Раздел 3. Битва за Россию. Предпоследний эпизод

Концепция духовно-нравственной эволюции западного человечества, предложенная В.Соловьевым - позволяет понять и скрытые «пружины» политической истории Европы за последние две тысячи лет.

Так, можно говорить о трех ее последовательных периодах. Первый период: борьба за формирование «культурной парадигмы А.» = за превращение учения Христа в варианте католицизма в господствующую идеологию. Второй период: борьба за формирование «культурной парадигмы Б.» = за независимость стран Европы «от Ватикана», за формирование «рыночно-демократического» строя в европейских государствах и в США. Третий период: борьба за «мировоззренческий синтез»; практически этот период развернулся в начале ХХ века, а сегодня мы входим в его апогей. Стержнем этого периода является «битва за Россию». Что закономерно. Ведь, как отмечалось выше, в соответствии с Замыслом, России предстоит продолжить дело, начатое Христом. Продолжить тогда, когда Западный мир станет постхристианским, а базовые смыслы, цели и значит, «маршруты», которыми он следует, приведут его в тупик.

[Для выполнения своей Миссии — наша страна прошла длительную «подготовку». Вот лишь некоторые «ключевые точки» на этом пути. Известно, что «накануне» возникновения Киевской Руси, в IХ веке через просветителей Кирилла и Мифодия нам были даны язык и письменность, принципиально отличавшиеся от используемых народами Западной Европы. И затем очень быстро все важнейшие тексты Библии, нужные для распространения «византийского варианта» (т.е. православного, а не католического!) христианства, попали на Русь в славянском переводе (который также был осуществлен «накануне» возникновения Руси). В результате Русь, с одной стороны, получила общие с европейскими народами духовные основы - христианское вероучение. Однако, с другой стороны, российское общество оказалось на определенное время «отгороженным» от тех социальных и идеологических процессов, которые привели сегодня Западным мир в состояние постхристианства.

Подготовка велась и на геополитическом уровне. Как известно, с начала ХIII века на Русь практически одновременно напали с Запада крестоносцы, а с Востока - татаро-монголы. Русь была не в состоянии вести войну «на два фронта»: вопросом выживания стал выбор союзника. На это впервые было указано евразийцами. Вот что писал П.Савицкий: «Велико счастье Руси, что в тот момент, когда в силу внутреннего разложения она должна была пасть, она досталась татарам, а никому другому. Татары – «нейтральная» культурная среда, принимавшая «всяческих богов» и терпевшая «любые культы», - пали на Русь как наказание Божие, но не замутили чистоты национального творчества… Если бы ее взял Запад, он вынул бы из нее душу»[48].

Параллельно формировался также «стержень» русской национальной психологии: особая терпеливость, даже покорность событиям. Цель понятна. Столетиями готовить страну к выполнению сложнейшей и особо секретной Миссии, однажды направив его строго выверенным «маршрутом» - можно было, лишь сократив до минимума вероятность протестных силовых акций населения в ответ на порой невыносимые условия жизни, вызванные многочисленными «поворотами» отечественной истории. Протестные акции нарушили бы логику процесса подготовки! Значит, от людей требуется особая терпеливость. И можно согласиться с П.Чаадаевым, который писал: «Посмотрите от начала до конца наши летописи, - вы найдете в них на каждой странице глубокое воздействие власти, непрестанное влияние почвы и почти никогда не встретите проявлений общественной воли». И далее: «справедливость требует признать, что, отрекаясь от своей мощи в пользу своих правителей… русский народ обнаружил высокую мудрость, так как он признал тем высший закон своих судеб»[49].

Но – сначала людей следовало научить «отрекаться от своей мощи»! И поэтому первыми канонизированными на Руси святыми стали Борис и Глеб - не герои-борцы за идею, а люди, безропотно принявшие страдания и насильственную смерть. Этой канонизацией русскому народу задавался нравственный образец.

Не случайна и сказка «По щучьему велению», над которой так иронизируют представители «цивилизованных стран» - дескать, сказка о бездельнике, созданная народом-бездельником! Между тем сказка эта учила ждать! Что необходимо, когда живешь в стране, которая пребывает в процессе длительной подготовки, при этом её содержание, конкретная цель и любая информация о сроках – являются для людей тайной! Не забудем: ожидание Емели было вознаграждено! Он, «без дела сидевший на печи», однажды оказался в центре чуда, а затем и получил в жены царскую дочь! Сравним: «европейская» Золушка в центре чуда оказалась в награду - за упорный труд. Но, с другой стороны, требовалось дать людям образ будущего великого Служения их страны. И - появилась легенда об Илье Муромце. Главное в ней: будущий богатырь до 30-летнего возраста оставался парализованным; но вот пришел его час - он встал на ноги, и оказалось, что «убогий Илюша» полон таких сил, что именно ему - идти и спасать людей. Потому что - больше некому.]

А если так, то в некоторый момент не мог не активироваться тот же мощнейший «комплекс сил» (назову его «Противник»), который в свое время противостоял Христу. Только теперь его «объектом» - неизбежно должна была стать Россия. И что особенно важно, любая Россия, независимо от характера ее политического устройства, Россия как субъект будущей Миссии!

Естественно, в силу этого, все содержание российской истории, а в особенности (как я сейчас покажу), ее новейшего периода представляет собой сложнейшее переплетение двух «линий»: реализации планов Создателя и противодействия этим планам со стороны Противника.

И еще одно. Как увидит Читатель, очень часто планы, разработанные Противником — на практике, «вдруг» способствовали реализации тех или иных «пунктов» Замысла Создателя. Разумеется, это не случайно. Создатель (через своих помощников на Земле) часто «играет в игры» Противника. Вот только «переиграть» Создателя невозможно. А что касается факта Его «участия в играх» - в Индии есть такая поговорка: «И джины (т.е. злые силы — Ю.К.) строят Храмы»...

__________________

Итак, речь пойдет о предпоследнем эпизоде «битвы за Россию». Он назывался «строительство в России социалистического общества». Это «строительство» и должно было, по планам Противника, привести к исчезновению России как субъекта исторической Миссии.

Поэтому уже сам только первый шаг - «приход» теории марксизма в российское революционное движение означал, говоря условно, закладку под нашу страну мощнейшего взрывного устройства с замедлителем. Ибо «вталкивал» ее в сценарий, неизбежно ведущий к катастрофе. [И большинство шагов политического руководства страны почти буквально на следующий день после переворота 1917 г. - стали усилиями по «предотвращению взрыва». До декабря 1991 г. это, с переменным успехом, с разной человеческой ценой — получалось.]

Вот, как все выглядело на практике.

Известно, что в середине XIX века Маркс и Энгельс предложили пути для достижения подлинной социальной справедливости - через построение общества без частной собственности на основные средства производства и без эксплуатации человека человеком. Условием для этого должен был стать захват политической власти пролетариатом, возглавляемым его партией. Вот ключевые положения «Манифеста Коммунистической партии» (1848 г.) - первого документа «практического марксизма»:

«Наша эпоха, эпоха буржуазии, отличается... тем, что она упростила классовые противоречия: общество все более и более раскалывается на два большие враждебные лагеря, на два большие, стоящие друг против друга, класса - буржуазию и пролетариат».

«Буржуазия, повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения... и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного "чистогана"».

