Глава десятая. Максиму и Кириллу протянули скрученные полотенца

Максиму и Кириллу протянули скрученные полотенца. Макаров взял его, стиснул в зубах.
— Вы только внимательно смотрите, — процедил Соболев, обращаясь к зрителям.
— Спокуха, Кирилл, — отозвался Сырников. — Мы смотрим...
Соболев, заметно волнуясь, тоже зажал в зубах полотенце. Сухомлин пристально взглянул на обоих:
— Готовы?
Оба кадета кивнули, вытянув ладони над огоньками свеч. Пламя заколебалось, стараясь дотянуться до кожи.
— Три... четыре... поехали! — вполголоса произнес Илья.
Макаров и Соболев одновременно опустили ладони на пламя. Все затаили дыхание. Руки Кирилла и Максима дрожали, оба кривились от боли, но еще крепче впивались зубами в ткань полотенец, чтобы не застонать.
— Ну как тут? — раздался шепот подоспевшего Перепечко.
— Печка, блин, тебе же сказали — на шухер! — прошипел Сухомлин.
— А я Вавилова попросил...
Спор продолжался, приняв уже характер настоящего истязания. Соболев начал стонать сквозь зубы, по щекам Максима помимо
воли побежали слезы. На лбах обоих выступил обильный пот. Суворовцы, боясь моргнуть, наблюдали за поединком...
— Может, ничья? — прошептал Степа, кусая губы.
— Печка, отвянь, — коротко сказал Синицын.
Внезапно Кирилл разжал зубы. Полотенце упало на пол. Но ладонь он продолжал держать над огнем. Так продолжалось еще несколько секунд...
— А-а-а-а-а!..
Взвыв от боли, Соболев отскочил в сторону. К нему бросился Сырников. Максим, жмурясь, продолжал держать ладонь над пламенем.
— Все, Макар! — выкрикнул Синицын. — Все, все, все!..
— Не трогай! — простонал Максим, видя, как друг хочет погасить свечку.
Мучительно скрежеща зубами, он резко опустил ладонь на свечу, прибивая пламя, и тут же, вскрикнув от дикой боли, повалился ничком на кровать.
— Видали? — потрясенно спросил Перепечко непонятно у кого. — Он его сделал!..

— Ну что, закадычные друзья? — разгневанно спросил майор Василюк у застывших перед ним Макарова и Соболева. У обоих были забинтованы правые ладони. — Молчать будем или как? Спрашиваю, что у вас с руками?..
— Товарищ майор, это мы в наряде по столовой... — проговорил Максим.
— ЧТО в наряде по столовой? — взорвался Василюк.
— Обожглись, — пояснил Соболев.
— Сразу оба? И каким образом?..
— Мы это... выварку взяли, а она горячая оказалась, — не моргнув глазом, сказал Макаров.
— Вот оно как... А я думал, вы сосиску из кипятка вылавливали.
Суворовцы молчали. Василюк скрестил руки на груди:
— Ну давайте, продемонстрируйте, как вы эту выварку несли.
— Ну, как... Я вот так. — Максим взялся правой рукой за воображаемую ручку.
— Ну это понятно, — ерничая, протянул Василюк. — А ты как правой рукой нес?..
Соболев завертел рукой, пытаясь каким-то неведомым образом пристроиться к кастрюле. Василюк покачал головой:
— И не стыдно? Вы хоть понимаете, что этой корявой ложью вы наносите личное оскорбление своему офицеру-воспитателю? — Суворовцы переглянулись. — Вот я думаю, может, мне вас тоже как-нибудь в связи с этим оскорбить, а?.. Ну, чего молчим?.
— Товарищ майор, — глухо произнес Максим, — мы один личный вопрос решали.
Соболев бросил на него быстрый взгляд. Василюк обратил на это внимание и нахмурился:
— Да? И что за вопрос?..
— Я же говорю, товарищ майор, — очень личный.
— Стало быть, поделиться не хотите?
Кадеты молчали.
— Вопрос хоть разрешился?
— Так точно, — ответил Макаров.
Майор кивнул на забинтованные ладони кадетов:
— А это, я так понимаю, следы мирного рукопожатия?
— Можно сказать и так, — кивнул Максим.
— «Можно сказать»... — Майор устало потер лоб. — Ты мне лучше скажи, Макаров, когда все это закончится?
— Уже все закончилось, товарищ майор.
Василюк пристально взглянул на него, затем
перевел глаза на Соболева.
— Соболев, Макаров правду говорит? Все закончилось?
— Так точно, — понуро отозвался кадет.
-- Ну-ну, — буркнул Василюк.

