Новые черты археологических памятников древнеРусской поры

В результате длительного внут­реннего социально-экономического развития к IX в. у восточных славян сложились новые феодальные отно­шения, продуктом которых стало могущественное го­сударство Киевская Русь. Почти вся территория Бело­руссии вошла в его состав. К этому времени в основном уже исчезло существовавшее ранее значительное раз­личие в уровне развития производительных сил между северными и южными районами восточнославянской области. Экономической основой Руси было развитое пашенное земледелие, на базе которого начинают раз­виваться ремесло- и торговля. Этногенический процесс завершился сложением древнерусской народности, со­здавшей единую в своей основе материальную и духов­ную культуру. Для эпохи Древнерусского государства характерно удивительное единообразие ее основных элементов.

Археологические памятники эпохи феодализма на территории БССР многочисленны и разнообразны. По­селения были представлены остатками деревень (сели­щами и сельскими городищами), феодальными усадь­бами, пограничными крепостями, городами и т. д.

Разграничение укрепленных поселений древнерус­ской поры иногда представляет немалую трудность. «В каждую историческую эпоху,— отмечает Б. А. Ры­баков,— между настоящим городом и деревней суще­ствует ряд промежуточных звеньев, которые затрудни­тельно отнести в ту или иную группу, но для Древней Руси, где многие сельские поселения имели свой «град»

с земляными валами, это разграничение особенно труд­но» [7].

Из общей массы древнерусских городищ Б. А. Рыба­ков по внешним признакам условно относит в разряд сельских маленькие земляные крепостцы, имевшие 60—150 м в поперечнике. Эти укрепленные поселения крестьян-общинников были представлены главным об­разом мысовым типом городищ. Для первых веков су­ществования Киевской Руси, т. е. для IX—Х вв., такие городища составляли основную массу укрепленных по­селений. Однако к концу Х в. количество их сильно уменьшается. Для последующих эпох, начиная с сере­дины или второй половины XI в., существование укреп­ленных поселений общинников уже маловероятно. Хо­зяйственной основой сельских городищ, естественно, являлось сельскохозяйственное производство, и это на­ходит отражение в материальной культуре поселений.

В конце XI и особенно в XII в. широкое распростра­нение получают укрепленные поселения феодалов, при­обретающие постепенно черты замков-крепостей.

Одним из отличительных признаков феодальной усадьбы все исследователи древнерусских поселений называют малые размеры площадки городища при не­пропорционально мощных укреплениях. П. А. Раппо-порт, классифицировавший древнерусские поселения по форме и характеру оборонительных сооружений, отме­чает в качестве характерной черты феодальной усадь­бы правильные геометрические формы укрепленного поселения [5].

Экономической основой господства феодала являет­ся его собственность на орудия и средства производст­ва, собственность, определяющая руководящую роль феодала в сельскохозяйственном производстве. Вместе с тем феодализировавшаяся знать была тесно связана с городской культурой. Все это находит отражение в ар­хеологическом материале, происходящем из феодаль­ных усадеб. С одной стороны, он свидетельствует о сельскохозяйственном производстве как хозяйственной основе поселения, с другой — подчеркивает принад­лежность владельца усадьбы к господствующим верхам Руси.

Типичными недеревенскими вещами являются най­денные в усадьбах особые глиняные сосуды — амфоры. К ним же следует причислить дорогие или сложные изделия городских ювелиров со сканью, зернью,

чернью и эмалью, изделия, отлитые в тончайших ли­тейных формах и т. д. По всей вероятности, значитель­ная часть укрепленных феодальных усадеб принадле­жала младшим дружинникам («дружине по селам»), хотя и связанным с деревней, но уже приобщившимся к городской культуре. Этот слой, по предположению Б. А. Рыбакова, был основным потребителем и заказ­чиком всевозможных имитаций: медных и позолочен­ных подвесок, имитирующих зернь и скань; медных и

Остатки древнего Друцка.

серебряных колтов и др. К городским вещам, не свой­ственным деревне, следует также отнести стеклянные браслеты. Характерной особенностью инвентаря из феодальной усадьбы является значительный удельный вес находок, связанных с военным бытом.

Раскопки феодальных замков обнаруживают значи­тельную имущественную дифференциацию среди его обитателей, указывающую, что наряду с феодалом

в замке проживали его многочисленные слуги и хо­лопы.

Феодальные замки сами по себе не были однородны. Существовали слабо укрепленные боярские дворы, об­несенные простым деревянным тыном; были сильные княжеские замки; имелись и специфичные погранич­ные крепости, отличающиеся и по своему назначению, и по своему устройству от обычных феодальных дворов.