«В той же самой степени, в какой развивается буржуазия, т. е. капитал, развивается и пролетариат, класс современных рабочих».

«Из всех классов, которые противостоят теперь буржуазии, только пролетариат представляет собой действительно революционный класс. Все прочие классы приходят в упадок и уничтожаются с развитием крупной промышленности, пролетариат же есть ее собственный продукт».

«Все прежние классы, завоевав себе господство, стремились упрочить уже приобретенное ими положение в жизни... Пролетарии же могут завоевать общественные производительные силы, лишь уничтожив свой собственный нынешний способ присвоения, а тем самым и весь существовавший до сих пор способ присвоения в целом... Все до сих пор происходившие движения были движениями меньшинства или совершались в интересах меньшинства. Пролетарское движение есть самостоятельное движение огромного большинства в интересах огромного большинства»...

Предлагаемое «Манифестом» «видение» процессов в обществе весьма быстро нашло поддержку у пролетариата Европы. И не случайно в сентябре 1864 г. на митинге в Лондоне, на котором присутствовало не менее двух тысяч рабочих-активистов из Англии, Франции, Германии и других стран, было принято решение о создании международной рабочей организации, названной вскоре Международным товариществом рабочих (I Интернационал). По просьбе Генерального совета этой организации, Маркс подготовил Учредительный манифест и Временный устав, единогласно утвержденные в том же году.

НО - постепенно в европейском рабочем движении революционная направленность стала угасать. Действительно, уже через 8 лет, в 1872 г. I Интернационал, стоящий в целом на марксистских позициях, свое существование прекратил, а возникший в 1889 г. (через одно поколение!) II Интернационал быстро проявил себя как реформистский.

Впрочем, подобная «метаморфоза» не должна вызывать недоумения: марксизм ведь «предназначался» не для Европы, а для нашей страны!

Начну с причин того, почему марксистские идеи к концу XIX века практически перестали быть теоретической основой для борьбы европейского пролетариата. Это поможет понять - отчего «вдруг» они вдохновили русских революционеров и значительную часть пролетариат России.

Итак, причины угасания интереса к марксизму со стороны европейского пролетариата. Этот вопрос был достаточно полно рассмотрен еще в работах Э.Бернштейна, М.Туган-Барановского, К.Каутского и некоторых других. Я и воспользуюсь их аргументацией. Главное в ней: классический марксизм вполне адекватно (во всяком случае, для нужд повседневной политической борьбы) описывает только «дикий» капитализм - общество с предельно выраженными и крайне обостренными классовыми противоречиями. Только в такой обстановке пролетариат выступает в качестве в целом однородной социальной группы; только в подобных условиях у рабочих формируется четкая классовая психология как антипод психологии класса «хозяев». И только в этом случае его можно убедить в исторической неизбежности краха капиталистических отношений.

М.Туган-Барановский подчеркивал в этой связи[50], что опыт Маркса формировался «в эпоху 40-х годов - в период снижения заработной платы, хронической безработицы и огромного роста бедности и нищеты. Выражая свое убеждение в невозможности существенного и прочного улучшения положения рабочего класса в пределах капиталистического хозяйства, Маркс стоял на почве современных ему исторических фактов и высказывал взгляд, общий всем серьезным экономистам того времени. Рикардо и Мальтус смотрели на положение и будущность рабочих классов не менее мрачно». Однако условия, как они начали складываться в странах Западной Европы уже со второй половины прошлого (ХIХ-го — Ю.К.) века, - отмечает М.Туган-Барановский, - привели к тому, «что даже самые горячие сторонники марксизма должны были... отказаться от него, замаскировав свой отказ от теории Маркса искажением ее смысла».

В самом деле, по свидетельству Э.Бернштейна[51], эволюция доходов в странах Западной Европы не вела более к централизации капиталов в руках «кучки богачей» (что соответствовало бы концепции марксизма). «Форма акционерной компании, - писал он, - значительно противодействует тенденции, заключающейся в централизации капиталов путем централизации производства. Она допускает широкое разделение уже концентрированных капиталов и делает излишним присвоение капиталов отдельными крупными капиталистами». Например, в Англии с 1851 по 1881 гг. численность слоя средней и мелкой буржуазии и высшей рабочей аристократии возросла на 233%, тогда как все население за этот же период увеличилось едва на 30%. Аналогичные процессы шли во Франции, в Пруссии, Германии. Иными словами, делает вывод Э.Бернштейн, «совершенно неверно думать, что современное развитие свидетельствует об относительном или даже абсолютном уменьшении числа собственников. Число собственников растет... абсолютно и относительно». А это, в свою очередь, приводит к тому, что «разделение общества на группы, в сравнении с прошлым, далеко не упростилось; оно скорее, сильно усложнилось и дифференцировалось, как в отношении высоты дохода, так и в профессиональной деятельности». Еще одной тенденций, опровергающей прогноз об обнищании основной массы населения в капиталистических странах - является то, что «крупное производство не поглощает постоянно мелкое и среднее; скорее, само крупное производство процветает, наряду с ними». Данные, которые приводит Э.Бернштейн, показывают что и в сельском хозяйстве существующие отчетливые тенденции также противоречат выводу об обнищании села: «не может быть сомнений, что во всей Западной Европе, как и восточной части Американских Штатов в земледелии растет число мелких и средних хозяйств и уменьшается число крупных и гигантских». И если, - заключает Э.Бернштейн, - «гибель современного общества зависит от исчезновения средних членов между вершиной и основанием социальной пирамиды, если она обусловливается поглощением этих средних членов крайними верхними и нижними - то эта гибель в настоящее время в Англии, Германии и Франции не ближе к своему осуществлению, чем в любую из более ранних эпох ХIХ столетия».

Иная ситуация в этот же период (к концу ХIХ — началу XX вв.) сложилась в российском капитализме. Здесь действовали два главных фактора. Во-первых, Россия относилась ко «второму эшелону» стран - т. е. к тем странам, которые вступили на путь капиталистического развития значительно позднее ведущих стран Запада. Во-вторых, сыграла свою роль особенность русской национальной традиции, в соответствии с которой человеческая жизнь ценится весьма низко; именно поэтому заметные рывки в развитии экономики страны - часто достигались не с помощью совершенствования машин и механизмов, а за счет роста эксплуатации рабочих.

Все это и придало российскому капитализму очень противоречивый вид. С одной стороны, отмена крепостного права (1861 г.) стала первым и важнейшим шагом на пути создания условий для развития российской экономики; далее последовал еще ряд важных реформ, проведенных министром финансов С.Витте. И в 1893 г. в России начался небывалый промышленный подъем. Быстро развивались тяжелая (выросла в 2 раза) и легкая промышленность (выросла в 1,6 раза). Наибольшим оказался рост производства в горнодобывающей и металлургической промышленности, машиностроении; добыча нефти и каменного угля увеличилась более чем в 2,5 раза. По выплавке чугуна Россия заняла третье место в мире (после США и Германии), а по добыче нефти вышла на первое. Тогда-то окончательно сложился комплекс тяжелой промышленности на юге России; новые машиностроительные заводы строились в Петербурге, в Москве и Подмосковье. За 1897 - 1916 гг. численность населения страны возросла со 125,6 млн. до 165,7 млн. человек (без Польши и Финляндии), или на 32%. Население городов увеличилось с 16,8 млн. до 26,5 млн. человек, или на 70%, а его удельный вес - с 13,5 до 18%. Численность рабочих крупных капиталистических предприятий в течение последней трети XIX в. увеличилась в три раза и к 1900 г. составила почти 3 млн. человек.

С другой стороны, однако, российский капитализм (как, впрочем, и ранний европейский капитализм!) имел весьма «дикий» вид. Вот лишь несколько «штрихов» к целостной «картине».

Заработная плата рабочих в России была в 2 раза ниже, чем в Англии, в 4 раза ниже, чем в США. Однако и эту плату рабочий получал не полностью. Рабочих штрафовали не только за прогулы, но и за пение (женщины-крестьянки никак не могли оставить деревенскую привычку петь во время работы), за курение во время работы и т.п. На большинстве фабрик заработная плата выдавалась нерегулярно или с большими интервалами — на Рождество, Пасху, Покров. До очередной получки рабочий вынужден был брать продовольствие в кредит в фабричной лавке — обычно низкого качества и по высоким ценам. Страхования от болезней и несчастных случаев не существовало, пенсий тоже не было.

По выводу Г.Наумова[52], в семьях даже наиболее обеспеченных рабочих города в 1912-1913 гг. «заработная плата оказывалась недостаточной для удовлетворения наличных потребностей. Рабочее население в целом находится в состоянии хронического дефицита. Высшим потребностям уделяется ничтожная часть бюджета. Что же касается воспроизводства потомства - то значительная часть рабочих вообще лишена возможности обзаводиться семьей, не имея средств к ее содержанию».

В связи с отмеченной недостаточностью средств - скудной, естественно, оказывалась и пища. Г.Наумов приводит следующие данные, полученные московским фабричным инспектором М.Казьминых-Лариным о дневной норме питания рабочих г. Москвы: говядина - 1/8 фунта; главные же продукты питания - капуста (0,2 фунта), картошка (0,4 фунта), крупы (0,3 фунта), ржаной хлеб (2,3 фунта). Важно отметить, что приведенные данные относятся к так называемому артельному варианту питания рабочих, которое обходилось в среднем в 2 раза дешевле, чем питание в одиночку.

Посмотрим, каковы были условия труда российских рабочих в конце ХIХ - начале ХХ века. Известно, что до принятия «ограничительного закона» в 1887 г., продолжительность рабочего дня для взрослых составляла 13-14 часов. По свидетельству, например, И.Янжула[53]72, на осмотренных им 174 фабриках Москвы и губернии (и, как подчеркивает И.Янжул, так было практически везде в Москве) - в планировании продолжительности рабочего дня, в чередовании дневных и ночных смен не учитывается возраст рабочих. На половине осмотренных фабрик оказались неудовлетворительными условия труда: либо имела место «теснота в расстановке машин», либо плохо ограждены опасные места и механизмы, либо слишком высока температура воздуха в рабочих помещениях при отсутствии вентиляции, либо плохо удаляется пыль из цехов. Медицинские посты имелись лишь на 36 из 174 фабрик, и в них работал только «один невежественный и грубый фельдшер». И.Янжул сообщает также, что не менее 75% малолетних детей до 15 лет, работающих на фабриках, нигде не учатся, только на 38 из осмотренных фабрик имелись сравнительно хорошие жилищные условия, на остальных же они оказались практически неудовлетворительными.

Иллюстрацией этого последнего замечания фабричного инспектора может служить фрагмент письма в «Искру» рабочих одного из заводов Московской губернии (1901 г.), показывающий условия жизни в так называемых «казармах» (рабочих общежитиях): «Размещение рабочих настолько тесно, что такой тесноты нельзя встретить даже в солдатских казармах... Кровать широкая, в 2 аршина (1,4 метра - Ю.К.) посредине разделена высокой доской вдоль, что служит границей для каждого; на ней два тюфяка или набитых соломой мешка; в каждом отделении помещается более 100 человек. Расстояние между кроватями - 1 аршин; около кровати стоит маленький стол, в нем два ящика, куда владельцы кладут чай и сахар. Сидеть можно только на кроватях. Казармы для семейных состоят из небольших комнат, в которых помещены 4-5 семейств».

И - коротко о правах рабочих, закрепленных за ними в рассматриваемый период. На заводах и фабриках в это время действовали «Правила внутреннего распорядка», в которых, в частности, имелся «Табель о взысканиях». И по данным фабричной инспекции, в 1909-1913 гг. штрафы той или иной величины взимались с 85% всех рабочих. При этом произвол заводовладельцев не очень ограничивался. Так, в ст. 100 «Устава о промышленности» отмечалось только, что штрафы не должны превышать 1/3 заработка рабочего, в ст. 113 - подчеркивалось, что рабочий не имеет права жаловаться на сумму штрафа и порядок его наложения.

Только что намеченная картина есть нечто усредненное, не передающее всего драматизма условий жизни российского пролетариата, населения России вообще. В самом деле, в 1900-1903 гг. в стране разразился экономический кризис, который, естественно, сопровождался ростом безработицы, повышением цен на товары и продукты питания, еще большим произволом хозяев предприятий в отношении рабочих. Затем началась война с Японией, затянувшая выход из последовавшей за кризисом депрессии (1903-1908 гг.). Вслед за коротким экономическим подъемом, который, как отмечают специалисты, привел, скорее, к повышению прибыли предпринимателей, нежели к замет-ному росту зарплаты (т.к. резко возросла интенсивность труда в промышленности) - началась Первая Мировая война, принесшая народу большие трудности и лишения. Достаточно сказать, что продукция промышленности России (в сравнении с 1913, последним предвоенным годом) сократилась в ходе войны почти на 35%, собиралось почти в 2 раза меньше зерновых, бюджетный дефицит увеличился с 0 до 22 млрд. рублей.

Иначе говоря, российская действительность конца XIX — начала ХХ вв., могла быть вполне убедительно описана в системе базовых принципов «теории пролетарской революции».

Вот как это выглядело на практике. Приведу фрагменты нескольких листовок Петербургского комитета РСДРП(б):

«Товарищи! Все люди на свете живут для счастья. Но все ли одинаково счастливы и довольны? Товарищи! К сожалению, нет. В нашем мире есть богатые, есть и бедные: одни живут в полном довольстве и праздности, другие в грязи, в холоде и в голоде. Почему наша жизнь так несчастна? Так безрадостна? Товарищи, все это потому, что мы безвластны и бесправны, потому что находимся в рабстве у наших хозяев, потому что в современном строе общества мы представляем собой ни что иное, как рабочих скотов!»;

«Как у капиталистов всего мира одна цель - нажива, так и у сознательных рабочих всего мира одна цель - сбросить с себя иго капиталистов, добиться таких порядков, чтобы не было ни богатых, ни бедных, чтобы не было нужды, чтобы не было гнетущей заботы о куске хлеба... Сознательные рабочие знают, что все это будет тогда, когда земля, рудники, фабрики и заводы - и вообще все средства производства будут принадлежать не кучке хозяев, как теперь, а всему народу, когда все производство будет не капиталистическим, как теперь, а общественным, социалистическим!»[54];

А вот фрагмент статьи в «Искре»: ХIХ век дал рабочим «по крайней мере, их передовой, наиболее развитой части... ясное осознание непримиримой противоположности их интересов с интересами эксплуататоров и твердое убеждение в том, что освобождение рабочих может и должно быть делом самих рабочих»[55].

