Глава 12. В голове у него не было чёткого плана

В голове у него не было чёткого плана. Какой тут план?
Лови на ходу любой намёк, малейшее движение и,
зацепившись за него, устремляйся вперёд.
Стивен Кинг, «Воспламеняющая взглядом».
— У кого-нибудь есть вопросы? — Гарри тут же задался очень актуальным вопросом, который, однако, решил не озвучивать: на всех ли старостатах Чжоу Чанг толкает речи об ответственности и дисциплине так нервно?
Сам Гарри ответа на этот вопрос знать не мог, потому что сегодняшний старостат был первым за два года, на который он явился — и, как подозревал Гарри, последним; но он резонно предполагал, что нервозности Лучшей Ученицы способствовало именно неожиданное явление Поттера народу — иначе с чего бы она весь старостат так косилась на него? И не одна она, если быть точным, а и все прочие старосты, которым тоже было любопытно знать, что здесь понадобилось Его Разгильдяйскому Величеству. Ну, в том, что касалось обязанностей старосты, Гарри и в самом деле мог дать фору в разгильдяйстве кому угодно.
Но знать, зачем он здесь, никому не следовало; Гарри не сказал об этом даже Блейзу, хотя попросил того подыграть немного в нужный момент, пообещав всё объяснить потом. «Потом» значило «когда обратного хода у событий уже не будет», но об этом Гарри тоже собирался рассказать позже.
План был лучшим из всех, какие приходили в невыспавшуюся голову Гарри; он не мог утверждать с уверенностью, что этот порядок действий безупречен, но попытка не пытка. Главная прелесть состояла в том, что никто — совершенно никто — не заподозрил бы Гарри в том, что он собирался сделать. Хотя никому не стоило бы забывать, что Гарри всё же не с бухты-барахты отправили в Слизерин.
В соответствии со своим планом Гарри пришёл раньше всех под мантией-невидимкой и следил, куда сядет Джиллиан Монтегю, чтобы, быстро стянув мантию, сесть рядом с ней. С другой стороны от Гарри как нельзя более удачно устроился Рон; не имело, впрочем, значения, кто именно это был, главное — чтобы не кто-то из Слизерина.
Само содержание старостата Гарри не занимало нисколько, и он весь этот нестерпимо нудный час рисовал на клочке пергамента карикатуры на присутствующих. Рисунки получались тем более издевательскими, что рисовал Гарри, как курица лапой, и одно его намерение добиться хотя бы отдалённого сходства с изображаемым уже приводило к злейшему шаржу.
Когда выяснилось, что вопросов ни у кого нет (кому же хочется застрять здесь ещё минут на пятнадцать, выслушивая ответ?), Гарри встал одним из первых, потянулся и пошёл быстрым шагом к выходу, оставив на своём стуле, словно по забывчивости, массивную книгу и несколько свёрнутых листов пергамента.
Войдя в гостиную Слизерина быстрым шагом — главное, чтобы не догнали — Гарри несколько картинно хлопнул себя по лбу, плюхнул сумку на ближайшее кресло и принялся в ней ожесточённо рыться. Сидевший в соседнем кресле Малфой злобно поглядывал на ненавистного Поттера, и Гарри занервничал: если малфоевское терпение лопнет, и дело закончится дуэлью, план будет провален. И этот час плюс все приготовления окажутся потраченными совсем впустую, что обидно…
«Мерлин, спасибо тебе», — в гостиную вошла донельзя раздражённая Монтегю с книгой и пергаментом в руках; за ней тенью шёл Доминик, служа своей рослой и бесцеремонной напарнице отличным фоном.
— Я тебе что, носильщик, Поттер? — она раздражённо швырнула то, что несла, на кресло, куда Гарри пристроил сумку. — Скажи спасибо, что Чанг заметила твой склероз, не то ты бы это долго искал.
— А, так я оставил мой реферат по нестандартным перемещающим артефактам на старостате? — Гарри мельком глянул на листки. — Спасибо, что занесла… э-э, Монтегю, не так ли?
