Глава одиннадцатая. В коридоре толпа первокурсников азартно гоняла ногами спичечный коробок

В коридоре толпа первокурсников азартно гоняла ногами спичечный коробок. Среди сосов был и Ледяков. В толпе игроков он казался еще меньше и взъерошеннее, чем показался Илье во время опознания.
Пару секунд Синицын с невольной улыбкой наблюдал за первогодками. Давно ли он сам был таким же, как они, сосом?.. Нет, все-таки в училище время летит вдвое быстрее, чем обычно...
Подойдя к Ледякову, Илья взял его за рукав и вывел удивленного кадета из толпы.
— Ты же Ледяков?
— Ну я, а что? — испуганно осведомился сос.
— Твоя?.. — Синицын достал из-за пазухи игровую приставку.
Антон растерянно взял ее и повертел в руках:
— Похожа...
— Держи.
Ледяков погладил корпус:
— А откуда она у тебя?
— От верблюда. Нашел у одного человека.
— Блин, поцарапали... — Сос продолжал разглядывать приставку.
— Не умрешь... Главное, ты это... Когда спросят, скажи, что тебе ее подбросили.
— Почему? — захлопал глазами кадет.
— По кочану. Потому что человек, у которого я ее нашел, все осознал и не хочет, чтобы его выгоняли со второго курса. Ясно?
— Ясно, — кивнул Ледяков.
— Что нужно старшему товарищу сказать? — улыбнулся Синицын.
-- Спасибо, — покраснел Антон.
— Вот так-то. — Илья похлопал его по плечу. — Живи и радуйся.

— Товарищ майор, разрешите обратиться?..
Василюк, вставлявший ключ в замок канцелярии, окинул хмурым взглядом Перепечко.
— Ну?..
— Товарищ майор, там ко мне на КПП...
— Что, опять?.. Все, Перепечко. На ближайшую неделю свидания закончены. — Майор наконец справился с замком и распахнул дверь.
— Но там мама, — пробормотал Степа.
Василюк раздосадованно загремел ключами.
— Да хоть бабушка с дедушкой! Ты утром полчаса там торчал... Мог на неделю наговориться!.. — Он шагнул внутрь комнаты.
— Товарищ майор, дежурный сказал, что она там плачет, — почти прошептал Степа, глядя в пол.
— Кто плачет?
— Мама...
Василюк решительно шагнул в коридор:
— Ладно. Пошли.
В комнате для посетителей на лавке сидела мать Перепечко, комкала в руках носовой платок. Степа, забыв о присутствии Василюка, бросился к ней:
— Мам, что случилось?..
— Отец... — Мать подняла красные, заплаканные глаза.
— Что — отец?.. — еле выговорил трясущимися губами Степа.
Вместо ответа мать зарыдала.
— С ним что-то случилось?.. Мама, не молчи! — Степа схватил мать за плечи. — Что с папой?..
— Не знаю, — вытирая слезы, покачала головой мать.
— Как не знаешь?..
— Мы потерялись, — еле проговорила сквозь слезы мать. — По базару ходили... А там же народу... Я возле туфель на секунду отвернулась, и все... Пропал...
Степа облегченно вздохнул:
— Ф-фу, ну ты меня и напугала... А плачешь чего?
— Как это «чего»?.. Отец пропал, а он «чего»...
К женщине подошел деликатно стоявший все это время в сторонке Василюк:
— Извините... Валентина Антоновна, кажется?.. Не стоит так расстраиваться. Ничего же страшного не случилось. Найдется ваш супруг, вы же не в лесу потерялись...
— Ага, — снова всхлипнула мать, — на вокзале нет, на базаре нет, здесь тоже нет... Где ж ему еще быть?
-- Ну, мало ли, — замялся майор.
— Вот именно, мало ли, кто там его, — кивнула мать. — У него же все деньги наши...
— Мам, ну что ты выдумываешь... — протянул Степа.
— А что?.. Вон по телевизору показывают — каждый день кого-нибудь... Вон вчера в новостях бизнесмена какого-то средь бела дня... — На глазах у матери снова появились крупные слезы. — Ой, Сте-е-епка... Как мы без папки-то?..
Она снова зашлась в рыданиях. Степа растерянно погладил мать по голове.
— Мама, ну что ты такое говоришь-то, а?..
— Валентина Антоновна, — неловко встрял Василюк, — в самом деле... зачем вы уж... так уж...
— Он же хоть и балбес был, а добры-ы-ый! — продолжала рыдать женщина.

