Глава 1. Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг

…Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
В.В. Маяковский, «Лиличка!».
Впервые увидев под своей дверью кружку холодного чая, Гарри решил, что кто-то из Дурслей решил проявить заботу о ком-то из своей семьи — в которую Гарри, что бы там Дамблдор ни говорил в своё время по поводу защиты кровного родства, на самом деле не входил никогда — но вследствие прискорбно низкого уровня Ай-Кью перепутал комнаты. Во второй раз Гарри заподозрил, что это плохая шутка Дадли, подмешавшего в чай какое-нибудь слабительное. В третий раз Гарри не стал выливать чай и тихонько относить чашку на кухню, а потратил на неё капельку обнаружителя, оставшегося ещё с прошлого года. Результат немало озадачил Гарри: судя по всему, в чашке находился обычный чай. С лимоном и сахаром. Ввиду безопасности чая Гарри его выпил, но понимать по-прежнему ничего не понимал.
В четвёртый раз Гарри выследил того, кто ставил чашки ему под дверь; как, собственно, Гарри и подозревал, это был Дадли. Вот только зачем ему это было надо? «Где-то тут зарыта собака, — думал Гарри, поднимая чашку с пола, — и она разложилась и воняет!»
Допив, Гарри поставил чашку на расшатанный стол без одной ножки, в числе прочего хлама хранившийся во второй спальне Дадли, и сел на потертый ковёр, обняв колени руками.
Сегодняшний «Ежедневный Пророк» валялся в углу, небрежно смятый, и укоризненно глядел на Гарри хмурой колдографией Скримджера, заверявшего население, что повода для паники нет; вчерашний, позавчерашний и все прочие предыдущие номера Гарри испепелил огоньком на собственной ладони, усеяв пеплом весь пол, потому что новости о Вольдеморте раздражали до крайности.
Не остановившись на Франции, Польше и Германии, Вольдеморт прочно угнездился в Сербии, Югославии, Албании и Румынии, и, насколько понял Гарри, небезуспешно подкапывался под власти Испании. Китай на днях занял решительный нейтралитет; Египет и Япония вообще прекратили какие-либо связи с внешним миром за исключением торговых. Ответ на вопрос о том, когда рухнет Министерство магии Британии, заключался, по разумению Гарри, в пессимистичном предположении «на этой неделе» или, на худой конец, «в первой декаде августа». Хотя Гарри сомневался, что Вольдеморт, чья армия ныне по численности превышала население всей Британии, вместе взятой, станет долго тянуть с единственной страной, где ему оказывали мало-мальски стоящее сопротивление.
И в это самое время Мальчик-На-Которого-Надеется-Вся-Европа сидел в доме номер четыре по Прайвет-драйв, Литтл-Уингинг, графство Суррей, пил холодный чай, подсовываемый под дверь свихнувшимся кузеном, получал от друзей и любимых, тоже ничего толком не знавших и не делавших, совершенно невразумительные письма и злился.
Быть может, с чьей-то точки зрения — например, с точки зрения руководства Ордена Феникса — всё это можно было назвать конструктивной деятельностью. Но Гарри готов был в досаде и бессилии разнести весь этот чёртов дом, и только выработанный годами самоконтроль помогал ему не оставить Дурслей лицами без определённого места жительства.
«Скоро мне будет семнадцать, — повторял Гарри про себя, хмурясь и кусая губы. — Мне можно будет колдовать, и сегодня Орден заберёт меня из этой дыры. И я начну хоть что-то делать, наконец!»
До семнадцатилетия, однако же, Гарри оставалось ещё четыре дня, и он, посидев немного на полу, принялся в пятнадцатый раз перебирать содержимое сундука.
Одежда — пара мантий и немного маггловского барахла. Всевозможные зелья. Немного пергамента, чернил и перьев — хотя уроки в этом году в Хогвартсе вряд ли будут проводиться, что-нибудь записать всегда может понадобиться. Многочисленные полезные вещички — Карта Мародёров, мантия-невидимка, медальон с запиской от загадочного Р.А.Б, руны; складной нож, медальон, показывающий врага, и зеркало — подарки Сириуса, подарки близнецов — меняющий внешность лосьон и облечённые в материальную форму заклинания. Альбом с фотографиями, ещё на первом курсе подаренный Хагридом. Несколько книг, в том числе подаренный на прошлое Рождество Ремусом ежедневник.