Брезгливо слушавший всё это Малфой на соседнем кресле вдруг замер, с бледного лица сползло выражение затравленной тоски.
«Слава тебе, Мерлин, Малфой оказался не так глуп, как мог бы».
— Поблагодари свою задницу, — фыркнула Джиллиан — так она разговаривала практически со всеми, поэтому Гарри лишь издал беззаботный смешок.
— Не знал, что с сегодняшнего дня ты занимаешь её должность… Ладно, я поблагодарил, ты ответила, мы друг друга больше не знаем, окей?
Джиллиан в ответ показала Гарри средний палец, развернулась на каблуках и вышла из гостиной. Её выход должен был послужить Блейзу знаком; а если бы она зачем-нибудь осталась здесь, то Блейз должен был выждать минуту или две.
— Гарри, — Блейз влетел в гостиную с очень встревоженным лицом. — Тебя МакГонагалл зовёт, срочно!
— Зачем, не знаешь? — ответ на этот вопрос тоже был продуман.
— Это по поводу тех поющих крысят, которых кто-то оставил ей под столом вчера ночью. Она решила, что это ты.
Собственно, это и был Гарри, но МакГонагалл решительно неоткуда было об этом узнать, так что эти слова не встревожили Гарри нисколько.
— Мерлин, я-то здесь при чём? — Гарри раздражённо накинул на плечо ремень сумки.
— Пойдём, она рвёт и мечет, — поторопил Блейз.
— Пусть вымещает гнев на крысятах, — буркнул Гарри, выскальзывая из гостиной перед Блейзом.
Молниеносное движение — и мантия-невидимка снова на Гарри, и он проскочил в ещё не закрывшийся за Блейзом вход в гостиную. Удовлетворение, с которым Гарри наблюдал за Малфоем, взмахивающим палочкой и шепчущим «Accio пергамент и книги на соседнем кресле», можно было сравнить с гордостью учителя в интернате для умственно отсталых, с тридцать восьмой попытки обучившего своего подопечного петь «Gaudeamus» целиком и без ошибок.
Гарри подождал, пока кто-нибудь не выйдет из гостиной и выскользнул оттуда, направившись прямиком в Выручай-комнату, где его уже наверняка поджидал сгорающий от любопытства Блейз. Теперь можно было и рассказать — теперь, когда липовый, но очень тщательно выполненный реферат и «Магические артефакты Хогвартса: приложение к Истории Хогвартса» были в загребущих руках Малфоя, и никто не мог помешать блондинчику выполнить своё треклятое задание. Как Гарри и надеялся, сочетание «перемещающих артефактов» и фамилии Монтегю навело Малфоя на правильную мысль… но Мерлинова борода, сколько сил и раздумий было угрохано на это! «Вот что бы Вольдеморт без меня делал, а, с такими-то кадрами?»
Моральная сторона дела, правда, не слишком радовала Гарри. Пожиратели не поскупились бы на Авады и прочие приятные вещи и для ни в чём не повинных учеников и преподавателей… Оставалось надеяться, что все вовремя спохватятся и дадут отпор… в конце концов, всегда можно было остановить Малфоя заранее и повлиять на его действия.

* * *

Походы в Хогсмид отменили вообще, обосновав это тем, что студентам опасно там появляться — происшествие с Кэти Белл послужило для администрации хорошим уроком; многие возмущались, но среди возмущавшихся не было ни Гарри, ни кого-либо из Эй-Пи. Война надвигалась, она уже началась в других странах, более слабых, менее готовых к отпору — Гарри предчувствовал эту войну так же ясно, как слышал тиканье невидимых часов, которым осталось отмерить ещё от одного до четырёх месяцев.
