Глава третья. Обогащенная комментариями Тусен

В саду, возле решетки, выходившей на улицу, стояла каменная скамья,скрытая от взглядов любопытных ветвями граба; тем не менее, при желании,прохожий мог дотянуться до нее рукой через решетку и ветви. Как-то вечером, в том же апреле месяце, Жана Вальжана не было дома, иКозетта после заката солнца пришла посидеть на этой скамье. Свежий ветершумел в деревьях. Козетта задумалась, беспредметная печаль мало-помалуовладела ею, - та непреодолимая печаль, которую приносит ветер и которую,быть может, навевает приоткрывшая себя в этот час загробная тайна. Как знать, не присутствовала ли здесь Фантина, скрытая в вечерней тьме? Козетта встала, медленно обошла сад, ступая по росистой траве, и,несмотря на меланхолический сон наяву, в который она погрузилась, все жепромолвила про себя: "Чтобы ходить по саду в это время, нужны деревянныебашмаки. А то можно простудиться". Она снова направилась к скамье. Опускаясь на нее, она заметила на том место, где раньше сидела,довольно большой камень, которого там, конечно, не было за несколькомгновений до этого. Козетта смотрела на камень и спрашивала себя, что это может значить.Внезапно у нее возникла мысль, испугавшая ее, -мысль, что камень появился наскамье не сам собой, что кто-то положил его сюда, что чья-то рука дотянуласьсюда сквозь прутья решетки. На этот раз страх имел основания; камень былналицо. Сомнений не оставалось; даже не прикоснувшись к нему, она убежала,боясь оглянуться, влетела в дом и тотчас закрыла на ставень, на замок изасов стеклянную входную дверь. - Отец вернулся? - спросила она Тусен. - Нет еще, барышня. (Мы уже говорили, что Тусен заикается. Да будет нам позволено больше наэто не указывать. Нам претит изображение природного недостатка.) Жан Вальжан, склонный к задумчивости, любил ночные прогулки и частовозвращался довольно поздно. - Тусен! - продолжала Козетта. - Хорошо ли вы запираете ставни наболты, хотя бы в сад? Закладываете ли вы в петли железные клинышки? - О, будьте спокойны, барышня! Тусен делала все добросовестно, и хотя Козетта хорошо это знала, все жене могла не прибавить: - Ведь здесь так пустынно вокруг! - Вот уж правда, барышня, - подхватила Тусен. - Убьют, и пикнуть неуспеешь! А наш хозяин еще и дома не ночует. Но вы не бойтесь, барышня, язапираю окна все равно как в крепости. Одни женщины в доме! Ну как тут недрожать от страха! Подумать только! Вдруг ночью к тебе в комнату ввалятсямужчины, прикажут: "Молчи!" - и начнут полосовать тебе горло. И не такбоишься смерти, все умирают, тут уж ничего не поделаешь, все равнокогда-нибудь помрешь, но, поди, противно чувствовать, как эти люди хватаюттебя. А потом, наверно, и ножи у них тупые! О господи! - Полно! - сказала Козетта. - Заприте все хорошенько. Козетта, испуганная мелодрамой, выдуманной Тусен, а быть может, иожившим в ней воспоминанием о привидении на прошлой неделе, даже не посмеласказать: "Ступайте, посмотрите, там кто-то положил камень на скамью!" Онабоялась открыть двери в сад из страха перед тем, как бы "мужчины" не вошли вдом. Она приказала тщательно запереть двери и окна, заставила Тусен обойтивесь дом от погреба до чердака, заперла дверь в своей комнате, посмотрелапод кроватью и легла спать, но спала плохо. Всю ночь ей мерещился камень,похожий на огромную пещеристую гору. Утром, когда взошло солнце, - а стоит солнцу взойти, как рассеиваютсявсе ночные страхи и нам остается только посмеяться над ними, и чем сильнеестрахи, тем радостней смех, - и Козетта проснулась, все ее ужасы показалисьей кошмарным сном. "Что это мне привиделось? - сказала она себе. - Вот и напрошлой неделе померещились мне ночью шаги в саду! А потом я испугалась тенипечной трубы! Неужели я стала трусихой?" Яркое солнце, пробившееся сквозьщели ставен и окрасившее пурпуром шелковые занавеси, настолько ободрило ее,что все эти ужасы померкли в ее воображении, даже камень. "Никакого камня нет на скамейке, как не было и человека в круглой шляпев саду, - решила она. - Мне приснился этот камень, как и все остальное" Она оделась, спустилась в сад, подбежала к скамье и вся покрыласьхолодным потом. Камень был там. Но это длилось одно мгновение. То, что пугает ночью, днем возбуждаетлюбопытство. "Какой вздор! - сказала она себе. - Ну-ка посмотрим, что тут такое!" Она приподняла камень, оказавшийся довольно тяжелым. Под ним лежалочто-то похожее на письмо. Это был конверт из белой бумаги. Козетта схватила его. На нем не былони адреса, ни печати на обратной стороне. Тем не менее конверт, хотя и незаклеенный, не был пуст. Внутри лежали какие-то бумаги. Козетта вскрыла его. Теперь ею уже владели не страх и не любопытство, атревога. Она вынула из конверта тетрадку, где каждая страница была пронумерованаи заключала несколько строк, написанных довольно красивым, как показалосьКозетте, и очень мелким почерком. Козетта стала искать имя - его не было; подпись - ее не было. Кому этоадресовано? Вероятно, ей, так как чья-то рука положила пакет на ее скамью.От кого бы это? Она почувствовала себя во власти непреодолимых чар; онапопыталась отвести глаза от этих листков, трепетавших в ее руке, взглянулана небо, на улицу, на акации, залитые светит, на голубей, летавших надсоседней кровлей, потом вдруг взор ее упал на рукопись, и она подумала, чтодолжна узнать, что здесь написано. Вот что она прочла: