Академия при Аристотеле

Приехав в Афины, Аристотель, отец которого был связан с маке-

донским царем Аминтой, вероятно, поначалу становится слушателем

ритора Исократа, известного своими промакедонскими настроениями.

Но очень скоро он переходит к Платону, оценив необыкновенные пре-

имущества его школы и широту кругозора ее гениального схоларха.

Сам этот приход Аристотеля в школу со стороны был очень важен;

оценив благоприятный для научных занятий духовный климат, об-

щую творческую атмосферу созданной Платоном школы и активно

включившись в школьную жизнь, Аристотель изначально был свобо-

ден в своей интеллектуальной ориентации и не был скован предрас-

судками, пристрастиями и предпочтениями, неизбежно возникшими в

кружке адептов Платона за двадцать лет его существования.

В частности, он сразу отказывается от пренебрежительного отно-

шения к риторике и стремится охватить все виды рефлектированной

речи, сформулировав их специфику и установив соответствующие пра-

вила. Одно из первых сочинений, которое пишет гениальный молодой

человек, вошедший в академический кружок, - <Топика>. Аристо-

тель начинает ее первую книгу (глава первая) с определения умозак-

лючения и его видов; доказательства, или научного умозаключения в

строгом смысле слова, исходящего из первых и истинных начал; диа-

лектического, или непротиворечивого умозаключения, исходящего из

правдоподобных положений; эристического умозаключения, исходящего

из того, что кажется правдоподобным; и паралогизма, основанного на

неистинных положениях той или иной частной науки. Исследование

некоторых общих способов (тояо1) построения умозаключений, ис-

ходящих из вероятных, или правдоподобных, положений, Аристо-

тель и называет топикой, или диалектикой. Определив в главе 2, в

чем польза диалектики (а она полезна для упражнения, для устных

бесед и для философских знаний), Аристотель в главе 3 <Топики>

(101Ь5 слл.) замечает: "Мы будем вполне владеть этим способом ис-

следования, когда мы им овладеем так же, как в искусстве красно-

речия, искусстве врачевания и подобных искусствах... Ведь не любым

способом искусный в красноречии будет убеждать, а врачеватель -

лечить, но только тогда, когда он ничего не упускает из возможного,

мы скажем, что он в достаточной мере владеет своим искусством".

Аристотель явственно выполняет задачу, поставленную перед диа-

лектикой Платоном. Однако его ориентация была для Платона безус-

ловно шокирующей; в свое время в <Горгии> Платон назвал риторику

сноровкой вроде поварского искусства или искусства макияжа, а в

<Пармениде> постарался дать Аристотелю образец диалектического

рассуждения о едином и многом. Для Аристотеля же очевидно, что

риторические руководства, разрабатывавшиеся еще софистами, дают

гораздо более эффективный тип анализа искусства рассуждать, нежели

отдельные образцы рассуждений или благие пожелания, выдвигаемые

по отношению к диалектике Платоном. Аристотель развивает эту тра-

дицию руководств (TC^vcil) и вводит в обиход Академии сочинения,

которые сам он называл ярауцатеих, а мы можем назвать более при-

вычным для нас средневековым латинским термином трактат, т. е.

дидактическое сочинение, систематически излагающее определенную

тему или круг тем.

В тот же период (366-355 гг. до н.э.), что и <Топика>, были напи-

саны трактаты <Категории> и <06 истолковании>, где Аристотель

специально рассматривает речь, ее виды, структуру и типы предика-

тов. Впоследствии Аристотель пишет трактаты о доказательном, или

научном, силлогизме - <Аналитики>. Завершая <Софистические оп-

ровержения> (приложение к <Топике>), Аристотель отмечает, что то-

гда как искусство риторики, например, уже приобрело определенную

полноту благодаря Тисию, Фрасимаху, Феодору, учение об умозак-

лючениях он разрабатывает впервые, не имея в этом предшественни-

ков: "... мы не нашли ничего такого, что было бы сказано до нас, а

должны были сами создать его с большой затратой времени и сил"

(184Ы слл.).

У нас нет никаких оснований оспорить это абсолютное новатор-

ство Аристотеля. Но мы должны обратить внимание на то, что усло-

вием самой возможности такого рода интеллектуальной деятельности

была соответствующая атмосфера и общие установки, которые куль-

тивировались в Академии Платона. Так, Платон не был ни математи-

ком, ни астрономом, но в его Академии - виднейшие представители

этих наук: Евдокс Книдский, математик и астроном, которого во вре-

мя второй поездки в Сицилию Платон оставил во главе Академии, -

при нем Аристотель там и появился; астроном Гераклид Понтийский,

математик Гермодор Сиракузский, геометр Менехм, ученик Евдокса,

автор <Начал> Тевдий Магнесийский. По <Тимею> видно, до какой

степени основательно Платон знакомился с предшествующими и со-

временными медицинскими учениями, по второй части <Федра> мож-

но судить, что и риторическая традиция была в поле его зрения.

Однако Платон - создатель философской школы, политический

мыслитель и педагог - никогда сам не занимался частными науками

как таковыми. Более того, он никогда специально не разрабатывал и

отдельные концепции, которые мы привыкли считать платоновскими.