Но весна не считалась с угрюмым настроением людей, и уже в середине февраля снег начал таять; Хогвартс наполнился звуками чихания, кашля и шмыганья носов. Гарри дрожал от холода на каждой Гербологии, несмотря на то, что в теплицах было, как обычно, душно, а на Уходе за Магическими Существами у Гарри попросту зуб на зуб не попадал — здесь пристрастие Хагрида поить его горячим чаем, пусть и с несъедобными кексами, было очень кстати, потому что хотя Гарри и не простужался, холод для него был примерно так же мучителен, как две трети вольдемортовского Круциатуса.
За всё это время Гарри так и не придумал, как подобраться к Слагхорну и расспросить его о хоркруксах; оставаться после урока и интересоваться этими загадочными штуками не стоило — Слагхорн просто смылся бы из класса, судя по тому, как сильно он хотел скрыть всё, что знал о Томе Риддле. В библиотеке Гарри нашёл только упоминание о том, что хоркруксы — порочнейшее из магических изобретений, и они, авторы книги, не будут ни писать о хоркруксах, ни давать указаний на другие источники, где может быть написано об этих вещах... Уж такая, одним словом, бяка, что о ней лучше даже и не думать; это многозначительное утверждение привело Гарри в бешенство, как наверняка привело когда-то юного Вольдеморта — книге было больше ста лет, и, скорее всего, «жадный до знаний, вежливый и тихий сирота» до неё добирался.
Хороший план не придумывался, и вконец измученный мыслительными усилиями Гарри решил отложить это дело до лучших времён, тем паче что на последней неделе февраля, когда серые холодные дожди лили потоком над Хогвартсом, медленно, но верно превращая снег в грязь, начались курсы аппарирования.
Министерский инструктор Уилки Твикросс, низкорослый, хрупкий, весь какой-то прозрачный, как порыв ветра, объяснял спокойно и уверенно; голос у него был тихий, но все слушали с жадностью.
— Есть три важные вещи, которые нужно помнить при аппарировании: место назначения, сознание, неторопливость. Уверенно установите свои мысли на желаемое место назначения. В данном случае это внутренняя часть вашего обруча. Хорошенько сконцентрируйтесь на месте назначения прямо сейчас.
Гарри уставился на обруч в другом конце Большого зала, с которого сняли по такому случаю магический запрет на аппарацию; было достаточно трудно сконцентрироваться на том, что толком не можешь разглядеть, но Гарри честно старался домыслить не увиденное.
— Шаг второй, — продолжал Твикросс, — сфокусируйте ваше сознание на представленном месте! Позвольте этому захватить каждую частичку вашего тела!
Гарри слегка прикрыл глаза и попробовал последовать инструкции; вокруг что-то бормотали, пыжились, сверлили обручи взглядом — Гарри старался не обращать на это внимания. Воображение редко подводило его, и вскоре Гарри уже практически сроднился с этим обручем — разумеется, не затрагивая при этом своей магической сети. Чистый полёт фантазии.
— Третий шаг. Как только я дам команду — двигайтесь с места, ощущая ваш путь в пустоту, двигаясь с неторопливостью. По моей команде, один... два… ТРИ!
Последнее слово Твикросс произнёс так резко и повелительно, что Гарри шагнул, не задумываясь, а потом, где-то на полпути, опомнился — эй, а кто тут, собственно, мной командует?..
БРЯК!
Гарри не удержался на ногах и упал на пол там, где появился — ровно на полпути к обручу. К нему кинулись Снейп, как декан, МакГонагалл, как заместитель директора, и Твикросс, как непосредственный инструктор.
— Вы в порядке, Поттер? — деканы осматривали его и произносили диагностические заклинания.
— Прекрасно… э… как Ваша фамилия?
— Поттер, сэр, — «боже, как больно… эта сеть магических жил — как мясорубка… хотя само аппарирование не так уж и ужасно… или я просто из-за боли думаю, что на этот раз меня не так расплющило, как тогда…»
— Прекрасно, мистер Поттер, — в глазах Твикросса мелькнула искра заинтересованности, направленная на прикрытый разметавшейся чёлкой лоб Гарри. — Вы уже учились аппарированию?
— Однажды меня брали в совместное аппарирование, сэр, но сам я никогда не пробовал это делать.
