Глава 4. Долгое путешествие, тяжёлая усталость, тревоги Георгий Караславов, «Орлиный камень»

Долгое путешествие, тяжёлая усталость, тревоги…
Георгий Караславов, «Орлиный камень».
На вокзале — куда они прибыли на министерской машине — Гарри сопровождали за барьер два мрачных аврора в плохо сидящих маггловских тёмных костюмах; один даже цепко держал Гарри за руку, будто сомневался, что тот сам найдёт дорогу до нужной стены между платформами. Взгляды всех, кто толпился на перроне — восхищённые, насторожённые, восторженные, влюблённые, ненавидящие — наполняли собой воздух, которым было трудно дышать; Гарри непроизвольно сутулился, прячась от этих взглядов, но через секунду спохватывался и независимо расправлял плечи — не всё ли равно, что они все о нём думают? Не всё ли уже равно…
— Гарри, ты пойдёшь в вагон старост? — робко осведомилась Гермиона.
— Да, пойду… надо только вещи куда-нибудь пристроить, в какое-нибудь свободное купе.
— Так опоздаешь же, — напомнил Рон. — Лучшие Ученик и Ученица на тебя разозлятся…
— Кусок они от меня всё равно не откусят, не так ли? — отмахнулся Гарри. — Подождут немного.
— Привет! — только что вспрыгнувший в поезд Блейз расплылся в улыбке до ушей при виде Гарри. — Ищешь купе?
— Надо куда-то вещи пристроить, — признал Гарри.
— Давай сюда, — Блейз, не задумываясь, открыл дверь ближайшего купе — совершенно пустого. — Я подожду тебя, пока ты будешь в вагоне старост.
— Ага, спасибо, — Гарри вместе с Блейзом затащил в купе свои и его вещи и бегом кинулся догонять Рона и Гермиону. — Я скоро приду!
Однако вид собравшихся старост не располагал к тому, чтобы быстренько прослушать обычный инструктаж и уйти по своим делам; нынешние Лучшие Ученик и Ученица, некто из Хаффлпаффа, чьего имени Гарри не припомнил бы и под угрозой навозной бомбы, и Чжоу Чанг, выглядели очень сурово и решительно. Прочие старосты выражали собой прямо-таки воплощённое внимание. Гарри кивком поздоровался с Дафной Гринграсс, Эрни МакМилланом, Ханной Аббот; улыбнулся Колину Криви от пятого курса, демонстративно проигнорировал Кэти Белл, вместе с каким-то парнем отвечавшую за Гриффиндор, и Крейга Боуда с Патрицией Деррик из Слизерина. Всех прочих он вообще помнил смутно, кроме тех, кто теперь отвечал за пятый курс Слизерина; насколько он мог их опознать, это были младший брат Эдриана Пьюси, Доминик — донельзя зашуганный старшекурсниками, у которых до сих пор был на побегушках, худой, малорослый и стеснительный — и Джиллиан Монтегю, уменьшенная копия брата, закончившего Хогвартс в прошлом году; у неё, обладавшей непринуждёнными манерами бывалого солдата, авторитета среди младших курсов хватило бы не то что на двоих, а и на десятерых. «Должно быть, Дамблдор каждый раз очень забавляется, когда подбирает старост», — решил Гарри.
— Вы все знаете, — негромко сказала Чжоу Чанг, когда все утихли, — что Магический мир теперь в состоянии войны.
«А если все и так знают, зачем повторять?»
— Поэтому мы, старосты, должны оказывать властям всю возможную помощь. Нужно поддерживать дисциплину среди учеников, нужно не допускать паники. Хогвартс, возможно, станет важнейшим форпостом в будущей войне — и мы должны подготовить всех к этому.
«Ой, как круто…»
— Поэтому прошу всех немедленно пресекать любые беспорядки во время патрулирования коридоров. Сначала пойдут пятые курсы: Гриффиндор, Рэйвенкло Хаффлпафф и Слизерин. В такой же очередности — шестые и седьмые, все по полчаса. Все поняли?
«Ну уж такого-то дауна, до которого не дошло бы, вряд ли сделали бы старостой».
— Напоминаю, что в обязанности старост входит патрулирование Хогвартса по ночам и пресечение беспорядков на переменах. Пятые курсы, не забудьте получить у деканов пароли от гостиных и проводить первоклашек после пира. На ежемесячном старостате будут раздаваться новые пароли, расписания ночных дежурств и будет проводиться разбор деятельности всех старост. Явка обязательна... для всех, даже для народных героев, — «это намёк на то, что в прошлом году меня ни на одном старостате не было? Подумаешь...» — Если вы не оправдаете возложенных на вас надежд, вас могут снять с поста… так же, как и за плохую учёбу.
«Хоть где-то ко мне нельзя придраться, хвала Мерлину».
— Теперь все свободны, пятый курс Слизерина начинает обход.
Гарри вымелся из купе на второй космической.
— Всё, — Гарри с облегчением вытянул ноги, упав на сиденье; Блейз собрал со стола карты Таро, которые зачем-то раскладывал, и воззрился на Гарри со всем возможным вниманием. — Они там такие зануды со своими пафосными речами о будущей войне…
— А что ты хочешь? — фыркнул Блейз. — Наверняка директор послал Лучшим Ученикам соответствующие инструкции…
— Хорошо, что я не Лучший Ученик… — Гарри закинул руки за голову. — Надо будет только отпатрулироваться ещё…
Блейз сунул карты в карман и опустился на колени у изголовья Гарри.
— М-м? — вопросительно осведомился Гарри.
— Да просто так…
— У тебя ничего не бывает «просто так», — улыбнулся Гарри. — У тебя всё обязательно с умыслом.
— Да? — прищурился Блейз. — И с каким же на этот раз?
Гарри соскользнул на пол рядом с Блейзом и сделал вид, что глубоко задумался.
— Может быть, с этим? — Гарри запустил пальцы в густые волосы Блейза и поцеловал его в губы — мягкие, с привкусом кофе, горячие…
— И с этим тоже, — согласился Блейз. — Но тебя что-то тревожит… что?
— У тебя карманное зеркало есть? — мрачно спросил Гарри.
— А зачем тебе? — опешил Блейз.
— Посмотрю, вдруг у меня на лбу что-то написано! Близнецы тоже почти сразу поинтересовались, что со мной не так…
Блейз рассмеялся и невесомо провёл кончиком пальца по лбу Гарри, вычерчивая какие-то одному ему ведомые узоры.
— Здесь абсолютно чисто, могу тебя уверить — ну, если не считать шрама. Но зато вот здесь, — Блейз коснулся губами точки между бровями Гарри, — есть ма-аленькая морщинка… а раньше её не было. Ты очень много думаешь о чём-то и хмуришься. А ведь даже в прошлом году так не делал… и вообще никогда.
— Мне ещё рано обзаводиться морщинами, — проворчал Гарри.
— Что поделаешь, — Блейз снова поцеловал эту морщинку, которой сам Гарри не замечал. — Кстати, если не присматриваться, её не видно… ну, не хмурься…
Совершенно невозможно хмуриться, когда тебя так нежно целуют; Гарри таял под губами Блейза, целовал в ответ, перебирал тёмные пряди, отливавшие красным в солнечном свете.
— Почему у тебя такой странный цвет волос? — не удержался Гарри. — Нигде такого не видел…
Блейз слегка запрокинул голову, подставляю шею губам Гарри.
— А давай по-честному — я тебе о волосах, ты мне о том, что тебя тревожит.
— По-моему, это нечестно, — Гарри в отместку поставил Блейзу большой засос в ложбинке между ключицами. — О твоих волосах наверняка есть занятная легенда, которая не имеет никакого отношения к настоящему, а моя проблема… я не хочу нагружать тебя этим. Просто не хочу, чтобы у тебя появилась такая же морщина.
— Ничего, есть косметика, — фыркнул Блейз. — Одолжу у матери крем от морщин, и дело в шляпе. Итак, меняемся честными рассказами?
— Ну зачем ты вставил это прилагательное… — вздохнул Гарри, надеявшийся сочинить что-нибудь.
— Вот затем и вставил, — Блейз утешающе чмокнул Гарри в кончик носа. — Или ты боишься, что я с морщинами перестану тебе нравиться?
— Балбес, — беззлобно сказал Гарри. — Тогда сначала ты рассказывай.
— Ладно… дай только сяду поудобнее, — Блейз поднялся с пола и устроился на сиденье. Гарри, недолго думая, сбросил кроссовки и с ногами залез на сиденье рядом, обняв Блейза; живое тепло, бьющаяся жилка в дюйме от губ Гарри позволяли не думать о постороннем, негромкий мягкий голос отвлекал от непрестанного мысленного тиканья.
— Я бы не сказал, что это действительно такая уж занятная легенда… начинается она с того, как первый Забини явился в Англию и стал отвоёвывать себе место под солнцем. По легенде ему отчего-то не сиделось спокойно в своей Греции, где до того проживали толпы потомков Кассандры, не только он один… кажется, дело было в том, что в паломничество ему приспичило стаскаться в Мекку, а там, где он жил, не жаловали религию пророка Магомеда... Был основатель нашего рода смуглый, черноволосый и черноглазый — и всем Забини внешность передал — и носил при себе, помимо палочки, какой-то кривой меч с длинным зубодробительным названием. В общем, он явился и бил морды всем, кто был против… твоим предкам, кстати, в том числе. Потом они, правда, помирились, да и вообще почти все признали моего предка за равного и решили не связываться. Но с одним родом — с родом МакГонагалл, угу, тем самым, да-да — мой предок враждовал до-о-олго… я подозреваю, что спустя полвека резни и грызни все успели забыть, с чего это началось, но, как говорится, noblesse oblige... Кончилось тем, что тогдашнего главу МакГонагалл мой предок умертвил тем самым мечом; почему не банальной Авадой, неизвестно. Возможно, хотел поглумиться, — Блейз хмыкнул. — Далее в семейных хрониках говорится, что мой предок с победным кличем — клич этот на полстраницы — отбросил меч, опустился на колени рядом с трупом, из чьего перерезанного горла всё ещё хлестала кровь, набрал полные ладони этой крови и омыл ею свою дурную голову. Дескать, этот жест символизировал то, что жизнь и смерть побеждённого принадлежали победителю, а ещё говорилось, что таким образом он вытягивал силу из побеждённого — было в те времена такое странное поверье. А потом, сколько мой предок голову ни мыл, красноватый отенок остался навсегда. Я, грешным делом, когда прочитал, подумал, что у него просто был никудышный шампунь… Ну, потом там было ещё страниц двадцать про неизмеримую крутость основателя нашего рода и про то, что этот цвет — знак нашей великой доблести и побед, ну, всякая такая ерунда.
— А что, и правда занятно, — одобрил Гарри. — Красиво, по крайней мере… ты представляешь, что пришлось бы выудить из тела врага моему предку, чтобы оправдать цвет волос?
Блейз подавился воздухом — видимо, представив — и заржал в голос.
— Ладно ещё твоему, — выговорил он сквозь смех. — А представь, что бы понадобилось предку Малфоя?!..
Гарри сложился пополам от смеха.
— Ну ладно, — Блейз резко посерьёзнел. — Теперь твоя очередь рассказывать.
Всё веселье Гарри как рукой сняло.
— Блейз… я сейчас сильно испорчу тебе настроение — и это как минимум… — с тоской сказал Гарри, желая хоть как-то оттянуть момент, когда всё же придётся рассказать. — Может, не надо, а?
— Не буду говорить, как звучит твоя последняя фраза, — фыркнул Блейз. — Рассказывай-рассказывай. Хорошее настроение — дело наживное.
Гарри закрыл глаза, чтобы проще было сосредоточиться на воспоминаниях, и рассказал.
— Эй, ты что об этом хоть думаешь? — не выдержал Гарри после трёхминутной паузы, наступившей после его рассказа.
— Я думаю, что мне надо было разломать эту ** Арку в мелкие камушки сразу же, как я её увидел, — с горечью ответил Блейз. — Но я же не знал, что будет именно так…
— Никто не знал, — Гарри коснулся губами виска Блейза. — Хорошо, что я оттуда хотя бы на некоторое время вернулся… другие как падали в эту дрянь, так там и оставались… а я снова увидел тебя, близнецов, крёстного…
— Ты так спокойно об этом говоришь…
— Я уже привык к мысли, что умираю, — Гарри пожал плечами. — Первые недели я буйно сходил с ума… а теперь вот потихоньку с него схожу. Конечно, обидно так рано умирать, но…
— Ты что, заранее себя похоронил, что ли?! — Блейз вскочил, с силой отталкивая Гарри; последний упал с сиденья, чувствительно приложившись о пол затылком, лопатками и ягодицами. — Ты уже просто ждёшь, пока тебя положат в гроб и напишут на могильной плите: «Он подавал большие надежды»?!!
— Нет, — покачал головой Гарри — частично напуганный такой вспышкой, частично просто растерявшийся. — Я буду искать что-нибудь в библиотеке Хогвартса… и зелий у меня полно про запас, никто не заметит, что мне плохо от колдовства… я… я просто привык. Не смирился, но привык.
Блейз зажмурился и глубоко вдохнул; Гарри зачарованно наблюдал, как успокаиваются затрепетавшие в ярости крылья носа, разглаживаются гневные складки на высоком лбу, расслабляются побелевшие, сжатые губы.
— Прости. Я сорвался… Тебе не больно? — Блейз подхватил Гарри на руки прежде, чем тот успел что-то сообразить и начать сопротивляться, и уложил на сиденье.
— Всё нормально, я же не стеклянный, — Гарри сел по-турецки. — Наговорил тебе всяких гадостей, вот ты и не выдержал.
— Тебе правда не больно? — Блейз поцеловал центр ладони Гарри.
— Правда. Иди сюда…
— Хочешь не упускать времени? — почти истерично рассмеялся Блейз, послушно запуская руки под рубашку Гарри.
— Именно так, — согласился Гарри; виноватый и заботливый Блейз вызывал просто непреодолимое стремление не упускать капризное время…
Гарри плёл косички из волос Блейза — слишком, впрочем, коротких для этого — а Блейз по-кошачьи фыркал и лениво отмахивался. Оба были без рубашек; но штаны они всё же натянули, памятуя, что купе — не Выручай-комната, и сюда может в любой момент кто-нибудь зайти («Обзавидуется же», — заявил Блейз с неподражаемым апломбом). Так оно, собственно, и вышло: незнакомая обоим третьеклассница робко заглянула в купе.
— Я… э-э… — она встретилась взглядом с Гарри и мучительно покраснела; кажется, её смущал даже не тот факт, что оба они полуголые, а тот, что это сам Гарри Поттер. — Я п-принесла вот это… для Гарри Поттера и Блейза Забини…
Она протянула им два пергаментных свитка, перевязанных фиолетовыми ленточками.
— Спасибо, — Гарри забрал оба и вежливо улыбнулся.
Третьекурсница вспыхнула, как маков цвет, и убежала.
— Странная девочка, — глубокомысленно заключил Блейз, беря тот свиток, где было написано его имя. — Вроде бы мы не такие уж и страшные…
— Её просто слепила твоя неземная красота, и она не в силах была оставаться в одном купе с таким воплощением Аполлона, как ты, — Гарри показал Блейзу язык, увернулся от дежурного подзатыльника и сдёрнул ленточку со своего свитка. — «Гарри, я был бы чрезвычайно рад, если бы Вы присоединились ко мне за ланчем в моём купе. Искренне Ваш, Г. Слагхорн».
— У меня ровно то же самое, только имя моё, — хмыкнул Блейз, пробежав глазами своё приглашение. — Этот Слагхорн… мать мне о нём рассказывала.
— А что рассказывала? — заинтересовался Гарри.
— Ну, говорила, что он начал работать в школе едва ли не вместе с Дамблдором... и с тех самых пор основал «Клуб Слизней».
— Звучит не очень аппетитно.
— Да и по сути не очень аппетитно… нет, я не хочу знать, что ты там себе представил, что скорчил такую физиономию… и не надо ржать, будь так добр. Слагхорн привечает в этом своём клубе всех, у кого есть влиятельные и богатые родственники, а также тех, у кого какие-то выдающиеся способности. Тебя, полагаю, пригласили по второй причине, а меня по первой… Потом, когда «Слизни» выпускаются из Хогвартса, они становятся знаменитостями, политиками, предпринимателями, учёными… и не забывают своего старого доброго учителя. У него больше знакомств среди влиятельных людей, чем у всех остальных в этом поезде, вместе взятых. Он как паук, сидит в центре своей паутинки и дёргает за ниточки. С тем поговорил, с этим проконсультировался, того, наоборот, проконсультировал сам… всех поздравил с Рождеством и сам получил ворох открыток… в общем, предприимчивый человечек.
— Надо же, а с виду и не скажешь… — задумчиво протянул Гарри.
— А ты его видел? Где это?
— Этим летом Дамблдор уговаривал Слагхорна вернуться преподавать… и взял меня с собой. Достаточно было светски побеседовать со Слагхорном, пока директор отлучился на пару минут, и он уже согласился. Надо думать, не вынесла душа поэта, когда он увидел, какой роскошный потенциальный «Слизень» в лице меня уходит из рук.
— Очень на то похоже, — ухмыльнулся Блейз. — Так что готовься стать изюминкой коллекции Слагхорна, Мальчик-Который-Выжил-Дважды… Подумать только, Снейп наконец добился своего!
— Чего своего?
— Как чего? Должности преподавателя ЗОТС… он её шестнадцать лет хочет занять, каждое лето подаёт директору заявление, а тот отказывает и набирает кого может. На это уже и ставки перестали делать ещё до того, как мы поступили в Хогвартс. А на проклятую должность охотников мало, вот и попадаются в основном идиоты — один Локхарт чего стоил…
— Постой, ты хочешь сказать, что Слагхорн преподаёт Зельеварение?
