Глава 17. For you life is just like chess If you don't make the move You lose the game like this

For you life is just like chess
If you don't make the move
You lose the game like this...
(Для тебя жизнь — как игра в шахматы,
Если не сделаешь ход,
То проиграешь — вот так…)
«Scorpions», «Walking on the edge».
Духота накрыла Хогвартс к концу мая; тяжкая духота, как затишье перед грозой — но гроза всё не начиналась и не начиналась. Воздух словно загустел от жары и противными тёплыми комками проталкивался куда-то в горло; трава на квиддичном поле пожухла и привяла, и Гарри готов был покляться, что сиденья трибун были раскалены.
Похожая на сено трава заунывно шуршала под ногами, пока Гарри, нехотя волоча за собой метлу, шёл к центру поля, где перед игрой выстраивались команды; Малфой держался максимально далеко от Гарри — ну да последний и не возражал.
Внешне инцидент в туалете был предан забвению, но Гарри готов был прозакладывать свою Молнию за то, что Малфой так просто не оставит своё унижение. Впрочем, происки блондинчика — это дело десятое; Гарри больше волновало задание Вольдеморта и то, как Малфой с ним справляется. С теми исчерпывающими инструкциями, что Гарри оставил в липовом реферате и тем, что были в книге — на нужной главе даже имелась закладка — даже Кребб с Гойлом справились бы с починкой. Хотя, конечно, не сразу, потому что работа предстояла действительно кропотливая.
Мадам Хуч свистнула, и команды взлетели.
Вообще говоря, Рэйвенкло мог не приходить на поле вовсе — чтобы заполучить кубок, факультет Ровены должен был бы победить с перевесом очков в триста, чего Слизерин, воодушевлённый перспективой который год подряд сграбастать квиддичный Кубок, не допустил бы. Поэтому Гарри неторопливо кружил над полем, щурясь от яркого солнца, и, наблюдая за игрой, не спешил ловить улепетнувший куда-то в сторону Запретного леса снитч. Чжоу Чанг, раздражённая и угрюмая, болталась поблизости от Гарри, следя за тем, что он делает. «Неужели сама не может искать снитч? Обязательно ждать, пока другой ловец увидит, а потом повиснуть на хвосте?»
Гарри прибавил высоты. Чжоу Чанг отлетела вбок и тоже поднялась. «Достала». Гарри плавно повёл древком метлы вверх и набрал скорость — достаточную для того, чтобы Чанг безнадёжно отстала. «Я, наверное, уже миль на десять над землёй… ** твою мать, это ещё что?..»
Гарри потёр слезящийся глаз, который только что подбило что-то увесистое и твёрдое; здоровый глаз тоже видел не ахти — его слепили солнечные зайчики, испускаемые ярким бочком снитча.
— Ну ты и зараза, — мрачно сказал Гарри, зажав в кулаке вредный мячик. — Зачем ты мне фингал поставил?
Трибуна Слизерина бесновалась и ликовала.

* * *

Жара не спадала в последние недели мая — тихие, мирные, однообразные, как болото; открытые настежь окна в классах ничего не меняли, потому что внутри и снаружи замка было одинаково нечем дышать, и профессор Флитвик в срочном порядке обучил студентов Охлаждающим чарам, которые можно было накладывать на одежду и предметы. Гарри был, пожалуй, единственным, кто этими чарами не пользовался; его драконья составляющая была в восторге от плавящей жары, ничуть не мешавшей ни учиться, ни разговаривать с Кровавым бароном, ни навещать Сириуса, помогая мадам Помфри — уже не только с крёстным, но и с другими пациентами. «Может, и правда после войны пойти в целители? Если оно будет, это «после»…»
Учителя тоже поумерили пыл — задавали меньше, спрашивали нестрого, хотя приближались экзамены. Даже Снейп не проявлял большого энтузиазма, снимая баллы и назначая взыскания, а это говорило о многом; хотя, быть может, в этом конкретном случае причины были другими…
— Урок окончен, все свободны. Поттер, задержитесь.
«Что ему от меня надо?», — Гарри сунул учебник ЗОТС в сумку и присел на край парты, пережидая, пока все остальные уйдут. Снейп тоже не торопился начинать разговор, ради которого попросил Гарри остаться; облокотившись о подоконник раскрытого окна, зельевар меланхолично срывал листочки с росшего за окном дерева, растирая их в пальцах.
— Что Вы хотели, сэр? — подал Гарри голос, когда последний звук шагов затих в коридоре.
— Закройте дверь, Поттер, — попросил Снейп, не оборачиваясь.
«Что, только за тем, чтобы я дверь закрыл? Ну-ну…»
— Подойдите сюда, — Снейп подвинулся на шаг в сторону, давая Гарри место у подоконника. — Что это, можете назвать?
Гарри глянул на растерзанный листок в пальцах Снейпа и пожал плечами:
— Насколько я вижу, это ясень обыкновенный, ничем не примечательный… судя по голубоватому отливу прожилок, кто-то вчера или сегодня попал в него заклятием изменения цвета… полагаю, из окна кабинета Трансфигурации, который этажом ниже. Перечислять, в каких зельях используется, или не надо, сэр?
— Не надо, — Снейп выбросил за окно остатки листка. — Отрадно видеть, что Вы в здравом уме и твёрдой памяти, Поттер.
— А у Вас были сомнения?
— Директор может дурачить всю школу, но я был в Хогсмиде в тот день. И знаю, что ни Вас, ни мистера Забини там не было. А учитывая то, что Вы с ним сблизились за этот год… могу себе представить Ваше состояние.
Гарри промолчал.