Полковник Ноздрев еще раз встряхнул над стаканом пузырек с валерьянкой и протянул его матери Перепечко. Рядом стояли багровый от эмоций Степа и растерянный Василюк.
— Уверяю вас, у милиции и без нас с вами работы хватает, — мягко произнес полковник, протягивая стакан с каплями заплаканной женщине. — Он же взрослый человек, а вы панику поднимаете... Вот, возьмите... — Ноздрев подождал, пока женщина выпьет лекарство. — Ну как, успокоились? Вот и славно. А теперь послушайтесь моего совета: езжайте-ка вы домой.
— Домой? — растерянно переспросила мать. — Как это — домой?
— Вот так. На автобусе. Или что там у вас?..
— Так, а Коля как же?
— А что Коля?.. Он тоже приедет. Он же дорогу знает.
— Подождите... Как это — я поеду, а он...
— И он поедет, — терпеливо проговорил Ноздрев. — Может, в одном автобусе и встретитесь.
Женщина покачала головой:
— Да нет, что вы... Я так не могу... Он же где-то, а я поеду... Нет, это никак...
— Хорошо, а что тогда «как»?
— Искать пойду. Вы же Степку со мной отпустите?
— Подождите, — поморщился Ноздрев, — что значит «искать»? Где?
— В городе. Степка же город хорошо знает.
— При чем здесь знает или не знает?.. — нахмурился полковник. — В городе живет около трехсот тысяч человек. Это не считая приезжих. И вы хотите...
— Ну, пожалуйста, товарищ полковник... — Глаза женщины наполнились слезами.
Ноздрев нахмурился.
— Извините, но я не вижу в этом никакого смысла, — буркнул он.
— Поймите, товарищ полковник... — Женщина начала всхлипывать. — Колька же у меня такой... Он же совсем... Может, сейчас
лежит где-нибудь... раненый...
Она зарыдала. Молчавший до того Степа засопел:
— Мам, ну что ты опять начинаешь?.. Ну, не надо...
Василюк склонился к плечу Ноздрева:
— Товарищ полковник, может, все-таки отпустим? Ей так спокойней будет. Она же здесь вся на нервы изойдет...
Покряхтев, Ноздрев открыл ящик стола и достал чистый бланк увольнительной.
— Ладно, идите... Только учтите, — он протянул бумагу Степе, — увольнительная только до семнадцати ноль-ноль.
— Спасибо, товарищ полковник! — улыбнулась сквозь слезы женщина.
— Не за что, — проворчал Ноздрев.