...Сидя на подоконнике в бытовке, Трофимов с увлечением резался на карманной игровой приставке. В комнату с озабоченным видом заглянул Синицын.
— Слышь, Трофим, ты не помнишь, БМП как говорила — мы... Ого, ни фига себе! — перебил он сам себя. — Что это?
Трофимов поспешно сунул приставку за спину, но было поздно.
— Трофим, ну покажи, — пристал к нему Илья.
— Ты чего-то про БМП спрашивал, да?
— Приставка, да? — усмехнулся Синицын. — Дай заценить.
Саша замялся.
— Трофим, да я же видел, — засмеялся Илья.
— Ну на, только быстро, — нехотя отозвался Трофимов.
Илья деловито завертел приставку в руках.
— Ух ты, клевая!.. Откуда?
— Подарили.
— Круто. А поиграть дашь?
— Сам еще не наигрался. — Саша отобрал приставку у однокашника. — Разберусь — потом дам.
-- О'кей, — покладисто кивнул Илья. — Слушай, так ты не помнишь, мы завтра самостоятельную по алгебре пишем или на следующем уроке?
— По-моему, на следующем, — буркнул Саша, не отрываясь от игры.
— Ясно.
Илья направился к выходу.
— Слышь, Синица, — окликнул его Саша, — только ты это, не трепись особо, хорошо?
— Да я и не собирался.
— А то начнется: дай поиграть, дай позырить... — неловко, словно оправдываясь, сказал Трофимов. — Хрен потом ее увижу.
— Лады, — засмеялся Синицын. — Но я первый забил!

— Нату-уля!..
Майор Ротмистров прислушался. То, что Наташа не встречала его в коридоре, было необычно.
— Наташ! А Наташ!..
Он шагнул к двери, ведущей в комнату, распахнул ее. Жена лежала на кровати, держа руки на животе. Лицо у нее было бледным и измученным.
— Родная, что случилось? — Офицер опустился перед любимой на колени, встревоженно взял ее руку в свою.
— Вадик, все нормально, — слабо улыбнулась Наташа.
— Что значит «нормально»? Я же вижу...
-- Просто голова закружилась...
Ротмистров положил руку ей на лоб, потом пощупал пульс на запястье. Нахмурился.
— Я же тебя просил ничего по дому не делать. Ты же обещала мне только лежать и отдыхать...
— А я и так ничего не делала. Просто хотела борщ тебе приготовить...
Ротмистров невольно улыбнулся, погладил жену по голове:
— Хозяюшка ты моя. Борщ хотела мужу приготовить...
Наташа попыталась встать.
— Ну вот, мне уже лучше. Сейчас я встану... Ты пришел — и мне уже хорошо. — Она побледнела, схватилась за живот. — Ой...
Мягко, но решительно уложив жену обратно, Ротмистров взялся за телефон.
— Вадим, не надо никуда звонить...
— Спокойно, родная, я знаю, что делаю... Алло, «скорая»?..