— Я наблюдал за Вами после Вашего триумфального возвращения уж не знаю откуда — можно только предполагать, где Вы взяли кожу василиска в количестве, достаточном для того, чтобы сделать из неё подобие одежды…
Гарри снова промолчал, потому что догадаться о месте можно было без труда, и ответ Снейпу не так уж и требовался.
— Не стану приносить Вам соболезнования, поскольку знаю, что никакие слова помочь не способны… к тому же за прошедшее время рана успела затянуться — судя по тому, что Вы не сошли с ума и не покончили с собой.
— Для человека, который всего лишь наблюдал за мной издали, Вы удивительно осведомлены, сэр, — не удержался Гарри от небольшой шпильки; потянулся, сорвал с многострадального ясеня листок и начал рассеянно вертеть в руках.
— Такая моя профессия, Поттер, — усмехнулся Снейп.
— Стало быть, своей основной профессией Вы считаете совсем не преподавание? — уточнил Гарри, отрывая кусочек листа строго по прожилке. — И если Ваша работа связана с наблюдением, то Вы должно быть, шпион. Или, выражаясь возвышенней, разведчик, — Гарри порвал лист пополам. — И, судя по тому, что Вы работаете здесь так долго и пользуетесь доверием Дамблдора — ну, насколько наш дражайший директор может кому-то доверять — то Вы шпион, то есть, пардон, разведчик Ордена Феникса в стане Вольдеморта, — Гарри негромко засмеялся, выкинул остатки листка в окно и наблюдал, как они падают, кружась, до тех пор, пока не потерял их из виду. — До чего не додумаешься иногда, правда, сэр?
— Поттер…. — голос Снейпа сел на середине слова. — Вы что, с ума сошли? Даже если директор посвящает Вас в такие вопросы, то не стоит болтать об этом на каждом углу…
— Что? — Гарри, не веря своим ушам, уставился на Снейпа. — Так я угадал?
— С такой догадливостью, Поттер, я посоветовал бы Вам держать рот на замке, — зельевар уже вполне оправился от потрясения.
— А… ну ладно, я понял. Надо же…
— А что, Поттер, Вы считали меня злобным и гнусным Пожирателем, который готов есть на завтрак маленьких детей? — усмехнулся Снейп.
— У меня были для этого некоторые основания, сэр, — уклончиво отозвался Гарри. — Вы, наверное, тоже об этом помните…
— Послушайте, Поттер… — Снейп отошёл от окна и сел за учительский стол. — Я… должен перед Вами извиниться…
— Не стоит, сэр, — отозвался Гарри, присаживаясь на подоконник. — Не мне в данной ситуации Вас осуждать… хотя если Вы хотите извиниться, то вместо бесполезных слов, полагающихся по этикету, лучше расскажите мне, что такое с Вами сделали Мародёры.
Снейп заметно помрачнел.
— Мне просто хотелось бы знать, за что именно я поплатился, сэр, — негромко добавил Гарри. — Разумеется, я не настаиваю…
Снейп невидяще смотрел куда-то перед собой и, кажется, даже не слышал Гарри.
— Возможно, как раз у Вас и есть право знать, Поттер… но пересказывать ту историю я не стану… она очень плохо на меня действует, как Вы могли заметить…
— Сириус отказался рассказать мне об этом… точнее, рассказал маленькую часть. Про то, что Вы отправились в Визжащую хижину, а мой отец спас Вам жизнь. Зачем Вы туда пошли, почему Сириус решил Вас туда отправить и прочие подробности мне неизвестны.
— Так и знал, — что Блэк никудышный рассказчик, — криво, совсем как Сириус, усмехнулся Снейп. — Самое пикантное оставил вне Вашего внимания… Поттер, Вы понимаете, чего просите? Знания о самом постыдном, самом трагичном и самом, как ни странно, увлекательном эпизоде в моей жизни…
Гарри спрыгнул с подоконника и, подойдя к столу, взял Снейпа за руку.
— Но ведь я имею на это право? — серьёзно спросил Гарри.
Снейп взглянул Гарри в глаза и вздохнул.
— Не делайте так больше, Поттер…
— Извините, — смутившись, Гарри выпустил руку Снейпа и сделал шаг назад.
— …Вы слишком похожи.
— На кого? — не понял Гарри. — На отца или на маму?
— На обоих, Поттер, — откликнулся Снейп. — На обоих сразу, а если вдуматься, Вы ни на кого не похожи…
Договаривая это, Снейп открыл какой-то ящик стола, выстучав по нему палочкой сложную дробь.
— …и это хорошо, — Снейп вынул из ящика потрёпанную тетрадь совершенно маггловского вида. — Потому что если бы Вы были копией Лили или Джеймса — я не внешность имею в виду — то никогда даже не завели бы этого разговора. Вы совершенно уникальны, Поттер… я бы даже сказал — уникально наглы. Потому что ни у кого больше не хватило бы смелости спросить об этом.
— И мало того, что спросить — ещё и получить ответ, — Гарри улыбнулся уголками губ, принимая тетрадь. — Что здесь, сэр?
— Мой дневник. В том году я его вёл, чтобы хоть как-то упорядочить то, что творилось в голове.
— А почему это маггловская тетрадь, сэр?
— Мой отец был практически магглом, — рассеянно сказал Снейп. — В его роду начали рожаться одни сквибы с восемнадцатого века, их исторгали из рода, они женились на магглах и выходили за них замуж… я считаюсь полукровкой, а про род Снейпов выяснил уже после Хогвартса… Послушайте, Поттер…
— Всё останется между нами, сэр, — пообещал Гарри. «Что-то я в последнее время много обещаю. Может, записывать, кому и что? А то ещё запутаюсь…»
— Вы всё же крайне догадливы, Поттер, — Снейп задумчиво подпёр подбородок руками. — Собственно, я просил Вас задержаться совсем не за этим…
— А зачем, сэр?