— Не понял... Эй, мужики, — растерянно протянул Трофимов, сунув нос в тумбочку. — Это кто тут лазил, а?..
Кадеты начали переглядываться.
— А что такое? — поинтересовался Сухомлин.
-- Блин, она прямо здесь лежала! — невнятно ответил Трофимов — Сверху!..
— Трофим, кто ОНА? — спросил Макаров. — Ты можешь поконкретнее?
— Да не важно кто! — продолжал говорить загадками Саша. — Вот здесь же лежала!
Суворовцы окружили тумбочку. Сухомлин пожал плечами:
— Пацаны, кто-нибудь врубается?
— Я понял только, что пропала ОНА, — ухмыльнулся Максим. Все засмеялись. Только Трофимову было не до веселья.
— Чего вы ржете-то? Вы хоть знаете, сколько ОНА стоила?
Максим с трудом скрыл усмешку:
— Извини, Трофимушка, но я... эту ОНУ в глаза не видел. Поэтому ценами не владею.
Снова засмеялись.
— Уроды! — непонятно кого обозвал Трофимов и со злостью пнул тумбочку ногой.
— Трофим, ты нормально объясни, что у тебя там подбрили?
— Блин! Вот что у нас за взвод такой! — завелся Саша в ответ. — Каждую неделю у вещей ноги вырастают! То часы у Синицы, то еще что-нибудь...
— Подожди, Трофим, — поморщился Макаров, — часы у нас, между прочим, нашлись. Так что, может, и твоя хрень куда-нибудь завалилась?
-- Это не хрень, понятно? — обиженно среагировал Саша.
— Конечно, конечно, — ласково покивал Максим, — ОНА — это явно не хрень... А что? Может, расскажешь?
— Ничего я не буду рассказывать, — помотал головой кадет. — Блин, ну хоть ты замок на тумбочку вешай, а!..
Он с маху захлопнул дверцу тумбочки и зашагал к выходу.
— Трофим, — посмеиваясь, окликнул его Сухомлин, — ОНА хоть красивая была?
— Да пошли вы, — процедил в ответ Саша.

В дверь кабинета Ноздрева раздался стук.
— Разрешите, товарищ полковник? — Усатый мужчина средних лет засунул голову в дверь. — Я это... отец Перепечки.
— А-а, — кивнул Ноздрев, — мне с КПП звонили... Проходите, присаживайтесь.
Перепечко-старший осторожно присел на краешек стула. В руках он держал большой сверток и маленький пакетик.
— Мне там, это... сказали, жена к вам заходила, — проговорил мужчина.
— Правильно сказали. Заходила.
— Так это... — Перепечко-отец неуклюже пошевелился на стуле. — Я просто узнать хотел, куда она пошла.
— Как куда?.. Вас искать.
-- Меня? — ошалело спросил посетитель.
— Ну, вы же вроде как потерялись?
— Кто?.. Я?.. Потерялся?.. Это она вам так сказала?.. — Отец Перепечко с досады развел руками. — Ну что за голова! Одни опарыши, а! Щас вся деревня говорить будет, что я потерялся... Сама клюв раззявит и прет, курица безмозглая... Вот на секунду же отвернулся прикурить, на секунду!.. И все!.. Нету! С концами... Хоть ты ей колокольчик на шею вешай!.. Кор-рова...
Ноздрев хмуро покашлял. Перепечко опомнился:
— Извините, товарищ полковник. Спасибо за информацию... И, как говорится, разрешите идти?
— Позвольте полюбопытствовать, куда же это вы собрались идти?
— Так это, ясное дело... Дурынду эту искать!
Полковник поморщился:
— Ералаш какой-то, честное слово.
— Так я и говорю! — подхватил отец. — Ее ж одну оставлять нельзя. Она ж без меня, как слепая...
— Значит, так, — повысил голос Ноздрев. — Во-первых, она не одна, а с вашим сыном. Во-вторых, вы мне так неделю друг за другом бегать будете... Ванька дома — Маньки нет, Манька дома — Ваньки нет...
-- Так, а что ж делать? — растерянно спросил отец.
— Ничего не делать. Сидеть и ждать. Сами придут.
— Так это... А если не придут?
— Никуда они не денутся, — устало сказал полковник, — у сына вашего увольнение до семнадцати ноль-ноль...
Перепечко-старший привстал со стула:
— Так я там подожду?
— Сидите здесь, — махнул рукой Ноздрев, — так спокойнее будет.