При появлении майора Василюка в классе самоподготовки началась усиленная самоподготовка. Даже те кадеты, которые увлеченно резались в «морской бой», резко взялись за учебники и тетрадки. Но, судя по разгневанному лицу офицера-воспитателя, претензии у него на сей раз были не к качеству учебы.
— Третий взвод, встать! — громыхнул майор металлическим голосом.
Кадеты вскочили.
— Вчера в нашем училище произошло ЧП... — Голос Василюка вибрировал от волнения и гнева. — В коридоре возле столовой
у суворовца первого курса Антона Ледякова... кто-то из старшекурсников отобрал его личную вещь.
Суворовцы начали переглядываться.
— А что за вещь, товарищ майор? — осведомился Макаров.
— Электронную игру.
Кадеты зашушукались, кто-то засмеялся. Синицын непроизвольно покосился на Трофимова.
— Отставить! — повысил голос майор. — Она, между прочим, не пять копеек стоит...
— Нормально, да? — буркнул Сухомлин соседу. — Сосы уже с играми по училищу ходят.
— Я вижу, тут кто-то сам давно сосом был? — рявкнул майор, услышавший реплику.
— А он, случайно, не плакал, когда у него цацку отбирали? — снова спросил Макаров.
Кадеты захихикали. Василюк нахмурился окончательно:
— Не вижу ничего смешного! Между прочим, это квалифицируется как грабеж... Средь бела дня!
Товарищ майор, а разве можно с такими игрушками в училище? — зачем-то поинтересовался Степа.
— Что можно, а чего нельзя, Перепечко, ему без тебя объяснят... Вопрос сейчас в другом. Если это сделал кто-то из вашего взвода, то лучше признаться сейчас...
В классе стояла тишина. Синицын пристально взглянул на Трофимова, но тот стоял с равнодушным видом.
— Значит, не мы, да? — тяжело проговорил майор. — Ну что же, дай бог... Сейчас полковник Ноздрев вместе с этим Ледяковым ходят по взводам старшекурсников и вычисляют грабителя... Только потом не говорите, что вас с кем-то перепутали. Садитесь... И имейте в виду... — Василюк обвел подопечных пристальным взглядом. — Виновный не просто вылетит из училища. Тут уже милицией пахнет.

Под вечер в расположение взвода наконец зашел Ноздрев в сопровождении маленького, щуплого сoca. Видимо, это и был пострадавший Антон Ледяков. Первый заметивший их появление дневальный Сухомлин напряженно выкрикнул: «Смирно!» Суворовцы послушно застыли, словно в игре «Море волнуется...», — там, где застала их команда.
Из канцелярии выскочил Василюк:
— Товарищ полковник...
— Отставить, — махнул рукой Ноздрев, — вольно.
Василюк продублировал команду.
— Ну что, поспрашивал у своих? — спросил Ноздрев, разглядывая кадетов взвода.
— Так точно. Никто ничего...
— Ты смотри, — недобро ухмыльнулся полковник, — никто, нигде и ничего... А оно вот тебе, пожалуйста, — он кивнул на понуро стоящего рядом Антона. — Ну что же, будем заниматься строительством.
— В смысле, товарищ полковник? — переспросил Василюк.
— Строй взвод.

...Под взглядом щуплого, взъерошенного сoca второкурсники чувствовали себя неуютно. Неприятно все же, когда ты ни в чем не виноват, а на тебя пялятся так, словно подозревают в чем-то... И хмурый взгляд Ноздрева тоже ничего хорошего не предвещал. Он неторопливо шел рядом с сосом, время от времени говоря ему, чтобы смотрел внимательнее и не спешил.
— Я внимательно смотрю, товарищ полковник... — Ледяков замер возле Трофимова, пристально вгляделся в его лицо.
— Что, он? — нахмурился Ноздрев.
Саша покраснел.
— Да вроде... нет... — нерешительно пробормотал сос.
Синицын шумно вздохнул, отвел глаза. Василюк резко скомандовал:
— Так, Трофимов, выйти из строя!
-- Есть. — Кадет четко выполнил команду. На его лице цвели алые пятна.
Сос еще раз внимательно вгляделся в Сашу и даже обошел вокруг него, словно вокруг статуи в музее.
— Нет, не он.
— Кхм... Точно не он? — уточнил на всякий случай Ноздрев.
— Точно. Тот повыше был... вроде бы...
— Слушай, Ледяков, — раздраженно сказал полковник, — в одном взводе у тебя повыше, во втором пониже... Ты хоть сам-то помнишь, какой он был?..
— Товарищ полковник, — уныло произнес кадет, — просто там под лестницей темно было, и я...
— «Темно было»! — передразнил Ноздрев. — А играть там не темно было?
Сос молчал. На него было жалко смотреть.
— Так, ладно, — махнул рукой Ноздрев, — нет так нет... Занимайтесь дальше... Василюк, командуй.
— Взвод, разойтись! — с явным облегчением подал команду майор.
— Ну что, Ледяков? — пожал плечами полковник. — Остался у нас один взвод. Так что или он там... или он, кхм, барабашка какой-то!

