Лава двенадцатая

В квартире майора Ротмистрова царил полный хаос. Посреди разбросанных по полу вещей бродили хмурый милиционер-оперативник, Буров и фотограф, то и дело молча делавший снимки. Мрачный Ротмистров, сидя на ручке кресла, наблюдал за их действиями.
— Ну, стажер, что скажешь?.. — Оперативник поднял глаза на Бурова.
— Квартирная кража, — пожал плечами Буров.
— Молодец, заметил, — хмыкнул оперативник. — Дверью займись... Вадим Сергеевич, это все, что украли? — повернулся он к Ротмистрову.
— Так точно, — вздохнул майор.
— Ясно. Забавненько... А деньги где лежали?
— Там, в ящике, — кивнул Ротмистров на комод.
— В каком?
Майор встал, протянул руку к ящику:
— Вот в этом.
— Извините, пожалуйста, — оперативник перехватил его ладонь, — руками пока ничего не надо трогать... А украшения?
— Вот здесь, в шкатулке...
— М-да, забавненько, — снова промычал оперативник.
Вошел Буров:
— Ну что там?
— Непонятно, — пожал плечами тот, — то ли очень хорошей отмычкой работали, то ли...
Оперативник, помолчав, снова взглянул на Ротмистрова:
— Вадим Сергеевич, так вы дверь своим ключом открыли, да?
— Я уже говорил, — устало ответил Ротмистров.
— Ключ легко входил? Никаких проблем не было?
Все было как обычно.
— А сколько у вас в семье вообще ключей от квартиры?..
— Три. У меня, жены и сына.
— Забавненько, — неопределенно хмыкнул оперативник. — А где они сейчас?
— Простите, но я не вижу здесь ничего забавненького, — нахмурился Ротмистров.
— Извините, — добродушно улыбнулся следователь. — Слово-паразит, со школы избавиться не могу... Так где, вы говорите, остальные члены семьи?
— Сын — в Суворовском училище, жена в больнице... мы ребенка ждем...
— Забавненько, — снова сказал оперативник.
Через полчаса он заполнял протокол, сидя за столом в отделении милиции. Рядом Буров снимал отпечатки пальцев у Ротмистрова.
— Что там с отпечатками по квартире? — не отрываясь от документа, буркнул следователь.
— Не знаю, — пожал плечами Буров.
— Запомни, стажер, — наставительно отозвался следователь, — в уголовном розыске нет слов «не знаю». Есть «пока не установлено» и «сейчас выясню»...
-- Сейчас выясню, — буркнул Буров, выходя.

Ротмистров брезгливо разглядывал пальцы, выпачканные тонким слоем краски, потом взглянул на валик, которым Буров только что проехался по его рукам, на тонкие стеклянные пластинки, на которых красовались отпечатки пальцев.
— Отвратительная процедура, — пробормотал он себе под нос.
— Ну а что же вы хотели? — хмыкнул следователь. — Для вас же стараемся. Пальчиков в квартире много... Чтобы найти чужие, нужно знать, как ваши выглядят.
— Так это что, вы и у Наташи снимать собираетесь? — недоуменно поморщился Ротмистров.
— У какой Наташи?
— У жены моей...
— И у жены, и у сына, конечно.
— Я у жены отпечатки снимать не дам! — повысил голос майор.
Оперативник поднял глаза от писанины:
— Забавненько-о... Что значит «не дам»?
— Вы что, не понимаете?.. Она в больнице лежит, на сохранении. Ей нельзя волноваться!
-- Вадим Сергеевич, — прищурился оперативник, — а по-моему, это вы не понимаете. Позвольте напомнить: вас ограбили. Вы позвонили нам, чтобы мы делали свою работу, и мы ее делаем... Заберите свое заявление — и вообще никто волноваться не будет: ни вы, ни мы, ни тем более преступники.
Ротмистров мрачно кашлянул:
— Кхм... Извините. А ее как, сюда необходимо будет привозить?
— Зачем?.. Мы сами подъедем. Уверяю вас, это всего пять минут работы.
— Разрешите мне с вами? — спросил майор. — Надо ее хоть как-то подготовить.
— Пожалуйста, не проблема, — кивнул оперативник.
Вошел хмурый Буров:
— Товарищ капитан, сказали, что пальчики по квартире только завтра будут...
— Забавненько, — поморщился оперативник. — А что ж так быстро? Ты бы им сказал, что мы и до лета подождать можем...
— Федорчук говорит, что у них там еще два убийства, — вставил Буров.
— Не Федорчук, а майор Федорчук...
— Виноват, — торопливо поправился Буров. — Майор Федорчук.
— Ну и ладно, — кивнул оперативник. — У нас до завтра тоже работа есть, правда?..