Раскрасневшиеся от поисков Степа с матерью вошли на КПП. Первым делом мать устремилась к дежурному:
— Ну что, не приходил?
— Кто не приходил?
— О-ой!.. — завыла в голос мать, хватаясь за голову. — Все-е!.. Нету нигде... Надо в милицию звонить...
— Мам, на вокзале — это что, «нигде»? — устало спросил Степа.
— Вот мы сейчас с тобой тут болтаем, а он там где-нибудь лежит!..
— Мама, сплюнь, — поморщился Перепечко. — Ну что ты такое говоришь?
— Что сердце чует, то и говорю! Где тут у вас телефон?
Дежурный перевел взгляд с рыдающей женщины на кадета:
— А ты, случайно, не Перепечко?
— Перепечко, а что?
— Ничего. Просили передать, что твой отец в кабинете у Ноздрева.
Мать резко перестала рыдать.

Ноздрев за столом работал с бумагами. Отец Перепечко сидел, уткнувшись в газету и бережно придерживая рукой сверток и пакет. Время от времени он громко бормотал себе под нос что-нибудь вроде «Вот козлы эти американцы, что хотят, то и воротят», но тут же спохватывался и просил у хмурого хозяина кабинета прощения.
— Товарищ полковник, разрешите?.. — Василюк распахнул дверь, впуская в комнату мать Перепечко.
Она, заливаясь слезами радости, кинулась к мужу:
— Коленька!.. Живой!..
— Во дурында, — покачал головой муж, складывая газету. — Конечно живой! А ты что, уже похоронила?..
Женщина внезапно отстранилась от мужа:
— Слушай... А где это ты шлялся, а?.. Мы же договаривались в два часа на входе...
— На каком входе, дурында? Мы на выходе договаривались!
— Тебе что, совсем память отшибло?!
Полковник и майор переглянулись и одновременно вздохнули.
— Это ты мне мозги отморозила, — продолжал кипятиться Перепечко-старший. — Я же точно помню: в два часа на выходе...
— На каком выходе?!
— К-хм... Извините, что вмешиваюсь, — деликатно встрял Ноздрев, — может, вы продолжите вашу милую беседу в другом месте?..
— Да, конечно, — спохватился отец, — извините, товарищ полковник.
— Спасибо вам за все, — заулыбалась мать.
— Ага, спасибо, — поддержал отец. — Как говорится, честь имеем...

...За дверью мать кивнула на сверток и пакет, которые держал в руках Перепечко-старший.
— А это что еще такое?
— Одеяло.
— Какое еще одеяло?
— Из верблюжьей шерсти, какое!
— Мы же за обогревателем приехали!
— А они сказали, что обогреватель — это каменный век, — уперся отец. — Вот, греет и электричества не надо! У них сегодня распродажа была... Представляешь, последнее забрал!
— Какая еще распродажа?
— Во дурында... Я ж тебе говорю: акция у них. Каждому покупателю скидка, в два раза, между прочим... Плюс подарок еще.
Какой еще подарок?..
Отец с гордостью извлек из пакетика флакон шампуня.
— Во придурок, — покачала головой мать. — Это ж для собак.
— Для собак? И что?.. — взвился отец. — Все равно на халяву! Вон Бурыкиным подарим, им один хрен!
— А за одеяло сколько отдал? — поинтересовалась мать.
— Дешево... Я же говорю — акция у них...
— Сколько отдал за одеяло? — железным голосом повторила мать.
— Ну, как раз... На билеты осталось, короче.
— Во придурок...
— Кто придурок?!
Пара замерла посреди училищного коридора. Идущие мимо кадеты поглядывали на нее с недоумением.
— Ты придурок! Тебя же развели, как дитя малое!
— Кого это развели? Там фирма солидная...
— Да с чего ты взял?
— С того... Завели в помещение, чаем угостили...
— Я и говорю — на секунду одного оставить нельзя! Дите! Конфетку увидел, чаю попил и все деньги отдал...
-- Много ты понимаешь!
Из кабинета показался багровый от эмоций полковник Ноздрев: — Вы еще здесь?!