— Я хотел предупредить Вас… не доверяйте Альбусу Дамблдору.
Гарри ошарашенно уставился на Снейпа. «Это он к чему?»
— Я знаю, что Вы хороший боец — иначе не смогли бы организовать и обучить свою армию… поэтому используйте все свои способности и постоянно будьте начеку, когда Вы наедине с ним.
— Спасибо за предупреждение, сэр. Вы сказали это просто так или по какой-то конкретной причине?
— Хотел бы я, чтобы у меня не было конкретной причины, — горько ответил Снейп. — Поэтому я хочу предостеречь Вас, пока не поздно… если уже не поздно.
— Не огорчайтесь, сэр, — мягко сказал Гарри, застёгивая сумку, куда пристраивал дневник Снейпа. — Скоро Альбуса Дамблдора не станет, и все причины отпадут.
— С чего Вы взяли, Поттер, что его скоро не станет? — Снейп хмыкнул. — Да он и нас с Вами переживёт…
— Не переживёт, сэр, — Гарри лихорадочно соображал, как выкрутиться. — Чувствуете, как душно?
— Чувствую?
— Это значит, что надвигается буря, сэр. Большая буря. И Дамблдора не будет среди тех, кто выживет, — Гарри перекинул ремень сумки через плечо и двинулся к двери. — Всего хорошего, сэр. Мне нужно готовиться к экзамену по Чарам, он на следующей неделе… до свидания, сэр.
— Постойте, Поттер!..
— Это уже не смешно, — досадливо пробормотал Гарри, активируя портключ.
«Дорогой Гарри,
Я хотел бы, чтобы ты немедленно зашёл ко мне — сразу же, как получишь эту записку.
Искренне твой,
Альбус Дамблдор.
P.S. У меня есть взрывающаяся жвачка Друбблиса».
«У тебя есть — вот сам её и ешь», — раздражённый Гарри, только-только расположившийся на кровати с дневником Снейпа, залпом допил выпрошенное у Добби какао и спрятал тетрадь в тумбочку. «Потом прочту как-нибудь».
— Добрый вечер, сэр, — «чтоб тебе лимонной долькой подавиться… какого чёрта Малфой, дементор его поцелуй, так тянет со своим поручением?»
— Добрый вечер, Гарри. Я хотел сообщить тебе, что мне стало известно точное местонахождение одного из хоркруксов.
— И, сэр?..
— Я предлагаю тебе пойти вместе со мной, чтобы забрать его.
«На шухере постоять, что ли? Дескать, если Вольдеморт спохватится, что в его комоде кто-то левый в лице хогвартского директора шарится, мне надо будет заорать «Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утёсах», или как?»
— Мы отправляемся прямо сейчас, сэр?
— Да, если ты не возражаешь. И при условии, Гарри…
— Каком, сэр?
— Ты повинуешься любой моей команде без вопросов — даже если я прикажу бежать, скрыться или бросить меня в опасности. Охота за хоркруксами — опасное занятие, Гарри.
— Да, сэр, — «так я тебя и бросил! Бросишь такого, а он возьмёт и явится живой и невредимый… нет, это дело надо контролировать».
— В таком случае, Гарри, возьми с собой свою мантию-невидимку и поднимись в холл через пять минут.
«Я, конечно, ничего не имею против, но разве нельзя было написать про мантию в записке, чтобы мне по двадцать раз туда-сюда не бегать?»
Гарри выгреб мантию из тумбочки и застыл в раздумьях.
«Что-нибудь ещё может мне пригодиться?..» Гарри глянул на Карту Мародёров и пронаблюдал интереснейшую картину: Малфой зашёл в Выручай-комнату, пробыл там меньше минуты и снова вышел. «Если только он не бегал туда за чем-нибудь левым, то делаю вывод, что он закончил починку шкафа и сейчас проверял какую-нибудь мелочь…», — оснований для постройки таких масштабных выводов было маловато, но Гарри чувствовал, что напал на верный след; внимание обострилось, как в стычке с Пожирателями, и по позвоночнику пробежала тёплая волна — не чувство опасности, но азарт охотника.
«Чёрт, как неудачно совпало — и хоркрукс, и Малфой… надо будет побыстрей разделаться с этим хоркруксом… наверно, когда вернёмся, тут уже будет полный бардак…» Гарри отправил Карту в карман, к плюшевой мышке и значку командира Эй-Пи, и оглядел содержимое тумбочки. «Супермен собирается на битву со злом и берёт с собой разнообразные финтифлюшки, чтобы швырнуть их в рожу врагу и врезать ему между ног, пока он уворачивается, — фыркнул Гарри про себя. — Это даже думать смешно. Хотя не помешало бы быть немножко Суперменом, это облегчило бы мне жизнь… например, все эти картонные супергерои дико везучие… везучие? Мне тоже не помешала бы толика удачи».
Гарри взвесил на ладони нетронутую бутылочку с зельем Феликс Фелицис. А к чему его, собственно, беречь? Досталось случайно, никаких особых целей, чтоб его использовать, до сих пор не придумалось… тем более что сегодня такой интересный день совпадений, что и чуточку удачи не помешает… Гарри взломал воск, которым бутылочка была запечатана, и отпил солидный глоток.
Удача была сладкой на вкус и слегка пощипывала нёбо и язык, как газированная вода; Гарри чувствовал, как зелье проскальзывает по горлу и пищеводу вязкой горячей струйкой. Чувство безграничности, всемогущества, возможности всего на свете распространилось по всему телу, как тепло, когда сидишь у камина, закутавшись в одеяло, расслабленный и умиротворённый; сама мысль о том, что что-то могло не получиться сегодня, была смехотворной — Гарри мог всё, без исключений и условий.