А ещё потрёпанная тетрадь Снейпа: матово-чёрная обложка, густо исписанные пожелтевшие страницы. Гарри всё никак не мог прочесть то, что было там написано: стоило ему взять её в руки, как его что-то отвлекало — письмо, Дурсли, взбесившийся вредноскоп, отреагировавший почему-то на примерившегося укусить Гарри комара (хотя стоило бы позволить неразумному кровососущему напиться яда василиска — и пусть бы откинул крылья), и многие другие причины. Однажды под Гарри развалился ветхий стул, которому, в принципе, и так оставалось недолго жить; однажды во всём доме выключили электричество, стоило Гарри откинуть обложку тетради, и, прежде чем Гарри сориентировался и зажёг огонёк на ладони, дядя Вернон пришёл к потрясающему выводу: во всём виноват ненормальный мальчишка, каковым выводом и поспешил поделиться с Гарри — пришлось в результате переругиваться с дядей до глубокой ночи, так как наложить на него Силенцио, к сожалению, было нельзя. Казалось, судьба была категорически против того, чтобы Гарри прочёл хотя бы одну строчку из дневника Снейпа и узнал, что же произошло между зельеваром и Мародёрами.
Помедлив, Гарри аккуратно зацепил двумя пальцами край обложки. В дверь постучали.
«Это заколдованная тетрадка, — досадливо подумал Гарри, откладывая снейповский дневник в сторону. — На ней проклятие, как на должности учителя ЗОТС… Стоп, а кто это, собственно, стучит?» Ожидать от кого-то из Дурслей подобной деликатности было по меньшей мере бесполезно; и вряд ли это мог быть кто-нибудь посторонний.
Пока Гарри раздумывал, в дверь постучали во второй раз.
— Войдите, — Гарри пожал плечами и на всякий случай нащупал палочку в кармане — несмотря на брюзжание дяди и тёти по поводу «этой штуки», он не расставался с ней ни днём, ни ночью. — Дадли?
Кто бы мог ожидать такой тактичности от Дадли Дурсля… и тем более почти смущённого выражения лица.
— Ма сказала, тебя сегодня заберут, а мы уедем… — Дадли прикрыл за собой дверь и остался стоять у косяка.
— Должны, — Гарри с любопытством склонил голову к плечу, рассматривая кузена. — Если ничего не подведёт, то меня заберут, а вас отвезут в безопасное место. А ты хотел о чём-то поговорить?
— Да, — признал Дадли.
— О чём? — терпеливо спросил Гарри.
— О тебе.
— Обо мне? И что ты хочешь обо мне знать?
Дадли неловко переступил с ноги на ногу.
— Я тут подумал… — «не знал, что ты умеешь…», — и всё не могу понять, почему тебя вот так забирают… а нас куда-то эво.. эвакуируют, чтобы нас не схватили, пока тебя ищут… Ты что, важная шишка среди них?
— Можно сказать и так, — признал Гарри.
— А… почему?
Гарри вздохнул, подвинулся влево и похлопал ладонью по кровати рядом с собой.
— Садись, я попробую объяснить…
Дадли ещё немного помялся и сел — чинно, как мальчик из воскресной школы, сложив руки на коленях и смотря куда-то в стенку перед собой. Периодически он косился в сторону Гарри, что одновременно и смешило, и настораживало.
— Как бы так сказать… — с сомнением проговорил Гарри. — В общем, моих родителей убил злой волшебник. Он хотел убить и меня, но смертельное проклятие отлетело от меня и попало в него самого. У меня только шрам остался, — Гарри коснулся лба, иллюстрируя свой рассказ. — И все были очень рады, что этот волшебник погиб… моё имя знал весь Магический мир. Дети росли на сказках обо мне и том волшебнике… Потом, когда мне было четырнадцать, он вернулся, этот волшебник. Помнишь, на нас нападали дементоры — те существа, которые высасывают радость из человека? — Дадли молча кивнул. — Их присылали по его поручению… С тех пор он успел развернуться… он завоевал уже семь стран мира, и скоро английское Министерство магии тоже будет ему подчиняться.
— А при чём тут ты?