Феодальные усадьбы и пограничные крепости Ру­си — продукты одной исторической эпохи, и это обус­ловило некоторые общие, присущие им черты. Но если для боярской усадьбы и княжеского замка одной из

важнейших функций оставалась функция подавления зависимого сельского населения, то основным назначе­нием военно-пограничного поселения была защита гра­ниц государства или отдельных княжеств. С перехо­дом Руси к феодальной раздробленности, с обособле­нием отдельных экономически замкнутых и независи­мых политически княжеств в условиях непрерывного столкновения между феодалами появилась необходи­мость в создании системы круговой обороны границ княжеств. Возникновение целого ряда таких крепо­стей — характерная черта политической карты Руси эпохи феодальной раздробленности. В каждом русском княжестве, отмечает Н. Н. Воронин [4], мы может най­ти такие пограничные крепости, обеспечивающие устойчивость территории княжеств и служащие базами походов князей на своих соседей. Если стены боярских дворов должны были противостоять напору крестьян­ских масс, то укрепления пограничных крепостей бы­ли рассчитаны на защиту от хорошо вооруженного войска неприятеля. Отсюда повышенные требования к конструкции укреплений, использование новейших фортификационных достижений, обеспеченность доста­точным гарнизоном и создание условий для его суще­ствования с учетом возможностей длительной осады, достаточная площадь поселений, обеспеченность водой и т. д.

Новым и наиболее сложным археологическим па­мятником являются древнерусские города. Возникно­вение их на территории Белоруссии приходится на пе­риод феодализма.

Экономические и социальные предпосылки появле­ния городов заключались в успехах земледелия и все возрастающем спросе деревни на разнообразные каче­ственные орудия сельскохозяйственного производства, а феодализирующейся верхушки — на дорогие местные и привозные изделия, в развитии на этой основе ремес­ла и торговли при уже развитом институте частной собственности.

Если раньше производство хозяйственных и быто­вых предметов укладывалось в основном в рамки обыч­ных домашних промыслов, обслуживая текущие нужды семьи или в лучшем случае удовлетворяя заказ неболь­шого круга людей, то теперь такое производство стано-

вится основным занятием некоторых категорий населе­ния. Их производство связано с рынком и рассчитано на него. Местом средоточия ремесленной и торговой деятельности становятся новые поселения — города, само появление которых, по словам К. Маркса, означа­ло итог отделения «...промышленного и торгового тру­да от труда земледельческого».

Однако при всей ясности в теоретическом плане со­циально-экономических предпосылок проблема проис­хождения древнерусских городов остается сложной. Де­ло в том, что письменные источники помогают в этом вопросе слишком мало, а степень археологической изу­ченности городов для решения проблемы в целом все еще не достаточна.

За исключением сравнительно позднего (конца XIV в.) «Списка русских городов дальних и ближних», помещенного в Новгородской первой летописи младше­го извода, письменные источники не дают перечня го­родов в западных областях Руси. Упоминания о горо­дах случайны и отрывочны и связаны, как правило, с какими-нибудь политическими или религиозными со­бытиями. Картографирование летописных «городов» дает известное представление о числе и размещении крупных укрепленных поселений на территории Бело­руссии в ранний феодальный период, но такая карта, естественно, неполна.

Археологические материалы в значительной степе­ни восполняют недостачу письменных источников. Более того, они обладают доказательной силой в воп­росах установления специфики того или иного поселе­ния, его социально-экономической природы. Но, к сожалению, археологическому изучению было подверг­нуто пока незначительное количество белорусских го­родов, а масштабы исследований были в ряде случаев совершенно недостаточны. Основываться только на данных разведок нельзя, так как археологическое по­нятие «городища» не тождественно научному понятию «города». Научное разграничение белорусских горо­дищ эпохи феодализма все еще остается задачей буду­щих исследований.

Письменные источники называют свыше сорока географических пунктов на территории Западной Руси IX—XIV вв. К IX в. относится упоминание о Полоцке;

к Х в.— о Турове; к XI в.— еще о 10 городах: Бресте, Витебске, Копыси, Минске, Орше, Голотическе (?), Друц-ке, Логойске, Лукомле, Пинске. В связи с событиями XII в. упомянуты 17 новых городов: Слуцк, Борисов, Гродно, Клецк, Заславль, Неколочь (?), Стрежев, Го­мель, Рогачев, Брагин, Мстиславль, Славгород, Мозырь, Кричев, Городок, Чечерск, Каменец; в XIII в. упомя­нуты также Новогрудок, Речица, Слоним, Волковыск, Копыль, Кобрин. Совершенно очевидно, что первое упо­минание о том или ином «городе» отнюдь не означает времени его возникновения. Отмеченные в письменных источниках населенные пункты, как показывают архе­ологические исследования, в своей подавляющей массе появились задолго до того, как о них сообщили летопи­си. Например, уже в XI в. существовали такие «города», как Волковыск, Слоним, Новогрудок, Гродно, Свислочь, Чечерск, Славгород, упоминание о которых относится к более позднему времени. Причем это только те горо­да, по которым имеется археологический материал из начальных слоев. Можно смело утверждать, что имен­но на XI—начало XII в. приходится возникновение большинства летописных «городов» на территории Бе­лоруссии.