— Товарищ майор, разрешите?..
Работавший за столом Ротмистров с явным удивлением взглянул на сына, постучавшего в дверь. Лицо Алексея, как обычно, ничего не выражало.
— Проходи, сынок, — майор приглашающе махнул рукой, — что-то случилось у тебя?
— Да нет... — Сырников слегка замялся и вдруг выпалил: — Пап, ты не мог бы мне денег дать?
— Денег? — удивился Ротмистров. — Хм... Сколько?
— Ну, рублей пятьсот-шестьсот...
— А зачем тебе такие деньги?
— Да мы в субботу на каток хотим сходить, — объяснил кадет, — говорят, новый каток открылся, на Строителей... В хоккей поиграем. Там форма напрокат, платная...
Ротмистров усмехнулся:
— Это что сейчас, столько форма стоит?
— Да нет, — вздохнул Алексей, — просто там еще в кафе посидеть... ну, мало ли...
Майор вздохнул:
— Сынок... Ты не мог бы на каток... ну, в другой раз как-нибудь?.. А то Наташа сейчас в больнице...
— Что случилось? — спросил Алексей. В его взгляде не было ни капельки заинтересованности.
-- Да ничего страшного, на сохранение положили... Сам понимаешь, витамины, то, се... Я еще телефон ей купил, чтобы постоянно на связи... Знаешь, как ей тяжело все время вниз бегать!
— Ясно, — тихо сказал Сырников, словно самому себе.
— Еще доктору деньги отложил, — продолжал Ротмистров, — хочу, чтоб за ней персонально присматривали... Сейчас же знаешь как — везде надо...
— Папа, да я все понял, — грустно махнул рукой кадет, поворачиваясь к двери.
Ротмистров торопливо сунул руку в карман форменной куртки, достал портмоне.
— Сынок, подожди! На вот двести рублей, а на каток потом вместе сходим, лады?..
— Лады. — Сырников, помедлив, взял две смятые сторублевки. — Привет ей передавай...
Уже у самой двери отец снова окликнул сына:
— Леша, ты бы сам ей позвонил... Я тебе номер скажу. Ей знаешь как приятно будет?..

В спальне царила обычная утренняя суета — заправляли кровати, прибирались в тумбочках, натягивали форму. К Василюку, контролировавшему процесс, подошел Синицын:
— Товарищ майор, разрешите обратиться?
— Слушаю.
— Скажите, а этого старшекурсника вычислили? Ну, который у Ледякова игру отобрал...
-- А ты что, Синицын, признаться решил? — улыбнулся Василюк.
— Никак нет. Просто интересуюсь...
— Не волнуйся, — кивнул майор, — как только его найдут, сразу же всем сообщат... Причем на плацу... Причем генерал-майор Матвеев лично!
Тут Василюк внезапно нахмурился. Похоже, он заметил что-то под одной из кроватей.
— Та-ак... — протянул он голосом, не предвещавшим ничего хорошего, — это у нас чья кровать?
— Перепечко, — сказал Синицын.
— Перепечко!.. — повысил голос офицер. — Ну-ка сюда, быстро!
Откуда-то вынырнул запыхавшийся Степа.
— Это что здесь такое?! — Майор показал на несколько семечек, валявшихся возле тумбочки.
— С-семечки, — пробормотал Степа, багровея.
— Серьезно?.. А это у нас, значит, не расположение, а колхозное поле?
— П-почему?..
— Это я у тебя спрашиваю, почему ты тут все семечками засеял?!
Перепечко присел на корточки и начал подбирать семечки по одному.
— Отставить!.. Для этого есть веник и совок. Значит, берешь и начинаешь не отсюда, а во-он от того окна и до самого умывальника. Задача понятна?
-- Так точно, — уныло отозвался Степа.
В дверь сунул голову встрепанный Сухомлин:
— Товарищ майор, там Перепечко на КПП вызывают!
Степа заулыбался, но тут же осекся под строгим взглядом майора.
— Чего ты лыбишься, Перепечко? Ты пока никуда не идешь... Кто его спрашивает?
— Родители, товарищ майор, — отозвался Сухомлин.
Василюк недовольно покачал головой:
— Черт-те что!.. Взяли моду посреди недели... Что, Перепечко, еще семечек подвезли?.. Значит, так, на свидание даю ровно десять минут, усек?
— Так точно! — радостно выпалил Степа.
— Если через десять минут в расположении не начнется уборочная кампания, то родители вообще забудут, как ты выглядишь! Время пошло...