Все это - встречало отклик со стороны пролетариата России. Свидетельством тому может послужить следующий фрагмент письма в «Искру» рабочего из Петербурга: «Я многим товарищам показывал «Искру», и весь номерок истерся, а он дорог... Тут - про наше дело, про все русское дело, которое копейками не оценишь и часами не определишь. Конечно, я простой рабочий и совсем не такой уж развитый - но я чувствую, где правда, знаю, что нужно рабочим!»[56].

Итак. С одной стороны, условия повседневной жизни российских рабочих быстро создали основу для восприятия ими основных положений марксистской «теории пролетарской революции». С другой стороны, в России сложились исключительные условия для распространения именно марксистской идеологии. Данному вопросу особое внимание уделил Г.Плеханов. Он, в частности, подчеркивал, что русское революционное движение («народничество») в конце 80-х гг. оказалось в состоянии глубокого идейного кризиса. Во-первых, потерпела полное поражение практика «хождения в народ» - стало понятно, что попытки идейно воздействовать на темную крестьянскую массу («бунтовать», «пропагандировать» ее) ведут лишь к жертвам среди революционеров. Во-вторых, в России начал все отчетливее заявлять о себе пролетариат, к «взаимодействию» с которым народническая идеология была абсолютна не приспособлена. И поэтому «в 80-х годах, - подчеркивает Г.Плеханов, - [революционной] интеллигенции пришлось пережить огромное теоретическое крушение, которое с политическим поражением революционной партии сделало ее настоящим инвалидом. В ней замечаются все признаки глубокой деморализации, как в разбитой наголову армии: масса сил выбыла из строя, многие бегут без оглядки, думая лишь о своем спасении, другие кладут оружие и сдаются неприятелю, а те немногие, в которых сохранилось еще мужество, продолжают еще оказывать сопротивление, не имея ни организации, ни определенного плана борьбы, и думают только о том, чтобы по крайней мере не погибнуть без славы. Таковы современные террористы»[57]. На таком «фоне» марксизм, который с 1883 г. начала распространять плехановская группа «Освобождение труда», стал для российской революционной интеллигенции буквально «глотком свежего воздуха».

Впрочем, данное утверждение является не совсем точным, вернее - оно неправильно. Ведь в России в конце концов победил не классический марксизм - а ленинизм.

[Сам основатель группы «Освобождение труда», осознав этот факт, немедленно назвал Ленина и большевиков «русскими бланкистами», и с тех пор не переставал полемизировать с Лениным, обращался к «сознательным рабочим», показывая - к какой катастрофе может привести российское революционное движение большевистская фракция РСДРП...]

Главное (в плане нашего разговора) различие между марксизмом и ленинизмом - это характер решения вопроса о захвате партией пролетариата власти в России и о «строительстве социализма». Вот, совсем коротко, суть проблемы.

Как известно, классический марксизм говорил о захвате власти рабочими партиями и переходе к «строительству социализма» — только, имея в виду страны, капитализм в которых достиг очень высокой, практически предельной степени развития. Россия, разумеется, не соответствовала данному условию. И значит, начинать непосредственную подготовку российского пролетариата и его партии к захвату власти — было нельзя.

Иначе говоря, возникла тупиковая ситуация. С одной стороны, только теория марксизма «предлагала» российскому пролетариату «инструмент» для построения общества без частной собственности на средства производства и без эксплуатации человека человеком. С другой — данная теория абсолютно не годилась для российских условий.

Ленин выход нашел. Призвав относиться к марксизму «не как к догме, а как к руководству к действию» - он предложил идею «неравномерности экономического и политического развития» в качестве «безусловного закона капитализма». Из него следовало, что «возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств».

Но на этом дело не кончилось! Видный американский специалист по российской политической истории Р.Такер считает, что «революционная душа», которую Ленин «вдохнул в марксизм, была сугубо русской», и определяющее место в этой «русской душе» занимали традиции идеологов народничества - П.Ткачева и П.Лаврова[58].

Посмотрим, в этой связи, на позицию П.Ткачева по вопросу о захвате власти в России революционной партией: «Народ наш, - писал П.Ткачев в письме Энгельсу, - привык к рабству и повиновению», но нельзя заключать отсюда, что «он доволен своим положением. Он протестует, он непрерывно протестует против него». А потому «русский народ можно назвать инстинктивным революционером». Значит, «осуществление социальной революции не встречает в России никаких препятствий», и «в каждую минуту возможно возбудить русский народ к единодушному революционному протесту». Поэтому не нужен «предельный уровень развития капитализма» в России: «его ожидание только удлинит страдания людей».

Итак, классический марксизм рассматривает захват власти рабочей партией и начало «социалистических преобразований» как итог очень длительного развития капитализма. Напротив, П.Ткачев уверен, что захват власти рабочей партией (в любой ближайший момент обострения ситуации в России, вызванной войной, голодом и т.д.) есть исходный пункт таких преобразований.

Именно на этом выводе и строится ленинская концепция «слабого звена» в цепи капиталистических государств. В соответствии с ней, Россия, как одна из самых отсталых европейских стран, является «клубком» острейших противоречий, а это делает трудящиеся массы во главе с пролетариатом России постоянно готовыми к протесту; их нужно лишь направить (с помощью пропагандистско-агитаторской деятельности партии) и довести до логического конца — до «пролетарской революции». «Победивший пролетариат» сначала планомерно начнет те общественные преобразования, которым на стихийной основе (и поэтому с огромными издержками) способствовал капитализм, а затем пойдет дальше — к «строительству социализма»[59].

Таким образом, суть произведенной Лениным «адаптации» марксизма к российским условиям состояла, кроме прочего, и в следующем. Стратегическую марксистскую теорию «соответствия производственных отношений капитализма уровню и характеру развития его производительных сил» (т.е. вопрос о переходе страны к социализму только после исчерпания возможностей дальнейшего ее развития в рамках капиталистических отношений) - Ленин свел к тактической теории «революционной ситуации», т.е. к проблеме политического кризиса и его использования для «перехвата власти».

[Очень важно отдавать себе отчет в том, что описанная выше «адаптация» классического марксизма к «российским условиям» со временем привела к двум сугубо практическим последствиям. Которые вот уже сколько десятилетий, как гири, висят у нас на ногах. Чему удивляться: Противник знал, что делал — запуская сценарий «строительство в России социалистического общества»...

Первое последствие. Россия, не будучи готовой к этому - оказалась «вброшенной» в социалистический сценарий. И после взятия власти большевикам-земшарникам следовало быстро как-то «решать вопрос». Теоретически-то все было понятно. Слово «социалисту Сафронову», персонажу повести А. Платонова «Котлован»: «мы должны бросить каждого в рассол социализма, чтоб с него слезла шкура капитализма и сердце обратило внимание на жар жизни вокруг костра классовой борьбы и произошел бы энтузиазм!»

Но вот на практике - далеко не все слои и группы населения страны были согласны следовать подобной стратегии. Как же поступили большевики-земшарники? А что, у них - был выбор? Вопрос стоял только так: либо остаться у власти, но для того уничтожить всех противников - либо потерять все и даже погибнуть!