Процесс возникновения и развития древнерусских городов сложен и многообразен [1, 2]. Общность эконо­мических предпосылок не исключает различий в путях формирования городов. В большинстве случаев они раз­вились из поселений иного социально-экономического облика. Проходит известное время, прежде чем ремес­ло и торговля становятся их наиболее характерной чер­той, определяющей специфику самого поселения. Так, можно предполагать, что древнейший город на терри­тории Белоруссии — Полоцк ведет свое начало от не­большого укрепленного поселения кривичей эпохи раз­ложения первобытнообщинных и формирования фео­дальных отношений.

В основе многих белорусских городов лежали фео­дальные и княжеские замки или пограничные крепо­сти. Так, летопись рассказывает об основании ряда «го­родов» князьями. По свидетельству В. Н. Татищева, пользовавшегося некоторыми из утраченных ныне списков, полоцкий князь Борис Всеславич в 1102 г. по­строил город Борисов в ознаменование своей победы

над ятвягами. Волею князей, судя по летописям, были основаны Изяславль и Каменец.

Археологическое изучение Заславля и его окрест­ностей позволяет прийти к выводу, что город развился на базе нескольких сельских поселений. К югу и юго-западу от Заславля в радиусе до 2—2,5 км выявлены следы нескольких селищ. В Х в. некоторые из них пре­вратили существование. Их жители, по-видимому, пере­селились под стены замка. Рядом с крепостью находил­ся некрополь Х—XI вв., насчитывавший до недавнего времени несколько сотен курганов. Среди раскопанных погребений некоторые принадлежали дружинникам,

составлявшим близкое окружение и военную силу князя.

Есть основания думать, что из феодальных замков развились Волковыск, Клецк, Копысь, Кричев, Мсти-славль, Рогачев, Свислочь, Стрешин, Чечерск. Возмож­но, что возникновение некоторых замков было связано с процессом освоения новых территорий, занятых не­славянским населением. Но, возникнув как центры властвования феодала над своей сеньерией или ино­племенным населением, они постепенно меняли свое лицо. Стекавшийся с окрестных деревень ремесленный люд селился возле стен замка, образуя ремесленно-торговые посады. Впрочем, мастерские ремесленников обнаруживаются при археологических раскопках и внутри укреплений. По имеющимся данным превра­щение таких поселений в ремесленно-торговые центры приходится в основном на XI—XII вв. Удобное геогра­фическое положение на речных путях способствовало экономическому возвышению городов. Не случайно почти все они расположены вдоль рек.

Археологические раскопки показали, что такие го­рода, как Минск и Гродно, развились из военных пог­раничных крепостей.

Не исключено, что некоторые города возникали на базе сельских поселений путем постепенного возраста­ния в них роли ремесла и специализации их населения на ремесле. Но применительно к территории Белорус­сии таких примеров пока неизвестно.

Каковы бы ни были пути происхождения городов, значение их в экономическом и культурном развитии русских земель чрезвычайно велико. Появление ремес-

пенно-торговых центров обеспечило дальнейшее разви­тие производительных сил, способствовало еще больше­му разделению общественного труда, возникновению и развитию противоположности между городом и де­ревней.

Обеспечивая нужды крестьян окрестных деревень в качественных ремесленных изделиях, города превра­щаются в промышленные центры сельских округ.

Благодаря археологическому изучению древних бе­лорусских городов уже можно представить их внешний облик. В известной мере в этом помогают письменные и графические материалы [З].

Многие города в начальном периоде своей истории, по-видимому, не выходили за пределы крепости. Но по мере возрастания населения территория внутри укреп­лений становится недостаточной. Поселение распрост­раняется на примыкающие к крепости площади. С этих пор становится типичным деление городской террито­рии на две основные части: укрепленный центр — детинец — и ремесленно-торговый район — посад. Со временем укреплялись и отдельные участки за преде­лами собственно крепости. По-видимому, это и были так называемые окольные грады, упоминаемые лето­писью.

Деление городов на детинец и посад в большинстве случаев прослеживается топографически. Детинцы, как правило, занимали территории, имеющие наилучшую естественную защищенность. Формы их и размеры в значительной мере определялись рельефом местности. Так, многие детинцы располагались на мысах, обра­зованных слиянием двух рек. Часто они устраивались на городищах предшествующей поры. Средние размеры детинцев были от 1 до 6 га.