— Что ж, поздравляю с успехом… однако Вам следует удерживать концентрацию дольше, чтобы не выпадать из аппарации на полпути.
— Да, сэр.
— Продолжайте тренироваться, мистер Поттер.
Гарри честно вернулся на своё место, провожаемый восхищёнными взглядами, и попытался ещё пару раз, но ничего не вышло — было слишком больно; да он и не рассчитывал успешно аппарировать сегодня хотя бы ещё на пару сантиметров.
К концу занятия сумели частично аппарировать Сьюзен, Эрни и Гермиона; «частично» в данном случае значило не на часть маршрута, как это сделал Гарри, а оставив часть тела там, откуда аппарировали. Это, как невозмутимо объяснил Твикросс, обычное явление при недостаточной концентрации. Он явно и не ждал сегодня многого от занятия; Гарри это развеселило бы, с его-то впечатляющим на фоне прочих результатом, если бы не было так больно. И выпить зелья, как назло, было негде — в Большом зале совершенно некуда было спрятаться хотя бы на минуту, чтобы кто-нибудь из бдительных деканов не велел «дезертиру» возвращаться на своё место и продолжать.

* * *

«Привет, Гарри!
Чтобы при следующей встрече не чувствовать себя последними сволочами, пишем тебе сейчас.
Берлинские власти по сравнению с каирскими — сущие лапочки. Даже Многосущное не понадобилось, сразу пустили в здешний архив. Но в этом архиве, так его и растак, всё по-немецки!..
Не, мы, конечно, не ждали, что всё будет для нашего удобства по-английски… но вот в Каире кто-то же не ленился переводить, пусть даже таким слогом, что Шекспир долго плакал бы и пошёл бы вешаться!
Сидим со словарями, англоговорящих аборигенов пытаемся обаять, чтобы объясняли.
С любовью,
Фред и Джордж.
P.S. Передай Блейзу от нас то самое неприличное, что он в прошлый раз передавал нам».
«Привет, Гарри!
Мы отрыли мемуары умника, который сделал Арку. Ветхие такие, в руках рассыпаются. И, заразы, на старонемецком. На современном-то мы ещё худо-бедно… А вчера вообще нашли пару слов на французском, сидим и гадаем, были ли французские слова там, где мы думали, что это старонемецкое написание.
Кстати, переводим-переводим, а этот умник всё распространяется о том, какой он крутой и хороший. Повбывали б гада — нельзя, что ли, сначала о деле?! Выписали из словаря все слова со значением «арка» «ворота», «вход» и так далее — ищем их по тексту.
Как ты там? Мы скучаем по тебе…
С любовью,
Дред и Фордж.
P.S. Передай Блейзу на его «спасибо» наше огромное «пожалуйста» и… хм… то, чем мы с тобой занимались рождественским утром; то, с чего начали».
«Guten Morgen, Гарри!
Мы тут уже совсем онемечились, сказать честно. Зато добрались до ритуала, который должен вылечить последствия Арки — слава Мерлину, есть такой ритуал. Но ничего определённого сказать не можем — надо поймать какого-нибудь лингвиста и посредством кучки галлеонов уговорить его перевести всё как следует, сами не рискнём.
Ты в порядке? Мы, конечно, знаем, что ты с Блейзом in guten Handen bist, но всё равно волнуемся. Э-э, Джордж толкается и говорит, что не мешало бы перевести вот это последнее, потому что тебе некогда рыскать по словарям. Это значит «ты в хороших руках».
И не только руках… но вот это мы уже не будем писать даже по-немецки, ты и так всё знаешь. Ты больше не пьёшь эту дрянь?.. В общем, gute Besserung, то есть, выздоравливай от этой пакости... Вот и я тоже начал вставлять немецкие слова, а Фред хихикает.
С любовью,
Фред&Джордж.