И - в сентябре 1918 г. после убийства председателя Петроградского ЧК М.Урицкого и покушения на Ленина Совнарком принимает официальное постановление о Красном терроре.

Известны разъяснения, данные в этой связи председателем Всеукраинской Чрезвычайном Комиссии (ЧК) М.Лацисом (журнал ЧК «Красный Террор», ноябрь 1918 г.): «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора».

И отрывок из его же статьи в еженедельной газете «Красный меч», Органе Политотдела Особого Корпуса войск Всеукраинской ЧК (18 августа 1919 г.): «В борьбе, ведущейся не на жизнь, а на смерть, не может быть полумер и половинчатости. Чрезвычайные обстоятельства чрезвычайного революционного времени требуют чрезвычайных мер борьбы. Меч революции опускается тяжко и сокрушительно. Рука, которой вверен этот меч, твердо и уверенно погружает отточенный клинок в тысячеголовую гидру контрреволюции. Этой гидре нужно рубить головы с таким расчетом, чтобы не вырастали новые... Для нас нет и не может быть старых устоев морали и "гуманности", выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации "низших классов". Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнета и насилия. Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнета и рабства всех. Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды. Кровь? Пусть кровь... Война, которую мы ведем, это священная война восставших, униженных и оскорбленных, поднявших меч против своих угнетателей!»

Теперь итог. Вот, что сделала «адаптация» классического марксизма к «российским условиям» с теми, кто и в буквальном, и в переносном смыслах вынужден был взять «в свои руки меч революции» (а это, в условиях гражданской войны, чуть не вся страна!). Я приведу несколько отрывков из материалов Особой комиссии по расследованию действий Всеукраинской ЧК, созданной после захвата Киева Добровольческой армией Деникина в конце 1919 года[60].

Дeло № 40 — о событиях в г. Таганрогe с 20 января по 17 апрeля 1918 года.

В ночь на 18 января 1918 года в городe Таганрог началось выступленiе большевиков, состоявших из проникших в город частей красной армiи Сиверса... 20 января юнкера заключили перемирiе и сдались большевикам с условiем безпрепятственнаго выпуска их из города, однако, это условiе большевиками соблюдено не было и с этого дня началось проявленiе "исключительной по своей жестокости" расправы с сдавшимися...

Целые дни и ночи по городу производились повальные обыски...

Не были пощажены раненые и больные. Большевики врывались в лазареты и, найдя там раненаго офицера или юнкера, выволакивали его на улицу и зачастую тут же разстрeливали его. Но смерти противника им было мало. Над умирающими и трупами еще всячески глумились... Ужасной смертью погиб штабс-капитан, адъютант начальника школы прапорщиков: его, тяжело раненаго, большевицкiя сестры милосердiя взяли за руки и за ноги и, раскачав, ударили головой о каменную стeну.

Большинство арестованных "контр-революцiонеров" отвозилось на металлургическiй, кожевенный и, главным образом, Балтiйскiй завод. Там они убивались, причем большевиками была проявлена такая жестокость, которая возмущала даже сочувствовавших им рабочих, заявивших им по этому поводу протест.

На металлургическом заводe красногвардейцы бросили в пылающую доменную печь до 50 человeк юнкеров и офицеров, предварительно связав им ноги и руки в полусогнутом положенiи... Около перечисленных заводов производились массовые разстрeлы и убiйства арестованных, причем тeла нeкоторых из них обезображивались до неузнаваемости.

Убитых оставляли подолгу валяться на мeстe разстрeла и не позволяли родственникам убирать тeла своих близких, оставляя их на съeденiе собакам и свиньям, которыя таскали их по степи.

По изгнанiи большевиков из Таганрогскаго округа, полицiей в присутствiи лиц прокурорскаго надзора, с 10 по 22 мая 1918 г. было совершено вырытiе трупов погибших, при чем был произведен медико-полицейскiй осмотр и освидeтельствованiе трупов, о чем были составлены соотвeтствующiе протоколы...

...при... разрытiи могил... пришлось убeдиться, что жертвы большевицкаго террора перед смертью подвергались мучительным страданiям, а самый способ лишенiя жизни отличается чрезмeрной, ничeм не оправдываемой жестокостью...

На многих трупах, кромe обычных огнестрeльных раненiй, имeлись колотыя и рубленныя раны прижизненнаго происхожденiя, зачастую в большом количествe и разных частях тeла; иногда эти раны свидeтельствовали о сплошной рубкe всего тeла; головы у многих, если не большинства, были совершенно разможжены и превращены в безформенныя массы с совершенной потерей очертанiй лица; были трупы с отрубленными конечностями и ушами; на нeкоторых же имeлись хирургическiя повязки -- ясное доказательство захвата их в больницах и госпиталях"...

Слышу в ответ гневные протесты: нужна поправка на особые условия — гражданская война, да и белые не очень-то щадили пленных красногвардейцев!

Верно, нужна поправка.

Хотя вопросы все равно возникают. Например, такой. Прошло меньше, чем полгода после октябрьского переворота; а «красная» пропаганда и агитация уже успели так искалечить души двух молодых девчонок, что они смогли взять за руки и за ноги тяжело раненого человека и, раскачав, начать бить его о каменную стену - только потому, что у него иное «классовое происхождение»..

Но я сейчас — о другом. Разумеется, даже в условиях тотальной «красной пропаганды» так могли далеко не все. Но — власти нужны были именно те, кто мог. Поэтому - как пишет Е.Альбац[61], в те годы был запущен механизм «отрицательной селекции»: процесс «отбора и выведения» особого типа человека. Поначалу самых достойных - из дворянства, офицерства, интеллигенции, рабочих, крестьянства разными способами «выводили из игры». Потом из оставшихся тщательно отбирали послушных — часто именно они и получали руководящие посты.

Второе последствие. «Адаптация» классического марксизма к «российским условиям» привела и к особой роли и месту партии в системе власти в СССР. В самом деле:

1. По Ленину, одним из важнейших условий успешности будущей «социалистической революции» являлось формирование «субъективного фактора»: идеологическое воспитание пролетарских масс России. Между тем «классовое, политическое сознание может быть принесено рабочему только извне, то есть извне экономической борьбы, извне отношений рабочих к хозяевам». Схема при этом такова: «Воспитывая рабочую партию, марксизм воспитывает авангард пролетариата, способный... быть учителем, руководителем, вождем всех трудящихся».

Иными словами, РСДРП(б), уже просто в силу поставленной перед ней задачи — должна была выполнять функции ЛИДЕРА.

Впрочем, на практике ситуация выглядела иначе. Партия, говорит Ленин, «должна состоять, главным образом, из людей, профессионально занимающихся революционной деятельностью; в самодержавной стране, чем больше мы сузим состав членов такой организации до участия в ней таких только членов, которые профессионально занимаются революционной деятельностью и получили профессиональную подготовку в искусстве борьбы с политической полицией, тем труднее будет «выловить» такую организацию». При этом «по своей форме такая крепкая организация в самодержавной стране может быть названа и «заговорщической» организацией, ибо французское слово «конспирация» равносильно русскому «заговор», а конспиративность необходима для такой организации в максимальной степени. Конспиративность есть настолько необходимое условие такой организации, что все остальные условия (число членов, подбор их, функции и проч.) должны быть связаны с ним».

