Иудейская педагогика как феномен мировой культуры

Обращаясь к исследованию педагогики иудаизма, следует подчеркнуть весьма ограниченную источниковую базу, освещающую данный феномен. Пожалуй, наиболее фундаментальным трудом в этой области можно считать монографию Н.К.Маккавейского «Воспитание у древних евреев», изданную в Киеве в 1903 году, построенную на анализе книг Ветхого Завета [9]. Кроме того, на русском языке издана 100-томная «Энциклопедия еврейского народа», проливающая некоторый свет на изучаемую проблему. Круг остальных источников – это статьи в периодических изданиях Д.Паланта, А.Штейнзальца, Н.Певзнера и других.

Размышляя об основаниях иудейской педагогики, Н.К.Маккавейский справедливо указывает на то, что каждый народ в той или иной постановке своего воспитательного дела руководствуется, сознательно или бессознательно, своим пониманием человеческого совершенства, тем идеалом человека, который ему присущ. Идеал этот создается народом в зависимости от особого склада народного характера и теми условиями, в которых протекает жизнь данного народа, что и отражается в системе воспитания подрастающих поколений.

Особенность идеала еврейского народа вытекает из его особого исторического признания: быть богоизбранным народом. По слову пророков именно в Израиле должен явиться спаситель для всех других народов. Именно поэтому, как свидетельствует Библия, все народы должны будут обратиться к израильскому народу: «И будет в последние дни гора дома Господня поставлена во главу гор; и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы. И пойдут многие народы, и скажут: прейдите и взойдите на гору…»

«Учи сына своего и трудись над ним, чтобы не иметь тебе огорченья от непристойных поступков его» (ХХХ, 13). Отсюда вытекает большое значение воспитания и обязательная забота об этом родителей.

Заботы эти должны начинаться рано, в раннем детском возрасте, т.к. именно в этом периоде жизни все впечатления отличаются своею силою, устойчивостью и долговечностью: «наставь юному при начале пути его; он не уклонится от него, когда и состареет» (XXII, 6).

Одной из главных задач воспитания считалась необходимость почитания родителей, что являлось священным долгом детей, нарушение которого влечет за собой грозную кару Божью: «Кто злословит отца своего и свою мать, того светильник погаснет среди глубокой тьмы» (ХХ. 20). «Глаз, насмехающийся над отцом и пренебрегающий покорностью к матери, выклюют вороны дольние и сожрут птенцы орлиные» (ХХХ, 17). Отсюда следует основной принцип воспитания: полное послушание детей родителям [9, c.17].

В Библии нашло отражение наблюдение возрастных особенностей юного возраста: «глупость привязалась к сердцу юноши» (XXII,15). Поэтому неизбежными для воспитания считались меры «отрицательного характера»: наказания, в т.ч. телесные: «глупость привязалась к сердцу юноши, но исправительная розга удалит ее от него» (ХХ, 15). «Раны от побоев – врачевство против зла» (ХХ,30). «Розга и обличенье дают мудрость…Наказывай сына своего, и он даст тебе покой и доставит радость душе твоей (XXIX, 15, 17). Семейное воспитание у древних евреев носило суровый характер: «Лелей дитя, и оно устрашит тебя; играй с ним, и оно опечалит тебя. Не смейся с ним, чтобы не горевать с ним и после не скрежетать зубами своими» (ХХХ. 9-19).

Однако, родителям необходимо помнить, что «на разумного, например, сильнее действует выговор, нежели на глупого сто ударов» (XVII). Следует подчеркнуть, что в древнееврейских семьях никогда не было того крайнего деспотизма, который царил у других древних народов. Н.К.Маккавейский считает, что чувство любви к детям достигало «такой силы, было так глубоко, что в этом отношении мы не находим другого аналогичного примера в истории» [9, c.31]. По воззрениям евреев человек создан по образу Божьему и каждый ребенок, являющийся в мир, несет в себе этот образ и рассматривается как дар Божий в награду за веру и преданность [9, c.32].