P.S. Ты уверен, что Блейз передал нам именно то, о чём ты писал? В смысле, он же не играет в квиддич, как ему в голову пришло? Преклоняемся перед его фантазией и желаем того же самого! У тебя там, кстати, и Молния под рукой…»

* * *

Первое письмо от близнецов пришло в начале марта — в тот самый день, когда Гарри на втором занятии по аппарированию под завистливыми взглядами остальных аппарировал в обруч, не потеряв по дороге даже волоска. Впрочем, Гарри хватило только на две минуты похвал от Твикросса, а потом он сбежал, сославшись на головную боль. Боль, конечно, имела место, но главной причиной была тошнота. Многие из присутствующих, конечно, порадовались бы, если бы Гарри вывернуло прямо на инструктора, но сам Гарри к их числу не принадлежал. Вкус зелья во рту смешался со вкусом желчи — с утра Гарри опять ничего не ел, воспользовавшись очередным приступом рассеянности Блейза. «Маггловские наркоманы тоже худые, как скелеты, и страшные, как смертный грех», — Гарри, морщась от смеси гадких вкусов во рту, с отвращением смотрел на своё осунувшееся, с землистым цветом лица отражение в перекособоченном зеркале мальчишечьего туалета. Этим, пожалуй, магические мужские туалеты кардинально отличались от маггловских — здесь были зеркала. Маги явно полагали, что мальчики тоже могут заботиться о своей внешности. «Лучше бы они так не думали», — Гарри плеснул себе в лицо холодной воды, забрызгав попутно зеркало; рассеянно стёр капли с замызганного стекла. На зеркале остался смазанный след ладони.
Очень хотелось выпить обезболивающего; чудище внутри Гарри уже не в силах было биться, выть, требовать, повелевать, застилать ему глаза красной пеленой — теперь оно жалобно просило, скулило, повизгивало, а порой начинало биться в агонии. Гарри не сомневался, что, если не давать ему больше зелья, оно сдохнет. Вопрос только, не утянет ли его за собой.
Зелье… один глоток — и всё будет хорошо… всё будет чудесно… ни боли, ни сомнений, ни страха… всего один глоток, это же никому не причинит вреда, ведь правда?..
«Ты больше не пьёшь эту дрянь?..»
«Нет. Не пью».
От холодной водопроводной воды, которую Гарри пил из пригоршни, ломило зубы; ледяные струйки стекали по подбородку за воротник мантии и впитывались в свитер. «Я жалок, Мерлин, так жалок… Избранный, как же… герои не бывают такими, как я, — Гарри прижал мокрые пальцы к ноющим вискам. — Даже случайно. И даже специально. Здесь, наверно, какая-то ошибка…»
— Итак, кто может рассказать мне Третий Закон Голпаготта? Мисс Грейнджер, пожалуйста…
Гарри никогда даже не пробовал соревноваться с Гермионой в том, кто быстрее поднимет руку, чтобы ответить на вопрос преподавателя. Это была её привилегия, казавшаяся Гарри прихотью — какая разница, услышит преподаватель от тебя или не от тебя то, что и ему и тебе известно? Быть может, Гермиона просто старательно зарабатывала баллы для Гриффиндора; Гарри же подобный соревновательный дух был чужд с той самой минуты, когда Шляпа распределила его туда, куда он никогда не хотел попасть.
— Третий Закон Голпаготта гласит, что противоядие от смешанного яда будет эквивалентно сумме противоядий на каждый отдельный компонент яда! — звонко продекламировала Гермиона.
— Верно! — просиял Слагхорн. — Десять баллов Гриффиндору. Итак, если принять Третий Закон Голпаготта за правду, то…
Гарри слушал объяснения вполуха; этот закон он знал наизусть.
— Итак, я хочу, чтобы каждый из вас подошёл к моему столу и взял с него один из пузырьков. Вы должны создать противоядие на этот яд до конца урока. Удачи вам, и не забудьте надеть защитные перчатки!
Гарри вылил содержимое своего пузырька в котёл и взмахнул палочкой; заклинание Определения Скарпина позволяло узнать, из чего состоит яд. Боль хлынула на Гарри с готовностью; он недовольно мотнул головой, отгоняя боль, как муху, и нацарапал на пергаменте все составляющие.