Сидя в мягком кресле, мать Макарова лениво щелкала пультом телевизора, тщетно пытаясь найти канал, на котором не шла бы реклама. Рядом ее муж беседовал по мобильнику, одновременно энергично черкая что-то дорогой ручкой в блокноте.
— Так... А если мы им список всех инвесторов предоставим... — Последовала большая пауза. — Сошлемся на программу развития регионов.
В коридоре раздался звонок в дверь, жена пошла открывать.
— Ты документы подготовь, а юристы Воронцова пусть проверяют, — продолжал мэр в трубку, — там все чисто... Нам главное — время выиграть... Ну, гений, гений, сам знаю, — улыбнулся он невидимому собеседнику. — Мне бы еще помощников таких... За документами проследи, чтоб комар носа!.. Все, давай, жду звонка...
Гостиную в стремительном темпе пересек Максим, бросив на бегу:
— Привет, пап.
Мэр, не поднимая головы от блокнота, ответил:
— Привет, сын... Как дела?
— Нормуль.
Максим сунулся в шкаф, достал дорогую туалетную воду. Критически осмотрел в зеркало свою прическу.
— Максим, тебе отец вопрос задал, — сказала мать укоризненно.
— Я же ответил, нормально у меня дела, — нетерпеливо отозвался Макаров. Он похлопал себя по щекам и отошел от зеркала.
— А с рукой что? — Мать заметила аккуратную повязку.
— Так, ерунда. Бандитская пуля, — отмахнулся сын беспечно. — Все, я побежал...
— Как побежал? А кушать?..
— Мам, сейчас не хочу. Я сыт, честное слово. Все, пока!
Он ласково чмокнул мать в щеку и выскочил из квартиры. Хлопнула дверь. Мэр рассеянно снял очки, отложил блокнот, вертя в пальцах «паркер».
— Куда это он?
— По-моему, у твоего сына наконец-то появилась девушка, — негромко проговорила жена в ответ.
— С чего ты взяла? — удивился мэр.
Жена молча поставила туалетную воду на место, вздохнула:
— Петь, ты кроме своего Воронцова хоть кого-нибудь еще замечаешь, а?..

...Макаров и Рита стояли у стойки буфета в кинотеатре.
— Два апельсиновых и... мороженое будешь?.. — Максим вопросительно обернулся к девушке. Она покачала головой. — А пирожное?
— Я пас.
— В общем, два сока и все, — кивнул Максим буфетчице.
Когда пара уселась за столик, Рита осторожно дотронулась до перебинтованной ладони Макарова:
— Так что у тебя все-таки с рукой?
— Я ж тебе объяснял, — улыбнулся тот, — зевал, прикрыл рот и укусил нечаянно.
— Макс... — укоризненно протянула Рита.
— Рит, да не заморачивайся ты. Обжег случайно.
К стойке буфета подошли Перепечко с Анжелой.
— Рит, извини, я сейчас. — Максим, подмигнув спутнице, встал из-за стола.
Степа уже успел выбрать какой-то сэндвич и сосредоточенно жевал его.
— Ну что, место встречи изменить нельзя? — усмехнулся Макаров, предварительно поздоровавшись с Анжелой.
— О, и ты здесь, — улыбнулся Степа, не переставая жевать, — здорово...
-- Что, решили приобщиться к искусству? — спросил Максим у Анжелы.
— Говорят, фильм хороший, — робко ответила она.
— Ага, пацаны из первого взвода ходили, — поддакнул Степа, жуя.
Максим с улыбкой взглянул на бутерброд в его руке.
— Как говорил некогда Ульянов-Ленин, для нас важнейшим из искусств является жратва... — Он хлопнул Степу по плечу. — Можно тебя на секунду?
Степа неохотно отошел вслед за Максимом.
— Слышь, Печка, — тихо сказал тот, — я чего-то не врубаюсь — а Вероника где?
— А Вероника... — Степа на миг перестал жевать. — Вероника, она это...
— Что?
— Она не может, — быстро сказал Степа.
— Ясно. Стало быть, это... Вероникозаменитель?
— Не говори про нее так, — насупился Перепечко.
— Ясно. Так бы сразу и сказал... — Максим хлопнул однокашника по плечу еще раз. — Растешь, Степан.