Шел урок физики. Преподаватель неторопливо расхаживал между рядами парт.
— Ну что же, открываем тетради, пишем тему... Принцип суперпозиции. Пишем, пишем...
Кадеты зашелестели страницами.
— С этим понятием мы с вами уже встречались, — продолжал физик, — так что некоторые суперпозиции вам должны быть знакомы...
Перепечко ткнул в спину сидящего спереди Синицына:
— Слышь, Синица... А что такое суперпозиция?
— Не помню, — качнул головой Илья.
— Это из Камасутры, Печка, — подмигнул сидевший рядом с Синицыным Трофимов. — Там все позиции — супер!
Кадеты тихонько, чтобы не привлечь внимания преподавателя, зафыркали.
— Сегодня мы рассмотрим суперпозицию движений тела... — продолжал тот.
— О! — хихикнул Трофимов. — А я что говорил!
К нему на секунду повернулся Сухомлин и положил какую-то записку.
— Что это?
— Прочитай и передай дальше, — прошипел Сухомлин.
Трофимов развернул бумажный листок, прочел и чуть слышно присвистнул:
— Ни фига себе... Сухой, это что, реально?
— Дальше передай, блин!..
Трофимов пихнул локтем Синицына и сунул записку ему. Тот прочел.
— Ну что, Синица, ты как?
— Не знаю, — пожал плечами Илья, — я вообще-то не умею...
Трофимов ухмыльнулся:
— А кто тут умеет? Заодно и научимся.
Дальше передавай.
Синицын сунул записку Степе.
— Ух ты, что это?.. — отреагировал тот.
— Письмо счастья, блин, — прошипел Трофимов вполоборота. — Читай давай.
Он подождал, пока Степа прочтет записку, потом спросил:
— Ну как, ты с нами?
— А это дорого? — опасливо поинтересовался Степа.
— Да фигня, Печка! Сто долларов час!
— Трофим, да я серьезно, — надулся Степа.
— Откуда я знаю?.. Чем больше народу, тем дешевле... Не тормози, короче, дальше передавай!
Перепечко, не глядя, ткнул записку в чью-то руку, поднял глаза и обомлел. Над ним грозно возвышался физик.
— Ну давайте, давайте, — с сарказмом произнес он, — вам же сказали: «Не тормози».
— Яков Иванович, — забормотал Степа, — я... э-э...
— Да вы не волнуйтесь, — кивнул преподаватель, — все уже прочитали. Кроме меня, естественно!
Перепечко с тяжелым вздохом отдал записку. Физик прочел, усмехнулся:
— Отлично! Значит, суворовцы собрались в боулинг-клуб, да?!
Он обвел взглядом притихший класс.
— А вы хоть знаете, что без принципа суперпозиции у вас в боулинге ничего не получится? — неожиданно весело осведомился физик.
— Почему? — озадаченно озвучил общий вопрос Степа.
— Ну как же! Вы хоть представляете, сколько движений одновременно выполняет шар на дорожке?.. Он катится! Вращается! У него там еще дырочки есть, которые центр тяжести смещают... Видите, как все сложно?! А вы играть собрались... Так что давайте-ка сначала познакомимся с физикой процесса. Прошу к доске, Перепечко!