Значит, функции ЛИДЕРА оказались возложенными не собственно на партию - а на ее руководящее ядро: весьма и весьма узкую, хорошо законсперированную группу профессиональных революционеров. Которая владеет всей полнотой секретной информации о положении дел, о планах, контролирует партийные деньги, решает все кадровые вопросы.

2. Понятно, что РСДРП(б), при подготовке к захвату власти, нельзя было рассчитывать на поддержку широких масс населения крестьянской России. Значит, она должна была стать «партией нового типа»: не массовой (как, к примеру, европейские социал-демократические партии), а боевой жестко иерархичной организацией «авангардного» типа, способной в ближайшей перспективе «взломать» ситуацию в России.

Предоставлю слово Ю.Мухину[62] - «став правительством в Петрограде, коммунисты сразу же попытались власть в России сделать коммунистической – общей. А должна была коммунистическая власть выглядеть так. Каждый гражданин России на свободных выборах избирает депутата, эти депутаты, собираясь все вместе, образуют высший орган власти России – Совет. Этот Совет, впоследствии названный Верховным Советом, принимает законы, обязательные для всех в стране. Для организации исполнения этих законов всеми Верховный Совет назначает министров (тогда они назывались народными комиссарами) правительства России, а правительство (Совет народных комиссаров) управляет страной. Коммунисты предполагали, что народ России, воодушевленный строительством Коммунизма, будет избирать в Верховный Совет депутатов-коммунистов, посему Верховный Совет будет формировать правительство России только из коммунистов, а оно организует народ на строительство Коммунизма. В этом первоначальном варианте схемы управления Россией отсутствует даже намек на участие в управлении Россией самой коммунистической партии... То есть сначала (с 1917 года) большевики для управления Россией приняли демократическую схему управления... но строительства Коммунизма не получилось. Почему?

До принятия коммунистами власти в Петрограде их партия была мала и слаба, ее идеи в народе распространены были крайне слабо: народ в селах и городах просто не знал, ни что такое этот самый Коммунизм, ни какая польза народу от этого Коммунизма будет. Поэтому при свободных выборах народ избирал в Верховный Совет депутатов, которые могли быть не сторонниками, а ярыми противниками общества справедливости. И коммунистам очень скоро пришлось отказаться от свободных выборов депутатов в Верховный Совет: депутатов стали избирать не тайным голосованием, а на открытых собраниях, на которых противники коммунистов могли быть легко выявлены. А поскольку коммунисты законодательно лишили права голоса ряд классов, сословий и категорий граждан России, то все противники коммунистов легко лишались права участвовать в выборах.

Но, нарушив коммунистические принципы создания общества и этим устранив сиюминутную опасность коммунизму снизу – от недоразвитого населения, – опасность, которая в будущем должна была быть устранена повышением культурного уровня народа, большевики столкнулись с опасностью для коммунизма сверху. Повторим, на 1917 год коммунисты были маленькой партией, у них не было ни достаточного количества коммунистов-инженеров, ни коммунистов-генералов, ни коммунистов-чиновников. Сформировав правительство, они едва смогли заполнить коммунистами должности министров, главные должности в министерствах и на местах, да и то людьми, которых очень часто коммунистами считать было нельзя. Основная же масса управленцев России осталась от Российской империи, а Российская империя славилась исключительной нечестностью и коррумпированностью своих государственных служащих. В результате получилось, что коммунистическое правительство дает постановления по строительству коммунизма в России, а сотни тысяч чиновников, которые должны претворить эти постановления в реальные дела, саботируют эти решения, продолжая измываться над народом взятками и поборами. Более того, паразитные классы Российской империи с помощью иностранной интервенции уже в 1918 году объединились в Белую Армию и начали гражданскую войну против коммунистического (красного) правительства России и его Красной Армии. В этих условиях государственные служащие России не только саботировали постановления коммунистического правительства, но и предавали само это правительство, переходя на сторону белых либо помогая им.

Возникла жизненно важная необходимость контролировать государственный аппарат России до момента, когда коммунисты смогут обучить и воспитать своих собственных генералов, управленцев и прочих. Но кем контролировать? Сначала попробовали осуществить контроль при помощи комиссаров коммунистического правительства, т. е. силами порой случайных лиц, которым правительство верило. Комиссаров стали посылать в армии и в области. Но этим комиссарам самим порой невозможно было доверять, кроме того, их, даже таких, было мало, и наконец они не имели опоры в тех организациях, контроль за которыми должны были осуществлять. Самим комиссарам нужна была помощь, и коммунистам в Москве (куда из Петрограда переехало коммунистическое правительство) неоткуда было эту помощь взять, кроме помощи собственных партийных организаций на местах. Таким образом, смертельная необходимость заставила коммунистов России... сделать то единственное, что им оставалось – они поставили государственный аппарат России под контроль партийных организаций».

Итак, в силу двух перечисленных выше причин, сразу после октября 1917 г. партия в России превратилась в системообразующую структуру, а позже — практически оказалась у власти. Встает вопрос: плохо это или хорошо для страны?

Еще раз обращусь к позиции Ю.Мухина. «До победы во Второй мировой войне, - пишет он, - СССР был в блокаде и в окружении капиталистических стран, которые тратили огромные силы, чтобы уничтожить в СССР коммунистов. Кроме того, неразумная внутренняя политика коммунистов могла вызвать восстание народа, которое также могло смести их. Тогдашние коммунисты не были сюсюкающими балаболками... они, при необходимости, врагов Коммунизма уничтожали беспощадно. И им от врагов Коммунизма, кроме смерти, ожидать было нечего. Рядовых коммунистов враги еще могли пожалеть, но партийных функционеров, т. е. секретарей парткомов, обкомов, членов ЦК и прочих, они уничтожили бы без каких-либо колебаний». Следовательно, в годы, когда опасность смерти для партаппаратчиков всех уровней была абсолютно реальной, партийный контроль оказывался благом: партаппаратчики осуществляли строжайший контроль, спасая самих себя — значит, и страну!

После победы в войне непосредственная опасность для жизни партаппаратчиков — исчезла. «Требовалось ли семи пядей во лбу, - пишет Ю.Мухин, - чтобы понять, что произойдет и с основной массой членов партии после того, как опасность для жизни партаппарата исчезнет, а возможность командовать госаппаратом, Советской властью – останется? Для кого представляет интерес членство в организации, для которого только и требуется тупое повторение того, что говорит начальство, никаких ни общественных, ни профессиональных знаний не требуется, но которое дает возможность занимать любые должности в государстве и пользоваться массой льгот? Правильно – после войны членство в партии стало чрезвычайно соблазнительным для тупых и алчных мерзавцев, и обыватель в партии обезумел от появившихся в связи с Победой возможностей пограбить».

Детальный анализ вопроса о всех последствиях для системы власти в СССР проведенной задолго до октября 1917 г. «адаптации» классического марксизма к «российским условиям» — это предмет отдельного разговора. Отмечу лишь следующее. Одной из главных забот Сталина в послевоенные годы стала, как пишет Ю.Мухин, реорганизация структуры партии. Действительно, «не неся ответственности по существу, партийный аппарат стал паразитическим и быстро заполнялся мерзавцами. Для победы над ними, для спасения страны и партии нужно было отстранить партаппарат от государственной власти».