Отсюда, главным методом воспитания у древних евреев для достижения поставленного идеала воспитания «должна была служить преимущественно одна область в душе питомца – это область чувств или «сердце» (9, с.18). Сердце по библейской ветхозаветной психологии есть центр всей духовной жизни человека; именно в нем заключается основное направляющее начало как для доброго, так и для дурного поведения человека. «Сердце одебелевшее» являлось верным показателем нравственного огрубления, неспособности к восприятию законов нравственной жизни (Исаии VI, 9-10). Поэтому главное, что должно привлекать внимание воспитателя – это сердце. «Больше всего хранимого храни сердце твое: потому что из него – источник жизни» (Притч, IV, 23). «Береги и тщательно храни душу твою, чтобы тебе не забыть тех дел, которые видели глаза твои, и чтобы они не выходили из сердца твоего во все дни жизни твоей; и поведай о них сынам твоим и сынам сыновей твоих» (Втор, IV, 9)…» «И…будут слова сии, которые я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем. И внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогой, и ложась и вставая» (Втор. VI,1,6-7).

Итак, в воспитании нужно было, прежде всего, заботиться о сердце, стремиться к его умудрению. Каким образом? Путем воспитания в юном сердце «страха Божьего». Н.К.Маккавейский, рассматривая содержание этого понятия, указывает на то, что «страх» здесь – не «низменное, глубоко безнравственное чувство, которое присуще рабу и которое коренится в глубоком сознании последним лишь своей глубокой зависимостью от господина» (9, с.20). Библейское ветхозаветное понятие «страха Божьего» было понятием сложным: оно включало в себя как сознание своей греховности, так и сыновней любви.

Педагогическая теория воспитания, изложенная в Библии, дает некоторые сведения относительно основных средств воспитания у древних евреев. О некоторых из них уже говорилось выше – чувство любви и уважения к родителям (XXIII, 17-18), чувство стыда, удерживающее детей от всего непристойного (XLI, 21).

Кроме того, большое внимание уделялось личному примеру родителей: «нечестивого отца будут укорять (сами) дети, потому что за него они терпят бесславие…Дети грешников бывают дети отвратительные и общаются с нечестивыми» (XLI, 10,8).

Эффективным средством воспитания являлся выбор мудрого наставника-руководителя, чтобы всецело отдаться его наставлениям – «прилепиться к нему» всей душою, ходи к нему с раннего утра, и пусть нога твоя истирает пороги дверей его» (VI, 35-36).

Средством воспитания являлись наставления в главнейших правилах поведения ребенка. Так, наиболее употребительными из них, по мнению Маккавейского, были следующие направления наставлений.

Заповеди, о которых предлагалось говорить как можно чаще, при всяком удобном случае. Принятие пищи в соответствии с предписанными правилами о различного рода пище – дозволенной и недозволенной евреям к употреблению. О седьмом дне недели – субботе, когда запрещалось работать. Беседы о праздниках годичного круга – Пасхе, Пятидесятнице, Кущей и др. Беседы по вопросам исторического характера и т.п. [9, c.46-48].

Наставления, понимаемые в самом широком смысле, занимая первое место в программе воспитания, начинались уже в раннем детском возрасте и входили в обязанности, главным образом, отца. «Подобно патриарху отец мог вести такие беседы в кругу своей семьи. Так могло быть особенно в дни больших праздников, когда исполнение нередко сложных предписаний обрядового закона, только сплачивало всех членов семьи» [9, c.51]. Отец занимал главенствующее положение в семье, как представитель авторитета, силы и власти…Но власть его по отношению к членам семьи не переходила в тот деспотизм, который можно было наблюдать у других народов древнего мира [9, c.29-30].