— Разрешите, товарищ полковник?..
Майор Василюк замер на пороге кабинета Ноздрева.
— Проходи. — Тот поднялся из-за стола, размашистым жестом подал подчиненному руку. — Здорово.
— Здравия желаю, — отозвался майор, отвечая на рукопожатие.
— Как дела, Пал Палыч? И во взводе, и вообще?
— Все хорошо.
-- Ясно. Присаживайся, — кивнул полковник на кресло. — Палыч, помнишь, тебя как-то майор Ротмистров выручал? Ну, когда ты болел?
— Помню, конечно, — кивнул майор.
— Так вот, пришло время вернуть должок. За взводом его присмотри пару-тройку дней.
— А что случилось? — поинтересовался Василюк. — Тоже заболел?
Полковник с досадой поморщился:
— Да лучше бы заболел, прости господи!.. Ограбили его.
— Как — ограбили? — оторопел Василюк.
— Вот так вот. Квартиру выставили.
— Да-а, — сочувственно протянул майор, — ну и дела...
— Да уж. Сначала Кантемиров, теперь это вот...
— И много вынесли?
— Подробностей пока не знаю, — хмуро сказал полковник. — Милиция разбирается. В общем, он три дня попросил. Сам понимаешь...
Василюк встал:
— Я все понял, Александр Михалыч. Конечно подстрахую, какие вопросы!..

— Леша!
Шедший в группе кадетов Сырников обернулся. Отец стоял в сторонке.
— Товарищ майор, суворовец Сырников.... — начал кадет, подойдя к отцу.
— Не надо... Давай отойдем, сынок. Беда у нас дома.
-- Что такое? — нахмурился Алексей.
Майор оглянулся по сторонам, понизил голос:
— Нас ограбили.
— Как — ограбили? — удивился кадет.
— Вот так. Каким-то образом открыли дверь, взяли деньги, Наташины украшения и плеер тоже, который я тебе дарил. В общем, жутко неприятно.
— Подожди, — остановил сын. — Нам дверь взломали?
— В том-то и дело, что нет, — пожал плечами майор. — В милиции говорят — то ли отмычкой хорошей работали, то ли ключ подобрали... Ты, кстати, свой ключ не терял?
— Нет, он всегда со мной.
— Хорошо, — кивнул Ротмистров. — А в субботу ты где был?
— У мамы, — чуть помедлив, сказал Сырников.
— Весь день?
— Да, а что?
— Слава богу, — вздохнул майор. — Я даже представить себе боюсь, что могло бы быть, если бы эти отморозки залезли в дом, а там кто-то оказался...
Он прижал сына к себе. Сырников, помедлив, тоже обнял отца.
— Вот такие дела, сынок. Да, еще одна новость, тоже не очень приятная... У тебя сегодня отпечатки пальцев снимут.
Зачем? — Сырников резко отстранился.
— Ты только не волнуйся, сынок, просто так надо. И у меня снимали, и у Наташи. Им же надо знать, где в квартире свои отпечатки, а где чужие. Ты не сильно расстроился?
Сырников помедлил, потом произнес:
— Ну как... неприятно, конечно. Вот уроды!
— Ничего, сынок, их найдут. В этом я уверен. А плеер я тебе новый куплю.
И майор с улыбкой потрепал сына по голове.