Он активировал Сменочары, сменив серийный номер на слова: «Будьте начеку сегодня, все до единого. На школу нападут Пожиратели, и это НЕ тренировка», спрятал палочку в карман и легко, почти танцуя, вышел из спальни.
Дамблдор аппарировал из Хогсмида вместе с Гарри; и то ли Феликс Фелицис был тому причиной, то ли Гарри начал привыкать, но ощущение давящей резиновой трубы в этот раз было практически незаметным. Гарри вдохнул солёный холодный воздух и взглянул на плещущееся перед ним море с широкой лунной дорожкой.
— Сюда Риддл приводил тех детей, над которыми издевался, когда весь приют отправился на море?
— Верно, Гарри. Наше место назначения поблизости… нам надо идти.
Темнота окутывала бесчисленные утёсы и скалы, и Гарри решительно не мог представить, как Дамблдор находит дорогу — разве что разведал здесь всё при свете дня; но Феликс Фелицис не давал Гарри даже споткнуться в этом жутковатом мраке, наполняя тело невиданной лёгкостью и точностью движений.
Они спустились к самой воде; нижние камни, послужившие своеобразными ступеньками, были мокрыми от воды, солёные, горькие брызги прибоя долетали до лица Гарри.
— Lumos, — свет на кончике палочки Дамблдора осветил скалу в нескольких футах впереди; Гарри разглядел в ней неровную широкую трещину. — Ты не возражаешь, если мы немного промокнем, Гарри?
«А если возражаю, то что? Вернёмся в Хогвартс и сядем играть в шахматы?»
— Нет, сэр
— Отлично. Тогда давай-ка мы с тобой нырнём…
Вода была холодной, и в обычное время Гарри стучал бы зубами, привыкая к ней, но сегодня Феликс помог отнестись к этому наплевательски; Дамблдор плыл впереди с удивительной для его возраста быстротой, и Гарри, который плавал-то в жизни пару раз, не отставал только с большим трудом.
Трещина в скале при ближайшем рассмотрении оказалась началом тоннеля, уходившего вглубь скалы; «Представляю, как Вольдеморт, когда ему приспичит навестить свой хоркрукс, совершает здесь заплывы… спортсмен, тоже мне…». Тоннель свернул влево и через несколько футов закончился ступеньками, ведшими в большую пещеру. Пока Дамблдор внимательно осматривал стены и ощупывал их кончиками пальцев, бормоча что-то на странном языке, Гарри наложил на свою одежду высушивающие и согревающие чары.
— Здесь, — уверенно сказал Дамблдор, касаясь ничем не выделяющегося участка стенки. — Здесь замаскированный вход.
Гарри склонил голову набок, всматриваясь в указанное место, и ему померещилось, что стена слабо-слабо светится — по краям белым, а в центре красным. Дамблдор взмахнул палочкой, и внешний белый контур на миг высветился арочным изгибом — очень ярко и вполне реально.
— Отлично, — Дамблдор опустил палочку и стал внимательно вглядываться в стену.
«Он хочет там увидеть это красное? А что оно значит?»
— Как грубо, — разочарованно и презрительно сказал Дамблдор. — Чтобы войти, нужна кровь. Вольдеморт снова забыл, что на свете есть вещи страшнее физической боли…
— Чья кровь нужна, сэр, моя?
— Это неважно, чья, Гарри, поскольку Вольдеморт рассчитывал ослабить этим любого, кто оказался бы достаточно умён и могуществен, чтобы добраться до этого места… — Дамблдор выудил откуда-то из складок мантии серебряный нож, каким обычно нарезали ингредиенты на Зельеварении, и полоснул лезвием по предплечью здоровой руки. Кровь брызнула на стену, и белый контур проступил снова, уже не исчезая; камень внутри контура медленно растаял, открывая новый проход. «Что за квест, право слово».
За проходом была огромная пещера; потолок её терялся где-то в темноте, и Гарри, как ни задирал голову, так и не смог его увидеть. Большую часть пещеры занимало озеро таких размеров, что противоположный берег был совершенно неразличим. Тускловатый зелёный свет исходил от центра озера; свет, не рассеивающий густую темноту, а вплетающийся в неё.
— Давай пройдёмся, — предложил Дамблдор. — Только следи за тем, чтобы не ступить в воду.
«Я сегодня уже раз побывал в воде, хватит с меня добровольно-принудительного купания на таком холоде…», — Гарри с любопытством следил за Дамблдором, всматривающимся в стены.
— Думаю, я нашёл это место, — Дамблдор со старательностью хирурга ощупывал стену, на первый вгляд ничем не отличающуюся от других; взявшись рукой за что-то невидимое, он требовательно постучал по стене кулаком. «А сейчас оттуда спросят: «Кто там?» Дамблдор, не дождавшись, видимо, вопроса, стукнул палочкой по зажатой в руке тяжёлой медной цепи, ставшей видимой только после удара по стене кулаком. Цепь вывернулась из кулака директора и свернулась кольцом на полу, как змея; словно из тумана, у самого берега вынырнула становившаяся всё чётче лодка, светившаяся всё тем же зелёным. «Ё-моё, хоть бы что-нибудь было фиолетовое, или оранжевое, или жёлтое, или хоть коричневое… нет, либо зелёный, либо серебристый. Выть хочется от такого однообразия».
Лодка выглядела маленькой и неустойчивой, и в другое время Гарри заподозрил бы, что она непременно перевернётся в самый неподходящий момент, но сегодня, когда тепло удачи всё ещё было с Гарри, пушистое и ласкающее, попросту невозможно было сесть так, чтобы нарушить баланс и невозможно было случайно плюхнуться в воду, где мелькали весьма подозрительного вида тени.