На автобусной остановке ежились под порывами ветра Трофимов, Сухомлин со своей Олей и Синицын. Сухомлин то и дело поглядывал на часы.
— Ну и где твоя новая красалета? — скептически осведомился Синицын у Трофимова.
— Вот-вот будет, — кивнул тот. — Из ее района добраться — это целая история...
Шли минуты. Суворовцы провожали глазами проходившие автобусы и маршрутки.
— Блин, Трофим, — покачал головой Сухомлин, — боеприпасы на складах заржавеют!
— Да и пальцы задубели, — поддакнула курсантка.
— А может, пошли уже? — взбодрился Сухомлин, ощутив поддержку в народе.
— Да ладно, давайте уже дождемся, — сказал добродушно Синицын.
К ожидающим неторопливо подошла привлекательная девушка в теплой шубке.
— Всем привет! — лучезарно, несмотря на холод, улыбнулась она.
— О, а вот и Жанка, — оживился Трофимов. — Знакомьтесь... Это Сухой, это Оля... Это вот Синица.
— Жанна, — представилась незнакомка.
— Очень приятно, — дуэтом сказали Сухомлин и Синицын.
— Слушай, Сань, — Жанна обратилась к Трофимову, — я сегодня такими огородами выбиралась!
-- Ага, мы, кстати, почувствовали, — поежился Сухомлин.
— Ну извините, ребята, быстрее было бы только на такси, — засмеялась Жанна. — Но тогда в клуб — без меня!
— Да ладно, Жанн, чего ты? — махнул рукой Саша. — Все нормально. Ну что, идем?

...Компания двигалась по улице в следующем порядке — впереди Сухомлин под руку с Олей, за ним Трофимов с Жанной. Синицын в гордом одиночестве замыкал процессию.
— Слышь, Саш, — Жанна подергала кадета за рукав, — ну и как тебе мой подарок?
— Спасибо, супер, — улыбнулся Трофимов.
— Наигрался уже?
Синицын покосился в их сторону.
— Кхм... Знаешь... Как-то не успел наиграться, — вздохнул Саша.
— Почему?
— Да времени нет. То уроки, то строевая, то физуха...
— Ясно. Тогда вот, держи...
Жанна вынула из кармана наушники и протянула Саше.
— Что это?
— Наушники. Они с приставкой в комплекте шли, просто я их в прошлый раз забыла. Видишь, как удачно?.. Получился не один подарок, а два!..
— Ну да, — вяло улыбнулся Трофимов, — спасибо...
Илья, слышавший этот диалог, закусил губу.

Во время сеанса Степа и Анжела дружно питались конфетами из кулька. Рита то и дело косилась в их сторону. Макаров, уловив ее взгляд, встал и начал пробираться к выходу.
— Ты куда? — встревоженно прошептала девушка.
— Ты смотри, потом расскажешь. Я сейчас.

...В буфете никого не было. Максим, запыхавшись, подбежал к стойке:
— У вас какие-нибудь конфеты есть?
— Какие-нибудь есть.
— А вкусные?
— Все вкусные, — вздохнула буфетчица. — Вот эти возьмите.
Макс взглянул на какие-то несерьезные карамельки и поморщился:
— Нет, это детский сад. А вот эти шоколадные с чем?
— С миндалем и кокосом. Только они дорогие, — предупредила буфетчица.
— Давайте, — весело кивнул Максим. — Кафтанов гуляет...
И он небрежно выложил на стойку смятую купюру.