Строй кадетов стоял не шелохнувшись. Майор Василюк заканчивал речь:
— И поскольку с учебой у вас в последнее время... тьфу-тьфу-тьфу, все более или менее, сегодня вечером разрешаю посмотреть хоккейный матч.
В строю раздался одобрительный гул. Майор слегка нахмурился:
— Эт-то что еще за шум? Хоккей еще не начинался!.. — Дождавшись тишины, офицер продолжил: — И напоследок культурный вопрос. В следующее воскресенье состоится городской смотр-конкурс художественной самодеятельности. Он проводится среди учащихся средних учебных заведений — ПТУ, школ и так далее... Наше училище, как вы знаете, не последнее из таких заведений — первые в городе по рукопашному, вторые по волейболу... В общем, надо показать, что мы и на сцене, так сказать, могём. Может, кто-нибудь из вас желает поучаствовать?
— Товарищ майор, а что там надо делать? — спросил из строя Перепечко.
— Сосиски есть на время, — предположил Макаров.
Кадеты захихикали.
— Отставить! Номер может быть произвольным. Песня, стихотворение, танец — в общем, кто что умеет... Ну так что? Есть желающие?
Желающие если и были, то никак себя не обнаруживали. Майор нахмурился:
— Да-а, спорт нам явно ближе, чем искусство. Неужели в вашем взводе совсем нет талантов? Или просто все скромные до ужаса?
— Так скромность же украшает талант, товарищ майор, — высказался Трофимов.
— Скромность только девушек украшает, Трофимов, — покачал головой Василюк.
Снова раздался смех.
— Товарищ майор, а призы там будут какие-нибудь? — снова поинтересовался Перепечко.
— О, один желающий уже есть. — Майор деловито раскрыл блокнот, взял ручку. — Пишу: Перепечко...
— Подождите, товарищ майор! — всполошился Степа. — Я просто так спросил!
-- Просто так спрашивают на базаре! Никто не требует от вас какого-то супершоу. Можно просто выйти и спеть под гитару. Кстати, кто у нас с гитарой дружит? Руку поднял Синицын.
— Н-да, негусто... Когда я в Суворовском учился, у нас все училище на гитаре помешано было. Кто не умел играть, того звали чмошником.
Кадеты засмеялись.
— Чего смеетесь, чмошники? — с улыбкой спросил Василюк, вызвав новый взрыв смеха.
— Товарищ майор, — решил вступиться за честь взвода Перепечко, — а у нас еще Трофимов умеет! Трофим, чего молчишь?..
— Что я умею? — пожал плечами Трофимов. — «Кузнечика»?
— И хватит, — кивнул Макаров. — Убойный номер. Как затренькаешь «Кузнечика» —тебя сразу призами завалят, лишь бы заткнулся.
Снова посмеялись, даже Трофимов похихикал.
— Отставить. Ну так что, Синицын? — Майор взглянул на Илью. — Слабо?
— Да как-то... — замялся тот.
— Понятно, — кивнул майор, — в общем, время еще есть. Так что думайте... чмошники.

Вечером в бытовке приводили в порядок форму. Перепечко, тихонько чертыхаясь себе под нос, орудовал иголкой — подшивал воротничок.
— Слышь, Синица, — вдруг поинтересовался он, не отрываясь от своего занятия, — а ты чего в смотре не хочешь участвовать?
— А ты чего не хочешь? — усмехнулся Илья, аккуратно расправляя на кителе влажную марлю.
— Так я ж не умею.
— Чего не умеешь? — Синицын осторожно опустил на марлю горячий утюг, который тут же зашипел.
— На гитаре лабать.
— А ты научись, — подал голос из другого угла комнаты Сухомлин. — А то так и будешь всю жизнь чмошником.
Кадеты посмеялись.
— Ага, — отозвался Степа, — а ты, типа, не чмошник?
— Да мне по барабану, — хмыкнул Сухомлин, — чмошник я, не чмошник... Хоть горшком называйте, только в печку не ставьте.
— Кстати, Печка, — вступил в разговор Макаров, — а может, ты там станцуешь?
— Что станцую?.. — поднял глаза от воротничка Степа.
— Ну как что? Танец с горшками.

В кабинете генерала Матвеева находились капитан милиции, стажер Буров и Ротмистров.
— Я, конечно, все понимаю, — хмурясь, говорил начальник училища, — но и вы меня поймите! Сейчас идут занятия, тем более контрольная! Я не могу просто так взять и оторвать суворовца от учебного процесса!
— Товарищ генерал, — негромко возразил оперативник, — мы его не на дискотеку приглашаем. Ограбили вашего офицера. — Он кивнул на Ротмистрова. — Поймите, это не наша прихоть, а следственная необходимость.
— Я все понимаю, — еще раз кивнул Матвеев, — но неужели нельзя до обеда подождать?
— Товарищ генерал, — терпеливо произнес капитан, — поймите, чем дольше ведется следствие, тем удобнее преступникам...
— Товарищ генерал, это недолго, — просительно произнес Ротмистров. — Насколько я понимаю, это можно и здесь сделать.
— В принципе да, — согласился следователь. — За пять минут пальчики закатаем, а показания можно будет и в обед снять.
Матвеев нахмурился:
— Еще чего! «Пальчики закатаем»... Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел! Здесь Суворовское училище, а не следственный изолятор!
— Забавненько, — процедил оперативник. — Может быть, товарищ генерал, вы предложите свой вариант, а мы с удовольствием им воспользуемся?
Повисла пауза. Наконец генерал кашлянул:
— Кхм. Ладно, через двадцать минут закончится урок. Часа вам хватит?
— Вполне. На машине привезем, на машине увезем...
— И чтоб в присутствии отца! — хмуро предупредил Матвеев.
— Естественно. А как по-другому? — улыбнулся капитан.