Спустя минут десять лодка ткнулась в берег небольшого острова; Гарри выпрыгнул из неё и двинулся к источнику зеленоватого света — наполненной неизвестным Гарри зельем до краёв чаше. Изумрудная светящаяся жидкость была непрозрачной, но Гарри, даже неспособный разглядеть дно, не сомневался, что она здесь не в качестве прохладительного напитка.
— Здесь хоркрукс, сэр, — уверенно сказал Гарри.
— Я полагаю, что да, — согласился Дамблдор и поводил палочкой над поверхностью зелья, что-то шепча. — Что ж… Это зелье нельзя вычерпать, нельзя заставить его исчезнуть, разделиться, его нельзя превратить во что-то другое, на него нельзя наложить заклятие, или как-то по-другому изменить его природу. Скорее всего, его можно только выпить.
Гарри искоса посмотрел на зелье. От чаши исходила ощутимая опасность, спокойная и уверенная, чуть насмешливая — так кошка ждёт, зажав мышь в когтях, пока до добычи дойдёт, что пищать бесполезно.
— Кто будет пить, сэр? — задавая вопрос, Гарри не сомневался в ответе.
— Я, Гарри, — Дамблдор задумчиво взглянул на зелье. — Полагаю, оно не должно убивать… как минимум, сразу. Вольдеморт захотел бы знать, кто сумел сюда прийти и почему — ведь о хоркруксах практически никому ничего не известно. Без сомнений, зелье должно работать таким образом, чтобы я не смог забрать хоркрукс. Возможно, меня парализует, или я забуду, зачем я здесь, или получу такие сильные болевые ощущения, что обезумею, или оно как-то иначе сделает меня недееспособным. Поэтому, Гарри, ты должен следить за тем, чтобы я продолжал пить, даже если тебе придется вливать зелье в мой протестующий рот. Ты понял?
— Да, сэр.
«Ещё бы нет».
Дамблдор вынул из воздуха хрустальный кубок и погрузил его в зелье.
— Твоё здоровье, Гарри.
«Нечего сказать, я польщён… хотя можно было бы и шесть лет назад подумать о моём здоровье, а ещё лучше — пятнадцать».
С тремя первыми кубками Дамблдор справился без видимых усилий. «И куда в него столько жидкости лезет? Вольдеморт явно переборщил с порциями…»
На четвёртом кубке Дамблдор пошатнулся и упал рядом с чашей; глаза были закрыты, дыхание — тяжёлым и прерывистым.
— Сэр? — осторожно уточнил Гарри.
Дамблдор не отвечал. Гарри вынул палочку и провёл ею над зельем:
— Specialis revelo! Ого…
Зелье и в самом деле должно было убить, но не сразу. Человек мог прожить ещё почти неделю, при наличии хорошей сопротивляемости организма и большой магической силы, но это была бы просто агония.
— Как мило с Вашей стороны, — несколько разочарованно сказал Гарри, — практически самоубиться… хотелось бы, конечно, Малфоя на Вас натравить… ладно, посмотрим.
— Я не хочу… не надо… остановитесь… — лицо Дамблдора дёргалось, словно ему снился кошмар.
Гарри зачерпнул зелья из чаши и поднёс к губам Дамблдора; просьбы остановиться нисколько не тронули Гарри, помнившего собственные кошмары, после которых голос всегда был хриплым, почти сорванным.
— Где-то Вы ошиблись, профессор, — вслух сказал Гарри и привычно — недели помощи мадам Помфри не прошли даром — влил зелье в Дамблдора.
— Нет… нет, я не хочу… отпустите меня…
Гарри зачерпнул ещё и, хмурясь, снова заставил Дамблдора выпить. Было ли то, что вспоминал сейчас Дамблдор хуже того, что регулярно видел Гарри, привыкший накладывать заглушаюшее заклинание на полог прежде, чем ложиться спать, чтобы не будить никого криками? Была ли боль от этого зелья сильнее той, что сжигала Гарри изнутри, когда тупое чудовище в нём требовало обезболивающего?
— Это все из-за меня, все из-за меня, — стонуще повторял Дамблдор. — Прекратите это, я знаю, что ошибся… Пожалуйста, прекратите... я никогда, никогда...
— Я бы сказал, что это из-за меня, — откомментировал Гарри. — Если бы я не родился, кто бы сейчас вливал в Вас это зелье, профессор?
После десятого кубка — Гарри уже начинал всерьёз опасаться, что Дамблдора просто вырвет таким количеством жидкости, но Вольдеморт, судя по всему, позаботился об этом — Дамблдор судорожно зашарил руками по скале, составлявшей островок, и съёжился, словно ждал удара.
— Не делайте им больно, не делайте им больно, пожалуйста, пожалуйста, это все моя вина, сделайте мне больно...
— Где Вы были раньше с этими словами? — спросил Гарри, но ответа не услышал.
— Я хочу умереть! Я хочу умереть! Прекратите это, я хочу умереть! — кричал Дамблдор.
— Я тоже хотел, — вздохнул Гарри. — Но что Вы умрёте — это определённо, можете не волноваться по этому поводу….
После последнего кубка Дамблдор затих.
— Профессор, Вы меня слышите? — поинтересовался Гарри скорее для проформы, чем действительно интересуясь. — Послушайте, Вы собираетесь что-нибудь делать, или мне оставить всё как есть?
— Прости… — жалобно сказал Дамблдор, не открывая глаз. — Северус, прости…
— За что? — навострил уши Гарри.
— Я должен был… иначе Гарри не вырастет тем, кем должен…
— А я тут при чём? — но Дамблдор не слушал Гарри.