И Сталин сделал это: осенью 1952 г., на XIX съезде партии и в ходе Пленума ЦК он (через принятие нового партийного Устава и с помощью некоторых других шагов) практически убрал КПСС от управления государством. Но это стало последним боем Сталина. Поскольку у партаппарата теперь появилась потребность убрать Сталина до того, как новый Устав КПСС начнет действовать.

Опять - слово Ю.Мухину: «То, что, убивая Сталина, номенклатура убивала решения XIX съезда КПСС, видно по тому, как быстро она, поправ Устав, ликвидировала все то основное, что произвел в Уставе Сталин. Он еще дышал, когда партноменклатура сократила Президиум до 10 человек, восстановив под этим названием Политбюро. Сократила число секретарей до 5 и назначила секретаря ЦК Хрущева пока еще «координатором» среди секретарей. Через 5 месяцев Хрущев был назначен Первым секретарем (вождем партии). Номенклатура совершенно недвусмысленно показала, зачем именно она убила Сталина»..]

_________________

...Так или иначе, к октябрю 1917 г. в России сложилась уникальная социально-экономическая и политическая ситуация. Ее описал Н.Бердяев: «Самый большой парадокс в судьбе России и русской революции в том, что либеральные идеи, идеи права, как и идеи социального реформизма оказались в России утопическими. Большевизм же оказался наименее утопическим и наиболее реалистичным и соответствующим той ситуации, как она сложилась в России в 1917 году и наиболее верным некоторым исконно русским традициям и русским исканиям социальной правды, понятым максималистически, и русским методам управления и властвования насилием... Коммунизм оказался неотвратимой судьбой России, внутренним моментом в судьбе русского народа»[63].

Ясно, что практическое использование этих, совершенно особых условий для реализации ленинской «теории социалистической революции» таило в себе огромную опасность, поскольку победители оказывались в роковой зависимости от поддержки извне.

[И не только из-за неизбежности противостояния в одиночку «миру капитала» в военно-экономических и политических аспектах. Дело в том, что, как писал Троцкий, жизнь на «острове» под названием «Советский Союз» (при том уровне жизни, который мог быть реально обеспечен советским гражданам) в окружении мощнейших стран - превратила бы реалии этих стран в объект зависти для значительной части советского партийного и государственного аппарата! А за этим - опасность его «перерождения». Вот «логика перерождения»: 1) работники аппарата создают многочисленные привилегии для себя и членов своих семей; 2) но «привилегии имеют лишь половину цены, если нельзя оставить их в наследство детям, однако право завещания неотделимо от права собственности», поэтому «недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком»; 3) и тогда необходим завершающий шаг - восстановление в стране частной собственности на средства производства.]

Тем не менее, большевики «ввязались в бой»[64]. Но поскольку предыдущие десятилетия, как был показано выше, абсолютно выхолостили революционный пафос из европейского и американского рабочего движения, «мировая пролетарская революция» не состоялась и не поддержала октябрьский переворот в России. А к началу 1925 г. большевикам вообще пришлось признать, что условий для «пролетарских революций» в ведущих странах Запада в ближайшем будущем — нет.

Это означало, что Россия оказались в ловушке. По причинам, о которых шла речь во втором разделе, у руководства СССР — у Сталина, имелся, по существу, единственный путь: индустриализация в сверхбыстром режиме и начиная с создания средств производства для тяжелой (а затем оборонной) промышленности, что требовало внерыночного перераспределения средств, и, значит, «выхода из НЭПа». Одним из главных инструментов при этом стала «коллективизация» сельского хозяйства: лишь так государство могло быстро сконцентрировать зерновые ресурсы на экспорт с целью закупок за рубежом оборудования (нередко целых заводов) для создания отечественной тяжелой промышленности.

...Начало коллективизации крайне обострило положение в обществе. Строго говоря, можно было говорить о новом этапе гражданской войны в стране.

Как отмечает, например, Ю.Емельянов[65], формирование колхозов и процесс «раскулачивания» вызвали активное сопротивление со стороны не только богатых крестьян, но и середняков. Так, в Ленинградской области лишь за сентябрь и октябрь 1929 г. было совершено 100 террористических актов; в Средневолжском крае — 353, в Центрально-Черноземной области с июля по ноябрь — 749, в том числе 44 убийства. Только в Российской Федерации в 1929 г. было зарегистрировано около 30 тысяч поджогов колхозного имущества. В различных районах страны создавались организации сопротивления коллективизации. На Северном Кавказе возник ряд подпольных организаций: «Союз хлеборобов», «Союз борьбы за освобождение крестьян», «Добровольно-освободительная армия» и другие. На Украине повстанческая организация готовила одновременное выступление в 32 селах разных районов республики. Эти организации выступали под лозунгами: «Ни одного фунта хлеба Советской власти», «Все поезда с хлебом — под откос». С января по март 1930 г. в Сибири произошло 65 крестьянских восстаний. В течение 1930 г. на Средней Волге имели место 718 крестьянских групповых выступлений против коллективизации. На Ставрополье начался вооруженный мятеж. Восстания происходили также на Украине, особенно в приграничных западных районах республики, в ряде районов Армении, Азербайджана, в Карачаевской и Чеченской автономных областях, в Дагестане и в некоторых республиках Средней Азии.

Но более распространенной формой сопротивления коллективизации стал массовый забой скота крестьянами, уже записанными в колхозы или ожидавшие такой записи. Только в январе и феврале 1930 г. было забито 14 миллионов (!) голов крупного рогатого скота. За 1928-1934 гг. поголовье лошадей в стране уменьшилось с 32 миллионов до 15,5 миллиона, крупного рогатого скота - с 60 миллионов до 33,5 миллиона, свиней - с 22 до 11,5 миллиона, овец - с 97,3 миллиона до 32,9 миллиона.

Возникли трудности и с выполнением промышленностью заданий I-й Пятилетки. Например, вместо плановых 10 млн тонн чугуна, в 1932 году было выплавлено 6,2 млн тонн; вместо плановых 10,4 млн тонн стали - 5,9 млн тонн; вместо 8 млн тонн проката - 4,4 млн; вместо 75 млн тонн угля - 64,4 млн тонн.

Такое положение в стране у многих вызвало растерянность и сомнения в правильности избранного курса: начались острые дискуссии. Среди партийной молодежи росли протестные настроения, появлялись даже небольшие кружки. А объектом критики всегда оказывался Сталин. Вот лишь два примера:

- в 1932 г. сформировалась оппозиционная группа «Союз марксистов-ленинцев», по просьбе руководства которой бывшим первым секретарем Краснопресненского райкома партии Москвы М.Рютиным был подготовлен обширный документ «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» («Платформа Рютина»). Приведу несколько фрагментов этого документа: «Сталин, несомненно, войдет в историю, но его "знаменитость" будет знаменитостью Герострата. Ограниченный и хитрый, властолюбивый и мстительный, вероломный и завистливый, лицемерный и наглый, хвастливый и упрямый... - такова идейно-политическая и духовная физиономия Сталина... Результатов Сталин... добился: переворот свершен, личная диктатура, самая неприкрытая, обманная, осуществлена. Основная когорта соратников Ленина с руководящих постов снята, и одна часть ее сидит по тюрьмам и ссылкам, другая, капитулировавшая, деморализованная и оплеванная, - влачит жалкое существование в рядах партии, третьи, окончательно разложившиеся, - превратились в верных слуг вождя-диктатора. За последние 4-5 лет Сталин побил все рекорды политического лицемерия и беспринципного политиканства... Ошибки Сталина и его клики... переросли в преступления... Они на деле рассматривают партию лишь как свою вотчину. Не они для партии, а партия для них... Партия и рабочий класс в своем подавляющем большинстве против Сталина и его клики. Надо только эти распыленные и терроризированные силы объединить... и начать работать по устранению сталинского руководства...»;

- по имеющейся информации, в высших политических кругах СССР распространялся еще один текст, авторами которого являлись кандидат в члены Политбюро, председатель Совнаркома РСФСР С.Сырцов и первый секретарь Закавказского крайком партии В.Ломинадзе. Они настаивали на отстранении Сталина от власти.