— Слышь, мужики, — Трофимов оглянулся на соседнюю парту, обвел взглядом класс самоподготовки, — вчера такой анекдот вычитал в Интернете...
— Ну давай, — неопределенно бросил Сухомлин.
— Стоят две блондинки на остановке. Одна ждет второй троллейбус, вторая седьмой...
— Слышь, Трофим, ты читать когда научился? Вчера? — деловито перебил Макаров.
— Чего? — обескураженно захлопал глазами Трофимов.
— А того. Анекдот с вот такой бородищей!.. Толстой отдыхает!
На пороге класса появился майор Василюк. Макаров подал команду «смирно». Кадеты торопливо вскочили с мест.
— Вольно... — Офицер обвел подопечных придирчивым взглядом. — Я смотрю, весело тут у вас. Вы сейчас чем должны заниматься?
— Литературой, товарищ майор, — бодро отозвался Максим.
— Да? Интересно. И что проходите?
— Есенина.
Майор хмыкнул:
— А я думал, Ильфа и Петрова. Во втором взводе шумят, так они хоть по делу — номер на конкурс самодеятельности готовят. А вы что? Сидите тут, анекдоты травите... Садитесь.
Класс сел.
— Между прочим, в первом взводе тоже песню на конкурс готовят, — продолжил Василюк. — В четвертом — аж две! А вам все до лампочки, да? — Офицер уселся за стол. — Может, кто-нибудь все-таки надумал?
— Перепечко надумал, — быстро сказал Макаров.
— Чего это? — обалдел Степа.
— Ну, ты же всю ночь песню репетировал.
— Какую еще песню? — продолжал хлопать глазами Перепечко.
— Мотив не разобрал, а храпел ритмично...
Взвод засмеялся.
— Отставить, — привычно нахмурился майор. — Макаров, может, мы тебя пошлем?
— Почему меня?
-- Ну, ты же публику во взводе умеешь веселить. Ну, чего замолк? В аудитории все смелые, а как на сцену выйти — так коленки дрожат, да?
— Товарищ майор, — подал голос Синицын, — давайте... давайте я пойду.
Кадеты заинтересованно смотрели на Илью, который решительно поднялся с места.
— Под гитару спою что-нибудь.
Взгляд Василюка потеплел.
— Ну, вот, это уже что-то. После самоподготовки зайдешь ко мне. Садись.
— Есть, — отозвался Илья, опускаясь на свой стул.
— Больше желающих нет?
— Перепечко желает, — снова вставил Максим.
Степа поморщился:
— Макар, реально заколебал ты уже!
— В самом деле, Макаров, — кивнул Василюк, — тебе самому не надоело?
Макаров обиженно захлопал глазами:
— Товарищ майор, я же как лучше хочу. Синицыну же подтанцовка не помешает.
Кадеты снова засмеялись. Василюк с улыбкой покрутил головой и вздохнул:
— Ну и клоун!..

В милицейском отделении Буров аккуратно наносил с помощью специального валика на подушечки пальцев Сырникова черную краску тонким слоем и так же осторожно переносил отпечатки на стеклянные пластинки. Ротмистров, наблюдавший за процедурой, не выдержал и брезгливо передернул плечами. Оперативник в это время допрашивал кадета:
— Значит, ты даже не предполагаешь, кто бы это мог сделать?
— Говорю же вам, я в училище целыми днями, — повторил Алексей, морщась от прикосновения краски к подушечкам пальцев.
— А в гости ты никого не приводил? Ничем не хвастался?
— Товарищ капитан, — не выдержал Ротмистров, — вам же человек русским языком объясняет: он в Суворовском с утра до ночи, домой приходит раз в неделю... И это в лучшем случае!
— Товарищ майор, я выполняю свою работу, — неторопливо отозвался следователь, — и если я ему этот вопрос не задам, то зададут вопрос мне: почему я этого не сделал?
— Извините.
На столе у следователя зазвонил телефон.
— Капитан Беловец, слушаю. Угу. А снизу? Забавненько. Спасибо.
Он задумчиво опустил трубку на рычаг и кивнул Бурову:
— Вот так-то, стажер. Соседей сверху вообще дома не было. А те, которые живут рядом и внизу, говорят, что ничего подозрительного не слышали...
Да-а, аккуратно работали, — буркнул Буров.
Следователь вновь повернулся к Сырникову:
— Скажи, Алексей, а где ты был в субботу? Кадет взглянул на отца, тот кивнул:
— У мамы...