— Сте-епка!.. — Радостый голос отца был слышен, наверное, во всех помещениях училища. — Здорово, чертяка!..
— Привет, пап... — Степа охнул в могучих отцовских объятиях. С трудом высвободившись, поцеловал мать в щеку.
-- Смотри-ка, мать!.. — Отец продолжал любовно хлопать сына по спине, от чего тот морщился. — Кажись, опять подрос! Как ни
приедем, так он по сантиметру наматывает... Вас что тут, дрожжами кормят?
— У тебя так одни дрожжи на уме, — вздохнула мать.
— Молчи, дурында, — добродушно отмахнулся отец, — с самого утра сегодня пилит и пилит... Пилорама...
— Пап, а вы чего приехали? — наконец удалось вставить слово Степе.
Отец хохотнул:
— Нормально, да? Мы в пять утра встали, а он — чего приехали, видала, мать?..
— Да нет, — поморщился Степа, — просто у меня времени мало.
— Ты смотри, какой деловой, — продолжал веселиться отец. — Времени у него мало! А у нас, значит, времени много? Нам еще такое дело в городе провернуть надо...
— Какое дело?..
— Дела потом, сначала рассказывай. Как ты тут? Как служба, как учеба?..
— Пап, — пропыхтел Степа, — меня только на десять минут отпустили!
— Нормально, — развел руками отец. — Слыхала, мать?.. К человеку родители приехали, а его только на десять минут... Кто там у тебя командир?.. Как его — Веселюк, да? Или Веслюк?..
-- Василюк, — вздохнул Степа. — Папа, у меня десять минут...
— Ладно, — махнул рукой Перепечко-старший. — Короче, катаклизма у нас дома... Дымоход в печке забился. Как затопишь, так полная хата дыма, сало коптить можно...
— И что? — забеспокоился Степа. — Прочистить нельзя?
— В том-то и дело!.. Степаныч приходил, смотрел... Помнишь Степаныча?.. Он по печкам у нас кандидат наук. Так он говорит, что, если его чистить начнешь, он вообще развалится...
— А я тебе, дураку, еще тем летом говорила: надо печку перекладывать, — со вздохом сказала мать.
— Мозги тебе надо перекладывать, — раздраженно отозвался отец. — Говорила она... Топить научись сначала!
— Чего?..
— Того!.. Вечно сырых дров напихает... Дымища на всю деревню! Говорю же: дрова в сарае бери... Не, она с улицы тащит... Дождь не дождь — по барабану!.. У самой в башке крыша течет...
— Ты бы хоть раз сам принес!
— А что я, мало ношу, да?..
— Ага, самогон из погреба ты каждый вечер носишь...
— Так, еще одно слово, и тебя завтра по деревне понесут! — рявкнул отец.
-- Папа, мама, — проныл Степа, — может, хватит, а?.. Вы за этим приехали или по делу?
— А я что, не говорил? — удивился отец. — Так мы этот приехали покупать... Кала... кара...
— Обогреватель, — вставила мать.
— Да заткнись ты! Обогреватель... Сельпо! Не обогреватель, а этот, как его... кала... — Отец сильно напрягся, вспоминая, и даже дернул себя за усы для пущего вдохновения. — О! Калорифер, во как!..

В комнате досуга сидел над книгой Синицын. От увлекательного чтения его отвлек Трофимов.
— Синица, выручай... Карточка позвонить есть?.. А то моя на самом интересном месте закончилась!
— Извини, Трофим, — сухо сказал Илья, перелистывая страницу, — я свою еще в понедельник оприходовал.
— Блин... — расстроился Саша. — А у кого есть, не знаешь?
— А ты у сoca возьми, — неожиданно даже для себя выпалил Синицын, зло глядя на однокашника.
— У какого еще сoca? — раскрыл рот Трофимов.
-- Да у любого! Что, не знаешь, как это делается?.. Зажимаешь в угол, прессуешь... Пару лещей... Он тебе не то что карточку — что хочешь отдаст. Так ведь?..
Обалдевший Трофимов смотрел на Синицына молча. Тот продолжал:
— Главное — угол потемнее выбрать. Чтобы он тебя потом не опознал!.. Так ведь, да?..
— Илюх, — ошарашенно пробормотал Саша, — ты чего несешь такое, а?
— Извини, Трофим, — пожал плечами Синицын, — если ты не врубаешься, то я тебе по-другому объяснить не могу.
Он отложил книгу и вышел из комнаты. Трофимов почесал в затылке:
— Зашибись! Просто зашел карточку попросить, а...