— Прости, Северус… если бы ты не хотел их наказать, я не стёр бы тебе память…
— Так Вы стёрли Снейпу память… — выдохнул Гарри. — Вот почему он ни черта не помнил, хотя знал, что меня пытали и насиловали… Мерлин, какая же Вы мразь, господин директор…
Гарри встал и заглянул в чашу; на её дне лежал медальон, очень удобно поместившийся в свободный карман.
Вот только обитатели озера, ничем себя до сих пор не проявившие, были категорически против того, чтобы хранящийся под их присмотром антиквариат так нагло разграбливали; белые, распухшие трупы полезли из воды на Гарри, разваливающиеся на глазах, безглазые, протягивающие руки. Гарри не задумываясь вскинул палочку.
— Cremo Totalus! Insendio Maxima! Torreo Totalus!
Огонь испепелял их, останавливал, заставлял отступать; Гарри крутанулся вокруг своей оси, рассчитанным взмахом создавая сплошное кольцо огня.
— Пора о душе подумать, — назидательно заметил он упорным Inferi, которые всё пытались пролезть к нему сквозь огонь и, разумеется, сгорали. — А вы всё о побрякушках…
Дамблдор слабо застонал; Гарри проверил его состояние диагностическим заклинанием и выяснил, что он в обмороке — и, вроде бы, пребывает в этом состоянии с момента последних откровений касательно Снейпа.
«Добить или просто оставить?», — невольная жалость, застарелая ненависть, холодная расчётливость боролись в Гарри. Пока он колебался, Дамблдор решил всё сам.
— Гарри… — хрипло позвал директор, открывая глаза. — Ты здесь? Гарри…
— Здесь, сэр, — машинально ответил Гарри.
Дамблдор вцепился в запястье Гарри — «синяки будут!» — и потребовал:
— Активируй портключ. Ты забрал хоркурукс?
— Ага.
— Тогда активируй. Надо отсюда уходить.
«Ну, так как я всё равно не планировал здесь заночевать…», — Гарри бесшабашно, уверенно ухмыльнулся и сжал портключ — он знал, что поступает правильно. Феликс Фелицис не позволил бы сделать что-нибудь не то, не так ли?
Янтарный феникс перенёс их на Астрономическую башню; Дамблдор прислонился к стене, тяжело дыша, а Гарри вскочил на бортик, выглядывая наружу.
В небе над Хогвартсом висела Чёрная Метка.
— Гарри, надень мантию-невидимку…
Гарри не чувствовал себя обязанным подчиняться, но рассудил, что невидимость не помешает. Едва он спрыгнул с бортика и накинул мантию, дверь, ведшая на смотровую площадку, распахнулась.
— Expelliarmus! — палочка Дамблдора вылетела у него из руки. Гарри, прислонившись к стене, наблюдал за бледным и очень решительным Малфоем.
«Если он его всё же сумеет убить, то хорошо. Потому что убить отравленного той дрянью — не такая уж и трудная задача, и Малфоя, который в нормальной стычке может дать отпор только первокурснику, с лёгкостью прикончат на войне. Любой встречный аврор, или мой почитатель, или дамблдоровский фанат… А не сумеет — поможем».
— Здесь больше никого? — подозрительно спросил Малфой — надо думать, боялся поверить в такое счастье, как одинокий несопротивляющийся Дамблдор.
— То же самое я могу спросить у тебя, — откликнулся директор.
Малфой, попавшись на удочку, как младенец, гордо вздёрнул подбородок и начал расписывать количество проникших в школу Пожирателей, собственную хитрость и коварство и свои гениальные планы, претворённые сегодня в жизнь. Гарри под мантией зажимал себе рот рукой, чтобы не хохотать в голос. Даже умирающий, Дамблдор оставался игроком высшего класса, а Малфой, пусть и держащий Дамблдора под прицелом палочки — одной из многочисленных пешек. «Расписывает тут, расписывает, каких мыслительных и физических усилий его план потребовал… а сколько он у меня нервов потребовал, чтобы его впарить?»
Попутно Малфой выболтал немного важной информации; например, что отравленное ожерелье Кэти Белл получила от находившейся под Империо мадам Розмерты и что связывался Малфой с Розмертой с помощью тех же Сменочар, наложенных на палочки, позаимствовав идею у Эй-Пи. «Плагиатор хренов. Хоть бы что-нибудь сам придумал, а то я, получается, вообще всё за него выполнил…»
За дверью слышались крики, удары, свист заклинаний; Гарри уделял внимание и разговору, и шуму, гадая, все ли из Эй-Пи живы и здоровы.
— В любом случае, у нас не так много времени, — произнёс Дамблдор. — Так что давай обсудим твои альтернативы, Драко.
— Мои альтернативы! — захорохорился Малфой. — Я стою здесь с палочкой. Я собираюсь Вас убить…
— Мой дорогой мальчик, давай не будем больше притворяться. Если бы ты собирался меня убить, ты бы сделал это, когда разоружил меня. Ты бы не стал продолжать этот приятный разговор.
«Чёртов трус», — злился Гарри, сжимая палочку.
— У меня нет альтернатив! — голос Малфоя сорвался; крупные капли пота выступли на высоком аристократическом лбу. Страх наполнял Астрономическую башню, клубился, как дым. — Если я этого не сделаю, он убьёт всю мою семью…
«Бедняжка, — «посочувствовал» Гарри. — Вот мою уже убили, и что дальше?»