— Что, весь день в больнице просидел? — удивился капитан.
— Почему в больнице? — в свою очередь удивился Сырников.
Следователь непонимающе взглянул на майора. Тот вздохнул:
— Понимаете, Леша — мой сын от первого брака. Его мать живет отдельно.
— Забавненько, — неопределенно высказался следователь. — А мать может подтвердить, что ты у нее был?
— Конечно, — пожал плечами суворовец.
— Подождите, подождите, — вмешался Ротмистров, — это вы сейчас о чем?
Следователь вяло кивнул Бурову:
— Стажер, объясни им ты, у меня уже язык устал повторять...
— Мы сейчас отрабатываем все версии, товарищ майор, — терпеливо произнес Буров. — Согласен, какие-то вопросы кажутся неприятными. Но что делать?
— Молодец, пять баллов, — отреагировал следователь и снова взглянул на Сырникова. — А телефон у матери есть?
— Есть.
-- Будь добр, номерок. — Следователь взялся за ручку.
Ротмистров встал:
— Товарищ капитан, давайте лучше я позвоню. Сами понимаете...
— Звоните.
Ротмистров не вполне уверенно начал нажимать кнопки телефона, внезапно сбился, взглянул на сына:
— Леш, там пятьдесят шесть в конце, да?
— Шестьдесят восемь, — с усмешкой отозвался Алексей.
Несколько секунд Ротмистров ждал соединения.
— Алло?.. Лера? Здравствуй, это я... Вадим. Извини, я тебя не отрываю?.. Как дела?.. Спасибо, тоже хорошо. Я вообще-то по делу звоню... Скажи, а Леша в субботу к тебе заходил? Да нет, ничего не случилось, просто его дома не было, и я волновался... — Он взглянул на сына, усмехнулся. — Почему же... вижу. Просто я у него спрашивал, хочу у тебя спросить. — После паузы Ротмистров повысил голос: — Лер, давай мы с ним как-нибудь сами разберемся, а? Я тебе задал конкретный вопрос, ты можешь по-человечески ответить, без срывов в эмоции? Был у тебя сын в субботу или нет?..
Оперативник снял трубку параллельного телефона:
— Алло, с вами говорит капитан милиции Беловец, уголовный розыск. Скажите, пожалуйста, во сколько ваш сын пришел к вам домой?.. Та-ак, а ушел во сколько?.. Постарайтесь вспомнить.
— В пять часов я ушел, — подал голос Сырников.
— Та-ак... Забавненько, — продолжал говорить в трубку следователь, не обратив внимания на слова кадета. — Нет, ничего не случилось. Спасибо... Муж вам потом сам все объяснит. Хорошо, бывший муж... Всего хорошего.
Он брякнул трубку на рычаг. Ротмистров тоже положил трубку.
— Кто вас просил? — произнес он, с упреком глядя на капитана.
— Значит, так и запишем: до семнадцати ноль-ноль был у матери, — пробормотал Беловец, записывая показания в бланк.
— Я спрашиваю, кто вас просил посвящать ее в это дело? — повысил голос Ротмистров.
Следователь вскинул на него усталые глаза:
— Товарищ майор, у меня обед через двадцать минут, а вы в моем кабинете отношения с женой выясняете...
— С бывшей женой, — поправил Ротмистров.
-- Тем более. Все, можешь мыть руки. — Следователь кивнул Сырникову и обратился к Бурову: — Назад в училище его отвезешь.