— Ну да, — недоумённо подтвердил Блейз. — А ты не знал?
— Откуда? У него на спине нет плаката «Я преподаю Зельеварение»… блин, Снейп и ЗОТС!.. Он же с меня сдерёт три шкуры…
— Хуже Амбридж уже никого не может быть, — успокаивающе сказал Блейз.
— Это меня как-то слабо утешает… — вздохнул Гарри
— Скажи, а что имел в виду Малфой, когда говорил в прошлом году, что ты что-то сделал со Снейпом? — неожиданно спросил Блейз. — Весной, помнишь?
Гарри помнил.
— Не знаю. Может, у Малфоя в тот момент просто что-то помутилось в голове от злости?
— Мне так не показалось, — с сомнением сказал Блейз. — Он явно имел в виду что-то определённое…
Безусловно, проницательный Блейз был прав, но об этом Гарри не собирался ему говорить; не хватало навесить на ни в чём не повинного человека ещё и эту новость — или скорее «устарелость», за давностью-то лет — о подозрительном прошлом Мародёров и Снейпа…
— Если и так, я об этом ничего не знаю, — Гарри потянулся. — Ну что, идём к Слагхорну? Послушаем, что скажет, и я пойду как раз попатрулирую…
— Идём, — согласился Блейз. — Эй, а рубашку ты надеть не планируешь?
— Хм… — Гарри, к собственному глубочайшему неудовольствию, залился румянцем, представив, как по рассеянности явился бы к Слагхорну полуголый, и поймал брошенную Блейзом рубашку. — Эй, это же твоя, ты перепутал…
— Ничего я не перепутал, — Блейз невозмутимо застегнул рубашку Гарри на себе. — Считай, что я фетишист.
Гарри только головой покачал.
— Носки в следующий раз не экспроприируешь?
— Только если чистые, — фыркнул Блейз. — Пойдём уже.
— Гарри, мальчик мой! — Слагхорн лучился радушием, весьма схожим с дамблдоровским; однако отсутствие бороды и очков делало его не «всеобщим дедушкой», а, скорее, «добродушным дядюшкой». — Очень, очень рад тебя видеть! И Блейз с тобой, замечательно! Заходите, присаживайтесь!
Гарри и Блейз присели на свободные стулья у двери; если что, незаметно смыться отсюда было удобнее, чем если бы пришлось протискиваться через всё купе. Помимо них двоих, Слагхорн пригласил двоих семикурсников — Гарри не был уверен, что помнит, с какого они факультета — и выглядящего потерянным и подавленным Невилла Лонгботтома.
— Вы всех здесь знаете? — с энтузиазмом осведомился Слагхорн. — Это Невилл Лонгботтом, вы наверняка его помните, он учится с вами на одном курсе... Это Кормак МакЛагген, прошу...
МакЛагген поднял руку в приветствии.
— А это Маркус Белби, будьте знакомы... — нервничающий Белби улыбнулся и кивнул.
— А теперь начнём общаться, — Слагхорн, казалось, не мог представить себе большего счастья, чем упомянутое общение. — Позвольте предложить вам мой собственный ланч... боюсь, моя пищеварительная система не приемлет то, что имеется на тележке со сладостями, я уже далеко не так молод, как вы, господа!
Слагхорн смеялся словно бы всем телом; объёмный живот под шёлковой рубашкой и бархатным жилетом колыхался в такт смеху, длинные седые усы покачивались в воздухе.
— Позвольте предложить Вам фазана, Маркус...
Расспросом несчастного Белби Слагхорн остался не удовлетворён — Маркус, как выяснилось, редко виделся со своим дядей, изобретателем зелья, о котором Гарри что-то когда-то слышал, и обладателем Ордена Мерлина. Зато Кормак МакЛагген, оказавшись довольно близко знаком с действующим министром магии, заставил Слагхорна просто сиять.
После МакЛаггена наступила очередь Блейза.
— Позвольте узнать, Блейз, как здоровье Вашей матери? — любезно осведомился Слагхорн, предлагая Блейзу блюдо с пирожками.
— Благодарю Вас, профессор, она в полном здравии, — вежливый Блейз взял один пирожок. — Конечно, загадочная смерть уже седьмого мужа — это случилось в позапрошлом году — очень огорчила маму... она решила уйти с головой в дела и бесповоротно покончить с личной жизнью.