— Есть такое пророчество, — поморщился Гарри. — Ты ведь знаешь, что такое пророчество? — Дадли неуверенно кивнул. — Ага, хорошо… оно о том, что только я сумею окончательно убить этого волшебника. И маги по всему миру верят этому пророчеству. И тот волшебник тоже верит и хочет убить меня раньше.
— А ты… правда можешь убить?
— Конкретно его — наверно, — Гарри задумчиво прикусил губу. — Но он очень, очень силён…
— Нет, я спрашивал про вообще… — робко поправил Дадли.
Гарри удивлённо взглянул на него.
— Я уже убил нескольких человек, если ты об этом. Само по себе это нетрудно… — хотел ответов на свои вопросы? Получай, дорогой кузен.
— Значит, ты в любой момент мог убить меня или кого-нибудь ещё за то, что мы тебя били? — не унимался ничуть не шокированный Дадли.
— Может быть. Я всё-таки был ещё маленьким тогда… мне просто не приходило в голову, — «кем вообще надо быть, чтобы ещё до одиннадцати лет переубивать всех, кто тебе не нравится? Даже Вольдеморт, помнится, начал позже…»
— Но ты даже ни разу не дал сдачи, — печально сказал Дадли и повернулся к Гарри лицом — впервые за весь этот странный разговор. — Ты ведь наверняка мог что-нибудь сделать… ты же всегда был… в-волшебником…
Гарри молча смотрел Дадли в глаза и целенаправленно приподнимал эмпатический щит, чтобы понять, зачем кузен сюда явился. Эмоции от Дадли шли какие-то неопределённые — будто тот сам не знал, что чувствует, чего хочет и зачем вообще сюда пришёл.
Дадли нерешительно поднял руку и коснулся щеки Гарри; пальцы у него были горячие и влажные — от совершенно отчётливого волнения.
Гарри от неожиданности шарахнулся и упал с кровати; Дадли с полным испуга и раскаяния лицом вскочил.
— Извини, я не хотел…
— Всё в порядке, — оборвал его Гарри, поднимаясь на ноги. — Только… зачем ты это сделал?
— Не знаю, — честно ответил Дадли; разум Гарри омывали волны смятения — не своего, чужого. — Просто… ты себя ведёшь, как будто мы никогда не были врагами…
— А мы ими не были, — Гарри присел на край стола, держа Дадли в поле зрения. — Ты просто травил меня, если мог, а я убегал… враги — это совсем другое. Это те, кого ненавидишь.
— А ты меня не ненавидишь?
— Нет. А что?
Дадли похлопал белёсыми ресницами, соображая.
— Я не знаю… — сказал он наконец. — Ты…
— Я?
— Ты всегда был… другой. Не такой, как все.
— Я в курсе, — хмыкнул Гарри.
— И раньше я не хотел, чтобы ты был другим… а потом, когда ты спас меня от ден… де-мен-торов… я подумал, что это хорошо, что ты другой, — Дадли помолчал и неуверенно добавил:
— Ты как свечка.
— Почему? — недоумённо спросил Гарри.
— Тонкий и светишься, — Дадли сконфуженно улыбнулся. — Ты не злишься, что я до тебя дотронулся?
— Нет, — осторожно сказал Гарри. — Только я так и не понял, зачем ты это сделал…
Дадли, похоже, не имел никакой охоты объяснять свои таинственные порывы. Он нервно облизнул губы и сказал:
— Ма недавно познакомила меня с дочкой своей подруги. Ну, ма хочется, чтобы мы потом поженились…
— Поздравляю, — машинально сказал Гарри.
— У неё зелёные глаза, — продолжил Дадли. — И волосы чёрные. Я спросил, носит она очки или нет. Она сказала, что раньше носила, а теперь носит линзы, но может носить очки, если мне так больше нравится.
Дадли посмотрел в глаза онемевшему Гарри и добил его:
— А очки у неё круглые. Только она не светится…
Гарри молча переваривал информацию. «Почему на меня все слетаются, как мухи на мёд? Свечусь я, значит… хорошо хоть, нимба с крылышками нету… должна же быть какая-то чёртова причина…»
— Спасибо, что спас мне тогда жизнь… с дементорами.
— Не жизнь, а душу, — поправил Гарри. «Угу, спас… и всей этой спасённой душой он в меня и влюбился, ага… на розыгрыш не похоже… глупо и бесцельно… и агрессии вроде не проявляет…»
— Это всё равно, — отмахнулся Дадли. — Гарри… можно, я тебя ещё раз потрогаю?
