения философ культивирует систему наук, кото-

рые определяют поведение и душевный склад (этику) человека, его

место в социуме и структуру этого социума (политику), правила вла-

дения языком, рассуждения о любом предмете и умение убеждать

(грамматику, логику и риторику), понимание строения здешнего под-

вижного мира в целом (физику и астрономию), знание невеществен-

ного мира неподвижных математических сущностей (арифметику, гео-

метрию и музыку); наконец, они обеспечивают философу постижение

божества, даваемое первой философией, той наукой, которая, как

пишет Аристотель, "могла бы быть или только или больше всего у

бога": "все другие науки более необходимы, нежели она, но лучше -

нет ни одной" (<Метафизика>, 1 2, 983 а 9-11).

Таким образом, философия стала общим именем для всякого ра-

ционального знания, помнящего о своем божественном первоистоке.

^ И поэтому когда все указанные науки постепенно вошли в поле зрения

философии и стали предметом ее компетенции, тогда и вся предшест-

вующая история постепенно и разнообразно развивающейся мысли

могла быть воспринята как история философии', к философам мог

быть отнесен и мудрец Фалес, и "ученые" Анаксимандр и Анаксимен,

и запоздалый поклонник Дельфийского бога Гераклит, и стремящиеся

культивировать прежнюю ионийскую науку в век софистического про-

свещения Анаксагор или Диоген Аполлонийский, и ученик софистов

Демокрит, и др. В обретенной полноте философского ведения всем им

нашлось свое место, и все они разместились на одной плоскости перед

испытывающим их философским умом.

При этом иерархическое превосходство божественных мужей, яв-

ляющих высшую мудрость, над поклонниками и толкователями этой

мудрости, философами, и всех их над теми, кто путем составления ру-

ководств и специальных рассуждений по отдельным наукам разраба-

тывал техническую сторону человеческого знания, - перестало осозна-

ваться и на какое-то время забылась. Эллинство сменилось эллинизмом;

божественная мудрость повывелась, философия без нее в значитель-

ной степени потеряла свой исконный смысл, а философское ремесло,

став на долгое время предметом презрения и насмешек, влачило жал-

кое существование в пределах, отведенных ему новой эпохой.

Глава 2. ИСХОЖДЕНИЕ (~pr`ооdоs)

После смерти Платона Академию на протяжении восьми лет воз-

главлял его племянник Спевсипп. Два наиболее сильных философа

школы - Ксенократ и Аристотель - покидают Академию. Первый

возвращается в Академию по приглашению Спевсиппа и после его

смерти становится во главе школы. Второй надолго уезжает из Афин,

возвращается туда в 335 г. до н.э. и начинает вести собственную шко-

лу в Ликее.