— Ах, бедная Каролина, — сочувственно протянул Слагхорн. — Она всегда была ранимой девочкой...
Гарри пребывал в лёгком ступоре. Семь мужей? «И что, все загадочно умерли?!»
— Вы совершенно правы, сэр, — кивнул Блейз, сохраняя на лице чрезвычайно серьёзное выражение. — Никакое наследство, пусть даже очень большое, не может заменить человека...
Блейз скорбно надкусил пирожок; Слагхорн выразил свои соболезнования, чрезвычайно весело при этом поблескивая глазками, и перешёл к Невиллу. Невилл этому обстоятельству был вовсе не рад; он бледнел, краснел и заикался, пока Слагхорн пытался выяснить, унаследовал ли Невилл талант родителей — выдающихся, по словам Слагхорна, авроров.
— И теперь... — вкрадчиво начал Слагхорн, оставив Невилла в покое, — Гарри Поттер! С чего же начать? — триумфально спросил Слагхорн сам себя. — Избранный? Ведь Вас так называют?
— Называют, сэр, — не стал Гарри отрицать очевидного. Кажется, продолжалась игра, начатая ещё летом, в Батлейт Бабертон.
— Конечно, конечно... — протянул Слагхорн. — Ещё с той ужасной ночи ходили слухи... Лили, Джеймс... а Вы выжили, мой мальчик. Говорили, что у Вас есть огромная сила...
— Боюсь, сэр, слухи преувеличены, — улыбнулся Гарри так обаятельно, как только мог. — Я всего лишь рядовой ученик Хогвартса, которому довелось случайно попасть в самую гущу значимых событий...
Блейз рядом давился смехом.
— Ах, как Вы скромны! — Слагхорн был в полнейшем восторге. — В любом случае, этим летом по стране ходили такие слухи... в своём интервью «Пророку» от лица Армии Поттера Сьюзен Боунс отказалась привести текст пророчества, хотя и утверждала, что оно ей известно...
— Вся Армия Поттера знает, что сказано в пророчестве, — ответствовал Гарри беззаботно. — Но я запретил публиковать это, потому что Вольдеморту оно очень нужно... согласитесь, было бы досадно: предпринять столько усилий в июне, спасая пророчество от него, и дать ему возможность прочесть искомое в газете за завтраком.
— Как Вы остроумны, Гарри! — Слагхорн был счастлив находить в Гарри достоинства. — Но полноте, неужели Сами-Знаете-Кто читает газеты за завтраком?
— Никто не знает, что он делает, а что нет, — пожал Гарри плечами. — Поэтому лучше хранить пророчество в тайне.
— Но что, если кто-нибудь из Вашей Армии проговорится? — с живым интересом спросил Слагхорн. — Не опасно ли доверять тайну почти дюжине человек?
— Исключено, — Гарри отмёл все сомнения царственно-небрежным взмахом руки; мягкая ткань рубашки Блейза — несомненно, стоившей дороже, чем весь гардероб Гарри — приятно холодила кожу. Разговор был более чем забавен. — Присутствующие здесь Блейз и Невилл могут подтвердить Вам, что мой приказ не будет нарушен.
«Мерлин, хоть бы не заржать невовремя, обидно будет всё испортить...»
— О, так вы входите в Армию Поттера? — изумлённо осведомился Слагхорн сразу у обоих Невилла и Блейза.
— Ну конечно, сэр, — Блейз изогнул бровь — это долженствовало обозначать недоумение. — Вы же читали интервью... там Сьюзен перечисляла всех, кто был в Министерстве вместе с Гарри.
— И мы в списке точно были, — почти обиженно добавил Невилл. — Сьюзен разослала нам по копии текста, одобренного Гарри...
Слагхорн некоторое время сверлил взглядом обоих, но даже Невилл остался невозмутим и спокоен, не выдав больше никакой информации.
— Что ж, Вы действительно Избранный, Гарри?
— Вы льстите мне, сэр, — снова заулыбался Гарри; настойчивость Слагхорна, жаждавшего определиться с этим кусочком сведений, начинала ему надоедать. — Я уже говорил Вам, что не представляю собой ничего особенного...
«И вообще, раз я скоро умру — и вовсе не от Вольдемортовой руки — значит, пророчество просто лажа. Всегда знал, что Трелони шарлатанка...»
Слагхорн снова не поверил, но понял, что добиться чего-либо ещё — мартышкин труд, и пустился в воспоминания о Гвеног Джонс, нынешнем капитане Холихедских Гарпий. Гарри глянул на часы и встал.