«М-да, не поскупился Слагхорн на яды», — Гарри покусывал кончик пера, прикидывая, как в минимальный срок сочинить противоядие от всего, что входило в маслянистую светло-розовую жидкость. Предстоящее занятие должно было стать нудным и муторным — пятнадцать компонентов были очень солидной цифрой… «Может, есть путь покороче? Что-нибудь универсальное?» Блейз рядом шёпотом высказывал всё, что думает о Слагхорне, одной рукой переливая отдельные компоненты своего яда в дюжину пузырьков, а другой черча на пергаменте замысловатые формулы.
— Здесь плюс, не минус, — шепнул Гарри, показав на одну из формул.
— А, да, спасибо, — Блейз нахмурился и перепроверил свои записи.
«Нет, я так не хочу». Гарри перечитал список компонентов, и тут его осенило. На него снизошло знание. Иначе это нельзя было назвать.
Безоар, камень, добываемый в желудке козы, служил противоядием от всего перечисленного в этом списке.
«И пусть Слагхорн снимает баллы за наглость, хотя как раз с меня, наверно, не снимет…»
Через двадцать минут, в течение которых все усердно работали, а Гарри, присев на краешек стола, подкидывал на ладони сморщенный коричневатый камешек, найдённый в шкафу с ингредиентами, Слагхорн начал обходить класс, заглядывая в каждый котёл.
— Ваш котёл пуст, Гарри? Что с Вами?
Гарри молча протянул на раскрытой ладони безоар. Слагхорн с минуту смотрел на него, а потом разразился таким оглушительным хохотом, что у Гарри в первую секунду зазвенело в ушах.
— Браво, Гарри, Вы великолепны! Это дух истиного зельевара, он был у Вашей матери и передался Вам в полной мере! Такая же интуитивная хватка в Зельеварении… — Слагхорн прекратил смеяться, но улыбался до ушей. — Признаться, я не могу найти недостатков в Вашем решении… безоар действительно является противоядием на все эти яды… Изящно, тонко, красиво и просто! Поздравляю, Гарри!
Дифирамбы в адрес «истинного зельевара» растянулись ещё на добрых десять минут; Гарри вежливо улыбался и не позволял скуке проскользнуть на лицо. «Вот если бы Вы мне о Томе Риддле ещё с такой же готовностью рассказали…», — помечталось Гарри.
Кстати, можно было воспользоваться случаем и начать наконец искать подходы к Слагхорну, чтобы вызнать о хоркруксах.
— Кстати, профессор, — вклинился Гарри, когда Слагхорн умолк на секунду. — Я слышал, очередной ужин у Вас состоится в эту пятницу?
«Мерлин, на какие жертвы приходится идти… и ради чего? Домашнего, прости Мерлин, задания от Дамблдора…»
— Совершенно верно, Гарри, в восемь часов! — просиял Слагхорн. — Я собирался завтра вечером прислать Вам приглашение…
— Я принимаю его, профессор, — почти пропел Гарри, чувствуя спиной недоумевающий взгляд Блейза, который ничего не знал о тяжёлом детстве Вольдеморта и привычке Дамблдора спихивать на других самую тяжёлую работу. — Надеюсь, Вы будете рады меня видеть?
Слагхорн был очень даже рад, что тут же озвучил; и даже тени подозрения не промелькнуло в глазах преподавателя Зельеварения, несмотря на то, что раньше Гарри бегал от «дружеских ужинов», как чёрт от ладана. Должно быть, решил, что упрямый Мальчик-Который-Не-Желает-Ходить-На-Вечеринки образумился и счёл нужным завязать знакомства с влиятельными людьми. Если так, Гарри не собирался разубеждать его и надеялся только, что одного визита хватит. Время и силы, в конце концов, не казённые.
