II в. до н.э.) / Н.Н. Трухина. – М.: МГУ, 1986. – С.11-13

Историки аграрных отношений выделили и описали особый, самый распространенный и передовой тип сельскохозяйственных комплексов Поздней Республики – рабовладельческое поместье в 100-200 югеров (25-50 га). По сравнению с крестьянскими полями, измерявшимися единицами югеров, и поместьями-латифундиями, занимавшими тысячи югеров, сотенная усадьба, вилла, определяется как хозяйство средней величины. Поместья такого типа возделывались отрядами рабов в 15-20 человек. Как правило, площадь виллы разбивалась на хлебное поле, виноградник и масличный сад, размеры которых определялись спросом местного рынка: продукты самой выгодной отрасли производились в наибольшем количестве и давали денежный доход, прочие участки обслуживали домашние потребности. В хлеву содержались 2-3 десятка голов мелкого скота, пахотные волы, ослы. Некоторые виллы специализировались на стойловом скотоводстве.

Эти средние «фермы» и «ранчо», как называют их в зарубежной литературе, были характерны не только для Италии, но и для ареала греческих полисов. В округе античного города располагалось несколько сотен поместий типа виллы: по данным Цицерона, на территории средних и мелких сицилийских центров – от 250 до 80 поместий; в районе крупного крымского полиса Херсонеса археологи насчитывают около 400 классических 26-гектарных усадеб конца IV-III в. до н.э.

Граница между зажиточным тружеником-крестьянином и неработающим рабовладельцем-помещиком пролегала на уровне хозяйства в 40-50 югеров. Владелец виллы имел городской дом-особняк и по складу своей жизни и деятельности был не столько сельским жителем, сколько активным горожанином; деревенским хозяйством заведовал его управляющий – раб-вилик. В городах Италии, сохранявших старинные институты самоуправления, хозяева 40-50-югерных имений составляли костяк общества: они принадлежали к цензовому разряду, поставлявшему местных магистратов и декурионов (членов совета, курии)...

Во II в. до н.э. на Апеннинском полуострове виллы активно поглощали крестьянские поля. Но многочисленный класс крестьянства – сельский плебс, сокращаясь в числе и по ряду причин беднея, переживал все неблагоприятные эпохи, как трава – засуху, и оставался основным наполнителем административных округов-триб. В 40-х годах II в. молодой аристократ Сципион Назика Серапион провалился на эдильских выборах потому, что позволил себе шутку над заскорузлыми руками землепашца. В 133 г. толпы крестьян, подобные бушующим рекам, стекались в Рим для голосования аграрного закона Тиберия Гракха. В момент энтузиазма и объединения мощь этого класса была так велика, что противники Гракха не осмелились отменить передел полей даже после гибели инициатора реформы.

Некоторые мелкие землепашцы обрабатывали участки на «широких полях» (латифундиях) крупных земельных собственников. Богачи-латифундисты использовали разные, старые и новые, методы организации хозяйства; в качестве рабочей силы они привлекали и рабов, и крестьян-арендаторов – клиентов. Сила этих магнатов заключалась не в доходности, но в масштабах их владений, а также в личностных обязательствах большого числа зависимого и полузависимого люда, связанного с крупным поместьем.

Наконец, в городах Италии жили и трудились бедняки и люди скромного достатка, занятые в мелком ремесле и сферах обслуживания. Рим, помимо плебеев-работников, наполняли паразитические люмпены, привлеченные на берега Тибра дешевизной хлеба и удовольствиями столичной жизни. До 20-х годов II в. этот «праздный пролетариат» существовал за счет случайных заработков, после трибуната Гая Гракха (123-122 гг.) он получал дополнительное ежемесячное вспомоществование – почти даровой или даровой паек зерном из государственной казны. В годы продовольственных кризисов городской плебс Рима грозно напоминал о своей численности и силе: в 138 и 75 годах до н.э. его «хлебные бунты» нагоняли большой страх на сенат и магистратов.

«Пассивный пьедестал» римского общества образовывали сотни тысяч рабов. Как раз во II-I вв. до н.э. в западном Средиземноморье рабовладельческая система античного мира достигла апогея. Виллы Италии и римской Сицилии сформировались как централизованные хозяйства, рассчитанные на отряды работников, лишенных средств производства. Домашний быт римлян обслуживался только невольниками, входившими в состав фамилии (семьи) на правах как бы младших домочадцев. Старый раб или рабыня-служанка встречались даже в бедных домах. В 90-80-е годы II в. в Италии происходили отдельные рабские волнения местного значения, во второй половине 30-х годов (136-132 гг.) разразилось первое крупное восстание сицилийских рабов. Тем не менее римляне рассматривали опасные возможности своих «говорящих орудий» скорее на уровне полицейской, чем социальной проблемы. Правда, в 133 г. в речах Тиберия Гракха ссылка на сицилийское восстание подкрепляла призыв к возрождению свободного крестьянства Италии, но даже в этот год продолжающейся рабской войны аргумент классовой угрозы играл далеко не первую роль. Можно сказать, что политические страсти римлян кипели выше «безгласного основания» их государства и общества.

Кузищин, В.И. Античное классическое рабство как экономическая система / В.И. Кузищин. – М.: МГУ, 1990 – С. 144, 149-162, 191-208