— Простите, сэр, я как староста должен патрулировать вагоны. Я полагаю, наше общение придётся продолжить уже в Хогвартсе...
Во взгляде Блейза читалась неприкрытая зависть к удачному предлогу для побега.
— Конечно, Гарри, мой мальчик, — уютно закудахтал Слагхорн, — заходи в любое время, когда только захочешь. Обязанности старосты — это очень важно...
До обхода поезда в компании Дафны Гринграсс оставалось ещё целых двадцать минут, но Гарри не собирался терять эти минуты, каждую секунду которых отмечали тик-таком незримые часы, на чьи-то воспоминания о знакомстве со знаменитыми людьми. Позабавился, и хватит.
Дверь купе, где он ехал вместе с Блейзом, Гарри зачаровал — чтобы никто не явился; упал на сиденье лицом вниз и позволил себе расслабиться. Всё это время он вёл себя, как обычный человек... как живой человек... как человек, никогда в жизни не падавший в Арку.
Избранный. Чёрта с два! Вольдеморт скоро будет любезно избавлен от мешающегося под ногами мальчишки, спасённого пятнадцать лет назад самоотверженной матерью... каково это будет — умереть от боли, в луже собственной рвоты?..
Гарри уткнулся лицом в рукав рубашки Блейза; от ткани слабо пахло тонким и пряным одеколоном — точно так же, как и от тёмных волос с бордово-красным отливом... Гарри прерывисто вздохнул и крепко зажмурился, но предательские горячие слёзы катились из-под опущенных век, впитываясь в ткань.
«Я не хочу умирать».
«Но такое впечатление, что я с этим уже действительно смирился...»
«Не всё, что можно сломать, можно починить».
«Я не хочу, не хочу, не хочу!!..»
Гарри вцепился зубами себе в ладонь, чтобы не зарыдать в голос.
Он мог делать вид, что с ним всё в порядке, пока кто-то был рядом; мог улыбаться близнецам, таким уверенным и спокойным — наверняка только затем не проявивших беспокойства, чтобы не расстроить его ещё больше; мог, как ни в чём не бывало, заниматься любовью с Блейзом, не позаботившись в пылу запечатать дверь купе магией; мог непринуждённо играть в словесные игры со Слагхорном, плетя паутину недомолвок и якобы случайных оговорок; мог играть в шахматы с Роном; мог терпеливо объяснять Джинни Зельеварение, помогая с заданным на лето сочинением. Но себе Гарри врать не умел и не собирался этому учиться.
Часы неуклонно тикали, отсчитывая заодно со всей оставшейся жизнью и пятнадцать минут, отведённых Гарри себе на слабость.
«По крайней мере, не утянуть бы никого с собой...» Гарри пожалел, что не оттолкнул близнецов и Блейза, что нашёл общий язык с крёстным. «Если бы я вёл себя с ними, как свинья, им, возможно, было бы легче пережить мою смерть, но теперь... поздно теперь». Может, Сириус и не догадался бы о подоплёке дурного поведения крестника, если бы Гарри написал ему каких-нибудь гадостей в ближайшем письме, но Блейз и близнецы всё поймут. И надерут Гарри уши за такое благородство.
Со своей стороны они, конечно, будут правы.
Но беда заключалась в том, что у Гарри была своя сторона, на которую он никого не хотел перетягивать; своя сторона — другой берег Стикса, на котором Гарри не хотел встретить никого из тех, кто был ему дорог. И настоящая трагедия была в том, что желания Гарри эти люди в данном случае в расчёт брать не собирались.
Когда пятнадцать минут кончились — мерное тиканье часов дарило Гарри отличное чувство времени, тик-так, тик-так, секунда за секундой, достаточно вслушаться — он встал, натянул мантию, прикрепил к ней значок старосты; выпил обезболивающего, наколдовал немного холодной воды в пустой стакан, чтобы протереть мокрым платком опухшее, покрасневшее от слёз лицо; остатки воды выпил залпом, вылечил заклинанием два полукруга от собственных зубов на ладони и вышел из купе навстречу раздражённому возгласу Дафны:
— Ну наконец-то, я уж думала, одной придётся весь поезд обходить! Чем ты занимался эти пять минут, на которые опоздал?
— Дела, Гринграсс, дела...

* * *

«Слово чести не склоняется», — гласил нынешний пароль к слизеринской гостиной; Гарри, то и дело вспоминая за пиром в Большом зале эти слова, хмыкал в кубок с соком. Эта фраза скорее подошла бы Гриффиндору...