— Гарри, во что ты играешь? — Блейз наблюдал за попытками Гарри причесаться к ужину у Слагхорна, чтобы хоть каким-то местом выглядеть презентабельно и цивилизованно. Не сказать, чтобы эти попытки увенчивались успехом. — Чего ради ты сам вызвался туда пойти?
— Я не знаю, имею ли право тебе рассказать, — Гарри отложил расчёску. Он доверял Блейзу, но не стоило забывать, что Блейз, по его же собственному признанию, не чувствует, когда легилиментор лезет ему в голову. Так что если Дамблдор вздумает это сделать, Гарри огребёт полную корзину неприятностей. — Это не только мой секрет…
— Как скажешь, — беспрекословно дал задний ход Блейз. — Просто это очень странно выглядит, сам понимаешь…
Гарри в последний раз взглянул на себя в зеркало и присел рядом с Блейзом на шёлковую подушку, предоставленную Выручай-комнатой.
— Блейз… — а если вдуматься, что такого может сделать Дамблдор? Пожурить за болтливость?
— Что?
Гарри коснулся губами шеи Блейза.
— Не сердись.
— Я не сержусь, с чего ты взял?
Гарри не мог понять ни по голосу, ни по лицу, сердился Блейз или нет, но ему хотелось вообще исключить возможность, что всё же да. И он пересказал вкратце содержание своих «частных уроков» с Дамблдором.
— Хоркруксы… — повторил Блейз, словно пробуя слово на вкус. — В первый раз слышу.
— Жаль… ничего, я найду к Слагхорну подход, — Гарри поцеловал Блейза в губы, такие мягкие, податливые…
— Без десяти восемь, — напомнил Блейз и лизнул нижнюю губу Гарри. — Опоздаем…
— Чёрт… — досадливо сказал Гарри.
Рука Блейза нырнула под мантию Гарри и расстегнула джинсы. Через пять минут Гарри был в состоянии идти куда угодно, не боясь, что кто-нибудь что-нибудь заметит.
Гарри страдал. Молча, но от того не менее сильно. Мукой мученической было сидеть здесь, в компании любимчиков Слагхорна, слушать дурацкие разговоры и тем более участвовать в них. Особенно осложняло дело то, что Гарри был просто-таки звездой вечера; Слагхорн не выпускал его из поля зрения ни на минуту и постоянно теребил, вовлекая в общую беседу, смысл которой Гарри мог изложить одним словом: чушь. А в это время можно было бы написать эссе по Астрономии, доделать капризный перевод по Рунам и нацеловаться с Блейзом до ломоты в губах… и ещё время осталось бы.
Маленькие золотые часы на столике позади восседавшего на высоком пуфике Слагхорна пробили одиннадцать часов.
— Уже так поздно? Вам пора идти, ребята, не то у вас будут проблемы. МакЛагген, напоминаю Вам, что реферат нужно сдать завтра, иначе я вынужден буду назначить взыскание.
Один за другим члены «Клуба Слизняков» покидали комнату, негромко прощаясь со Слагхорном. Гарри встал со своего пуфика, но уходить не спешил; Блейз подмигнул ему на прощание.
— Гарри, Вам тоже пора идти. Вы же не хотите, чтобы Вас так поздно застали в коридоре? Вы ведь староста… — Слагхорн поставил свой бокал из-под вина на стол.
— Сэр… я хотел кое-что у Вас спросить.
— Спрашивай, мой мальчик, спрашивай, — багодушно разрешил Слагхорн. «Не дай Мерлин, лимонную дольку предложит…»
— Сэр… Вы что-нибудь знаете о хоркруксах?
«Дзынь!», — жалобно звякнул бокал, упав на пол. Слагхорн попятился, не обращая внимания на хрустящие под ногами осколки стекла; на благодушном до этого момента лице Слагхорна был такой ужас, словно его худшие ночные кошмары ожили.
— Ч-что?..