Гарри нервозно поправил очки на переносице.
— Я сегодня уезжаю навсегда, — напомнил он.
И спустя довольно продолжительную паузу добавил:
— Можно.
Дадли поколебался несколько секунд и снова дотронулся до щеки Гарри — осторожно, скользяще, касаясь не столько рукой, сколько тёплым воздухом; спустился к шее, провёл по ключицам и отдёрнул руку, словно обжёгся. Взял левую ладонь Гарри в свои руки и обвёл выступающие косточки у оснований пальцев — словно запоминая их на ощупь.
— Эй, ты! — заорал откуда-то из холла дядя Вернон.
Дадли вздрогнул, выпустил руку Гарри и, сгорбившись, пошёл к двери.
— Ты иди быстрее, — посоветовал Дадли уже у самого выхода. — А то па опять рассердится… я не хочу, чтобы он на тебя кричал.
Всё ещё ничего не понимающий в этой жизни Гарри смотрел кузену вслед, и его не покидало ощущение, что как раз сейчас он совершил по-настоящему доброе дело, сам того не заметив.
Дядя Вернон мучился поистине философской проблемой — верить или не верить. Он подозревал Гарри во всех смертных грехах разом, опасался за свои жизнь и имущество, требовал эксклюзивной охраны и в двадцатый раз выспрашивал все подробности. Тетя Петуния подавленно молчала, не принимая участия в разговоре; Дадли тоже молчал и смотрел на Гарри, чем сбивал последнего с мысли.
В конце концов Гестия Джонс и Дедалус Дингл увезли Дурслей; Гарри, присев на подоконник, смотрел вслед машине, пока она не затерялась в клубах пыли, и он готов был поклясться, что Дадли всё время оборачивался, чтобы ещё разок увидеть кузена.
— Странно всё это, — вслух сказал Гарри. Хедвиг, его единственная слушательница, сердито посмотрела на него и спрятала голову под крыло. — Эй, я не виноват, что вокруг наверняка рыскают Пожиратели! Я не мог выпускать тебя чаще… ладно, дуйся, если хочешь.
«Нужно мне твоё разрешение», — говорила вся поза совы. Гарри невольно улыбнулся и соскочил с подоконника.
Опустевший дом был непривычно тих; Гарри походил по комнатам, хранившим следы торопливых беспорядочных сборов, хмыкнув, забрал два блока оставленных Дадли на комоде мятных сигарет, заглянул в свой чулан — каким крохотным он теперь казался… «Как я здесь жил десять лет?», — задался Гарри вполне себе риторическим вопросом, шуганул нагло свесившегося с потолка паука и прикрыл дверь чулана. «Странно думать, что я никогда сюда не вернусь… дурацкое, злобное словечко «никогда»…»
Распахнув дверь чёрного хода, Гарри наблюдал, как приземляется метла, с которой слезает Грозный Глаз Грюм — с учётом деревянной ноги в этом не было ни капли не то что грациозности, а хотя бы ловкости, но сам по себе старый аврор отбивал всякую охоту веселиться по поводу его манеры двигаться.
— Стоять, — негромко велел Гарри, держа палочку наготове. — Если Вы Аластор Грюм, то скажите, что за колдографию Вы показывали мне в прошлом году.
— Первый состав Ордена, — Грюм зашёлся в хриплом смехе. — Молодец, Поттер… постоянная бдительность, так держать!
— Добрый вечер, сэр, — Гарри сунул палочку в карман. — Как Вы меня отсюда заберёте?
— Старый добрый портключ, Поттер, — ответствовал Грюм. — Где твои вещи?
— В доме, — Гарри вернулся к сундуку, метле и клетке с совой; деревянная нога Грюма сухо клацала по нежно любимому тётей Петунией паркету.
— Как только ты за него возьмёшься, он сработает, — Грюм протянул Гарри деревянную расчёску, на которой не хватало нескольких зубьев. — Давай сюда свою сову, а то рук не хватит.
Признав справедливость последнего утверждения, Гарри отдал Грюму клетку с Хедвиг, коснулся левой рукой сундука и метлы и правой дотронулся до портключа. Как-то всё это было… буднично. «А война — это и есть вещь будничная. Это тебе не цирк, чтобы тебя забирали отсюда с помпой, — зафыркал внутренний голосок. — Грюм и портключ — кого тебе ещё надо, чтобы отсюда уйти? Красную ковровую дорожку с оркестром?» Гарри улыбнулся, и продолжал улыбаться, когда очертания дома Дурслей померкли, сменившись тесной обшарпанной прихожей Норы.