Важное значение в воспитании детей отводилось матери. Особенно ярко роль женщины как домоуправительницы выступает в книге Притчей Соломоновых, где она предстает как мудрая помощница и советчица мужа, заботливая мать, трудолюбивая и опытная хозяйка дома, неутомимая и искусная труженица. Такая жена не могла не пользоваться большим авторитетом у себя в доме, а также уважением в обществе…[9, c.30]. «Дайте ей от плода рук ея, и да прославят ея у ворот дела ея» (Притч. XXXI, 10-31).

Счастьем женщины являлась ее плодовитость: «жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем; сыновья твои как масличныя ветви вокруг трапезы твоей» (Псал. CXXVII, 6-7). Бесплодие жены считалось не просто лишением милости и благословения Бога, но испытанием или наказанием для семьи и особенно для жены, имя которой в таких случаях покрывалось позором (Быт. ХХХ, 24).

Отсюда в еврейских семьях воспитанию дочерей уделялось особое внимание: «попечение о теле их» (в смысле наилучшего физического развития); сохранении девственности (VII, 26; XXVI, 12); слушанию чтения священных книг вместе с мальчиками (Второз. XXXI,12). Целью являлось хорошее замужество: «выдай дочь в замужество и сделаешь великое дело; и подари мужу разумному» (VII, 27; XXII, 4).

При этом, однако, особым отношением в семье пользовались мальчики – сыновья как продолжатели рода и традиций семьи.

Таким образом, становится очевидной огромная роль семьи в воспитании древнееврейского народа, основанном на главенстве отца, имевшего высокий авторитет и широкие, но не доходящие до деспотизма права, и преданности матери; их чрезвычайно глубокой любви к детям, что являлось весьма благоприятными условиями воспитания. Главное, что должен был получить ребенок в семье, это усвоение страха Божьего.

Некоторые изменения в системе воспитания у древних евреев происходят после Вавилонского плена. Как считают исследователи, в нем заметно усиливается так называемое законническое направление. Идеалом теперь служит особая праведность – законническая. Ее основой является не «сердце», а ум человека, т.к. она требует не столько чувств, сколько знания Торы (древнееврейское название первых пяти книг Библии). Знание закона в его полном объеме становилось все труднее, «его нужно было учить и учить долго» [9, c.64]. Необходимость знания закона породила целый класс носителей этого знания – так называемых книжников. Отсюда возникла особая когорта мудрецов как руководителей народа, имеющих глубокое влияние на все стороны народной жизни.

Н.К.Маккавейский критически оценивает направление законничества, которое "опутало каждый шаг еврея целой сетью преданий, ученых мнений, авторитетных толкований, нагромоздившихся вокруг каждого слова Торы и похоронивших дух и смысл его в мертвой букве обрядности" [9, c.63].

Однако, задача наставления в законе породила необходимость обучения ему юных поколений, а значит потребность его систематического книжного изучения. Эта сложная задача не могла быть выполнена средствами семьи, поэтому возникла нужда в школе. Причем, у евреев раньше появилась не низшая, а высшая школа как институт, имевший своей задачей «изъяснение и дополнение древнего Моисеева закона» [9, c.67].

Это были школы знаменитых книжников, основавших свои школы – Шамайи, Гиллеля, Иоханана бень-Саккая и др. – каждая со своим богословским направлением. Эти школы преследовали цели развития высшей богословской науки – разработку устного закона, многочисленных преданий старцев, которые должны были служить восполнением законов Моисея. Здесь не только сообщались ученикам, но и подвергались дальнейшей обработке галлахи, как свидетельствуют источники, «такая целостность воздействия школы не могла не привести к тем результатам, к каким школа и стремилась: она должна была воспитать еврея, только еврея и ни кого другого, человека, преданного своему закону, а с ним и своему народу [9, c.106].

В заключение следует сделать вывод о том, что именно благодаря системе религиозного воспитания еврейский народ выдержал гнет многовекового рабства у различных народов; потеряв отечество, пережил многочисленные гонения, вытерпел всевозможные притеснения; продолжал жить, заселяя все страны света, при этом сохраняя глубокое чувство своей национальной принадлежности.