— Ну что там?.. — прошептал Максим, кивая на экран.
-- Короче, она поехала в город его искать, — так же шепотом ответила Рита.
— Понятно. Держи.
Макаров протянул Рите коробку.
— Что это? — удивленно прошептала Рита.
— Конфеты. С миндалем и кокосом, вкусные...
— Спасибо, — улыбнулась Рита, — только я не ем.
— Как «не ем»? — поразился Максим.
— Вот так. Я сладкого вообще не ем. Вредно.
— Блин, — растерялся Макаров, — а мне показалось, что ты конфет хочешь...
— С чего тебе это показалось?
— Ну, просто Печка трескает, а ты на него так смотрела...
Рита тихонько прыснула в кулак:
— Просто он чавкает...
Максим улыбнулся.
— Понятно. И куда их теперь? — Он кивнул на конфетную коробку.
— Сам съешь. Или угости кого-нибудь.
Максим откинулся на спинку кресла. Раздраженно покосился на Степу, который с шуршанием разворачивал очередную конфету.
— Печка, блин! Не чавкай!..
— Молодой человек, вы в кино пришли или на переговорный пункт? — громко прошипел кто-то с заднего ряда.
Извинившись, Максим уставился на экран.

...— Слышь, Синица... — Трофимов с довольным видом пихнул локтем задумчиво стоящего у окна Илью. Тот вздрогнул от неожиданности. — Ну как тебе Жанка?
— Ничего, — медленно отозвался тот. — Симпатичная.
— Симпатичная не то слово, — подмигнул Саша. — У нее родаки знаешь в каком шоколаде?.. Подарками меня заваливают — капец!..
Илья помялся:
— Слушай... так эту приставку тоже она тебе подарила?
— Ну, — кивнул Трофимов, омрачаясь. — Узнаю, кто взял, — убью гада!
— Знаешь, Трофим, — дрогнувшим голосом сказал Илья после большой паузы, — это... это я ее взял.
Саша раскрыл рот:
— Ты?.. На фига?!. Мы ж договаривались, я бы тебе и так дал!..
— Я тебе сейчас все объясню, — нервно проговорил Илья.
— Ну ты красавец, Синица, — не слушая, процедил Саша и протянул руку: — Давай сюда.
— Ее нету, — тихо сказал Илья, опуская глаза.
— Как нету? — все больше и больше офигевал Трофимов. — Сломал, что ли?
-- Нет. Я ее, в общем... ну, сосу отдал.
Трофимов громко сглотнул, дернул шеей:
— К-какому сосу?!
— Ну, этому... Ледякову. Помнишь?
— Бли-ин, Синица... — простонал Трофимов. — Ты долбанулся, что ли? С дуба упал, дружок?.. На хрена?!
— Понимаешь, я думал, что это ты у него приставку отобрал, — с трудом сказал Илья.
— Я? У сoca?.. — Саша нервно хохотнул. — Ну ты вообще крэйзи, Синица. Ты обо мне такое подумал? Я что, крыса какая-нибудь?!
— Ну, прости... Просто так совпало...
— Что совпало?!
— Ну, хочешь, я тебе такую же куплю?!
— При чем тут «куплю»?! Ты про меня такое подумал?!
Синицын подавленно молчал.
— Робин Гуд, блин... — Трофимов двинулся было прочь, но тут же приостановился и выхватил из кармана новенькие наушники. — О, знаешь что?! На, вот еще наушники ему подари! То-то мальчик обрадуется!..
— Че у вас тут, мужики? — Подошедший Сухомлин навострил уши.
— Ничего, — буркнул раскрасневшийся Саша. — Синица тут благотворительностью занимается...