Сортировочная Шляпа спела песню, превосходившую длиной прошлогодний шлягер, но суть была точно та же: не ругайтесь, ребята, мы все играем в одной песочнице, так что давайте жить дружно. Дамблдор представил Слагхорна как нового преподавателя Зельеварения; на лице Снейпа, объявленного учителем ЗОТС — «ёлки-палки, это же просто слоновьим терпением и ослиным упрямством надо обладать, чтобы шестнадцать лет подряд каждый год проситься на одну и ту же должность!» — промелькнул самый настоящий триумф.
— Я не могу достоверно сказать, насколько опасна ситуация на данный момент. Защита Хогвартса была усилена в течение этого лета новыми и более мощными способами, но даже учитывая это, мы не должны проявлять неосторожность, все мы, начиная с учеников и заканчивая преподавателями. Посему я побуждаю вас придерживаться всех ограничений безопасности, которые администрация школы может на вас возложить, хоть вы и можете найти их обременительными... в частности, например, правило, по которому вам не разрешается выходить из замка в определённое время. Я прошу вас немедленно сообщать кому-либо из преподавателей, если вы заметите что-нибудь подозрительное внутри или снаружи замка. Я верю, что вы будете вести себя правильно и предельно осторожно — как для вашей собственной безопасности, так и для безопасности других людей.
«Как это всё мило и вдохновенно звучит...»
Директор великодушно позволил всем разойтись по спальням; Гарри подождал, пока Малфой вместе со своими преданными громилами пройдёт мимо — ещё не хватало подставлять им спину! — и только тогда двинулся прочь из Зала, одним из последних. Блейз догнал его.
— Ты в порядке?
— Да, — рассеянно ответил Гарри. — Я же не колдовал... и времени у нас полно...
«До тех пор, пока часы не замолчат».
— Но завтра уроки... как ты будешь?
— Буду пить обезболивающее. На Зельях будет легко, на Уходе за Магическими Существами тоже... вообще надо опасаться только Трансфигурации, Чар и ЗОТС — там надо непосредственно много колдовать.
— Может быть, я буду за тебя что-нибудь делать?
— Но мне же надо всё это уметь... просто присматривай за мной, чтобы я ничем себя не выдал, хорошо?
— Хорошо.
Над спальней, в которой Гарри ночевал пять лет, красовалась гордая табличка: «Шестой курс». «Убиться веником, я умудрился дожить до шестого курса... если подумать, я должен не сокрушаться, а радоваться, что так долго протянул».
— Locus Singularis, — Гарри убрал палочку в карман мантии, глотнул обезболивающего, прогоняя из головы пренеприятное ощущение разлившегося по мозгам кипящего масла, и прислушался к шагам и возне остальных.
Через несколько минут спальня стихла — никто в ней не был расположен к болтовне; Гарри удовлетворённо кивнул сам себе, накинул мантию-невидимку и выскользнул из-за полога.
Сон был в положении Гарри непозволительной роскошью; он собирался поспать часа три-четыре, ближе к рассвету, чтобы хоть на что-то годиться днём, но сейчас Гарри собирался нанести визит в Запретную секцию библиотеки.
Конечно, маловероятно, что в школьной библиотеке найдётся что-нибудь об этом; всё же тема не самая распространённая и плюс к тому одна из самых опасных — что только было бы, начни дети экспериментировать со своими магическими жилами... но если есть соломинка, чтобы за неё уцепиться, то не стоит ждать, пока с неба к тебе упадёт просмоленный канат, не так ли?
Гарри резанул ножом — давнишним подарком Сириуса — по пальцу и капнул кровью на обложку выбранной книги из секции по редким магическим искусствам. Книга раскрылась, не дожидаясь, пока зализывающий ранку Гарри хотя бы дотронется до обложки.
«Сервис, однако», — хмыкнул Гарри, вызывая на ладони огонёк и готовясь несколько часов провести за разбором мелкого шрифта и витиеватых грамматических конструкций.
Тик-так, тик-так, напоминали воображаемые часы; шелестя, виновато извинялись перелистываемые страницы, полные чем угодно, но не тем, что нужно; Гарри напрягал глаза, просматривая разворот за разворотом, и ничего, совершенно ничего полезного не находил.
Рассвет брезжил за окном, когда Гарри, бросив сожалеющий взгляд на необъятные просторы ещё непросмотренного, вышел из библиотеки, зябко закутавшись в мантию-невидимку. Смертельно хотелось спать. «Да, именно смертельно...»
Тик-так. Тик-так.