Степа уныло взглянул на часы. Отмеренный майором Василюком срок свидания неумолимо приближался к финалу.
— Слышь, Степка, — говорил между тем отец, — я еще про какие-то такие... которые, ну... От масла работают, что ли.
— Может, на масле? — неохотно предположил Степа.
— Ну да, на масле.
— Они еще масляные называются, — подсказала мать.
— Помолчи, сам знаю, — поморщился отец и снова обернулся к сыну. — Так они как, качественные?
-- Пап, ну откуда я знаю? — проныл Степа. — Мы ж обогревателями не пользуемся... Я слышал только, что они электричества много жрут.
— Много — это сколько?
— Ну, в цифрах я не знаю... Знаю, что много.
— Слыхала, что сын говорит? — Перепечко-старший подтолкнул жену локтем. — Хочешь с этим обогревателем всю деревню без света оставить, да?.. Чубайс в юбке...
— Какую деревню?.. — пожала плечами мать. — Его же не обязательно целыми днями палить. Согрелись — выключить... Замерз — включил...
— Тебе бы мозги кто включил, — пренебрежительно отмахнулся отец. — Ты что, будешь целый день, как попка, туда-сюда штепсель тыркать?.. Печку спалила, хочешь хату спалить?
Степа с тяжелым вздохом поднялся с лавки:
— Пап, я вам больше не нужен?
— Погодь, — взял его за рукав отец. — А где эти обогреватели продаются?
— Во дурень, — покачала головой мать, — где они еще могут продаваться? В магазине...
— А я думал, в парикмахерской, — огрызнулся отец. — В каком магазине?
— Ну не в продуктовом же!
-- Нет мозгов — считай, калека, — подытожил отец. — Щас такие магазины есть — там зсе... И хлеб, и трусы, и пылесосы... Гипер эти... как их?
— Гипермаркеты, — вздохнул Степа. — Пап, вы лучше на рынок сходите. Там они точно есть, и дешевле...
— О, молодец, сынок, — одобрил отец, — дело говоришь.
— Пап, мне пора... — Степа переминался с ноги на ногу, как застоявшийся боевой конь.
— Ты сначала объясни, как нам до этого рынка...
— Да пусть идет, — снова встряла мать. — Что мы, сами не найдем?
— Ага, найдет она, — сварливо отозвался отец. — Ты же в городе, как корова в лесу...
— Ой, бык тоже нашелся! Сам от каждого светофора шарахается...
— Это кто шарахается? — набычился отец.
— Короче, все, — безнадежно махнул рукой Степа, — я пошел.
— Подожди. У тебя ручка есть?
— Ну есть...
— Рисуй, — деловито сказал отец, роясь в карманах и извлекая мятую записную книжку.
— Чего рисовать-то? — не понял Перепечко.
-- Рисуй, как до рынка добраться.

...— Третий взвод, строимся на обед, — будничным голосом скомандовал майор Василюк, войдя в расположение. И так же буднично добавил: — Все, кроме Перепечко.
Кадеты поспешно вскочили. Обед — это не строевая подготовка. Им в училище всегда занимались с удовольствием...
— Товарищ майор, — обескураженно протянул Степа, — а почему кроме меня?
— А тебя что — не покормили на КПП? — полюбопытствовал Василюк.
— Никак нет...
— Странно, — задумчиво качнул головой майор. — За сорок пять минут могли бы и покормить разок... Ладно, потом разберемся... Синицын, ты что там копаешься?
— Бегу, товарищ майор, — отозвался Илья.
Дождавшись, пока все кадеты покинут казарму, Синицын решительно открыл соседнюю тумбочку, извлек оттуда игровую приставку, которую видел у Трофимова, и, повертев ее в руках, сунул в карман.