— А почему не на Гриммаулд-плейс? — первым делом осведомился Гарри, отпуская портключ. — Там безопаснее…
— Так решил Орден, — весомо сказал Грюм. — Кто будет искать тебя в этом месте, когда как раз здесь не так уж безопасно?
— Сомнительный аргумент, — заметил Гарри. — Кстати, кто сейчас руководит Орденом?
Грюм разглядывал Гарри со странным выражением на лице — словно видел в первый раз; волшебный глаз неистово вращался, издавая скрипяще-визжащие звуки. «Забыл смазать, что ли?»
— Я руковожу, — снизошёл наконец до ответа Грюм. — И профессор МакГонагалл.
— То есть, на самом деле никто? — кивнул Гарри, фактически не спрашивая, а утверждая. — Вдвоём руководить невозможно…
— А ты разбираешься в руководстве, ведь так, Поттер? — хмыкнул Грюм. — Как там твоя армия?
— Спасибо, отлично, — вежливо сказал Гарри. — Я планирую противостоять Вольдеморту её силами.
— Силами кучки школьников? — глаз завращался так неистово, что чуть не выскочил из глазницы. — Опомнись, Поттер! Тёмный лорд прикончит вас всех раньше, чем ты успеешь сказать «а»…
Гарри взмахнул рукой, прося о возможности высказаться, и Грюм, сам от себя того не ожидая, замолчал на полуслове.
— Во-первых, Вы переоцениваете Лорда, мистер Грюм. Во-вторых, недооцениваете мою армию. В-третьих… а разве Орден не собирается противостоять Вольдеморту?
— Под твоим командованием, Поттер? — с явным скептицизмом осведомился Грюм.
Гарри посмотрел старому аврору в глаза, и усмешка сползла с лица Грюма.
— Я убью его, — спокойно сказал Гарри. — Вы зря в этом сомневаетесь. И моё командование, право, не так уж плохо, потому что я воюю с тех пор, когда мне был всего год. У меня солидный опыт… Аластор.
Кажется, Гарри удалось поставить Грюма в тупик, потому что тот никак не отреагировал на фамильярное обращение. Несколько секунд Грюм буравил Гарри пристальным взглядом; привычный к подобного рода процедурам, Гарри буравил Грозного Глаза в ответ.
— Молли! — хрипло заорал Грюм, внезапно отвернувшись от Гарри. — Принимай гостей!
Со стороны кухни появилась миссис Уизли — словно уменьшившаяся в росте, со скорбно опущенными уголками губ. Гарри чувствовал её непрестанную тревогу и страх за свою семью; эти чувства гнули её к земле и лишали сна и покоя.
— Гарри, дорогой! — её материнские объятия были всё так же крепки и искренни. — Какой ты худой, какой бледный… пойдём скорее, я накормлю тебя…
— Спасибо, миссис Уизли, я не голоден, — высвободившись из объятий, Гарри отступил на шаг. — Могу я отнести свои вещи в комнату?
— Конечно… комната Фреда и Джорджа сейчас свободна, они живут при своём магазине… — рассеянно кивнула миссис Уизли и заторопилась обратно в кухню.
Только лёгкий налёт пыли говорил о том, что в этой комнате давно никто не живёт; плакаты на стенах, хаос на всех горизонтальных поверхностях… и три кровати. Гарри сел на ту, что стояла у окна — кровать Фреда; здесь он спал, накачанный лечебными зельями, перед вторым курсом; кровать была холодной и слегка продавленной, но всё такой же мягкой. Разбирать вещи он не намеревался — скорее всего, даже если Вольдеморт думает так же, как Грюм, здесь его всё же будут искать. Что, пары лишних Пожирателей не найдётся, чтобы проверить?
«Дамблдор их разбаловал, — Гарри обхватил обеими руками подушку, от которой слабо-слабо пахло любимым шампунем близнецов. — Они привыкли думать, что противник такой же, как они, и с ним легко справиться...»
Гарри сел, вытянул из кармана пачку сигарет и прикурил одну от огонька на ладони; подзабытый назойливый запах табака и мяты окутал его.