В канцелярии майор Ротмистров разговаривал по телефону:
— Да, родная... я все записываю. Та-ак, шерстяные носки... А где они лежат?.. Понял, найду. Халат? Какой, махровый или этот, с узором?.. Понял. А в каком он шкафу?.. Считай, что уже положил... Из еды что-нибудь надо?.. А вкусненького?.. — Офицер улыбнулся. — Сделаем. Сделаем, говорю! Ну, как там наследник наш?.. А ты ему скажи, что папка приказал лежать смирно... Ничего, будет слушаться! Я все понял... Целую тебя... Давай, береги себя и по лестнице не ходи, только на лифте. Целую, пока!

— Товарищ подполковник!..
Шедший по коридору Ковалев вопросительно взглянул на Ротмистрова.
— У меня супруга в положении, — проговорил Ротмистров.
— Слышал, поздравляю, — улыбнулся Ковалев.
— Да рано поздравлять еще, тьфу-тьфу-тьфу... Она сейчас в больнице, на сохранение положили. Виктор Андреевич, я с ней только что сейчас разговаривал... ей срочно теплые вещи нужны. Мне бы на пару часиков отлучиться.
— Лети, конечно, это святое.
— Просто я дежурный сегодня...
-- А, да, — вспомнил Ковалев. — А в какой она больнице?
— В седьмой, матери и ребенка. Подполковник взглянул на часы:
— За час управишься?
— Ну, полтора — максимум. Домой заскочу за вещами и сразу туда!
— Давай, — кивнул Ковалев, — я подстрахую.
— Спасибо, Виктор Андреевич...
— Давай, давай, время идет, — улыбнулся Ковалев вслед Ротмистрову.

Перед сном делились переживаниями, связанными с очередным увалом.
Максим заканчивал рассказывать про увиденный фильм.
— Короче, отпад. Два с половиной часа, но держи-ит!..
— Боевик? — полюбопытствовал Сырников.
— Не-а, детектив. Такой мистический, но не за гранью...
— Ага, смотрится вообще на одном дыхании, — восторженно поддакнул Степа, — там до самого конца вообще непонятно, что это ее муж всех убивает!
В комнате повисла пауза, все переглянулись. Максима разобрал неудержимый хохот.
— Макар, ты чего? — растерянно спросил Степа.
— Да ничего, Печка, — покачал головой Сухомлин. — Посмотрели фильм, спасибо...
— А что я такого сказал? — надулся Степа.
— Да ладно, Печка, не парься, — захлебываясь от смеха, еле выговорил Максим, — нормально проанонсировал... Кстати, мужики! Сладенького никто не желает?
Он небрежно помахал большой коробкой конфет.
— Ого, — подскочил Трофимов, — откуда такие залежи?
— Из глубины души.
Кадеты по очереди потянулись за конфетами.
— Чего за праздник, Макар? — Сухомлин выбрал сразу две штуки и обе сунул в рот.
— Праздник называется «Халява». Налетай, короче...
Заметив Соболева, который в сторонке разувался, сидя на табурете, Максим кивнул ему:
— Соболь, угощайся...
— Сам ешь, — коротко ответил тот. Максим пристально взглянул на него:
— Кирилл, я думал, что конфликт исчерпан... или нет?
Соболев, помолчав минуту, ответил:
— Исчерпан. Но... я тебе все равно этого никогда не прощу!

...Открыв своим ключом дверь в квартиру, Ротмистров застыл на пороге. Прямо в кори-доре были разбросаны рубашки и свитера, в полном беспорядке валялись на полу шарфы и обувь вперемешку с бельем. Майор стремительно бросился в комнату. Сомнения подтвердились сразу же — в квартире кто-то побывал. Ротмистров нагнулся и медленно поднял с пола вскрытую шкатулку, в которой Наташа хранила свои украшения...
Обведя пустым взглядом распахнутые дверцы шкафов, Ротмистров медленно, тяжело вернулся в коридор, взял телефонную трубку и набрал номер.
— Алло, — сказал он через несколько секунд. — Милиция?..