— Хоркруксы, сэр, — озадаченно повторил Гарри. Если Слагхорн так реагирует на все упоминания об этих загадочных вещах, то удивительно, как Дамблдор сумел выудить у него хотя бы то покорёженное воспоминание… — В книгах о них не найти ничего вразумительного…
— Это ведь Дамблдор, да? — лихорадочно забормотал Слагхорн, не сводя с Гарри панического взгляда. — Он тебе рассказал? Он показал тебе то воспоминание?
— Да, сэр, — Гарри решил, что врать в данном случае будет глупо.
— В таком случае, — голос Слагхорна дрожал, — ты должен был понять, что я ничего не знаю о хоркруксах… Абсолютно ничего! — выкрикнул он.
Гарри задумчиво склонил голову к плечу.
— Чего Вы так боитесь, сэр? — мягко спросил он. — Пожалуйста, расскажите мне о хоркруксах… дайте недостающую часть воспоминания. Я прошу Вас.
Онемевший от ужаса Слагхорн какое-то время молча смотрел на то, как блики огня из камина пляшут на тёмных волосах Гарри и отбрасывают тени на его лице, делая черты более строгими и правильными; всеми этими подробностями с Гарри в своё время поделился Блейз, обожавший смотреть на своего любовника — при свете камина, без него ли…
— Т-ты… ты как он!! — крик Слагхорна заполнил кабинет. — Как тогда… всё как тогда… изыди!!.. пожалуйста… — взгляд Слагхорна заметался, ища, на что бы упасть, лишь бы не на Гарри, попал на коробку с сушёными ананасами. — Я ничего не расскажу, ни за что, слышишь?!
Такой вопль трудно было бы не расслышать; Слагхорн, придя, очевидно, к тому же выводу, повернулся и попросту сбежал из кабинета, хлопнув дверью — с такой резвостью, которой Гарри решительно не ожидал от человека в подобном возрасте.
«Что на него нашло? — Гарри недоумённо смотрел на захлопнувшуюся дверь. — Я как кто? «Как тогда» — это как когда? Кто такой страшный у него уже об этом спра… ой».
Гарри мысленно обозвал себя идиотом. Потом дураком, ослом и тупицей. Подумал и присовокупил болвана, имбецила и маразматического олуха.
«Вот уж никогда бы не подумал, что при неярком свете так похож на Тома Риддла… — Гарри мрачно выудил из оставленной Слагхорном на столе коробки дольку засахаренного ананаса и надкусил. — Хотя… Он учился в Слизерине, и я тоже. Он был старостой, и я тоже. Он ходил в этот «Клуб Слизняков» — в точности как я сегодня. Это уже не говоря о том, что и у него, и у меня не было никакого детства вообще. И даже чёртов разговор о хоркруксах повторили едва не слово в слово!» Гарри слизнул с пальцев остатки сахара. «В том воспоминании точно так же часы пробили одиннадцать… и каким-то двоим полудуркам Слагхорн напомнил о реферате. Все ушли, а Риддл задержался и спросил… Надо думать, Слагхорн до одури испугался того, что вот сейчас расскажет, а я пойду и сделаюсь Тёмным Лордом, издание третье, исправленное и дополненное…» — Гарри рассеянно стянул из коробки ещё дольку, рассудив, что со Слагхорна не убудет. Мысли продолжали блуждать около темы сходства самого Гарри с Вольдемортом, и кусок ананаса попал Гарри не в то горло, когда на ум пришли слова Дамблдора: «Он становился старше и собрал с годами вокруг себя компанию друзей…» «…они были предшественниками Пожирателей Смерти, и на самом деле некоторые из них стали первыми Пожирателями Смерти после окончания Хогвартса. Твердо управляемые Риддлом, по-собачьи преданные ему…» Что, спрашивается в задачке, мог подумать Слагхорн, узнав об Эй-Пи, увидев значки и шарфы, прочитав в интервью об их девизе? Лицо Гарри вытянулось. «Мой Внутренний круг, **… дожили». Гарри как следует откашлялся от остатков ананаса и почти бегом вымелся из кабинета, пока ему не пришло в голову ещё что-нибудь в такой же степени удручающее.