Итак. К началу 30-х гг., на фоне очень серьезных трудностей в стране, жестко столкнулись две непримиримые партийные группировки. С одной стороны: Сталин и его сторонники. Они были готовы любой ценой «вытащить» СССР из ловушки, в которой он оказался, в результате действий «земшарников», решившихся на переворот в октябре 1917 г. Но «вытащить», не теряя при этом исходную цель: построить общество без частной собственности на основные средства производства и без эксплуатации человека человеком.

С другой стороны: те самые «земшарники». Убежденные в том, что без «мировой революции» СССР обречен на гибель, они призывали скорее сменить стратегический курс (подробнее об этом - ниже).

Абсолютно ясно, что Сталин в подобных условиях попросту не смог бы продолжать работу — не отстранив своих оппонентов от власти в партии, промышленности, в спецслужбах и армии. Требовалось также вывести их и из руководства Коминтерна, поскольку теперь направлять мировое рабочее движение (и финансировать его!) следовало не ради «подготовки мировой социалистической революции»), а главным образом, в соответствии с государственными интересами Советского Союза.

Это «отстранение от власти» началось с мер преимущественно организационного характера: с исключе-ния лидеров оппозиции из Политбюро, из ЦК партии. Рядовые члены оппозиции также исключались из партии, а самые активные из них - ссылались в отдаленные районы страны, а спустя несколько месяцев, возвращались обратно.

Но нужно помнить: противостояние двух группировок с самого его начала не ограничивалось «областью теории». Дело в том, что организационно оформившаяся к этому времени «объединенная оппозиция» - под руководством лидеров «земшарников» Г.Зиновьева, Л.Каменева, К.Радека, Л.Троцкого и др. начала отстаивать свои убеждения и методами политической борьбы. Вот как пишет об этом Троцкий в книге «Моя жизнь»: «Ядро оппозиции составляла группа старых революционеров. Но мы были уже не одни. Вокруг нас группировались сотни и тысячи революционеров нового поколения, которое впервые было пробуждено к политической жизни Октябрьской революцией, проделало гражданскую войну, искренне держало руки по швам перед гигантским авторитетом ленинского Центрального Комитета и только начиная с 23-го года стало самостоятельно мыслить, критиковать, применять методы марксизма к новым поворотам развития и, что еще труднее, училось брать на свои плечи ответственность революционной инициативы... Мы слишком ясно понимали, что сделать наши идеи достоянием нового поколения рабочих можно не дипломатничанием и влиянием, а лишь открытой борьбой, не останавливающейся ни пред какими практическими последствиями... По мере приближения XV съезда, назначенного на конец 27-го года, партия все более чувствовала себя на историческом перекрестке. Глубокая тревога пронеслась по ее рядам. Несмотря на чудовищный террор, в партии пробудилось стремление услышать оппозицию. Этого нельзя было достигнуть иначе, как на нелегальном пути. В разных концах Москвы и Ленинграда происходили тайные собрания рабочих, работниц, студентов, собиравшихся в числе от 20 до 100 и 200 человек, для того чтобы выслушать одного из представителей оппозиции. В течение дня я посещал два-три, иногда четыре таких собрания... Следующей вехой была московская демонстрация в честь 10-й годовщины октябрьского переворота... В день 7 ноября 1927 г. плакаты оппозиции вырывались из рук, рвались на части, а носители этих плакатов подвергались избиениям со стороны специальных дружин... Подобная же манифестация происходила в Ленинграде...».

А вот фрагмент статьи Л.Троцкого на смерть сына «Лев Седов: сын, друг, борец»: «В 1923 году Лев сразу и с головой окунулся в работу оппозиции. Он скоро постиг искусство конспирации: нелегальных собраний, тайного печатания и распространения документов оппозиции. Комсомол быстро формировал кадры своих оппозиционных вождей».

Постепенно масштабы сопротивления курсу Сталина нарастали.

Приведу фрагмент интервью Троцкого (напомню, высланного в 1929 г. за границу) немецкому писателю Эмилю Людвигу: «Россия зашла в тупик, пятилетний план потерпел неудачу, вскоре появится безработица, наступит экономический и промышленный крах, программа коллективизации сельского хозяйства обречена на провал».

Вопрос - «Сколько у Вас последователей в России?»

Ответ - «Трудно определить. Мои сторонники разобщены, работают нелегально, в подполье».

Вопрос - «Когда Вы рассчитываете снова выступить открыто?»

Ответ - «Когда представится благоприятный случай извне. Может быть, война или новая европейская интервенция, тогда слабость правительства явится стимулирующим средством»...

А вот отрывок статьи, напечатанной Троцким в марте 1933 г. в «Бюллетене оппозиции», который он стал издавать за границей: «Руководительница октябрьского переворота, строительница советского государства - большевистская партия раздавлена, растоптана, деморализована или загнана в подполье. Диктатура аппарата, разгромившего партию, подменена единоличной диктатурой. Внутри аппарата идет отбор верных - отбор вернейших. Никто в сущности больше не доверяет «вождю», непогрешимость которого привела к ряду ужасающих провалов. Все знают и видят, что Сталин загнан собственной политикой в тупик и сегодня не знает, что сделает завтра».

В октябре 1933 г. Троцкий писал: «Если верно, что бюрократия сосредоточивает в своих руках всю власть все подступы к ней, - а это верно, - то возникает немаловажный вопрос: как подойти к реорганизации советского государства? И можно ли разрешить эту задачу мирными способами? Прежде всего установим, в виде непреложной аксиомы, что разрешить эту задачу может только революционная партия. Создание революционной партии в СССР из здоровых элементов старой партии и из молодежи есть основная историческая задача... Для новой пролетарской партии вопрос о завладении властью может практически встать лишь в тот момент, когда она сплотит вокруг себя большинство рабочего класса... При переходе пролетариата в активность сталинский аппарат повиснет в воздухе. Если он все же попытается сопротивляться, придется применить против него не меры гражданской войны, а скорее меры полицейского порядка».

Нужно при этом учитывать, что многие возвращавшиеся из загранкомандировок сотрудники советских диппредставительств, Наркомата иностранных дел, торговых делегаций, а также специальные курьеры тайно провозили «Бюллетень оппозиции» и распространяли его среди представителей советской политической элиты.

Ситуация, становящаяся серьезней и серьезней, вынудила Сталина изменить характер «мер» против оппозиции: все большую роль, скажу так, стали играть следственные органы.

И - проявились подлинные масштабы планов антисталинской оппозиции.