В частности, специальная разработка концепции идей была гораздо

интереснее для его учеников, нежели для самого Платона. Задавая ту

или иную тему, предлагая определенную проблему, Платон активно

включался в ее рассмотрение, о чем мы судим по тому же <Пармени-

ду>. Но мироздание в целом, государство и человек как таковые зани-

мали его в гораздо большей степени, нежели профессиональная раз-

работка отдельных дисциплин, занятия которыми сам же Платон и

провоцировал. И когда Аристотель так решительно и мощно отклик-

нулся на эту провокацию, Платон оказался до известной степени обес-

куражен, следы чего носит его творчество в период после третьей си-

цилийской поездки. Конечно, Аристотель не мог заставить Платона

отказаться от второго главного труда его жизни - <Законов>. Но,

пытаясь развить ряд тем, непосредственно с этим связанных, Платон

теперь ощущает необходимость найти некий надежный и верифици-

руемый метод их изложения.

Он не может завершить трилогию <Тимей>, <Критий>, <Гермо-

крат> - последний диалог не написан вообще, второй - не завершен.

Задумывая трилогию <Софист>, <Политик>, <Философ>, Платон на-

ходит метод диэрезы, или деления понятий и составления на этой

основе определения сущностей. Например, софистическое искусство

определяется так: творческое искусство делится на божественное и

человеческое', человеческое - на создающее вещи и отображения-,

отображения - на реальные и призрачные, призрачные - на

создаваемые посредством орудий и подражания-, подражание - на

умелое и мнимое-, мнимое - на наивное и притворное-, притворное -

на подражание перед толпой (таково ораторское искусство) и

отдельным человеком (это и есть софистика). Отсюда определение

софистики таково: творческое человеческое искусство, создающее

призрачные отображения посредством мнимого притворного

подражания перед отдельным человеком (Софист 267а-268Ь).

Но Аристотель расправляется с этим методом в <Аналитике Пер-

вой>: "Деление есть как бы бессильный силлогизм... то, что должно

быть доказано, оно постулирует..." (1 31). Точно так же Аристотель

ранее (в <Аналитике Второй>, III) отверг необходимость идей для

рассуждения. Помимо этого Аристотель полемизирует с Платоном и

другими платониками буквально по всем самым существенным вопро-

сам, причем как в трактатах, так и в диалогах: <06 идеях>, <О рито-

рике, или Грил>, <О поэтах>, <О философии>, <Евдем, или О душе>

и др. Нои сама техника диалога у Аристотеля меняется: он вводит в

число действующих лиц диалога современников. Аристотелю был чужд

консервативный дух, заставлявший Академию оставаться в искусст-

венных границах V века. В диалоге <Евдем> Аристотель описывает

путешествие своего знакомца Евдема Кипрского в Македонию и его

провидческий сон, часто главным действующим лицом диалога высту-

пает он сам.

Аристотель специально разрабатывает, с одной стороны, этическую

проблематику, а с другой - в качестве отдельной дисциплины -

натурфилософскую: он пишет <Большую этику> и <Евдемову этику>,

а также трактаты <Физика>, <О небе>, <О возникновении и уничтожении>,

<Метеорологику>. Помимо этого он рассматривает "метафизическую"

проблематику: наиболее общие и достоверные начала и причины, позво-

ляющие нам понять существо познания и познать сущее. Это привычное

для нас название <Метафизики> возникло после того, как издатель

сочинений Аристотеля в 1 в. до н.э. Андроник Родосский поместил

соответствующие тексты "вслед за физикой" (цета та (pWHKCt); сам же

Аристотель (во второй главе первой книги <Метафизики>) считал со-

ответствующую науку - первую философию - в каком-то смысле

превосходящей человеческие возможности, наиболее божественной и

потому наиболее драгоценной.

Именно Аристотель вводит в качестве обязательного элемента фи-

лософского рассмотрения исторические экскурсы-, доксографическая

традиция в собственном смысле слова возникает у него, хотя предпо-

сылки для нее были созданы в Академии. В главе 14 первой книги

<Топики> (105а33 слл.) Аристотель объясняет, как следует выбирать

положения для тех самых диспутов, которые уже заняли столь важ-

ное место в школьной жизни Академии: "Следует... выбирать [поло-

жения] из сочинений, а записи делать о каждом роде отдельно, напри-

мер о благе или о живом существе, причем о всяком благе, начиная с

того, что оно есть. Следует также помещать рядом мнения отдельных

[философов], например то, что говорил Эмпедокл: что существует

четыре элемента тел, ведь можно выставлять в качестве тезиса выска-

зывания известных [философов]".

Здесь же Аристотель производит разделение основных видов фи-

лософских проблем, легшее в основу деления на этику, физику и ло-

гику, ставшего для европейской философии классическим: "...имеется

три вида положений и проблем, а именно: одни положения, касаю-

щиеся нравственности, другие - природы, третьи - построенные на

рассуждении" (105Ь20 слл.).

Таким образом, благодаря Аристотелю европейская философия в

рамках платоновской школы приобретает ту дисциплинарную расчле-

ненность, методическую разработанность и полноту, которые обес-

печили в дальнейшем ее устойчивое школьное функционирование.

Однако для Платона все эти новости, внесенные Аристотелем в

Академию, были за пределами его главных забот. В <Филебе> -

сократическом диалоге, написанном Платоном в конце 50-х гг., - он

последний раз непосредственно откликается на ход школьной полеми-

ки в Академии и выводит под именами Филеба и Протарха членов

академического кружка Евдокса и Аристотеля. Но естественным обра-

зом сиюминутные заботы школьной жизни отходят от него все даль-

ше, и его внимание все более сосредоточивается на <Законах>. И тем

не менее, Платон успевает бросить взгляд на всю свою жизнь и в

сжатой форме очертить свое понимание мира бытия и знания в <VII

Письме>, которое представляет собой первый прекрасный памятник

европейской автобиографической традиции и в то же время - яркое

свидетельство рефлексии европейского философа par excellence.