Детинцы являлись не только военными крепостя­ми, но и районами, где селилась преимущественно привилегированная часть городского населения — князь, дружина, высшее духовенство вместе со своей челядью. Инвентарь из раскопок детинцев обычно под­тверждает принадлежность их обитателей к имущим слоям.

Если детинцы западных городов Руси изучены бо­лее или менее удовлетворительно, то о посадах сведе­ния пока очень скудные.

Ю Э. М. Загорульский 145

Древний город немыслим без укреплений. Истори­ческие планы многих белорусских городов зафиксиро­вали остатки древних валов. Хорошо сохранились валы до сих пор в Друцке, Заславле, Логойске, Копыси, Ре-чипе. Во время археологических раскопок они обнару­жены в Полоцке, Минске, Волковыске, Пинске и дру­гих городах. В отличие от невысоких валов первобыт­ных городищ земляные укрепления древнерусских

Курганный могильник эпохи Киевской Руси.

городов достигали в высоту 10 и более метров. По верху вала возводились крепостные стены. Иногда и внутри вала сооружались специальные субструкции. Некото­рые крепости обносились широким рвом, иногда запол­няемым водой.

Крепости большинства западнорусских городов име­ли по одному въезду, защищенному воротной башней.

Как можно судить по раскопкам, почти все запад­норусские города застраивались небольшими деревян­ными наземными срубами, состоявшими преимущест­венно из одного помещения площадью в 16 —25 кв. м. Изба на одно жилое помещение была традиционным типом белорусской постройки и в последующее время.

Техника рубки большинства построек была одина­ковой. Угловые чашки и продольные пазы для лучшего скрепления венцов делались в верхней стороне бревна, щели между венцами часто проконопачивались мхом. Низкие двери вращались «на пятке». Возле некоторых изб во время раскопок были обнаружены крылечные лестницы. Археологические материалы, равно как и

этнографические параллели, свидетельствуют о том, что древние городские постройки имели двускатную крышу «на самцах». Во второй половине XIII в. были крыши и на стропилах. Постройки имели деревянные полы. В углу жилых изб возле входа помещалась гли­нобитная или кирпичная печь на невысоком опечке.

План и профиль курганного погребения под Заслав-лем. 1— топор; 2— сосуд; 3—фибула; 4 — нож.

V

Кроме срубов, археологические раскопки выявили в городах столбовые, каркасные и плетеные построй­ки. Но их было значительно меньше. В некоторых го­родах были и полуземлянки.

Городская территория была поделена на отдельные участки, занятые усадьбами, которые включали в себя одну или две жилые постройки, несколько хозяйствен­ных и внутренний дворик между ними. Замощенный де­ревом дворик иногда перекрывался легким навесом. Внутри детинцев, как показали археологические рас-

10* 147

копки, площади городских усадеб составляли 220— 250 кв. м. В посаде, возможно, они были больше. Броса­ется в глаза чрезвычайная устойчивость внутренней планировки отдельных дворов. Усадьбы были отделены одна от другой или оплошным рядом построек, или де­ревянными заборами с запирающимися воротами.

Имелись в городах и каменные постройки. Это были главным образом величественные храмы, резко выде­лявшиеся на фоне рядовых городских построек. Толь­ко немногие из них сохранились до наших дней, да и то в неузнаваемо перестроенном виде. Однако сущест­вование каменных сооружений в большинстве крупных западнорусских городов подтверждается археологиче­скими раскопками, обнаруживающими остатки все новых и новых памятников монументальной архитекту­ры. Памятники архитектуры обычно являются объекта­ми самостоятельных исследований.

В заключение следует сказать о погребальных па­мятниках эпохи Древней Руси. В течение IX—XII вв. господствовал обряд захоронения в курганах. Правда, в связи с принятием христианства уже к XI в. этот обряд в основном исчезает в городах, но в деревне он продолжался до XII—XIII вв. По-видимому, под дав­лением церкви трупосожжение в XI в. было сменено трупоположением. Курганы XI—XIII вв. представляют собой преимущественно деревенские кладбища, даю­щие важный материал для изучения древнерусской де­ревни.

литература

1. Воронин Н. Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города. КСИИМК, вып. 41, 1951.

2. Воронин Н. Н., Раппопорт П. А. Археологическое изучение древнерусского города. КСИА АН СССР, 1963, вып. 96.

З.Загорульский Э.М. Общая планировка и застройка раннефеодального города на территории БССР по археологиче­ским данным. Труды Института истории АН БССР. Минск, 1958, вып. 3.

4. История культуры Древней Руси. М., 1951, т. 1.

5. Раппопорт П. А. Очерки по истории русского военного зодчества Х—ХШ вв. МИА, 1956, № 52.

6. Р ы б а к о в В. А. Первые века русской истории. М., 1964. Т.Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948.