«А на самом деле противник похож не на них, а на меня. И я знаю его лучше. Чёрт побери, как они могут так себя вести, будто Вольдеморт спит?! Не знаю, чем занимается Орден… наверно, заседает по три раза в неделю и спорит до хрипоты о дальнейших действиях. Потому что указать, что делать, некому, — Гарри глубоко затянулся. — И всё разваливается, разваливается…»
— Привет! — Гермиона, Рон и Джинни ворвались в комнату без стука. — Как здорово, ты здесь…
— Привет, — Гарри отсалютовал им тлеющей сигаретой. — Как дела?
— Хорошо, командир… — Гарри наградил Рона уничтожающим взглядом за неуместное обращение, и рыжий смешался.
— Гарри, что ты думаешь предпринять? — встревоженно спросила Гермиона. — Я читала «Пророк». Вольдеморт набрал такую силу…
— Воевать, — мягко перебил Гарри. — Ничего больше не остаётся…
— У него такая армия, — тихо сказала Джинни. — Их в сотни тысяч раз больше, чем нас…
— Тебе страшно?
— Нет, но… — она запнулась.
Гарри затушил сигарету о подоконник, испачканный копотью ещё с тех пор, когда близнецы экспериментировали здесь.
— Если страшно, то это нормально, — успокаивающе сказал он, не чувствуя ни малейшей склонности кого-то утешать. «Но назвался груздем — полезай, куда следует». — Разница в том, ты владеешь своим страхом, или он тобой. Да, их больше. Но мы победим.
— Откуда ты знаешь, что победим? — робко спросил Рон.
— Я просто это знаю, — не мудрствуя лукаво, ответил Гарри. — И вы тоже должны это знать, потому что иначе нам не победить.
Гарри встал и заходил по комнате.
— Если идти в бой с мыслью, что умрёшь — то умрёшь. Если воевать, зная, что победишь — то победишь, — Гарри остановился и взглянул на заворожённых его словами Рона, Гермиону и Джинни. — Вольдеморт уверен в своей победе. Он самонадеян. А мы знаем, что победим.
— Почему мы это знаем? — как-то неловко, скомканно спросила Гермиона.
— Потому что у нас нет выбора, — Гарри присел на подоконник и устало провёл рукой по лицу. У него не было большого навыка в произнесении пафосных речей… но надо когда-то начинать. И такая тренировка ничуть не хуже других. — Мы победим, потому что мы не можем себе позволить проиграть.
Гарри помолчал, не зная, что ещё сказать, и добавил:
— В конце концов, я не позволю нам проиграть.
Лица у всех троих членов Эй-Пи были слегка одурманенные, словно он дал им нанюхаться дыма трав, расширяющих сознание; Гарри мысленно поздравил себя с несомненным успехом в произнесении пропагандистских речей.
Он не знал, кто победит; но, опять же, совершенно необязательно, чтобы об этом было известно тем, кто будет сражаться под его началом.
Крепче будут спать.
— Гарри, — вдруг сказал Рон, — можно, я попробую закурить твои сигареты?
— Пожалуйста, — Гарри протянул открытую пачку, из которой, уже не спрашивая, взяли по сигарете и Джинни с Гермионой.
Все трое торжественно, словно исполняли какой-то ритуал — нет, нет, не надо о ритуалах, пожалуйста, не надо, — склонились к огоньку на его левой ладони.
Джинни надсадно закашлялась после первой же затяжки, но быстро выровняла дыхание и упрямо продолжила; Гермиона курила осторожно, пробуя новое занятие потихоньку, аккуратно; Рон вдыхал дым своей сигареты с таким лицом, словно это были бог весть какие благовония.
Прозрачный светлый дым поднимался к потолку, покрытому разноцветными пятнами, вился в вечернем полумраке, таял, впитывался в волосы и одежду.
— Ужин готов! — прокричала снизу миссис Уизли.
— А это не так плохо, как я думала, — Джинни по примеру Гарри затушила сигарету о подоконник.
— Ага, — Гермиона подумала секунду и поступила точно так же. — Только… зачем это тебе, Гарри?
Гарри пожал плечами. «Значит, вопроса о том, зачем это вам троим, не возникает?»
— Помогает сосредоточиться, — сказал он наконец, потому что все трое ждали от него ответа.