— Перейди на правильную сторону, Драко, и мы спрячем тебя лучше, чем ты можешь себе представить. Более того, я могу послать членов Ордена к твоей матери сегодня вечером, чтобы спрятать и ее тоже. Твой отец на данный момент в безопасности в Азкабане... когда придет время, мы сможем защитить и его... перейди на правильную сторону, Драко... ты не убийца…
«Вот как? А кто же он тогда? — изумился Гарри. — Что-то лажанул Дамблдор в этой реплике… какая безопасность может быть в Азкабане, если оттуда ушли дементоры? Люди против Вольдеморта мало что сумеют сделать, тем более что они привыкли полагаться на дементоров… и где это он планирует спрятать Малфоя? В штаб-квартире, что ли? Видимо, парализованного и усыпленного, для надёжности, или под Империусом… а то вредитель получится — хуже Кричера…»
Малфой побледнел ещё сильнее и стиснул палочку; через двадцать секунд, когда Малфой всё ещё думал, дверь разломало в щепки, и сразу несколько Пожирателей ворвались на площадку.
В процессе светской беседы Дамблдора с Пожирателями Малфой краснел, бледнел, облизывал губы, но никак не мог решиться. «Страшно убивать вот так, в лицо? К тому же вдруг у него защита стоит какая-нибудь, ага…».
Гарри оттолкнулся от стены и сделал два шага вперёд — так, чтобы смотреть в глаза Малфою — который, разумеется, видеть Гарри не мог, но непрестанно косился на Фенрира Грейбэка, порывавшегося выполнить задание за блондинчика.
Гарри никогда не пробовал делать это раньше, тем более невербально, но сегодня у него не могло не получиться — ничто не могло не получиться, с Феликс Фелицис в жилах, с его сладким привкусом на языке. «Legillimens!»
Беспорядочные мысли, обрывки слов воспоминаний — чей-то плач, какой-то смех, породистая лошадь, искры из волшебной палочки… Гарри уверенно продирался сквозь воспоминания, не обращая внимания на ненужное — ему нужно было настоящее.
Отчего-то у Малфоя в голове среди текущих мыслей вертелось и одно воспоминание, которое Гарри поневоле пришлось тоже увидеть.
— Отец, мне страшно! Я боюсь темноты… — маленький, лет пяти, Малфой лежит в огромной постели с балдахином; бархат, шелк, драпировки, кисти, тяжёлый морёный дуб.
— Малфои не боятся темноты, — Люциус Малфой задерживается у двери спальни сына, полуобернувшись. — Зажги свет, если считаешь, что в темноте опасно.
— Но у меня нет палочки, отец… как я зажгу свет?
— Не можешь зажечь — свети себе сам. Спокойной ночи, сын, — холодно ответствует Люциус и уходит.
Маленький Малфой отбрасывает тяжёлое одеяло и садится, притянув колени к груди; сначала он сжимается от страха, пряча лицо в кружевном воротнике ночной рубашки, но потом в серых глазах, почти неестественно больших на детском лице, разгорается серебряное пламя и озаряет комнату потусторонним светом, куда более страшным, чем любая темнота…
Гарри с трудом выбрался из этого воспоминания — и как раз вовремя.
— Драко, сделай это, или отойди, чтобы один из нас… — выкрикнула женщина по имени Алекто.
Гарри, удобно расположившись в мозгах Малфоя, сгрёб в охапку все его текущие мысли, чтобы не мешали сосредоточиться, и ментально потянулся рукой к руке Малфоя. «Сделай это, хорёк!»
— Северус… пожалуйста…
Только что явившийся на башню Снейп поднял палочку.
— Avada Kedavra! — директора, ударенного в грудь зелёным лучом, бросило назад и тяжело, неуклюже перевалило через бортик башни.
Малфой неверяще смотрел на собственную палочку, помимо воли хозяина сделавшую, что нужно было, и шевелил губами, нежданно-негаданно произнёсшими третье Непростительное, а Гарри смотрел на Снейпа и думал, что ни разу не видел у последнего такого ошеломлённого лица.
«Всё, всё надо делать самому в этом мире! А теперь позабавились, и будет… кто должен был, тот уже умер».
— Все вон отсюда, быстро! — приказал Снейп.
«Stupefy Maxima», — подумал Гарри, указывая палочкой на последнего покидавшего площадку Пожирателя; к сожалению, прислушиваться к их красочному падению с узкой лестницы времени не было. Гарри плюхнулся на живот у двери, чтобы не задело, если кто-нибудь пальнёт назад наугад, как только встанет, и послал в темноту подряд несколько Petrificus Totalus, пару Intervenio vitam и — для пробы — заклинание за авторством Принца-Полукровки Sectumsempra, помеченное в учебнике: «для врагов».
В ответ над головой Гарри пролетели Seco и Petrificus. Чтобы показать кидавшим, как они жестоко ошиблись, Гарри стрельнул в темноту россыпью Reducto и парой Pello.
— Бежим отсюда! — заорал Снейп, и Гарри понял, что, как минимум, заклятия Intervenio vitam, отправлявшего в кому, зельевар успешно избежал. «Это хорошо». — Жить надоело?!
— Там никого не было! — почти плачуще выкрикнул Малфой. — Это что, призрак Дамблдора?!!
«Нет… но я гораздо хуже».
— Не мели ерунды, Драко, бежим отсюда. К Лорду, к чёрту на кулички!
Похоже, на этот раз насмерть перепуганный Малфой послушался своего крёстного и декана — судя по звукам удаляющихся шагов. Гарри вскочил на ноги, спрятал мантию-невидимку в карман, чтобы свои не подбили ненароком, и побежал вниз по ступенькам, подсвечивая себе огоньком на левой, не занятой палочкой руке.
Трупы Алекто и Грейбэка валялись у подножия лестницы — исполосованные Sectumsempra и кое-где пробитые насквозь Reducto. Крови вокруг были слишком много для двоих человек, и Гарри предположил, что по паре заклинаний перепало и остальным. Он осторожно обошёл тела, чтобы не поскользнуться в лужах крови, и понёсся по лестнице вниз, в основную часть замка.
В коридоре шёл бой. Тонкс, МакГонагалл, Люпин, Гермиона, Рон, Невилл, Джинни и Сьюзен дрались каждый со своим Пожирателем, один на один; Гарри, держась у стены, бил Пожирателям в спины, помогая своей Эй-Пи.
— Уходим, всё кончено! — велел голос Снейпа; Пожиратели подчинились — неохотно, кидая напоследок заклятия, но всё же подчинились.
— Невилл, как ты? — Гарри упал на колени рядом с сидевшим у стены Невиллом.
— Жить буду, командир… — на выдохе сказал Невилл. — Больно…
Гарри пробормотал диагностическое заклинание и успокоился — Невилла всего лишь слишком сильно ударило о стену чьим-то заклятием; это и в самом деле было не так уж опасно. Он наложил на Невилла заклинание местной анестезии, выученное у мадам Помфри, и помог ему подняться.
— Пойдём в лазарет. Тебе надо попить зелий и полежать… и всё будет в порядке…
Чтобы добраться до лазарета самыми краткими путями, они потратили десять минут; перед владениями мадам Помфри тоже кипел бой — уже, впрочем, угасавший. Гарри послал вдогонку отступающим Пожирателям пару Ступефаев и втащил Невилла в рагромленный лазарет.
Тут уже было полно народу; правая рука мадам Помфри висела плетью, и ей приходилось колдовать левой.
— Помогай! — приказала она Гарри, и он кинулся к шкафу с зельями.
Здесь было шесть человек из новой волны Эй-Пи; из первых — Невилл и Майкл. Они были в куда лучшем состоянии, чем профессор Флитвик и группа третьекурсников, некстати попавшихся Пожирателям под палочки. Гарри обезболивал, вливал зелья, втирал мази, смачивал пылающие лбы лечебными отварами, накладывал компрессы и фиксирующие повязки; мадам Помфри, обзаведшаяся с помощью Гарри аккуратным Ferula на пострадавшей руке, носилась по лазарету, как метеор, командуя своим единственным помощником. «Понесло же Дамблдора за хоркруксом именно сегодня… можно было бы это предотвратить, чёрт побери!»
Пятнадцать или двадцать минут показались ему вечностью; и когда мадам Помфри, практически упав на стул, сказала, что можно отдохнуть, Гарри опустился прямо на пол, где стоял.
— Все будут жить, — удовлетворённо сказала мадам Помфри. — Спасибо, Гарри… без тебя я могла бы не успеть всем помочь…
— Где Сириус? — внезапно вспомнил Гарри. — Что с ним?
— Спит, — отозвалась мадам Помфри. — Я дала ему зелье перед самым нападением, а то он повадился вставать, и начинался рецидив…
Гарри встал, внезапно ощутив, как устал за этот день, подошёл к шкафу для зелий, вынул бутылку с Костеростом, открутил с неё крышку и молча подал мадам Помфри.
— Из тебя и в самом деле выйдет отличный целитель, — заметила медсестра, послушно делая глоток и даже не морщась.
— Малфой убил Дамблдора, — отозвался Гарри невпопад.
— Что?! — мадам Помфри выронила бутылку с Костеростом; Гарри поймал её у самого пола, не дав расплескаться всему, что там было.
— Малфой убил Дамблдора, — повторил Гарри. — Сказал «Авада Кедавра». Дамблдора перебросило через бортик Астрономической башни. Наверное, тело всё ещё там, внизу. Кто бы успел его убрать…
«На самом деле, это большой вопрос, кто его на самом деле убил. Чёрт, что за нескладный день такой сегодня, даже с зельем удачи… а без него, наверно, вообще ** был бы…», — Гарри поставил Костерост на стол и вопросительно взглянул на оглушенную новостью мадам Помфри.
— Пойдёмте?
— Да-да, — как-то суетливо закивала медсестра, вставая. — Пойдём, Гарри…
«А знала бы она правду — сама бы меня убила… но правду никто и никогда не узнает, слава Мерлину. Окклюменцию я освоил, и добровольно рассказывать обо всём никому не собираюсь. Разве только Фреду и Джорджу».
Дамблдор раскинулся на траве, словно во сне; тонкая струйка крови вытекла из уголка рта, глаза за очками-половинками были закрыты. Беспрекословно пропущенный к телу молчаливой толпой Гарри встал рядом на одно колено и вытер струйку крови рукавом.
Что бы Дамблдор ни сделал в прошлом, что бы он ни намеревался делать в будущем — всё это уже не имело никакого значения. Гарри мог продолжать ненавидеть его за собственную покалеченную жизнь, но не мог не уважать — особенно теперь, когда он был мёртв. Окончательно и бесповоротно.
Толпа перешёптывалась позади Гарри, а он не мог понять, зачем Дамблдор сказал «Северус, пожалуйста». Он хотел, чтобы его убил именно Снейп? Чтобы Малфой имел шанс выкрутиться?
Гарри дёрнул уголком губ в намёке на улыбку. «Любого игрока можно переиграть, если повезёт… даже Вас, сэр». Гарри встал, и Фоукс, сверкнув в темноте оперением, опустился к нему на плечо. Потёрся головой о щёку Гарри и запел.
Это была грустная песня; не яростная, как когда-то, и не светлая, вселяющая надежду; эта песня говорила о том, что боль приходит, но жизнь продолжается, о том, что звёздная ночь прекрасна и безразлична к тому, сколько людей уже никогда не увидит её красоты, о том, как неимоверно трудно терять тех, кому мы верили, и тех, кого ненавидели… Погребальная песня феникса звучала над Хогвартсом, и Гарри молча слушал её, потому что — он знал — когда-нибудь Фоукс споёт её над ним самим.